Степанов константы словарь русской культуры. Национальная культура как форма национальной идеи

Юрий Сергеевич Степанов (20 июля 1930, Москва — 3 января 2012, там же) — советский и российский лингвист, семиотик, академик Академии наук СССР (с 15 декабря 1990 года; с 1991 — академик Российской академии наук), доктор филологических наук, профессор.

Окончил испанское отделение филологического факультета МГУ (1953) и аспирантуру при кафедре общего и сравнительно-исторического языкознания. Кандидат филологических наук (1958, диссертация «Относительное подчинение в старофранцузском и староиспанском языках IX-XIII вв.»). Стажировался во Франции (Сорбонна, Коллеж де Франс, École pratique des hautes études).

Заведующий кафедрой французского языка МГУ (1961-1962), заведующий кафедрой общего и сравнительно-исторического языкознания МГУ (1962-1971). Доктор филологических наук (1966, диссертация «Структурно-семантическое описание языка: французский язык»), профессор (1968).

С 1971 года — в Институте языкознания АН СССР (РАН); заведующий сектором теоретического языкознания (1992-2001), советник дирекции (2001-2012). Заместитель главного редактора журналов «Известия АН СССР. Серия литературы и языка» (1973-1987) и «Вопросы языкознания» (1988-1994). Председатель научного совета РАН «Теоретические проблемы языкознания». Почётный профессор Вильнюсского университета (2003).

Труды в области теоретической лингвистики, сравнительно-исторического индоевропейского языкознания, романской филологии и семиотики.

Книги (15)

В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства

В книге определяются некоторые типичные отношения к языку, образующие исторические периоды, «стили», или «парадигмы», мышления в науке о языке, философии, искусстве слова от античности до наших дней.

Показано, что эти «парадигмы» организуются сообразно трем параметрам («измерениям») самого языка — семантике, синтактике, прагматике и что язык тем самым образует «пространство мысли», в котором формируются идеи. Особое внимание уделяется различиям по этим линиям поэтик символистов, русских футуристов, Достоевского, Ибсена, Горького и др.

Имена, предикаты, предложения

В книге рассматриваются две универсальные сферы Языка: Семантика и Синтаксис.

Анализ проводится в новом разрезе, утверждающемся в лингвистике в последние годы, — на основе базовой единицы Языка — предложения; прослеживаются отражения его частей — предикатов и имен (термов) в Словаре (лексиконе). На этом пути наиболее естественно устанавливается связь между лингвистическими и логическими понятиями и проблемами (значение и экстенсионал; смысл и интенсионал; предикаты и категории Аристотеля; предложение о реальном и о «возможном» мире в смысле Лейбница-Витгенштейна; грамматика и «теория типов» Рассела и др.).

Рассматривается отношение универсальных категорий Семантики и Синтаксиса к исторически изменчивой «технике» языков — морфологии. На этой основе разграничиваются понятия эволюции Языка и истории конкретных языков. Книга снабжена кратким Словарем-указателем семиологических терминов.

Константы мировой культуры. Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия

В книге рассматриваются алфавитные традиции Европы — от древнесемитской — через древнегреческую и латинскую — до средневековых германских (готского и рунического алфавитов) и славянских (глаголицы и кириллицы), а также современные английский, французский и русский алфавиты. Выдвигается ряд новых гипотез об именах букв и рун в связи с культурным миром соответствующих народов и исследуются тексты — от «азбучных молитв» до поэзии К. Брентано и А. Рембо.

Константы: Словарь русской культуры

Книга представляет собой словарь, но не слов, а концептов — основополагающих понятий русской культуры, таких, как «Мир» (вокруг нас), «Ментальный мир» (в нашем сознании) и их компонентов — концептов «Слово», «Вера», «Любовь», «Радость», «Знание», «Наука», «Число, Счет», «Страх, Тоска», «Грех, Блуд», «Свои — Чужие» и т. д. Эти понятия, концепты — ценности русской культуры и вообще российской культуры, они принадлежат всем и никому в отдельности. Чтобы воспользоваться ими, их нужно знать, — хотя бы через составленный кем-то словарь.

Подобно этому мы стараемся, например, познать английский язык с помощью словаря, которому разрешается иметь автора. Для пользователя это скорее неудобство, но другого пути нет. Зато кое-какие концепты обнаружат при этом, возможно, новые стороны — наша повседневная мораль, представленная через кодекс Чехова; Колчак — как полярный исследователь масштаба Нансена; русская водка, усовершенствованная Менделеевым, — в ее связи с законами мироздания по Ньютону; Буратино — как вечное мальчишеское начало мира.

Концепты. Тонкая пленка цивилизации

Ключевым термином этой книги является концепт. Под концептом понимается явление культуры, родственное «понятию» в логике, психологии и философии, исторически — «идеям» Платона. «Идеи — словесные образы бытия, имена — их осуществление» (о. Сергей Булгаков, 1953).

Изучение концептов состоит не в классификации их «осуществлений», а в раскрытии их внутренних мыслительных связей. Поэтому внешним образом книга делится на главы, а внутренне, концептуально на темы, которые проходят сквозь главы, пересекают их: «Концепты» и «Антиконцепты»; «Минимализация в литературе и искусстве»; «Научное и Художественное»; «Любовь и голод движут миром»; «Сексуальная философия по Саду (садизм)» и т. д.

В совокупности концептов и их тем открывается какое-то новое состояние общественной духовной жизни, не нашедшее еще общего «имени» («Новая антропология»? «Новая семиотика культуры»? «Цивилизация духа»?).

Методы и принципы современной лингвистики

В книге исследуются основные специальные методы лингвистики (дистрибутивный, оппозитивный, порождающий и др.). Показываются возможности их дальнейшего обобщения, с одной стороны, для целей исторической реконструкции, с другой — для синхронного описания (в частности, семантики). Все теоретические положения иллюстрируются развернутыми примерами из индоевропейских языков.

Мыслящий тростник. Книга о «Воображаемой словесности»

Последняя книга акад. Степанова Ю.С., в которой он вспоминает пройденный жизненный и научный этапы.

«Воображаемая словесность — это уже нечто отличное, некоторый собственный опыт автора, попытка в том, что происходит в русском ментальном мире, нащупать его сегодняшний импульс, линию движения». Самый сильный импульс пришел от поэзии абстрактного научного мышления — от «Воображаемой геометрии» Н.И. Лобачевского и его идеи «Воображаемое пространство». Автор работает над своей книгой «со своих семнадцати лет». Поэтому читатель, может быть, простит (если вообще склонен что-нибудь прощать) непривычные названия глав. Они названы здесь по импульсам, от которых начиналось движение — «под знаком» — I. «Под знаком Экзистенциала»; II. «Под знаком Логоса»; III. «Под знаком «Изоса»; IV. «Под знаком «Антилопы» и «Химеры»; V. «Под знаком «Притихло». (Ведь это не абзацы «начало» и «конец», а части движения по «Воображаемому»).

Протей: Очерки хаотической эволюции

Главы этой книги — «Введения (Хаос и Абсурд)», «Метаморфозы», «Фракталы», «Богочеловек» и др. не фиксируются универсальными библиотечными классификациями. Это нечто более сложное — необыкновенное разнообразие и свобода любых классификаций, исходящая от современных людей — особая ментальная среда, что, возможно, следует называть просто «информация».

Лейтмотивом служит ее древнее проявление — Протей, греческое божество, смотритель за порядком, но сам — символ непредсказуемости поведения и перемен облика, гармонии и хаоса. Его облик отвечает новейшим научным исследованиям о роли хаотических процессов в мире, о теории хаоса рядом с гармонией и Эволюцией.

Семиотика

Предлагаемый читателю сборник составили работы, в настоящее время (иногда помимо собственного мнения их авторов) относящиеся к семиотике языка и литературы.

Суть их — в последовательном сближении и наконец в слиянии исследований языка и литературы под определенным углом зрения — семиотическим. Поэтому с самого начала надо иметь в виду, что изложенное в этой книге не является теорией языка и не является теорией литературы. И тем более не является теорией искусства.

Семиотика и авангард: Антология

Коллективное исследование культуры Авангарда последнего столетия в ее связи с Семиотикой, проведенное группой авторов и составителей под руководством Ю.С. Степанова, охватывает значительный пласт явлений современной мировой культуры и представляет несомненный интерес для широкого круга читателей.

Во-первых, весьма широк диапазон представленных регионов: здесь рассматривается процесс генезиса Авангарда в России, Франции, Германии и в Англоязычном мире. Значительная часть книги отведена традиции глубинной семиотики в России, развивавшейся в тесном контакте с Авангардом.

Во-вторых, расширено понимание Авангарда. Он рассматривается не только как направление в отдельных видах искусства, но и как образ жизни, образ мышления, образ творчества. Отсюда и жанровая особенность книги: в ней собраны тексты из истории и современности — от Бл. Августина и А. Потебни до авторов сегодняшнего дня; тексты теоретические, поэтические и экспериментальные; тексты на русском языке, оригинальные тексты на иностранных языках и их переводы.

В-третьих, Авангард и Семиотика в исследовании представлены не статично, в застывших или готовых формах, а в процессе становления (материалы взяты из самого «горячего» мирового Авангарда — как начала века, так и современного). Семиотика и Авангард рассматриваются как взаимодействующие и взаимодополняющие явления — анализ и синтез, исследование и творчество. Но самое важное, авторами-составителями предпринята попытка вычленить во всем спектре Авангарда и Семиотики единый код современной культуры.

Серия: ""SUMMA"" Книга представляет собой словарь, но не слов, а концептов - основополагающих понятий русской культуры, таких, как "Мир" (вокруг нас)," Ментальный мир" (в нашем сознании) и их компонентов. Эти понятия, концепты - ценности русской культуры и вообще российской культуры, они принадлежат всем и никому в отдельности. Чтобы воспользоваться ими, их нужно знать, - хотя бы через составленный кем-то словарь. Подобно этому мы стараемся, например, познать английский язык с помощью словаря, которому разрешается иметь автора. Книга снабжена многочисленными иллюстрациями и научно-справочным аппаратом. 3-е издание, исправленное и дополненное Издательство: "Академический проект" (2004) ISBN: 5-8291-0388-5

Другие книги схожей тематики:

Автор	Книга	Описание	Год	Цена	Тип книги
Степанов Ю.С.		Эта книга будет изготовлена в соответствии с Вашим заказом по технологии Print-on-Demand. Книга представляет собой словарь, но не слов, а концептов - основополагающих понятий русской культуры… - Языки славянских культур, -	1997	1252	бумажная книга
Степанов Ю.С.		- (формат: 70x100/16, 992 стр.)	2004	533	бумажная книга
Ю. С. Степанов		Это первый в вашей литературе опыт систематизации таких ценностей культуры, которые заложены в понятиях, концептах. Описываются прежде всего те из них, которые присутствуют постоянно –«константы»… - Языки Славянской Культуры, электронная книга	1997	350	электронная книга

См. также в других словарях:

Степанов, Юрий Сергеевич - (р. 20.07.1930) спец. в обл. культурологии, теории и филос. языка; д р филол. наук, проф. Окончил филол. ф т МГУ (1953), асп. по кафедре общего и сравнительно ист. языкознания того же ф та (1956). Продолжил образование в Париже (1957 1958):… … Большая биографическая энциклопедия

Концепт - – один из наиболее популярных и наименее однозначно дефинируемых терминов совр. лингвистики. Он связан прежде всего с антропоцентрической парадигмой языкознания и когнитивно прагматической методологией и используется наряду с такими ключевыми… … Стилистический энциклопедический словарь русского языка

ДУХ - (греч. nous, pneuma; лат. spiritus, mens; нем. Geist; фр. esprit; англ. mind, spirit) 1. Высшая способность человека, позволяющая ему стать субъектом смысло полагания, личностного самоопределения, осмысленного преображения действительности;… … Философская энциклопедия

Религиозно-эстетическое сознание - двояко ориентированная духовная активность, заключающаяся в предрасположенности религиозного сознания к оперированию эстетическими критериями и во встречной готовности эстетического сознания руководствоваться ценностно нормативными ориентирами … Эстетика. Энциклопедический словарь

ВО ВСЮ ШИРЬ - 1. разливаться, открываться, раскинуться Во всей полноте, в полной мере, безгранично, сколько хватает взгляда. Имеются в виду фрагменты природного, реже городского ландшафта (L): река, море, степь, проспект и т. д. Говорится с одобрением. реч.… …

Концепт (филология) - У этого термина существуют и другие значения, см. Концепт. Концепт в филологии это содержательная сторона словесного знака, за которой стоит понятие, относящееся к умственной, духовной или материальной сфере существования человека,… … Википедия

Степанов, Юрий Сергеевич - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Степанов. Юрий Сергеевич Степанов Дата рождения: 20 июля 1930(1930 07 20) Место рождения: Москва, РСФСР, СССР Дата смерти … Википедия

Дискурс в межкультурной коммуникации - С развитием психолингвистики, прагматики и теории коммуникации на смену изучения языка как системы, независимой от реальности, пришло понимание языка и речи, к рые отражают действительность и создают дискурс. Вбирая в себя речевую/текстовую… … Психология общения. Энциклопедический словарь

КАК ДВАЖДЫ ДВА - 1. КАК ДВА/ЖДЫ ДВА < ЧЕТЫ/РЕ> ясно Очевидно, бесспорно. Имеется в виду, что положение дел, суть происходящего (Р) представляются однозначными, несомненными лицу, группе лиц (Х). Говорится с одобрением. неформ. ✦ Р ясно Х у как дважды два.… … Фразеологический словарь русского языка

истина и правда - ИСТИНА И ПРАВДА понятия, используемые для характеристики наших убеждений. Если истина характеризует убеждения в их отношении к реальности, то правда характеризует их в отношении к нравственным ценностям. Европейские народы не… … Энциклопедия эпистемологии и философии науки

Мещанство - У этого термина существуют и другие значения, см. Мещанство (значения). Эта статья или раздел описывает ситуацию применительно лишь к одному региону. Вы можете помочь Википедии, добавив информацию для других стран и регионов … Википедия

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

хорошую работу на сайт">

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ю.С. Степанов. Константы. Словарь русской культуры. М., 2004 , с. 13-38

В современном русском языке слово культура имеет два основных значения: 1. Совокупность достижений людей во всех сферах жизни, рассматриваемых не порознь, а совместно, - в производственной социальной и духовной; 2. Высокий соответствующий современным требованиям уровень этих достижений, то же, что культурность. Характерная черта русской жизни состоит в том, что два значения тесно связываются, поэтому в обычном словоупотреблении чаще встречаются сочетания с родительным падежом - Культура речи; Культура быта; Культура торговли; Культура секса и т.п. Поэтому также и в первое значение всегда примысливается компонент "достижение, высокий уровень" и само слово культура сопровождается внутренней оценкой всегда достаточно высокой положительной.

Это явление отмечено, хотя и в более слабой степени, и в употреблении соответствующих слов в других европейских языках. Так,вофранцузском языке, где это понятие связывается преимущественносословом civilisation "цивилизация"... даже философские словари отмечают его "ярко выраженный положительно-оценочный характер"...

По своему происхождению в латинском языке слово культура значит буквально "обработка", и это значение еще присутствует в русском слове, заимствованном из латинского языка. Но с течением времени оно как бы освобождается от этого компонента...

Сходный процесс протекает в слове "культура" и в западноевропейских языках от Цицерона до Гердера...

I. Исходные определения

а) Предыстория концепта Культура по данным этимологии

В латинском языке слово cultura является абстрактным существительным от глагола colere, у которого три основных значения: 1) обрабатывать, возделывать, 2) взращивать, 3) населять, обитать...

Все эти исходные значения составляют древнейший комплекс латинского слова cultura - его концепт, сохранившийся на все дальнейшие времена: "обустройство того места, где живешь; прежде всего обработка земли, уход за землей; почитание богов - хранителей этого места; обережение богами людей, которые в таком месте живут и которые так хорошо поступают"...

б) Некоторые новейшие определения концепта Культура

В 1952 г. А.Л. Крёбер и К. Клакхон собрали и прокомментировали несколько десятков определений культуры...

В известной мере итоговое определение, данное самим А.Л. Крёбером еще несколько раньше (1948 г) гласит. "..Культура может быть определена как все виды деятельности и не физиологические результаты (продукты) человеческих особей, не являющиеся безусловно рефлекторными или инстинктивными"...

Представитель социологической школы США Т. Парсонс... определяет культуру следующим образом "Культура... состоит из этих моделей (patterns), относящихся к поведению и к результатам (продуктам) человеческой деятельности, моделей, которые могут наследоваться, т.е. переходить от поколения к поколению независимо от биологических генов"...

Основатель функциональной школы в этнографии Бронислав Малиновский... наметил следующие пункты для определения культуры:

А. "Культура - это главным образом инструментальная система (an instrumental apparatus), посредством которой человек ставит себя в наилучшую позицию для того, чтобы решать конкретные и специфические задачи, возникающие перед ним в окружающей среде в процессе удовлетворения им своих потребностей".

Пункты В и С подчеркивали, что культура состоит из объектов, деятельностей и позиций, существующих как средства для достижения oпределенной цели...

D . "Такие деятельности, позиции и объекты организованы вокруг важных и жизненно необходимых задач в институции - такие, как семья, клан или род, местная община, племя, и организованные сообщества для экономической, политической, юридической и воспитательной деятельности".

Последний пункт Е гласил, что с динамической точки зрения - т.е. при рассмотрении типов деятельности культура может анализироваться по аспектам, таким как образование, социальное устройство, экономика, системы знания, верований и морали, а также способы художественной деятельности...

Эволюционные ряды Тайлора . Эдвард Бернетт Тайлор, как и другие представители эволюционной школы, считал, что все явления культуры распределяются по видам: созданные человеком материальные предметы (оружие, утварь, инструменты), обычаи, ритуалы, верования и т.д. - все это виды, аналогичные видам растений и животных. Эволюция совершается внутри этих видов. Скажем, боевой топор какой-либо данной эпохи является результатом топора предшествующей эпохи и основой топора последующей эпохи (но не результатом, скажем, развития ложки, которая относится к другому эволюционному ряду и тем самым, к другому виду). Таким образом, эти виды составляют эволюционные ряды...

В этом примере Тайлора идет речь о материальных вещах, но мы уже знаем, что в культуре нет ни чисто материальных, ни чисто духовных явлений, те и другие идут парами. И в данном случае также: топор как вещь предполагает топор как концепт, концепт топора, да и сам Тайлор говорит о "модели". А что такое модель как не "план", "прообраз" задуманной к изготовлению вещи?...

Кроме таких рядов, располагающихся по ходу времени, в культуре очень важны и ряды иного рода - соединяющие концепты (а также предметы, "вещи") одной эпохи из разных рядов в некое единое целое . Это последнее можно назвать "парадигмой эпохи " , или "стилем " .

II. Ряды в культуре - структура культуры

А) Эволюционные семиотические ряды

Как мы уже сказали, это - основной тип рядов. В такие ряды соединяются и "вещи" (например, топоры; отдельно - прялки, в третий ряд - оружие; в четвертый - средства передвижения, кареты, автомобили, и т.д.). Но в такие же ряды группируются и "концепты" (разные по времени понятия "веры"; отдельно - представления о "грехе", о "страхе" и т.д...). В наиболее типичном и общем случае, ряды "вещей" сочетаются с соответствующими им представлениями, "концептами" и вступают в отношения знаковости. Так, "храм" - внешнее выражение и знак "веры", определенные "ритуалы" - выражение и знаки "любви", и т.п.

Начнем с простого примера из истории автомобиля... Первые автомобили, в конце 19 - начале 20 в., разделялись подобно каретам, на "городские (лимузины) " и "дорожные"... Первые имели "салон", отделенный от помещения для шофера... Вторые, "дорожные", были устроены гораздо проще и грубее... шофер и пассажир часто помещались без перегородки между ними, под одной крышей, а иногда крыши и вовсе не было,покрайней мере, над шофером.

Чем объясняется подобное различие? Оно не диктовалось никакими потребностями техники. Скорее наоборот, новые технические данные автомобиля требовали как можно скорее избавиться от старых форм. Очевидно, что причина здесь не техническая, а какая то иная: автомобиль занял место кареты. И, заместив в общественном быту карету, автомобиль должен был... по крайней мере, на первое время, принять и ее облик. Кареты же к концу 19 в именно разделялись на два класса - городских и дорожных (загородных), с соответствующими различиями во внешнем виде. Перед нами пример замещения карета => автомобиль...

На первый взгляд кажется, что этот процесс замещения касается только формы. Действительно, легко можно представить себе, что новое, и без того уже пугающее изобретение - самодвижущийся экипаж, притом способный на "бешеную скорость" (около 20 км/час), отпугивал бы еще больше, если бы у него была какая-нибудь непривычная - например, обтекаемая - форма. Подобно этому, т.е. как бы в соответствии с требованием "не пугать!", первые электрические лампы получали форму керосиновых или газовых; первые входы в метро (в Париже) - форму парадных подъездов в жилых домах...

Нетрудно, однако, убедиться, что дело во всех этих случаях в чем-то большем, чем просто в консервативности человеческих привычек и в нежелании испытывать шок при виде новых форм. Ведь процесс охватывает и такие случаи, где ничто не может испугать или шокировать...

Итак, дело, очевидно, в том, что новый предмет (изобретение, вещь, вещество, социальное явление) занимает в общественном быту и в общественном сознании место какого-то прежнего предмета, принимая его функцию. И, следовательно, форма - в широком понимании формы - здесь выступает знаком занятого места , функции или назначения , форма - значима, форма санкционирует предмет. Поэтому такие процессы и создаваемые ими ряды явлений мы называем семиотическими...

Основное отношение между замещаемым и замещающим явлениями в эволюционном ряду очень часто оформляется знаком в прямом смысле, т.е. словом языка: называние замещенного предмета или действия переходит на замещающее его. Так, в ряду карета => автомобиль и карета => вагон само название лошадного экипажа перешло на самодвижущийся, кажется, только в одном английском языке (car "повозка" и "автомобиль") и отчасти в немецком (der Wagen "повозка, телега" и "вагон"). Но зато многие специальные термины автомобильного и железнодорожного дела появились вследствие переноса по функции: так, рус. шофёр заимствовано из франц. chauffeur, где оно значило последовательно 1. "истопник" => 2. "кочегар" (т.е. "истопник паровой машины, паровоза") => 3. "водитель автомобиля, шофер"...

Б) Синхронные семиотические ряды в культуре - "парадигмы" , или " стили "

В такие ряды объединяются явления культуры ("вещи" или "концепты" или и те и другие), принадлежащие к разным "эволюционным рядам", но приходящиеся на одну эпоху. Здесь, следовательно, принцип соединения - только время, а именно - одновременность.

Как и в других случаях рассмотрим сначала несколько примеров

Начнем с рядов материальных предметов. Сравним два ряда предметов, принадлежащих двум большим периодам русской жизни почти без промежутка примыкающим один к другому: Русский ампир и Русский модерн... Русский ампир... охватывает период 1800-1840-е г.г., а Русский модерн периода расцвета - середина 1890-х г.г. - конец 1900-х.

Мы уже видели выше, что предметы материальной культуры образуют эволюционные ряды - "Светильники", "Вазы и сосуды", "Мебель" и т.д. Теперь мы видим, что "одновременные звенья" различных рядов также образуют некоторое единство. Такое единство обычно называется "стиль эпохи", но мы присоединим к этому термину его синоним - "парадигма". "Стили, или парадигмы" имеются не только в материальной, но и в духовной культуре, - прежде всего мы видим их в научном мышлении.

Стили мышления, или парадигмы . Одно из самыхранних утверждений о "стилях мышления", какое нам известно, было дано русским историком и философом в эмиграции Георг Петр Федотовым (1932)... Через двадцать лет (в 1953 г.) знаменитый физик Макс Борн писал: "Я не хочу сказать, что (кроме как в математике) существуют какие-либо неизменные принципы, априорные в строгом смысле этого слова. Но я думаю, что существуют какие-то общие тенденции мысли, изменяющиеся очень медленно и образующие определенные философские периоды с характерными для них идеями во всех областях человеческой деятельности, в том числе и в науке... Стили мышления - стили не только в искусстве, но и в науке"...

В) Ряды третьего рода - ментальные изоглоссы в культуре

Испанский художник Гойя, работавший в конце 18 - начале 19 в. (1746-1828) и русский художник Борис Кустодиев (1878-1927), а также и писатель Андрей Белый, современник и друг Кустодиева, одинаково представляют себе "ужас" в виде огромной страшной фигуры человекоподобного существа (у Кустодиева - скелета), возвышающейся над горами, домами, обычными людьми. Русский Достоевский и датчанин Кьеркегор одинаково переживают отпадение человека от Бога, "грех" как мучительную тоску, наподобие задыхания в тесной темной комнате...

Все эти сходства и совпадения, не основанные на каком-либо личном знакомстве или знании, составляют между тем "тонкую ткань" культуры. Мы выделяем их под названием ментальные изоглоссы (Термин "изоглосса" заимствован из обычной работы лингвистов, он означает линию на географической карте, соединяющую - поверх административных границ - пункты с одинаковыми явлениями в языке, - одинаковые слова, одинаковые фонетические явления, и т.п. Например, в русском языке две разные изоглоссы - "невестка" и "сноха" для одного понятия" жена сына"...

Г) Сужающиеся и расширяющиеся процессы

Кроме статичных явлении целесообразно выделить два типа процессов - расширяющиеся и сужающиеся. Социальная реакция на эти два типа процессов различна... Обследовались слова с ярко выраженной стилистической окраской; оказалось, что если сфера употребления такого слова сужается, то процесс остается самими говорящими незамеченным, неосознанным и во всяком случае не вызывает никакой социальной реакции. Пример - слово писание, официально книжное, еще в 1930-е гг. употребляюсь как синоним письмо (Получил ваше писание) и как наименование Священного Писания; затем сфера его употребления сужается - только в уничижительном смысле (и, конечно, остается как термин в сочетании Св. Писание) - Ну, где тут ваше писание ?; другой пример - господин, госпожа стали употребляться только в обращении к иностранцам, - все эти процессы не вызвали никакой социальной реакции.

Напротив, если сфера стилистически отмеченного слова расширяется, то это всеми замечается и вызывает общественную реакцию, часто резко отрицательную. Так, произошло, например, со словом женщина : когда оно стало употребляться как обращение на людях (Женщина, ваша очередь подходит !), то реакция была и остается резко негативной. В таких случаях обычно говорят о "порче языка" или о "порче нравов", или о порче того и другого одновременно. Еще более ярко в аналогичном случае со словом мужчина (как обращение, до середины века оно применялось обычно только в среде проституток - Мужчина, угостите папироской !).

Аналогичные процессы протекают и в материальных рядах. Так, сужение сферы смокингов до особой узкой среды - дипломатические приемы, дирижер на эстраде и т.п. - не вызывает никакого протеста (никто не защищает "смокинги или фраки, выходящие из употребления"). Между тем симметричный, но противоположно направленный, т.е. расширяющийся, процесс (например, появление женщин "кавказской национальности" в общественных местах в домашних туфлях) вызывает общественную реакцию непринятия. концепт ряд культуры изоглосса

Д) Предыдущее наблюдение подвело нас к новому явлению в области культуры - группам рейтинга . Этим термином мы обозначаем группы концептов, или отдельные концепты, различающиеся мерой социального престижа или важности. Явление это еще очень плохо изучено, но оно, несомненно, существенно...

Прежде всего, очевидно, что социальный престиж и социальная важность - не одно и то же: быть богатым и здоровым - "престижно" в прямом смысле слова, быть бедным и больным - "непрестижно"; в социальном смысле престижности у этих двух групп концептов разный рейтинг - у первой более высокий, чем у второй. Но в смысле социальной важности концепты "богатый" и "бедный", "здоровый, здоровье" и "больной, болезнь" - имеют примерно одинаковый рейтинг, а, может быть, даже вторая группа - более высокий рейтинг, чем первая (так как много социальных мероприятий и просто психологических забот и опасений связано как раз с болезнью, а не с состоянием полного здоровья)...

III. Заключительное определение

Культура - это совокупность концептов и отношений между ними, выражающихся в различных "рядах" (прежде всего в "эволюционных семиотических рядах", а также в "парадигмах", "стилях", "изоглоссах", "рангах", "константах" и т.д.); надо только помнить, что нет ни "чисто духовных", ни "чисто материальных" рядов: храм связан с концептом "священного"; ремёсла с целыми рядами различных концептов; социальные институты общества, не будучи "духовными концептами" в узком смысле слова, образуют свои собственные ряды, и т.д., - "концептуализированные области, где соединяются, синонимизируются "слова" и "вещи" - одно из самых специфических проявлений этого свойства в духовной культуре.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Основные понятия и определения культуры. Материальная и духовная культура. Морфология (структура) культуры. Функции и типы культуры. Культура и цивилизации. Понятие религии и ее ранние формы. Серебряный век русской культуры.

шпаргалка , добавлен 21.01.2006


Ранний этап развития русской культуры. Языческая культура древних славян. Основные особенности русской средневековой духовной культуры. Истоки русской культуры: ценности, язык, символы, мировоззренческие схемы. Значение принятия христианства из Византии.

контрольная работа , добавлен 13.03.2010


Характеристика культуры - важного фактора регуляции хозяйственной деятельности, социальных отношений и политики. Анализ ее функций, содержания морали и нравственности. Особенности соотношения понятий культура и цивилизация. "Золотой век" русской культуры.

контрольная работа , добавлен 23.02.2010


Историческая периодизация отечественной культуры (от Руси к России). Наличие у русской культуры собственной типологизации, не покрываемой общезападной типологизацией. Место русской культуры в типологии культуры Н. Данилевского по книге "Россия и Европа".

контрольная работа , добавлен 24.06.2016


Второй том "Очерков по истории русской культуры" П.Н. Милюкова посвящен развитию "духовной" стороны русской культуры. Анализ очерка по исследованию истории религии освещает положение и роль русской церкви в жизни общества начиная с конца ХV века.

лекция , добавлен 31.07.2008


Проблема, связанная с определением понятия "культура", попытки ее преодоления. Общая характеристика функций и целей культуры. классификация культуры. Роль человека в ее развитии. "Культура" и "цивилизация", проблема соотношения понятий, значение культуры.

контрольная работа , добавлен 30.12.2009


Определение российского менталитета как социологической категории. Основные черты характера русского народа. Условия формирования и развития менталитета русской культуры. Исторические, природно-географические особенности формирования менталитета в России.

курсовая работа , добавлен 28.12.2012


"Золотой век" русской культуры. "Серебряный век" русской культуры. Советская культура. Культура в постсоветский период. Разрыв между этнической и национальной культурой наложил свой отпечаток на быт и нравы русского народа.

реферат , добавлен 24.01.2004


Взаимодействие факторов формирования культуры Древней Руси. Архитектура Древней Руси. Искусство вместо культуры. Что касается предметного вида русской культуры, то он скорее всего будет тяготеть к обрядности Русской Православной Церкви.

реферат , добавлен 23.08.2002


Исследование экономических, политических и социальных условий развития русской культуры в XVIII веке. Характеристика особенностей науки, образования, литературы и театра. Расцвет русской живописи. Новые тенденции в архитектуре. Культура Орловского края.

3. Эволюция концепта "Слово" была теснейшим образом связана со становлением цикла наук о слове (конечно, называть их «науками» можно лишь с большой долей условности). Поскольку словак логосы бывают не только истинными, но и ложными, постольку ощутима потребность в науке об истинном рассуждении, проникающем сквозь оболочку слов, - такой наукой стала л о г и к а. В соответствии с тем, что слова служат не одному познанию, но также выражению индивидуальных и групповых эмоций, желаний, устремлений и т. п., воз­никли две науки о рассуждении, не получившие общего названия, - диалектика и риторика. Риторика первоначально мыслилась как искусство ораторской речи, диалектика - как искусство установления истины через обнаружение противоречий в высказываниях оппонентов, т.е. как искусство беседы, ведущей к правильному познанию. Аристотель, универсальный гений, создал «параллельные» труды в каждой из этих сфер: логике были посвящены «Категории», «Об ис­толковании» и «Аналитики»; наукам о речи - диалектике и ритори­ке - трактаты «О софистических опровержениях» и «Риторика».

Одновременно с этим создавалась третья наука, филология - о «чистом» слове, о слове как таковом. Уже около IV в. до н.э. в греческом языке появился глагол "любить науки, стремиться к учению" и соответствующие ему имена: существительное "любовь к научному рассуждению, к научному спору, к ученой беседе" (ср. выше деление на логику и диалектику) и прилагательное "любящий научное рассуждение, научный спор". Сначала эти слова выступали какантонимы к "не любить наук и научных споров": «<...> мое от­ношение к рассуждениям, - говорит Лахет у Платона, - <...> двузнач­но: ведь я могу одновременно показаться и любителем слови их ненавистником» («Лахет», 188 с; перевод С. Я. Шейнман-Топштейн). Позднее, у Плотина, Порфирия (III в.), Прокла (V в.), по­нятие «филолог» приобрело значение "внимательный к словам, изучаю­щий слова". Сдвиг ударения - - подчеркивал отличие от ранее утвердившегосякоторое означало образованного человека во­обще. В свою очередь, оба слова противопоставлялись слову, любящий знание, мудрость, софию" (тем самым попутно знание отвле­калось от слов и представало как самостоятельная сущность).

Еще в эпоху эллинизма (III-I вв. до н.э.), до разделения двух значе­ний слова , т.е. до появления особой дисциплины, ученые уже занимались филологией, не отличая ее, правда, от граммати­ки, и назывались "грамматики, грамматисты". В Александрии был основан (святилище муз), государственное учреждение, находившееся под особым попечением царя, и знаменитая библиотека, для которой приобретались рукописи во всех концах греческого мира. Для издания произведений греческой классики, и прежде всего Гоме­ра, александрийские ученые-грамматисты (а по существу - филологи) развернули огромную работу: разбирали и отбирали рукописи, сличали варианты текста, отделяли подлинное от приписываемого, устанавли­вали наиболее авторитетный текст, акцентуировали его, комментирова­ли неясные места, устаревшие и непонятные слова и т.д. Знаменитый филолог-грамматист Аристофан Александрийский (257-180 гг. до н.э.) может считаться основателем научной лексикографии.

В эпоху христианства главным объектом внимания любителей сло­ва, филологов, становится слово божественное: литургическое, молит­венное и т.д. Постепенно толкования Св. Писания («слово о слове») становятся очень тонкими, филологически и богословски изощренны­ми, и наряду со словом (в его новом, филологическом значе­нии) появляется еще один термин - "ученый комментатор, схолиаст" [впервые этот термин зафиксирован у Оригена (около 185- 253 или 254)]. Таким образом была заложена одна из основных дисци­плин в изучении слова - критика библейского текста, которая в XIX и XX вв. переросла в герменевтику и сомкнулась с философией.

Современное состояние концепта "Слово" связано, в первую очередь, с филологией как особой отраслью человеческого знания. В отечественной филологии есть два вершинных ее определения: одно принадлежит Ф.Ф. Зелинскому, другое - Г.О. Винокуру. Определение Зелинского гласит: историко-филологическая наука - это «наука, имЋющая своимъ содержаніемъ изученіе твореній человЋческаго духа въ ихъ послЋдовательности, т. е. въ ихъ развитіи» (1902, 811). Это требует непростого разграничения «сфер влияния» двух ее областей - филологии и истории. Поскольку «матеріальное разграниченіе обЋихъ областей невозможно» (1902,811-812), Зелинский пытается провести между ними границы, опираясь на идеи германского науковеденияконца прошлого века: по словам самого автора, его статья «являетсяперной попыткой построить систему Ф<илологіи> (точнЋе - историко-филологической науки) на заимствованной у Вундта основной мысли», согласно которой «Ф<илологія> - это обращенная къ памятникамъ, исторія - обращенная къ общимъ законамъ развитія сторона историко-филологической науки; исторія и Ф<илологія> - не двЋ различныхъ науки, а два различныхъ аспекта одной и той же области знания» (1902, 816, 812).

Горячо поддержав это утверждение Зелинского, Г.О. Винокур категорически заявил: «Со всей решительностью нужно установить прежде нечто то положение, что ф и л о л о г и я не есть н а у к а, точнее- что нет такой науки, которую, в отличие от других, можно было бы обозначить словом «филология». <...> Эмпирическое содержание всего того, с чем имеет дело филология, без остатка покрывается предметом соответствующих специальных наук, исследующих отдельные сторож мы исторической действительности» (1981, 36). Этот тезис нуждается н чисто терминологическом уточнении, связанном с науковедческими попытками дифференциации объекта науки и ее предмета. В отличие от объекта предмет исследования определяется избранным методом, и потому у филологического исследования есть свой собственный пред­мет. Его, между прочим, называет и сам Винокур: это сообщение, понятое в предельно широком смысле (1981, 36-37). «Сообщение - это не только слово, документ, но также и различного рода вещи», если только мы не ограничиваемся их практическим применением. Такова, например, мебель, помещаемая в музей. Мы, разумеется, и ее «можем взять в руки», но в руках у нас в этом случае будет «находиться только кусок дерева, а не самый стиль его обработки и не его художественпо-исторический смысл. Последний нельзя «взять в руки», его можно] только понять» (1981, 37). Точка зрения Винокура удивительно со­временна: для «филологической семиотики» наших дней и ряды слом, и ряды вещей есть равно носители информации. Но универсальным (инвариантным, архетипическим) аккумулятором смысла является именно слово, и в первую очередь слово письменное: как справедливо замечает Винокур, «письменный текст представляет собой идеаль­ное сообщение» (1981, 37-38).

Итак, филология есть область гуманитарного знания, непосред­ственным предметом изучения которой служит главное воплощение человеческого слова и духа - сообщение, и наиболее совершенный вид его - словесный письменный текст. При этом филология имеет дело исключительно с текстами, обращенными к читателю, хотя бы и неопределенному. Текст, в принципе лишенный адреса, никакого отношения к филологии не имеет - понять его невозможно.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Название будущей книги - «Константы: Словарь русской культу­ры». Разумеется, «константность» концептов не означает их неизменно­сти, а лишь их постоянное присутствие в культурном сознании.

Энциклопедия гармонизированных концептов

СТЕПАНОВ Ю. С. КОНСТАНТЫ: СЛОВАРЬ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ: ОПЫТ ИССЛЕДОВАНИЯ. Москва: Школа "Языки русской культуры", 1997. 824с.

Юрий Сергеевич Степанов, как показывает опыт его научно-эдиционной деятельности, виртуозно владеет всеми жанрами и очень многими научными областями. Автор первой и до сих пор лучшей популярной книги по семиотике, вышедшей в 1972 году, составитель известной антологии по семиотике (1983), автор вузовского учебника по общему языкознанию, выдержавшему несколько изданий, лингвист с широчайшим диапазоном знаний - от индоевропейского синтаксиса до философских и эстетических аспектов логической семантики. Его книгу -"В трехмерном пространстве языка" читают лингвисты литературоведы, философы, поэты и художники.

Надо сказать что "авторский словарь", то есть такой словарь, который дает не объективную безличную информацию, но принципиально неполный, субъективный и концептуальный, - ныне один из самых читаемых жанров: "Словарь Булгакова", "Словарь цитат", "Энциклопедия литературных героев", "Словарь культуры XX века" - всех не перечесть. Но у Ю. С. Степанова здесь явный приоритет. Книга, как свидетельствует предисловие, закончена в 1993 году. По причинам, отдаленно приближающимся к техническим, она пролежала в издательствах 4 года. Но 1993 год - это год окончания. Сколько лет нужно, чтобы написать книгу объемом 66 печатных листов - не два и не три, очевидно!

Структура рецензируемого труда характеризуется прежде всего тем, что в нем мало статей, но статьи большие. Так, например, статья "число" представляет собой небольшую монографию. Располагаются статьи по довольно сложному принципу, который условно можно назвать гнездовым в семантическом смысле. Например, статья "Мир" имеет подстатьи "Ментальные миры (Воображаемый мир, возможный мир, а также Вселенная универсум)". Внутри каждой статьи тоже довольно сложный порядок изложения. Как правило, сначала идет этимология концепта, потом его история, русский концепт сопоставляется, как правило, с европейскими и затем дается современное понимание концепта.

Чтобы все стало более или менее ясно, рассмотрим вводные метаконцепты - культура и концепт.

Культура определяется Ю. С. Степановым как "совокупность концептов и отношений между ними, выражающихся в различных "рядах" (прежде всего в "эволюционных семиотических рядах", а также в "парадигмах", "стилях", "изоглоссах", "рангах", "константах и т. д.) (с. 38). Перед тем как дать это заключительное определение, автор перечисляет наиболее достойные определения культуры, принадлежащие авторам XX века. Авторы это такие - А. Л. Крёбер, Бронислав Малиновский, Питирим Сорокин, Эдвард Тэйлор, А. Леруа-Гуран. Не будем говорить, полон этот список или не полон. Нас интересует одна-единственная персоналия - отсутствие определения культуры Ю. М. Лотманом как системы норм и запретов. Это отсутствие кажется нам далеко не случайным. Дело в том, что основная, если не интеллектуальная, то эмоциональная концепция книги - носит гармонизирующий умиротворяющий характер. Это начинается уже с изображения Богоматери Петрова-Водкина на переплете (кстати, книга с большим тактом и вкусом оформлена художниками Сергеем Жегло и Валерием Коршуновым). Позиция же Лотмана-культуролога - всегда провокативная, диалогическая, вызывающая на ответную реакцию. Как мы покажем дальше, всего этого Словарь Степанова тщательно избегает и постараемся объяснить, почему. Впрочем, зато все время упоминается никому уже не страшный Николай Яковлевич Марр, и это одно из огромных достоинств книги, поскольку еще и по сей день Марр многим кажется эдаким сказочным чудовищем, Кащеем Бессмертным. На примере так называемой функциональной семантики Марра Ю. С. Степанов показывает конструктивные и разумные аспекты его лингвистической концепции. Но вот с А. Ф. Лосевым Юрий Сергеевич, назвав его единственным русским философом (невыгнанным), явно переборщил. Оно конечно, Лосев - великий философ, но зачем же других забывать! Например, Мераба Константиновича Мамардашвили. Или Александра Моисеевича Пятигорского.

Следующая статья - "Концепт". Определение его такое: "концепт - это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек - рядовой, обычный человек, не "творец культурных ценностей" - сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее" (с. 40).

Структура концепта трехслойна: (1) "о с -новной, актуальный признак;

(2) дополнительный, или несколько дополнительных, "пассивных" признаков, являющихся уже не актуальными, "историческими"; (3) внутреннюю форму, обычно вовсе не осознаваемую, запечатленную во внешней, словесной форме "(с. 44) (здесь и далее в цитатах разрядка Ю. С. Степанова. -В. Р.)

Пример этой трехслойности концепта, который приводит Ю. С. Степанов, настолько удачен и, в то же времена настолько характерен для "конечного словаря" (термин Р. Рорти, подробнее см. ниже) автора, что мы процитируем его целиком:

"Всем известно, что в последние десятилетия, до самого последнего времени в жизни теперешнего активного населения России день 23 февраля был ежегодным "праздником мужчин", а день 8 марта - "праздником женщин". В первый из этих дней предметом торжества являлись все мужчины, независимо от их профессии и возраста, -дома, на предприятиях, в школах от первого до последнего класса и даже в детских садах, мальчики получали поздравления и мелкие подарки от девочек. Во второй из этих дней точно то же делают мужчины и мальчики по отношению к женщинам и девочкам. Этот факт культурной жизни образует концепт. В данном случае перед нами к тому же "двойной концепт", состоящий из двух связанных представлений о двух праздниках. В этом факте культурной жизни имеется еще некоторая структура - два праздника симметричны, противопоставлены и расположены по календарю в непосредственной близости один к другому. (К тому же по странному, но примечательному стечению обстоятельств, 23 февраля по старому стилю приходится на 8 марта нового стиля, т. е. в некотором смысле обе даты - это одна и та же дата.) Обозначим описанное положение дел как "положение дел I".

Столь же хорошо известно, что по своему происхождению эти два праздника различны и никак между собой не связаны. 23 февраля отмечался (и в жизни старшего поколения все еще является таковым) как "День Советской Армии", т. е. праздник военных, или, как принято выражаться в современном русском быту, - военнослужащих. 8 марта отмечался (и для определенной части старшего поколения все еще отмечается как "Международный женский день", т. е. день борьбы "всего прогрессивного человечества" (а не только самих женщин и не только мужчин ради женщин) за равноправие женщин с мужчинами, за эмансипацию женщин. В этом качестве оба праздника не соотносятся между собой и тем более не "симметричны" ("положение дел 2").

Наконец, историки и некоторая часть просто образованных людей знает (причем больше о 23 февраля, чем о 8 марта) исторические факты далекого прошлого, приведшие в дальнейшем к установлению этих памятных дней. 23 февраля 1918 г. только что организованная тогда регулярная армия Советского государства - Красная Армия - одержала под Нарвой и Псковом крупную победу над войсками Германии (еще продолжалась Первая мировая война). Это событие связано с именем Л. Д. Троцкого (факт, о котором советская пропаганда впоследствии старалась не вспоминать), бывшего тогда Народным комиссаром по военным и морским делам, председателя Реввоенсовета Республики. 8 марта как праздник определен по инициативе Клары Цеткин (1857-1933), активной деятельницы международного женского и коммунистического движения; ("Положение дел 3").

Совершенно очевидно, что все три положения дел - (1), (2), (3) отражены в существующем в нашем сознании "концерте 23 февраля и 8 марта". Но отражены они по-разному, с разной степенью актуальности, как разные компоненты этого концерта. Компонент (1) является наиболее актуальным, собственно, он-то и составляет основной признак содержания концепта "праздник". Компонент (2) все еще участвует в понятии "праздник", но не столь живо, не столь "горячо", образуя его как бы дополнительный, не активный, "пассивный признак. Компонент (3) уже не осознается в повседневной жизни, но является "внутренней формой" этого концепта" (с. 42-43).

Что нам говорит этот обширная цитата об особенностях "конечного словаря" автора, о его эмоциональных установках. Предположим, что о 23 февраля и 8 марта писали бы Солженицин, Синявский или Галковский. Первый дышал бы злобой, второй бы цинично смеялся, а третий не упустил бы уж случая пройтись на счет жидомасонской символики чисел - по поводу "совпадения" дат, - факта, который и нам кажется очень странным. Установка же Ю. С. Степанова чрезвычайно спокойная, взвешенная. Нельзя сказать, что, писав эти строки, он испытывал какую-то ностальгию по советскому строю, скорее он описывает его концепты с той разумной тщательностью, с какой Тэйлор или Тернер описывали быт и нравы традициональных обществ. Это, по нашему мнению, принципиальное свойство данной книги. Можно возразить, что ведь словарь это и есть объективная, взвешенная информация. Я же напомню "Энциклопедию" Дидро и Даламбера или "Философский словарь" Рассела, в которых авторы активно пропагандировали свои идеи.

Как уже говорилось, чаще всего рассмотрение концептов начинается с рассмотрения их этимологии - прямой путь к внутренней форме. Часто этимологии Ю. С. Степанов выдвигает свои. Приведем некоторые из них, которые нам кажутся наиболее интересными (об их убедительности мы не можем судить, так как это не наша специальность). \

"Кощей" возводится к костосей, тот, кто сеет кости, то есть Кощей в этом смысле, по мнению автора, "был" кем-то вроде шамана, посредником между жизнью и смертью.

Слово "мир" в значении Вселенная связывается с латинским mundus (мир) и с древнеиндийским mandata (мандала, магический круг, шар). «Латинское слово "mundus", - пишет далее Ю. С. Степанов, - означало, в одном значении, "тот мир, который над нами, небосвод", в другом значении "тот мир, который под нами, царство Цереры", - иными словами оно означало две полусферы, сложенные в единое целое, шар; и, наконец, оно означало, в третьем значении, само место соединения этих полусфер-полумиров, которое внешним образом выглядело как яма в земле, яма-алтарь. Все это очень похоже на древнеиндийское представление о мандале как "круге, или шаре, мира"» (с.104).

Используя этимологию слова "хаос" как щель, бездна, Ю. С. Степанов интерпретирует древнегреческий тезис "Космос возникает из хаоса" "в соответствии с буквальным смыслом составляющих его слов "Мир возникает из щели, дыры". "У нас, современных людей, - пишет далее автор - снова создается впечатление, что и здесь наиболее древние представления некоторым странным образом отвечают наиболее современным взглядам, вполне научным, - таким, скажем, как представление о космических "черных дырах".

Чрезвычайно интересной представляется этимология слова Буратино, которое Ю. С. Степанов связывает с персонажем индийской легенды о Бурта-Чино, "мальчике, который был брошен в озеро, спасен волчицей и сделался основателем турецкого государства" (мотивные аналогии с "Приключениями Буратино" очевидны") (с. 705).

Чрезвычайно интересной является также этимологическое объяснение концепта "черная сотня" "как особой части московского мещанства, имевшего отдельный правовой статус" (с. 608), что потом и повлекло использование ее в качестве погромной антисемитской и антибольшевистской силы.

Очень сильной стороной книги Ю. С. Степанова является постоянно практикуемое им сопоставление русских концептов с европейскими. Так, например советский концепт "партийность" он соотносит с концептом Бретона "революционное искусство", а также французским концептом "ангажированность", проанализированным Роланом Бартом (с. 327).

Книга Ю. С. Степанова пестрит меткими и остроумными замечаниями и интерпретациями. Например, он говорит о "панибратском отношении с концептом "Время" в первые десятилетия советской власти, когда власть убыстряла время ("Время, вперед!", "Прямо перед мордой пролетает вечность", такие выражение как "скостить срок" или "зачесть полгода за год".

Теперь поговорим о спорных или недостаточно освященных, с нашей точки зрения, проблемах и концептах в книге Ю. С. Степанова. В сущности, почти все они связаны с той тенденцией, о которой мы говорили, стремлением к гармоничному, "добродушному", не-конфликтному описанию и интерпретации фактов, что мы связываем с эволюцией взглядов ученого от англо-саксонского западничества, апогеем которого была книга "В трехмерном пространстве языка" к умеренному почвенничеству и православию. Здесь не могло бы быть никаких претензий, если бы от этого в некоторых местах книга не выглядела бы несколько однобоко. Так, например, "семантике возможных миров" выделяется всего абзац, а таким концептам, как Любовь, Вера, Радость, Вечность, София, Россия, Родная земля - отдаются десятки страниц. Можно возразить, что ведь это словарь русской культуры, но в других случаях ведь делаются широкие сопоставления с европейскими концептами. Кроме того и в чисто "русских" статьях господствует эта гармоничная бесконфликтность. Так, например, в статье "Славянофилы и западники" не показана ни борьба этих направлений, ни отношение к ним правительства. Последнее между тем, чрезвычайно интересно. Как пишет Д. Е. Галковский в "Бесконечном тупике", ссылаясь на бесконечное количество документов, русское правительство, как это не парадоксально, негласно поддерживало опасных западников и так же негласно травило безобидных славянофилов, закрывая их журналы по ничтожным поводам, в то время как "Современник" издавался, когда Чернышевский уже был на каторге. По-видимому, считает Галковский, правительство видело в славянофилах гораздо более серьезную враждебную силу, а с западниками оно вступало в закулисные и сложнейшие игры, которые выявились в конце XIX - как безобразная серия взаимных предательств и провокаций в среде революционеров и жандармов, о которых мог бы мечтать разве что Борхес (Галковский 1997). Конечно, такое сугубо конфликтное изложение событий отсеивается умиротворяющей концепцией Ю. С. Степанова. Другой пример в статье "Тайная власть" говориться по сути дела о спецслужбах, то есть не о тайной, а о секретной власти. Действительно тайные "властные структуры", такие как масонство или мафия, имеющие действительно огромную власть, не рассматриваются. Они - дисгармоничны.

На с. 328 вводится раздел «"Правда -Истина" в современной русской культуре» (курсив мой. - В. Р.) однако изложение доводится лишь до Михайловского и Бердяева. Русская современность дисгармонична, где в ней правда, а где истина, не поймешь.

Говоря о двуипостасности русской культуры, ее культурного билингвизма и двоеверия, Ю. С. Степанов как будто забывает, что двоеверие и билингвизм - явления универсальные. Он ссылается здесь на Ю. М. Лотмана и Б. А. Успенского, но тот же Ю. М. Лотман в статьях второй половины 1970-х годов провозгласил культурный билингвизм как универсальную черту любой культуры, которая неполноту звания о мире компенсирует стереоскопичностью" (Лотман 1977, 1978). В свою очередь лотмановская концепция явилась обобщением принципа дополнительности Н. Бора, который уж никак не связан непосредственно с русской культурой.

Статья "Интеллигенция" представляет огромный интерес, но я согласен, скорее, с упомянутой Ю.С. Степановым заметкой Александра Иванова, что концепт "Интеллигенция" является ныне вымороченным, и интеллигенция как совокупность "людей, постоянно духовно неуспокоенных" (с.628) (превосходное, точное определение!) вырождается, преобразуясь в западного интеллектуала, который обеспокоен лишь своими творческими проблемами, а во всем остальном живет, как все обычные люди. Вспомним статью М. 0. Гершензона в "Вехах", которую Ю. С. Степанов цитирует сам на с. 625: "[...] всем своим прошлым интеллигенция поставлена в неслыханное, ужасное положение: народ за который она боролась, ненавидит ее, а власть, против которой она боролась, оказывается ее защитницей, хочет ли она этого или не хочет. [...] мы собственными руками, сами не сознавая, соткали эту связь между собой и властью, в этом заключается ужас, и на это я указываю".

Практически через сто лет в том же духе пишет современный публицист: "Интеллигенция - это своего рода несчетный ублюдок, существующий благодаря осознанной государством необходимости в идеологической экспансии и военно-техническом прогрессе. Интеллигенция не может существовать вне социально однородного государства, это государство подпитывает интеллигенцию, как один сиамский урод - другого" (Бренер 1995: 89). Не для кого не секрет, что именно русская интеллигенция подготовила и совершила октябрьский переворот. То есть в один из признаков концепта "Русская интеллигенция" входит дескрипция "потенциальное желание сделать добро народу и реальное делание зла народу". Не писать об этом странно.

Характерно, что в статье "Гений, Ангел" Ю. С. Степанов говорит лишь о "старинном" значении слова "гений", как будто современного вовсе не существует. И понятно почему. Гений в романтическом и постромантическом смысле это личность, за душу которого борется Бог и дьявол - в этом состоит этиология творчества (подробнее см. (Руднев 1996)). Вновь конфликт, дисгармония.

Последнее мое замечание будет касаться описания концепта "Время". Здесь на с. 184-185 автор дает 12 различных концептов времени. Среди них такие экзотические, как "пульсирующее время", "время как последовательность точек" и т.п. Между тем не приведены классические характеристики времени, известные с начала XX века. Прежде всего это разграничение внешнего естественнонаучного времени и внутреннего времени (Бергсон, Гуссерль). Далее это наиболее фундаментальное в данном вопросе понятие о направлении времени (Рейхенбах 1962), которое может быть энтропийным (это и есть естественнонаучное время) и информативным (Винер 1968, Руднев 1986) (в сущности последняя дихотомия совпадает с противопоставлением Августином времени града земного и Града Божьего). Время может не иметь определенного направления: в микромире, в мыслях, в памяти (в русской культуре такое "расхристанное" время отражено в классических произведениях - "Зеркале" Андрея Тарковского и "Школе для дураков" Саши Соколова. Время может двигаться не только вперед или назад, как мы привыкли, но вверх и вниз, как показала Т. А. Михайлова на примере кельтской модели времени (Михайлова 1995). Время может быть рассмотрено как динамическое и статическое. Статическая концепция времени была характерна для представителей британского абсолютного идеализма, прежде всего Дж. МакТаггарта. С этой точки зрения не время движется, а мы движемся во времени (Уитроу 1964). Наконец время может быть рассмотрено как многомерное. Автор этой концепции, английский философ 1920-х годов Джон Уильям Данн, показал, что, если рассматривать время как многомерное, то одно из измерений становится пространственноподобным и по нему можно двигаться вперед и назад, как по пространству. Этим Данн объяснил феномен видений будущего в снах и ясновидение (Dunne 1920). На серийном времени Данна фактически построено все творчество Борхеса.

Мне не хочется писать ритуальной формулы, что все отмеченные замечания носят частный характер. Нет, они носят принципиальный характер. Я скажу по-другому. Современный американский философ Ричард Рорти пишет, что у каждого человека есть некий свой набор концептов, который он называет "конечным словарем" (Рорти 1997). Когда люди общаются, то их "конечные словари", как правило, находятся в отношении пересечения. Совпадающих конечных словарей не бывает. Любое описание, по Рорти, есть накладывание одного конечного словаря на другой. Естественно, что конечный словарь Ю. С. Степанова не совпадает и не может совпасть с конечным словарем его рецензента. Но другого способа обмениваться информацией еще не придумали.

В заключении мне бы хотелось пожелать, чтобы книга Степанова стояла на полке у каждого образованного человека, которых, к счастью, в России все-таки, наверное, больше, чем тираж книги в 2 тысячи экземпляров.

Вадим Руднев

Литература

Бренер А. Пшик интеллигенции // Художественный журнал, 9, 1995.
Винер Н. Кибернетика. М., 1968.
Галковский Д. Е. Бесконечный тупик. М., 1997.
Лотман Ю. М. Место киноискусства в механизме культуры // Учен. зап. Тартуского ун-та, вып. 411, 1977.
Лотман Ю. М. Феномен культуры // Там же, вып. 463, 1978.
Михайлова Т. М. Нечто о пространственной модели времени // Семиотика и информатика, вып. 38. М., 1995.
Рейхенбах Г. Направление времени. М., 1962.
Рорти Р. Случайность, ирония и солидарность. М., 1997.
Руднев В. Направление времени в культуре // Wiener slawistscher Almanach, Bd. 17, 1986.
Руднев В. Культура и психокатарсис // Независимый психиатрический журнал, 5, 1996.
Уитроу Дж. Естественная философия времени. М., 1964.
Dunne J. W. An Experiment with time. L., 1920.