Николай марр новое учение о языке. Лингвистический энциклопедический словарь

Новое учение о языке «Но́вое уче́ние о языке́»

(«яфетическая теория») - система взглядов, выдвинутая Н. Я. Марром по общим вопросам в 20-30‑х гг. 20 в. В начальный период научной деятельности Марр внёс большой вклад в развитие армяно-грузинской филологии; изучил и опубликовал ряд древнейших памятников армянской и грузинской литератур, основал серию «Тексты и разыскания по армяно-грузинской филологии» (в. 1-13, 1900-13), успешно занимался изучением ( , и других), историей, археологией и этнографией Кавказа. В связи с исследованием сравнительной грамматики картвельских языков он обратился к поискам их родства с другими языками мира, выдвинув ряд гипотез, недостаточно подкреплённых конкретным языковым материалом (о родстве картвельских языков с , и др.).

Когда гипотезы Марра о родстве языков пришли в противоречие с данными научного языкознания, он попытался ликвидировать эти противоречия, объявив всё «традиционное», «индоевропейское» языкознание устаревшим и несовместимым с марксизмом, и построить совершенно новую лингвистическую теорию - так называемое «новое учение о языке», или «яфетическую теорию». Впервые эти взгляды были высказаны в работе «Яфетический Кавказ и третий этнический элемент в созидании средиземноморской культуры» (1920). Отказавшись от достижений (см. также ), Марр выдвинул идею о том, что индоевропейская языковая семья, как и другие семьи языков, не связана исконным генетическим единством, которое было доказано компаративистами (см. ), а сложилась путём .

В 1923-24 Марр усиленно занимался вопросами так называемой , стремясь вскрыть общие для всех языков этапы типологического развития, связанные с этапами развития общества и материальной культуры; в 1925 он попытался связать эту свою систему с философскими положениями исторического материализма, понимавшегося им, однако, упрощённо, в духе вульгарного социологизма (см. ). Язык был отнесён к категориям надстройки и определён как изначально классовое явление. Первичным языком человечества, по Марру, был , сменившийся позже звуковым языком в виде «четырёх элементов» (SAL, BER, YON, ROШ), т. е. диффузных звуковых комплексов, из которых возник словарный запас всех языков мира. С общелингвистической точки зрения эти взгляды Марра имеют много общего со взглядами Г. Шухардта, выдвинувшего идею о «языковом смешении», и некоторыми идеями . Термин «Н. у. о я.» был употреблён впервые в 1924 (ранее Марр называл свою теорию «яфетической»). Построения Марра этого времени не поддаются объективной проверке при помощи строгой научной методики и опровергаются языковым материалом. К 1926 произошёл окончательный разрыв Марра и его сторонников с научным сравнительно-историческим языкознанием (), которое было обвинено в идеализме, формализме, антисоциальности и даже расизме. Это вызвало в среде советских лингвистов ряд резких выступлений против «Н. у. о я.», наиболее последовательным критиком которого был Е. Д. Поливанов, исследовавший , языки, занимавшийся проблемами общего языкознания («За марксистское языкознание», 1931), создавший оригинальную теорию языковой эволюции. В статье «Новый поворот в работе по яфетической теории» (1931) Марр обращается к исторической психологии, пытаясь по данным языка вскрыть последовательные этапы развития мышления, что отражало односторонность подхода к проблеме .

Ряд учеников Марра, в т. ч. И. И. Мещанинов, стали развивать «Н. у. о я.» в сторону сближения с «традиционным» языкознанием. Мещанинов, пользуясь и некоторыми идеями Марра, исследовал основные этапы развития языков, развил теорию и создал теорию синтаксической типологии языков, разработал теорию и синтаксических отношений в их связи с и т. д. К 1950 учение Марра оказалось в состоянии кризиса, который усугубился также тем, что отношения его школы с «индоевропейским» языкознанием ещё более осложнились. В газете «Правда» была проведена дискуссия (1950), в которой участвовали как сторонники, так и противники «Н. у. о я.»; в ряду противников «Н. у. о я.» с несколькими статьями, содержащими, однако, лингвистически ошибочные положения о языке и его развитии, выступил И. В. Сталин. Дискуссия открыла возможность разработки «традиционной» лингвистической проблематики (особенно сравнительно-исторического языкознания). Вместе с тем после дискуссии на некоторое время приостановилось исследование проблем, имевших в «Н. у. о я.» научный интерес, - проблемы языка и мышления, проблем и некоторых других. Эти направления исследований успешно развиваются с конца 50‑х гг.

• Марр Н. Я., Избранные работы, т. 1-5, М.-Л., 1933-37;
• Мещанинов И. И., Введение в яфетидологию, Л., 1929;
• его же , Члены предложения и части речи, М.-Л., 1945;
• Абаев В. П., Н. Я. Марр (1864-1934). К 25‑летию со дня смерти, «Вопросы языкознания», 1960, № 1;
• Тронский И. М., Сравнительно-исторические исследования, в кн.: Теоретические проблемы советского языкознания, М., 1968;
• Гухман М. М., Типологические исследования, там же;
• Поливанов Е. Д., Статьи по общему языкознанию, Избранные работы, М., 1968.

А. А. Леонтьев.

Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия . Гл. ред. В. Н. Ярцева . 1990 .

Смотреть что такое "Новое учение о языке" в других словарях:

Новое учение о языке - (сам его создатель Николай Марр называл его «новым учением об языке»), известное также как яфетическая теория, теории стадиальности, яфетидология или марризм теория происхождения, истории и «классовой сущности» языка, с конца 1920 х… … Википедия

"НОВОЕ УЧЕНИЕ О ЯЗЫКЕ" - совокупность теоретич. идей, выдвинутых сов. исследователем истории, археологии, языков и литератур Кавказа Н. Я. Марром (1864 1934). Н. у. о я. не получило у Марра сколько нибудь последовательного систематич. и стройного изложения. Оно… … Философская энциклопедия

НОВОЕ УЧЕНИЕ О ЯЗЫКЕ - вульгарно материалистическое, авангардистского толка (см. АВАНГАРДНОЕ ИСКУССТВО) направление в советской лингвистике, господствующее, начиная с 1920 х гг., более 30 лет. После того как оно приняло особо уродливые формы, его разгромил И. В. Сталин … Энциклопедия культурологии

Новое учение о языке - («Новое учение о языке») «яфетическая теория», система взглядов, выдвинутая академиком Н. Я. Марром по общим вопросам языкознания в 20 30 е гг. 20 в. Впервые эти взгляды были высказаны в работе «Яфетический Кавказ и третий этнический… … Большая советская энциклопедия

«Новое учение о языке» - НОВОЕ УЧЕНИЕ О ЯЗЫКЕ (Яфетическая теория, Марризм) направление, господствовавшее под лозунгом марксизма в яз. знании в сов. науке с кон. 20 х гг. до сер. 1950, когда борьба с марризмом была использована в полит. целях, стала поводом для… … Российский гуманитарный энциклопедический словарь

НОВОЕ КОНФУЦИАНСТВО - НОВОЕ КОНФУЦИАНСТВО [синь жуцзя; синонимичные термины современное новое конфуцианство (сяньдай синьжуцзя, дандай синьжуцзя); современное конфуцианство (сяньдай жуцзя, дандай жуцзя); постконфуцианство (хоужуцзя)] философское направление в… … Философская энциклопедия

Список синологов, пишущих на русском языке - … Википедия

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ МАРКСА - обоснование исторического значения роли пролетариата в создании общественного богатства, источником которого является материальное производство и прогресс в развитии производительных сил. Создатель этого учения Карл Маркс (1818–83), немецкий… … Финансово-кредитный энциклопедический словарь

ОБЩЕЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ

НОВОЕ УЧЕНИЕ О ЯЗЫКЕ Н.Я. МАРРА КАК ИСТОРИКО-ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ

С.В. Сухов

Кафедра теоретической и прикладной лингвистики Институт иностранных языков Московский городской педагогический университет 2-й Сельскохозяйственный пр., 4, Москва, Россия, 129226

Н.Я. Марр продолжает оставаться одной из самых загадочных и значительных фигур в истории отечественного (и в определенном смысле мирового) языкознания ХХ столетия. Многократно «развенчанный», он обладает удивительным свойством «воскресать» и вновь привлекать внимание не только лингвистов, но и людей, лишь косвенно соприкасающихся с этой наукой. Можно говорить о своего рода «марровском феномене», существующем в разных видах уже многие десятилетия. Очевидно, что этот феномен должен стать, хотя бы в силу своей устойчивости, объектом более подробного и объективного исследования, чем это было до сих пор. Данная статья представляет собой весьма краткое изложение основных выводов, обоснованных автором в его диссертационном исследовании.

Ключевые слова: новое учение о языке, парадигмальная революция, идеологизированный подход, парадигмальный анализ, лингвистический утопизм, лингвистическая доистория, происхождение языка, фонетически-сопоставительный анализ, персоналистский подход, нарративный анализ.

Начнем же мы с изложения некоторых фактов, подтверждающих устойчивость «марровского феномена», и, следовательно, актуальность данной темы.

Процесс изменения восприятия идей Н.Я. Марра и отношения к ним в истории отечественной лингвистики после 1950 года может быть разделен на ряд периодов. Первый начался сразу после известного выступления И.В. Сталина в дискуссии 1950 г. и продолжался примерно до середины 1950-х годов.

Интерпретация взглядов Марра и его роли в языкознании в это время развивалась всецело в русле тех положений, которые были изложены в статье Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» , т.е., Марр трактовался прежде всего как вульгаризатор марксизма, все его идеи целиком отвергались как негодные и порожденные невежеством и непониманием сути материалистического метода к изу-

чению языка; как альтернатива предлагалось возвращение к традиционному сравнительно-историческому методу; все это непременно сопровождалось восхвалением Сталина как величайшего светоча марксистской языковедческой науки и его статьи как недосягаемой вершины лингвистической мысли. Во второй половине 50-х годов имя Сталина как творца марксистского языкознания по понятным причинам перестает упоминаться; вместе с этим прекращаются и массированные нападки на Марра, и эта тема, казалось бы, перестает быть актуальной.

Однако в начале 60-х годов обнаруживается, что забвение Марра вовсе не было окончательным и безоговорочным и в советском языкознании существует тенденция хотя бы частично «реабилитировать» некоторые марровские идеи. С одной стороны, это было связано с широкой критикой Сталина после XXII съезда КПСС (1961 г.); но, с другой стороны (и это, по нашему мнению, более существенно), это было связано с широким (хотя и запоздалым) проникновением в отечественную лингвистику именно в те годы концептуальных подходов западного структурализма. Распространение структуралистских подходов было с энтузиазмом встречено значительной частью отечественных лингвистов, увидевших в структурализме возможное заполнение той концептуальной пустоты, которая остро ощущалась в советском языкознании после дискусии 1950 года и последующего устранения сталинской версии «марксистского языкознания» в середине 1950-х годов.

Но некоторыми другими языковедами проникновение структурализма было воспринято как угроза дегуманизации лингвистической науки, усугублявшаяся тем, что наряду с достижениями структурализма заимствовались и его недостатки, которые к началу 60-х годов ХХ века стали уже вполне очевидны.

В этих условиях «воскрешение» некоторых идей Марра как своего рода «щита» против структурализма стало представляться возможным и даже желательным. Именно антиструктуралистскими соображениями были продиктованы наиболее заметные выступления бывших учеников Марра в первой половине 60-х: статья Г.П. Сердюченко «О некоторых философских вопросах общего языкознания» и особенно статья В.И. Абаева «Лингвистический модернизм как дегуманизация науки о языке» .

Однако настоящая полемика в то время так и не возникла. Структурализм был допущен в советскую лингвистику и стал широко применяться как совокупность конкретных методов исследования языкового материала; в то же время было признано, что некоторые его фундаментальные парадигмальные основы могут и должны подвергаться критике.

О «реабилитации» идей Марра не было и речи, однако стало возможным упоминание его имени в истории языкознания, в том числе в достаточно благожелательном аспекте. Ситуация, таким образом, не получила, и в те годы не могла получить сколь-нибудь окончательного разрешения. Этот период продолжался, по-видимому, до начала 80-х годов, когда стал очевиден кризис и распад структуралистской парадигмы и наметился постепенный отход от нее большинства отечественных языковедов. Вновь возникло ощущение концептуального вакуума, тре-

бовавшего заполнения. В этих условиях влияние марровских идей (точнее, мифов, уже тогда отчетливо складывавшихся вокруг фигуры Марра) стало имплицитно возрастать; и, поскольку структурализм уже не мог быть эффективным «противоядием», полемика с давно умершим и развенчанным Марром неожиданно стала актуальной. Изменения в ситуации, связанной с восприятием роли Марра в истории отечественного языкознания, могут предстать в более ясном виде при сопоставлении двух работ Б.А. Серебренникова, опубликованных в 1968 и 1983 годах и формально посвященных сходной теме - соотношению внутренних и внешних (экстралингвистических) факторов в развитии языка.

Однако тональность этих работ совершенно различна, и связано это с тем, что вторая, более поздняя, представляет по сути развернутую полемику с идеями Марра, в то время как первая, более ранняя и хронологически более близкая к со-бытиям1920-х - начала 1950-х годов, такой полемики фактически не содержит.

В своей книге 1984 года Б.А. Серебренников внешне стремится, как и в работе 1968 года, проложить путь между «крайностями», критикуя те из них, которые, по его мнению, свойственны структурализму, гумбольдтианству и неогум-больдтианству, упоминает итальянскую неолингвистику и т.д., однако главным его оппонентом явно или имплицитно является весьма часто цитируемый Н.Я. Марр и его ученики - и в этом состоит резкое различие этой работы Б.А. Серебренникова с его же работой 1968 года. Автор приходит к выводу о существовании в советском языкознании мощного «неомарристского» течения, тянущего отечественную лингвистику назад к «идеализму» . В освещении Б.А. Серебренникова вольно или невольно Марр вырастал в одну из наиболее масштабных фигур языкознания ХХ столетия, оказывающую пагубное, но странно неотвратимое влияние на лингвистов самых разных взглядов и направлений - причем долгое время спустя после его «полного разоблачения».

Говоря о Марре и его ближайших учениках, Б.А. Серебренников очень часто воскрешал в своей книге дискурсивные особенности языка «разгромных» идеологических публикаций 30-х - начала 50-х. В условиях, когда работы самого Марра не могли быть объектом свободного изучения и обсуждения, все это могло приводить к росту подсознательного интереса и даже симпатий к «запретному плоду» и действительно усиливать имплицитное влияние идей Марра в советской науке.

Перемены, произошедшие в советском обществе во второй половине 80-х годов, казалось, должны были создать предпосылки для более глубокого и основанного на более широкой фактологической базе осмысления феномена Марра в истории советского языкознания. Однако долгое время новые публикации, относящиеся к «проблеме Марра», ограничивались статьями в периодических изданиях, большей частью принадлежавших неспециалистам. Только в середине 1991 года появилась книга В.М. Алапатова «История одного мифа», обозначившая очередной рубеж в осмыслении данной проблемы. В.М. Алпатов впервые после длительного перерыва сделал достоянием широкого читателя основные факты биографии Марра; он проследил в общих чертах некоторые этапы эволюции марровских идей при его жизни и отдельные важнейшие особенности их бытования после его смер-

ти - до 80-х годов ХХ века. Центральное место в книге В.М. Алпатова занимает освещение фактических обстоятельств, связанных с языковедческими дискуссиями рубежа 20-х - 30-х годов и особенно 1950 года. Можно сказать, что эти обстоятельства, касающиеся происхождения этих дискуссий и самого хода их проведения, выявлены В.М. Алпатовым с максимально возможной степенью достоверности и детальности; однако в целом он не стремится к какому-либо анализу того, что должно составлять предмет его изучения как историка лингвистики.

В.М. Алпатов бескомпромиссно объявляет идеи Марра от начала до конца невежественным бредом и порождением психической патологии, не имеющим отношения к какой-либо, хотя бы ошибочной, научной теории, а создателя этих идей представляет как ловкого, хотя и сумасшедшего, проходимца, который сознательно старался выдавать нагроможденные им нелепицы за «марксизм» и каким-то образом добился полного успеха, став главой «официального» советского языкознания и сохранив монополию своей «школы» и после смерти, вплоть до 1950 г. В этом В.М. Алпатов, пожалуй, идет дальше Б.Н. Серебренникова и авторов анти-марровских публикаций начала 50-х годов, которые рассматривали взгляды Марра как ошибочные и вульгарные, но все же лингвистические. В целом книгу В.М. Алпатова можно расценить как яркий образец советской «перестроечной» публицистики с элементами ценного историко-политического (но не историко-лингвистического) исследования. В 2004 году эта книга была переиздана ; при этом основной ее текст остался без каких-либо изменений, однако в приложении помещены тексты ряда статей и выступлений автора с конца 1991 до 2003 годов, в которых положения основной монографии в ряде случаев развиваются и уточняются. С одной стороны, в последних статьях В.М. Алпатова заметно стремление воздать должное явной личной незаурядности Марра, сглажены некоторые прежние резкие формулировки, автор выражает свою готовность согласиться с признанием гениальных способностей Марра в некоторых областях, не имеющих отношения к лингвистической науке. С другой стороны, В.М. Алпатов в ряде случаев даже ужесточает свою прежнюю оценку, в частности, делает попытку доказать, что Марр якобы по складу своего мышления вообще был неспособен заниматься наукой - не лингвистикой, но наукой вообще .

Пожалуй, самое интересное во втором издании книги В.М. Алпатова - это краткий обзор новейших публикаций, посвященных марровской проблеме. Само по себе значительное количество и неослабевающий поток этих публикаций, как в России, так и в других странах, частично проанализированный В.М. Алпатовым, красноречиво говорит, что тема Н.Я. Марра отнюдь не «закрыта». При этом, однако, отношение отечественных исследователей к Марру остается, несмотря на все увеличивающуюся временную дистанцию с прошлым, предельно предвзятым и идеологизированным. Практически, по нашему мнению, в отечественной науке происходит не процесс исследования марровского феномена, но создание (по крайней мере, попытки создания) новых мифов вокруг его имени. После мифа 1930-х годов о «Марре-марксисте», сменившемся в 1950-е годы мифом о «Марре - вульгаризаторе марксизма», а в 1990-е - мифом о «Марре-проходимце» или «Марре-

сумасшедшем», на рубеже ХХ-XXI веков конструируются новые мифы, которые можно условно обозначить как «Марр - академическая жертва большевизма», «Марр - грузинский националист», «Марр-провидец». Конструкты первых двух мифов представлены в статье востоковеда Я.В. Василькова, достаточно подробно рассмотренной у В.М. Алпатова , третий же миф создается многими, и, кажется, ему готов отдать должное и сам В.М. Алпатов, когда он признает «правдоподобным» мнение Т.В. Гамкрелидзе о том, что марровские «четыре элемента» - это предвидение четырех молекулярных составляющих генетического кода в биологии , или когда он же интерпретирует высказывание Марра о том, что «новое мышление с трудом умещается в звуковую речь», как предвосхищение «визуальной революции в передаче информации», происшедшей, по мнению некоторых, в ХХ веке .

Подчеркнем, что речь идет лишь о тех работах, авторы которых делают попытки как-то углубить и развить понимание марровского феномена. Большинство просто повторяет сложившиеся ранее негативные оценочные формулировки; упорное меньшинство подчеркивает научную значимость Марра, но без какого-либо подтверждающего анализа. Очевидно, что такое положение свидетельствует об определенном тупике в осмыслении марровской проблемы.

Ясно, что невозможно продвигаться далее в осмыслении этого феномена, расценивая марровскую лингвистическую теорию как простую смесь «фантазий и прозрений», или, тем более, конструируя новые мифы вокруг имени Марра. Дальнейший прогресс в рассматриваемой области может быть достигнут только при максимально возможной деидеологизации подхода к проблеме и демифологизации личности самого Марра. Последнее может быть достигнуто при восприятии его тем, кем он был в действительности - выдающимся ученым, в том числе и выдающимся лингвистом, но ставшим в конце концов на ошибочный путь. Но, поскольку мы имеем дело с выдающимся ученым, важно понять, что его ошибки - это не просто результат незнания или неумения разобраться в сути проблемы, как у обычного профана; эти ошибки имеют свою логику, являющуюся своеобразным преломлением логики развития той науки, к которой Марр принадлежал и которой искренне и с огромной энергией служил всю жизнь. Понять же истинную специфику Марра как ученого можно, только детально и непредвзято проанализировав то, что составляет сущность любого ученого - его творчество, его тексты. При этом в основу должен быть положен принцип сплошного фронтального анализа разных уровней содержания марровских текстов, наиболее характерных для различных этапов развития его теории.

Подобный анализ может показаться чрезмерно подробным; в действительности он, учитывая сложность проблемы, был вынужденно сжат в связи с ограниченным объемом работы. Тем не менее он позволяет придти к выводам, которые, по мнению автора, представляют собой новый шаг в осмыслении марровского феномена, притом сделанный в сугубо историко-научном плане. Сам анализ текста должен опираться на правильный выбор общенаучных и историко-лингвистиче-

ских методов, в том числе новых, которые до сих пор еще не нашли применения в исследованиях по данной проблеме.

К числу важнейших методов, легших в основу анализа, проведенного автором статьи, относятся:

1) метод релятивистского деидеологизированного нарративного анализа, предполагающий максимально полное описание системы положений разбираемого автора исходя из его собственных позиций, без навязывания ему собственных взглядов и оценок; при этом, разумеется, не исключается конечная оценка проанализированной системы в целом; но эта оценка дается в контексте современной автору исторической ситуации, избегая модернизации;

2) метод историко-парадигмального анализа, восходящий к знаменитой теории «научных революций» Т. Куна и который в нашем случае прямо обусловлен спецификой материала, поскольку речь идет об эпохе крупнейшей революции в истории языкознания;

3) структуральный анализ, давно известный в науке, суть которого заключается, как известно, в анализе позиционно обусловленных отношений элементов при отвлечении от свойств и природы самих этих элементов; этот анализ был применен в данной работе к пресловутым «четырем элементам» Марра и дал неожиданные и, по мнению автора, исследовательски значимые результаты;

4) метод, который можно условно назвать «постструктуральным»; он заключается в том, что тексты Марра, в некотором согласии с постулатами постструктурализма и постмодернизма, интерпретируются как некая игра, далекая от того, чтобы открыть истину, но имеющая внутреннюю логику; правила этой игры предлагается принять без рассуждений об их истинности или ложности; при этом открывается возможность анализа «изнутри» многих особенностей марровских текстов; но при этом автор должен предостеречь от злоупотребления такими подходами, так как при этом существует риск превратить Марра из академического ученого начала ХХ века в фигуру современного постмодерна, создав, таким образом, еще один миф о нем;

5) марксистский философский анализ применяется в тех случаях, когда необходимо доказать, что постулаты Марра не были марксистскими, даже в «вульгари-зованном» виде, то есть для получения результатов «от противного»;

6) персоналистский подход - анализ особенностей личности Марра, проявляющейся в особенностях его текстов - важность этого подхода в данном случае нельзя переоценить.

1) «Новое учение» о языке должно рассматриваться как явление истории лингвистики, как одна из теорий, порожденных общим кризисом в языкознании в конце XIX - первой трети ХХ века, а ее создатель - как один из представителей академической науки, принявший в этой лингвистической революции активное участие. Другие подходы, по нашему мнению, могут привести лишь к умножению и без того многочисленных мифов, складывающихся вокруг учения Н.Я. Марра и его личности;

2) в основе теоретических построений Н.Я. Марра лежал воспринятый им метод историко-лингвистического фонетическо-сопоставительного атомарного анализа, считавшийся в рамках младограмматизма конца XIX века единственно научным. Усилия Н.Я. Марра были направлены на совершенствование этого метода и расширение границ его применимости; в конечном счете, однако, Н.Я. Марр довел разрабатывавшийся им метод до таких пределов, где он утратил всякую ве-рифицируемость с позиций традиционной лингвистической науки;

3) применяемый Н.Я. Марром метод анализа языковых явлений с позиции «палеонтологических» фонетических элементов (в наиболее известном варианте - четырех) хотя и не является в традиционном смысле верифицируемым, обладает собственной структурой, внутренне упорядоченной и логической, хотя и не вполне строгой; это обстоятельство и явилось, на наш взгляд, причиной непреклонного отстаивания Марром своих позиций и его глубокой непреходящей убежденности в том, что в научной достоверности нового метода можно будет убедить если не традиционную академическую науку, то новое поколение ученых-лингвистов;

4) в целом марровское учение можно рассматривать как своего рода синтез парадигмальных установок лингвистики первой половины XIX столетия с новыми чертами языкознания первой половины ХХ века; синтез этот, как уже говорилось, осуществлялся на фундаментальной основе воспринятого у младограмматиков историко-фонетического подхода при парадоксальном преобразовании этого подхода;

5) элементом, принадлежащим ХХ столетию, в синтезе Марра было стремление к социологическому (вернее, социокультурологическому) подходу к явлениям языка. Этот социологизм Марра был глубоко своеобразным и не имел ничего общего с марксизмом, хотя и трактовался самим автором как «параллель» к марксизму; причем этот «социологический анализ» парадоксально осуществлялся в основном на материале лингвистической и общественной «доистории»;

6) в парадигме языковедческой науки первой половины XIX века Марром были восприняты предельно общие установки - представление о творческом характере «доисторического» периода в развитии языка, стремление к «объяснительному» (а не описательному) анализу фактов языка, рассмотрение явлений языка в комплексе с явлениями, изучаемыми другими науками - археологией, этнографией и т.д. Конкретные направления в изучении языка, преемственно связанные с наукой первой половины XIX столетия - единство глоттогонического процесса, историческая семантика, стадиальная типология, хотя и декларировались Мар-ром как весьма значимые и занимали определенное место во многих марровских работах, не были, по нашему мнению, узловыми пунктами его учения. Эпистемо-логически марровская теория была однонаправленной и всецело ориентирована на изучение лингвистической «доистории» и следов этой доистории в современных языках с помощью разработанного Марром элементного анализа. Тем, что Марр не был исследователем семантики в общепринятом понимании, объясняется невозможность (по-видимому) возрождения в научном плане интереса к мар-ровскому наследию в современных условиях, несмотря на особую значимость изучения семантики в нынешнем языкознании;

7) одним из наиболее оригинальных тезисов Марра нужно считать, на наш взгляд, положение о сознательном созидании языка как продукта речевой деятельности людей на всех этапах его развития и особенно о «неуничтожимости» результатов этого созидательного процесса, которые продолжают сохраняться в базовых уровнях языка (фонетическом, морфемном, семантическом) на всех последующих этапах его исторического развития; это и служит основанием применимости «палеонтологического» элементного анализа как основного средства изучения языка;

8) развиваясь как одна из теорий, возникших в рамках научной революции в лингвистике начала ХХ века, учение Марра в процессе этой революции развивалось по линии, внутренне логически обусловленной, но ведущей ко все большему обособлению от других новых научных направлений и противопоставлению им. Поэтому отыскать точки соприкосновения марровской теории и других вновь возникавших лингвистических теорий того времени, даже «маргинальных», практически почти невозможно. Если такие точки и обнаружатся, они, по нашему мнению, не будут существенны;

9) основные этапы (определяемые в данном случае не столько хронологически, сколько логически) внутренней эволюции марровской теории, противопоставившей ее всему остальному языкознанию, по нашему мнению, примерно следующие: попытки расширить круг родственных связей грузинского и близкородственных ему языков (во многом еще в рамках традиционного сравнительно-исторического подхода), приведшие к постулированию существования яфетической семьи языков; стремление максимально удревнить время возникновения яфетических языков и представить их как языки древнейшей цивилизации - основы всех последующих цивилизаций; определение яфетических языков как представителей не особой семьи, но одного из хронологически древних этапов развития всех человеческих языков; конструирование «классовой» социологической теории языка на «доисторическом», «палеонтологическом» языковом материале. Таким образом, можно видеть, что на первых трех этапах вектор развития марровской теории уводил ее все дальше в прошлое, что резко противоречило общей линии развития всех других теорий того времени (и «основных», и «маргинальных»), все более смещающихся в сторону синхронического изучения языка; у Марра же эта тенденция развития, интуитивно воспринятая, привела к созданию парадоксального «социологического» анализа на материале языковой доистории, что довершило его полный разрыв с остальным языкознанием. При этом, по нашему мнению, тот факт, что Марр прибегал к «марксистской» оболочке своих теорий, в конечном счете несущественно; при других исторических обстоятельствах он мог прибегнуть к иной социологической теории, но с лингвистической точки зрения результат был бы тем же;

10) в целом научный метод Марра (в общем, широком смысле) может быть охарактеризован как лингвистический утопизм, то есть особого рода синтез элементов процесса познания, которые не могут быть верифицируемы в рамках обычного научного подхода и потому могут трактоваться как мифологические;

и элементов, принадлежащих к сфере логического рационального анализа, т.е. к сфере обычной науки. Элементы того и другого рода образуют у Марра неразрывное единство. Утопичность подхода Марра проявляется в убежденности безгранично расширить с помощью созданного им метода возможности познания языка в хронологической перспективе - как в прошлое, так и в будущее;

11) оценивая перспективы использования наследия Н.Я. Марра для настоящего и будущего лингвистической науки, следует сказать, что сейчас эти перспективы представляются крайне неясными. Нужно еще раз подчеркнуть, что теория Марра обладает большой внутренней цельностью и попытки использовать отдельные «приемлемые» марровские положения, произвольно изъятые из общей конструкции марровских текстов, вряд ли могут быть продуктивными. По мнению автора, некоторые идеи Марра могут быть в какой-то мере возвращены в сферу научного обсуждения (в позитивном или критическом плане) только в одной области - изучения происхождения языка, если эта проблема когда-нибудь выйдет из состояния застоя и займет подобающее место в лингвистике.

ЛИТЕРАТУРА

Абаев В.И. Лингвистический модернизм как дегуманизация науки о языке // Вопросы языкознания. - 1965. - № З.

Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. - 2-е изд., дополненное. - М., 2004.

Алпатов В.М. История лингвистических учений. - Изд. З-е. - М., 2001.

Алпатов В.М. Марксизм и марризм (заметки неисторика) // Восток. - 1992. - № З.

Алпатов В.М. Современные публикации о марризме. В кн.: Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. - Изд. 2-е. - М., 2004. - С. 266-277.

Гамкрелидзе Т.В. Р.О. Якобсон и проблема изоморфизма между генетическим кодом и семиотическими системами // Вопросы языкознания. - 19SS. - № 5.

Гельгардт Р.Р. Избранные статьи: Языкознание, фольклористика. - Калинин, 1966.

[S] Зуев К.В. Идеологизация языка в политических, авангардных и научных текстах начала

Марр Н.Я. Избранные работы. - Т. 1: Этапы развития яфетической теории / Предисловие В.Б. Аптекаря. - Л., 19ЗЗ.

Марр Н.Я. Избранные работы. - Т. 2: Основные вопросы языкознания. - М.-Л., 19З6.

Марр Н.Я. Избранные работы. - Т. З: Язык и общество. - М.-Л., 19З4.

Марр Н.Я. Избранные работы. - Т. 4: Основные вопросы истории языка. - М.-Л., 19З7.

Сердюченко Г.П. О некоторых философских вопросах общего языкознания / Теоретические проблемы современного советского языкознания. - М., 1964.

Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка. - М., 1983.

Серебренников Б.А. Об относительной самостоятельности развития системы языка. - М., 196S.

Сталин И.В. Марксизм и вопросы языкознания. - Госполитиздат, 1950.

Филин Ф.П. Советское языкознание: теория и практика // Вопросы языкознания. - 1977. - № 5.

Velmezova E.V. Les lois des sens: la semantique marriste. - Berlin, 2007.

THE NEW THEORY OF LANGUAGE BY N.YA. MARR AS A PHENOMENON OF THE LINGUISTIC SCIENCE

Department of theoretical and applied linguistics Moscow City Pedagogical University

2nd Selskokhoziajstvennyjprojezd, 4, Moscow, Russia, 129226

The author states a permanent reproduction of the so named «marr’s myth» in russian and in a less degree in foreign linguistics to eliminate that the author insists on regarding the marr’s theory as a phenomenon of historical development of the linguistics science, and hot as a pathology or a product of anybody’s wicked will. The author’s intention is to show the marr’s theory and it’s shocking faults themselves as an odd reflection of the paradigmatic revolution in linguistics in the first half of the 20 century.

Key words: The new theory of language, paradigmatic revolution, stricty ideological approach, paradigmatic analysis, linguistic utopia, linguistic prehistory, genesis of language, phonetic comparative analysis, personalistic approach, narrative analysis.

Специфическим явлением советского языкознания 1920 - 1950-х гг. было «новое учение о языке», которое стали называть марризмом. Основателем этого учения был Н.Я.Марр. Для «нового учения о язы­ке» были характерны лозунги «Омолодим старушку грамматику!», «Будущее за нами - и, значит, за теорией Марра».

С именем Николая Яковлевича Марра (1864 - 1934) связана целая эпоха в истории отечественного язы­кознания, которую позже назвали «сумерками лингвистики». Марр был сыном шот­ландца и гру­зинки. Он вырос в семье, где отец говорил по-французски и по-английски, а мать - только по-грузински. С детства Марр говорил на гру­зинском языке, а в Кутаисской гимназии выучил ещё семь языков: русский, немецкий, французский, английский, латинский, древ­негреческий и турецкий. Ученик Марра, Федот Петрович Филин (1908 -1982) писал, что Марр знал 60 - 70 языков.

Марр учился на восточном факультете Петербургского универси­тета, где изучил все языки Кавказа и Ближнего Востока. С 1888 г. Марр преподает востоковедение, историю культуры, эт­нографию восточных народов. Лингвистикой он занимался только в связи с этнографией.

В год окончания университета в одном из тифлисских кни­гохранилищ Марр обнаружил уникальный памятник - перевод на грузинский язык не сохранившегося в оригинале «Толкова­ния на Песнь песней Соломона» христианского писателя III в. н.э. Ипполита Римского. Памятник был переведён на евро­пейские языки. Марр в 1900 г. получил зва­ние профессора, а в 1902 г. по этому памятнику защитил докторскую диссертации «Ипполит. Толкование "Песни песней"». Затем во время экспедиций на Синай и в Палестину Марр обнаружил нескольких ценных грузинских и армянских памятников. Найденные рукописи он опубликовал с научными комментариями. Марр стал основателем кавказской археологии, несколько десятилетий возглавлял русское кавказоведение и сформировал собственную школу. В 1912 г. Марр был избран в академики.

Из лингвистических работ Марра дореволюцион­ного периода научную ценность представляют древнеармянская грамматика (1903) и грамматика чанского (лазс­кого) языка (1910). В послеоктябрьский период он написал древнегрузинскую грамматику (1925) и абхазско-русский словарь (1926).

В 20-е годы Марр решил создать марксистское учение о языке . Это учение отрицало всю компаративистику XIX в. Марр утверждал, что:

1) индоевропейской языковой семьи не существует, единого индоевропей­ского праязыка никогда не было. Не было общеславянского праязыка. Марр сравнил «изолированный» грузинский язык с другими кавказскими языками и пришёл к выводу о существовании яфетической языковой се­мьи, названной так по имени третьего сына библейского Ноя - Яфета. Марр считал, что Ной после всемирного потопа обосновался на Кавказе, и оттуда стали развиваться все языки мира. Впоследствии Марр включил в яфетическую семью и средиземноморские, турецкий, баскский, семит­ские языки.

2) классификации языков мира, предложенные компарати­вистами XIX в., не могут быть приняты пролетарской лингвистикой. Они основаны на неравенстве народов, на искусственном возвышении индоевропейских язы­ков с их флективным морфологическим строем.

3) индоевропеистика не даёт удовлетворительного ответа на вопрос о происхождении языков и о закономерностях их раз­вития.

4) индоевропейская лингвистика «работает формальным ме­тодом, сосредоточивая своё внимание на фонетике и морфо­логии. Она отодвигает словарь на второстепенное место, абсолютно не учитывает семантики.

Марр не имел классического лингвистического образования, слабо владел срав­нительно-исторической методикой. Он с пренебрежением относился к «индоевропеистам», считая, что ему незачем и нечему у них учиться. Компаративистика в конце XIX - начале XX в. на самом деле переживала кризис. Младограмматиков не интере­совали глобальные проблемы языкознания: о происхождении языка, о связи языка и мышления, о роли языка в жизни общества, об об­щих закономерностях развития языков мира. Именно эти глобальные проблемы Марр стал решать в своем учении о языке. «Новое учение об (так у Марра!) языке» оказалось очень актуальным. В то время господствовала марксистско-ле­нинская идеология. Большевики жили в предчувствии мировой революции, верили в братство всех народов и рас, мечтали о скорой победе коммунизма на всей планете. Марр решил применить марксистско-ле­нинскую философию к языку. Поэтому марксистское учение о языке приняли не только рабочее - крестьянская молодёжь, но и многие учёные: Н.Ф.Яковлев, Федот Петрович Филин, Иван Иванович Мещанинов.

Основные идеи «нового учения о языке» заключаются в следующем:

1) Марр понимал положения исторического и диалектического материализма прямолинейно, в вульгарно-социологическом ключе. Базисом в этой философии считается материальная культура, средства производства. Все остальное относится к надстройке. Поэтому Марр относил язык к над­строечной категории вместе с идеологией, искусством, наукой. Надстройка зависит от базиса и имеет классовый характер, поэтому язык тоже имеет классовый ха­рактер. Марр утверждал, что народные языки грузин и армян больше сходны друг с другом, чем древнелитературный и народный грузинский язык, или древнелитературный и народный армянский язык. В статье «Почему так трудно стать лингвистом-теоретиком» он писал: «Не существует национального, общенационального языка, а есть классовый язык. И языки одного и того же класса различ­ных стран выявля­ют больше типологического сродства друг с другом, чем язы­ки различных классов одной и той же страны, одной и той же нации».

Классы в истории общества совершают революции, поэтому языки, на которых говорят классы, переживают революцион­ные скачки. Развитие языка идет революцион­ными скачками.

2) Вторым положением нового учения было единство глоттогонического (от греч. glotta "язык") процесса. В работе «Язык» Марр писал: «Языки всего мира в зависи­мости от времени возникновения принадлежат к той или иной системе, сменявшей одна другую». У всех языков мира одно происхождение, но это не означает, что у всех язы­ков был один праязык. Вначале, наоборот, господствовало мно­гоязычие, которому предшествовал язык жестов.

3) Основной закон развития языков мира - движение от многоязычия к единству через скрещение. «Как человечество от кустарных, разобщённых хозяйств и форм общественности идёт к одному общему мировому хозяйству и одной общей ми­ровой общественности, так и язык от первичного многооб­разия гигантскими шагами продвигается к единому мировому языку». Не было никаких языковых семей, не было расщепления родственных языков. Языки мо­гут только скрещиваться. Через это скрещение количество языков мира умень­шается на пути к единому мировому языку. Марр считал, что в будущем должен появиться единый мировой язык.

4) Развитие языков имеет стадиальный характер. Марр выделяет три стадии развития языков, которые соответствуют социально-экономическими формам развития человечества и формам мировоззрения: аморфную, яфетическую и флективную. Переход от одной стадии к другой про­исходит через революционный скачок, после чего язык меняется до неузнаваемости. Например, немецкий язык - это «преобразованный революционным взрывом» один из кавказских языков - сван­ский.

К аморфным Марр относил изолирующие языки, «не имеющие морфологии», в том числе китайский язык. По мнению Марра, он «остановился на той ступени раз­вития, когда в языке человечества не было ещё никаких слу­жебных форм, взаимоотношения слов определялись не оконча­ниями, как в русском языке, а расположением слов». Китайцы - это «народы, отпавшие от общего мирового движения».

Все индоевропейские языки пережили яфетическую стадию. Ро­манские и германские языки вовсе не деградировали, утратив свою древнюю систему склонения, как утверждали компарати­висты, а, напротив, ещё не достигли флективной стадии.

Вершину стадиальной пирамиды состав­ляют флективные индоевропейские языки с раз­витой системой склонения и спряжения вроде латинского.

«Но­вое учение о языке» должно реконструировать стадии единого глоттогонического процесса и сделать прогноз едино­го языка будущего бесклассового общества.

5) Новое учение должно иметь свой метод исследования - методику четырёхэлементного анализа. Звуковой язык по Марру начинался с цельных слов, представлявших собой диффузный звук. Эти диффузные звуки постепенно раз­ложились на четыре первичные односложные элементы: сал, бер, йон, рош. Элементы были названы по созву­чию с названиями кавказских племен: «сар-мат» → сал, «и-бер» → бер, «йон-яне» → ион, «эт-руск» → рош. Эти четыре лингвисти­ческих элемента «общие у всех народов, они при­сущи каждому языку». Слова всех языков «состоят из четырёх элементов. В лексическом составе любого языка нет слова, содержащего что-либо сверх четырёх элементов».

Методика четырёхэлементного анализа состоит в поисках четырёх элементов в языках любых систем. Марр писал: «Мы теперь орудуем возведением всей человеческой речи к че­тырём звуковым элементам». Он пытался найти в каждом языке следы яфетической стадии. Марр сравнивал похожие по звучанию или по значению слова разных языков и без учета фонетических процессов сводил их к одному из четырех элементов. Например, в грузинском слове «del» - "де­рево", в русском «бор» - "лес", в латинском «ar-bor», в русском «дер­ево» выделяется элемент «бер». У слова «красный» отсекались к- и -н-, а оставшееся -рас- рассматривалось как элемент «рош». Этот элемент выделялся и в словах «рыжий», «русый», «русь», «этруски», во французским «rouge», немецком «roth» "красный".

Объявив «новое учение о языке» марксизмом в языкозна­нии, Марр стал добиваться его монопольного положения в со­ветской науке. Сторонники Марра заняли ключевые позиции в Институте языка и мышления, в Санкт-Петербургском универ­ситете. На XVI съезде ВКП(б) в 1930 г. Марр выступил с док­ладом от имени учёных всей страны и закончил здравицей в честь И.В.Сталина. Марр был награждён самым почётным в то время орденом Ленина, что было равнозначно официальному признанию правоты его учения. Соратники Марра постепенно занимали все руководящие посты в научных уч­реждениях и в вузах. Они требовали преподавать языкознание только «по Марру».

Началась травля учёных, не со­гласных с этим учением. Труды компаративистов, славистов объявлялись «научной контрабандой», «вредительством в науке», «социал-фашизмом», «троцкизмом в языкознании». В первой половине 1930-х гг. были закрыты все отделения сла­вистики в русских университетах. Было организовано «Дело славистов». Учёных изго­няли из партии, лишали научных званий, арес­товывали. В ссылках и лагерях побывали: Афанасий Матвеевич Селищев (1886 - 1942), Виктор Владимирович Виноградов (1894/95 - 1969), Иван Гри­горьевич Голанов (1890 - 1967), Владимир Николаевич Сидо­ров (1903 - 1968). Были расстреляны Николай Николае­вич Дурново (1937), Евгений Дмитриевич Поливанов (1938), Григорий Андреевич Ильинский (1937).

В самый разгар травли учёных - антимарристов в 1934 году Марр скончал­ся. Место директора Института языка и мышления и главы сторонников «нового учения о языке» занял ученик Марра И.И.Мещанинов.

Виктор Владимирович Виноградов (1895-1969), крупнейш. Представитель советск.филологич.науки, ученик Шахматова, Щербы. Осн. Понятиями в лингвистич.концепции В. были слово и стиль языка в их системной, соц. и истор. обусловленности. Слово как система форм и значений (лексич. и грамм-х) исследуется В-ым многоаспектно: слово принадлежит к 1 из 4-х структурно-семантич.типов: слова-названия (части речи), служебные слова (частицы речи), модальные слова и частицы, междометия. Структурно-семантич. тип слов характ-ся 5-ю признаками: семантич., морфологич., словообразоват-м, синтаксич-м, фонетическим. Исследование сложной природы рус.слова в грамм.концепции В-ва создают особ. направления грамм.учения о слове: 1)учение о словообраз-ии и его отношении к грамматике и лексикологии на материале рус. и родственных языков; 2)учение о модальности, экспрессивности и эмоциональности; 3)учение о взаимодействии лексич. и грамм-х значений. В. развил учение о разных типах лексич.значения слова (номинативное – прямое или основное, производно-номинативное и экспрессивно-синонимическое) и фразеологич.единиц (фразеологич-ие сращения, фразеол.единства и фразеол.сочетания). В работе «Осн.вопросы синтаксиса предложения» (55) В. разработал теорию словосочетания и предложения. Словосочетание в составе предложения и ч/з предложение входит в сист.коммуникат.категорий речи, т.е. средств общения. На основе учения о предикативности и модальности разграничив-ся предложения и словосоч-я. Теория синтаксиса В-ва не отбрасывает проблемы связи логических и синтаксич-х, грамматич-х категорий, но обнаруживает действит.различия, обусловленные особенностью внутр.законов развития языка.

Становление стилистики как раздела языкознания также связ. С именем В-ва, кот. Считал, что стилистика должна содействовать росту культуры речи, нормализации общенародн.языка, выработке норм правильного словоупотр-я. Теория : обществ.функции языка сводятся к ф-ям общения (обиходно-бытовой стиль), сообщения (обиходно-деловой, офиц-документальный, научный) и воздействия (публицистический и художественный). Стилистика язка изуч. Стили языка в их синонимич.связях и противоп-ях; стилистика речи изуч. Массовую + социально и персонально ограниченную коммуникацию, соц.стили речи, употр-е языка и его стилей в монологич. и диалогич.речи, культуру речи и кодификацию язык.нормы. Работы В-ва по изуч-ю стиля связ. С изуч-ем языка писателей(Пушкин, гоголь, Лермонтов, толстой, Крылов, Ахматова, Федина). Эти работы легли в основу новой дисциплины – истории рус.лит-го языка во всем многообразии его стилей. «Очерки по истории русского лит-го языка17-19вв» - 1 в славистике систематич.курс истории литур.языка, отличный от историч.грамматики.

74. «Новое учение о языке» н.Я. Марра

Николай Яковлевич Марр (1864-1934), профессор Пет-го ун-та, исследователь по филологии и археологии, а т. грузинского, армянского, персидского, кавказских и семитских языков. Выступла деятельным противником «буржуазного» сравнительно-историч. Языкознания в нач.20-х гг. Его «яфетическая» лингвистика составила «новое учение о языке» или яфетидологию. Осн.положения учения: язык – «надстроечная категория на базе производства и производственных отношений, предполагающих наличие трудового коллектива, такая же надстроечная обществ.ценность как художество и вообще искусства. => 1) языков.состояния сменяются в итоге смены обществ.формаций (учение о стадиальности языка), кот.сопровождается коренной ломкой одной структуры языка и появлением новой, качеств.отличной язык.системы, но сохраняющей много элементов старой. Смена происходит революц.путем: скачками и даже взрывами. Холодович развил идею марра и проводил такие соответствия: первобытный коммунизм – аморфные языки, родовое общество – агглютинирующие языки, классовое общество в целом – флективные языки, феодальная формация – поместный говор, капиталистич.формация – национальный язык, безклассовое общество – международный язык (возможно, вновь аморфный). 2) пути развития всех языков едины (теория ед-ва глоттогонического процесса); первонач.сущ0ли 4 элемента, кот.встреч-ся во вс.языках; происхождение и развитие языков представляется: от множества к единству. 3) большое знач-е в формировании отд.языков (особ. Индоевропейских) им.языковое скрещивание (как гл.фактор расхождения близкородственных диалектов). 4) язык, будучи надстройкой, является классовым по сущности (учение о классовости языка).

Первичные идеи Марра: революц-я страна должна иметь революц-ю обществ.науку, наука должна быть антирасистской. Несмотря на абсурдность некот.идей Марра и его окружения, эти люди сумели занять господствующее положение в советск.языкознании, поскольку они широко использовали расхожие стереотипы офиц.советск.идеологии того времени, что обеспечило им офиц.поддержку партийно-госуд. аппарата. На 16 съезде ВКП(б) в 1930г Марра выступил с докладом от имени ученых вс. страны, закончив его здравицей в честь Сталина. Вскоре М. был награжден самым почетным в то время орденом Ленина, что означало офиц.признание правоты его учения. Началась травля ученых, не согласных с его учением, в н.30-х закрыты все отделения славистики в рус.унив-ах, оппонентов М. изгоняли из партии, лишали науч.званий, высылали или сажали в тюрьмы и лагеря. Так пострадали: Селищев, Виноградов, Голанов, Сидоров и др. Вероятно, из-за критики марризма б.казнены: Ник. Ник. Дурново, Поливанов, Ильинский. М. скончался в разгар травли ученых. Развитие марризма прод-сь до 50г, после чего было подвергнуто острой научной и идеологич.критике, начале официально Стали в газ.»правда» опубл.св. статью, хотя еще в 20-х Марра основательно критиковал Поливанов. После 50г марризм прекратил свое научное и идеологич.существование.

75. ПОЯВЛЕНИЕ НОВЫХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ДИСЦИПЛИН. Начало 70-х гг – время сочетания стандартов точных наук и филологизма европ.языкознания. особое внимание обращено на формулирование и проверку теорий. Развив-ся сравнительно-типологич-е и историко-типологич-е изучении языков мира (работы Мещанинова, Кацнельсона). Публикация «Языки народов СССР» (1966-1968, там дается синхронное 127 языков, сущ-х в СССР). Типологическая линвистика – один из 2х осн.аспектов изучения языка наряду со сравнит-историческим. Основатели: Декарт, Лейбниц, Гердер (авторы универсальной грамматики), А.В. и Ф. фон Шлегели, Гумбольдт, Бопп, Фортунатов, Потебня, Бодуэн де Куртенэ. Э.Сепир создал нов.модель типологии языков, основ.на совокупности общих свойств. Семиотика (от дргреч. «знак, признак») – наука о знаковых системах, хранящих и передающих информацию в челов. обществе (язык, а т.некот. явления культуры, обычаи и обряды, кино и т.д.), в природе (коммуникация в мире животных) или в самом человеке (напр., зрительное и слуховое восприятие предметов; логическое рассуждение). Получает нов.развитие металогика , методология дедуктивных наук, посвящ-я изучению метатеоретич-ми средствами свойств различн.логич.систем и логики в целом. Метатеория (от дргреч. «мета» - после), анализ.структуру, методы и свойства к-либо др.теории – так наз-ой предметной (объектной). Категориальные (логические) грамматики: Уиллард Куайн, Дональд Дэвидсон, Майкл Даммит и др. Основ-ся на положениях Гуссерля и на исслед-ях польск.логиков лесьневского и Айдукевича, с целью дальнейш. Разработки методов описания искусственных и естественных языков. Генеративная лингвистика (трансформационная порождающая грамматика ): 1 из перспект.ветвей формальн.направления в лингвистике 50-70х гг. Основ-ся на описании языка в виде формальн.моделей опред.типа. Это науч.реакция на дескриптивизм и метод непосредственно составляющих. Основоположник Ноам Хомски. Порождающая семантика – 1 из напр-ий генератграммтики, цель – построение модели языка по схеме «от значения к тексту» и «от текста к значению». Социолингвистика: наука на стыке языкознания, социологии, соц.психологии и этнографии, изуч.широкий спектр проблем, связ.с соц.природой языка, его обществ.функциями, механизмом воздействия соц.факторов на язык и ролью, кот. яз.играет в общ-ве. Психолингвистика: изуч.процессы речеобразования, восприятия и формирования речи в их соотнесенности с ситемой языка. А.Леонтьев «Психолингвистика»(67), коллект.монография «теория реч.деятельности»(68). Нейролингвистика: появл. В к.2-в, в русле натуралистического (биологического) языкознания на стыке нейрологии, психологии и лингвистике. Изуч.систему языка в соотн-ии с мозговым субстратом язык.поведения. Когнитивная лингвистика: отклик на бихевиористскую методологию исследования поведения в терминах стимула и реакции. Задачи (Герэртс): исслед-е языка кА средства организации, обработки и передачи инф-ии, а т.косвенное решение проблем создания искусств.интеллекта. Прагмалингвистика: изуч. Функционирование языковых знаков в речи. Влияние идей лингвистич.философии. Термин «прагматика» введен Моррисом, разделявшим семиотику на семантику (отнош.знаков к объектам), синтактику (межзнаковые отнош-я) и прагматику (отнош-е говорящих к знакам). Теория речевых актов: мин.ед-ей челов.коммуникации явл. Не предложение или др.выражение, а действие – совершение опред.актов (констатация, вопрос, приказ, описание, извинение и т.д.). Этнометодология: основатель Харольд Гарфинкель. Цели: выработка методов д/выснения правил, использ-х людьми при осмыслении поведения др.людей; выяснение мотивов в сознании и опыте; выяснение того, как собеседники строят смысл совместными усилиями, как взаимод-ют и как реципиент восстан-ет смысл, кот. автор речи стремился ему передать. Лингвистическая философия: анализ естественного языка строгими методами. Цели: опред-е филос.значимых концептов (добро, зло, долг, знание и т.п.), выявление особой «логики» функционирования языка в условиях повседневности. Интерпретационизм (интерпретирующ. лингвистика): к к.20в возникла на теоретич.сонованиях феноменологии, герменевтики, символич.интеракционизма США, Европ.структурализма и поструктурализма. Теория связ-ся с проблемами значения, коммуникации и перевода. Цель: построение теории интерпретационн.семантики. Функционализм: возник на стыке языковедения, прагматики, психологии и философии языка. Представители: А.Матрине, А.Фрей, И.Ривзин, А.Бондарко и др.

В борьбу сразу со всеми научными школами вступило революционное учение Н.Я. Марра (1864-1934). Советские ученые, к какой бы научной школе они ни принадлежали, строили свою методологию на материалистических принципах: «Материалистический взгляд на язык как на материальное воплощение человеческого сознания должен нацеливать науку о языке прежде всего на описание того механизма, который безупречно выполняет свою функцию вербальной передачи информации в человеческом обществе».

Идеалист В. Гумбольдт явно уступал в авторитете Ф. де Соссюру. Любого лингвиста можно было представить как идеологического врага и повесить на него ярлык матафизичности, идеализма, буржуазности, механицизма и т.п. Для этого в распоряжении бдительных бойцов научно-идеологического фронта имелись то ли изощренные, то ли топорные формально-логические процедуры. Достаточно было подвести одно из положений теории под уничтожающую цитату классика. Так, Р.О. Шор, основываясь на отрицании Ф. Соссюром целенаправленного революционного вмешательства в язык, называет его понимание развития «теорией стихийности» и тут же приводит убийственную для концепции цитату Сталина: «Теория стихийности есть теория преуменьшения роли сознательного элемента в движении логическая основа всякого оппортунизма». Соссюр отрицает сознательное вмешательство в язык, значит, оппортунист. Своеобразное понимание метафизики включало туда и структурализм. Соссюр еще и метафизик, потому что в «Курсе» отдается предпочтение синхронии, тогда как один из основополагающих принципов марксизма историзм.

Антропоцентризм В. Гумбольдта признавался чуждой идеологией, потому что отправным пунктом его концепции является идеализм, в котором В.И. Ленин видел латентную религиозность: «Идеализм есть поповщина. Верно. Но идеализм философский есть («вернее» и «кроме того») дорога к поповщине через один из оттенков бесконечно сложного познания (диалектического) человека». Поэтому идеализм считался реакционной, вредной социалистическому строительству философией. Типичны были названия «Против идеализма в …». Например, статья С.И. Бернштейна «Против идеализма в фонетике» (1952).

Политическая позиция приветствовалась, но надо было знать кого и как критиковать, кого привлекать в качестве источников. Тот же С.И. Бернштейн, отличавшийся политизированностью лингвистических взглядов, поплатился за них. Ему инкриминировалась попытка опорочить столпов марксизма. Бюллетень Министерства высшего образования СССР сообщал о его лекциях: «…В своих положениях о языке классики марксизма-ленинизма будто бы исходят из учения немецкого шовиниста и идеалиста Гумбольдта».

В целом проблема методологии в советском языкознании сводилась к попыткам диалектически отождествить определенную научную концепцию с марксизмом вообще и с отдельными высказываниями его основателей в частности. Главным претендентом на статус подлинно марксистского языкознания было «новое учение о языке» Марра.

Отец Марра – шотландец (то ли Джеймс, то ли Джекоб Марр) – в 80-летнем возрасте женился на 20-летней грузинке, от брака с которой и родился Н.Я. Марр. В 1884 г. поступил на восточный факультет Петербургского университета. Стал учиться сразу на четырех разрядах и выучил все преподававшиеся там языки Ближнего Востока.

С 1911 г. декан восточного факультета Петербургского университета. Не давал заниматься коллегам кавказскими языками, чтобы сохранить монополию. Но и в молодости проявлял научную недобросовестность. Мог зачеркнуть слово в рукописи, если оно не укладывалось в его концепцию.

В автобиографии Марр пишет, что уже в 1908 г. «появилось изложение так называемой яфетической теории в статье под названием “Предварительное сообщение о родстве грузинского языка с семитическими”». (В современной терминологии семитские языки – иврит, новоарамейские диалекты и т.д). Еще раньше, в 1894 г., во время поездки Марра во Францию его гипотезы подверглись резкой критике Антуана Мейе (1866-1936). Критика известного компаративиста привела Марра к убеждению о несостоятельности всего западноевропейского языкознания и сравнительно-исторического в частности. Относительно в целостном виде марризм оформился в 1923-1924 гг.

Концепция Марра:

1) единство глоттогонического процесса – все языки проходят общие законы развития

2) семья – это стадия развития языка, которые сменяются вместе экономическими формациями. Эволюционный путь развития встречается, но редко. Языки изменяют структуру в результате революционных сдвигов общества.

3) скрещенный характер всех языков. Праязык, как его понимает индоевропеистика, – научная фикция.

4) первоначальный язык был кинетическим; первоэлементами звукового языка были сал, йон, бен, рош. В лексике любого языка нет слова, содержащего что-либо сверх этого. Реконструкция первоэлементов – задача «лингвистической палеонтологии». По Марру, из * jon возникли русск. конь и нем. hund ‘собака’.

5) приоритет семантики перед «формальным» (фонетическим и грамматическим) анализом. Семантика дает большой простор фантазии. Вот, как, например, объясняется фонетическое сходство нем. Hund ‘собака’ hundert ‘сто’, на самом деле этимологически не связанных друг другом. Hund > hundert: собака > тотем племени – имя племени, принимающего тотем > все > много > сто. Элемент -ert никак не объясняется.

6) связь с марксизмом: язык – идеологическая надстройка над экономическим базисом. (Марр – единственный из дореволюционных академиков вступил в партию большевиков). Надстройка, согласно марксизму, имеет классовый характер, значит, язык и мышление тоже классовые явления: «Нет языка, который не был бы классовым, и, следовательно, нет мышления, которое не было бы классовым»; «Не существует национального, общенационального языка, а есть классовый язык и языки одного и того же класса различных стран, при идентичности социальной структуры, выявляют больше типологического сродства друг с другом, чем языки различных классов одной и той же страны, одной и той же нации».

 Число стадий Марр не считал окончательно установленным:

1) древнейшая – китайский язык и некоторые африканские языки

2) монгольский и финно-угорские

3) яфетические языки – кавказские и баскский

4) индоевропейские продолжают развиваться, в отличие от трех предыдущих стадий.

Своим радикальным революционизмом марризм не мог не привлечь симпатии властей. Но именно в силу радикализма и непримиримости по отношению к наследию компаративистики и зарубежного языкознания марризм никогда, даже в период своего триумфа, не имел всеобщего признания в лингвистических кругах. Установление диктатуры идей Н.Я. Марра происходило в течение второй половины 1920-х-начале 1930-х гг.

Отношение к яфетидологии становилось лакмусовой бумажкой для выявления «идеологической выдержанности» ученого. К концу 1920-х гг. критиковать марризм было уже просто опасно. Н.С. Трубецкой, которому в Вене нечего было опасаться, о ненормальности Марра писал уже в 1924 г.: «Марр еще не настолько спятил, чтобы его можно было посадить в желтый дом, но что он сумасшедший, это, по-моему, ясно...».

Первый этап дискуссий о яфетидологии прошел в 1928-1929 гг. в подсекции материалистической лингвистики Комакадемии. Индоевропеизм, олицетворявший дореволюционное, буржуазно-идеалистическое наследие, признавался «исконным врагом». Его альтернативой было «марксистское языкознание», пока существовавшее лишь в виде цитат ограниченного ряда революционеров – Маркса, Энгельса, Ленина, Лафарга, Сталина. Избрать небольшие фрагменты работ или даже отдельные реплики политиков в качестве новой методологии лингвистики призывала не только полуграмотная в лингвистическом отношении советская образованщина. Подобным же образом высказывались многие квалифицированные лингвисты. Так, энциклопедист и полиглот Р.О. Шор писала: «Яфетическую теорию надо критиковать, но толкая ее вперед, к Марксу и Ленину, а не назад – к Гумбольдту».

Дискуссия в стенах подсекции открылась вступительным словом красного профессора В.М. Фриче (1870-1929), назвавшего Ф. Энгельса «разносторонне образованным лингвистом», а Марра «смелым застрельщиком зреющей лингвистической революции». Первым докладом был доклад Марра. 14 февраля 1929 г. против марризма резко и очень убедительно высказался Е.Д. Поливанов, но из 17 выступавших поддержал критику лишь один профессор Г.А. Ильинский.

Второй этап дискуссии начался в сентябре 1930 г. С докладами выступили Г.К. Данилов («Очередные задачи на языковедном фронте») и Т.П. Ломтев («К проблеме диалектического метода в науке о языке»). Заявленное как дискуссия, мероприятие это больше походило на выявление противников Марра и апологетов индоевропеизма. Указывать на недостатки нового учения о языке разрешалось лишь тем, кто был против «буржуазной» компаративистики. Быть индоевропеистом и противником Марра, как Поливанов, считалось преступлением.

В 1930 г. Марр достиг вершины славы. Он вступает в компартию и избирается вице-президентом АН СССР. На XVI съезде ВКП (б) (июнь-июль 1930 г.) сам Сталин использовал некоторые тезисы Марра, который выступил сразу после вождя. И все же однозначного решения по вопросу соответствия марризма учению Маркса не было. Группа крупных лингвистов НИИЯЗ (Научно-исследовательский институт языкознания, Москва) выступила против марризма, создав объединение «Языкофронт». «Языкофронт» даже имел поддержку Наркомпроса, в лице работавшего там своего представителя К.А. Алавердова. В 1932 г. языкофронтовец П.С. Кузнецов выпускает антимарровскую брошюру «Яфетическая теория». Вызванное этой работой обсуждение деятельности института в верхах в том же году завершилось его роспуском.

В 1933 г. выходит 1-й том трудов Марра, и новое учение о языке канонизируется. Марризм получает статус официального учения с универсальным значением для всех этнолингвистических исследований. Одним словом, марксизм в языкознании – это марризм. Война прервала лингвистические споры.

В 1949-1950 гг. для лингвистов намечались сразу четыре юбилея: 70-летие И.В. Сталина, 85-летие со дня рождения и 15-летие со дня смерти Марра, пятилетие победы в Великой Отечественной войне. В 1948 – 1949 гг. в советской лингвистической науке и вузовском языковом образовании проходит кампания беспрецедентной пропаганды одной лингвистической концепции – «нового учения о языке» Марра, – получившей чуть ли не официальный статус «единственно правильной». Каждый номер Известий АН СССР (Отдел литературы и языка) в эти годы содержит славословия Марру и гневные инвективы его критикам. Даже академичный Б.А. Ларин проявляет беспокойство по поводу усиления противников марризма и высказывается за внедрение его «в жизнь».

Были отвергнуты не только учебник Реформатского, но и учебники по старославянскому языку и истории русского языка; всякое упоминание о языковых семьях и родстве языков было запрещено. В столицах идет активная борьба с противниками «нового учения о языке»: для критики лиц, замалчивающих или игнорирующих положения Н.Я. Марра в тех или иных областях языкознания, используется газета «Правда»; от виднейших ученых, не согласных со взглядами Н.Я. Марра, таких, как В.В. Виноградов, Л.Р. Зиндер, А.С. Чикобава, А.А. Реформатский и др., требуют покаяния, признания своих ошибок. В.А. Звегинцев рассказывал, как в конце 1940-х его вызвал ректор и потребовал изучать и пропагандировать учение Марра. Звегинцев предложил пари. Он утверждал, что, открыв в случайном месте несколько раз книгу Марра, ректор не сможет понять, что там написано. Звегинцев пари выиграл, и его отпустили.

Казалось, победоносный для марристов конец близок, но события приобретают неожиданный поворот. 1-й секретарь ЦК компартии Грузии К.Н. Чарквиани подвиг академика Грузинской АН А.С. Чикобава на антимарровское выступление. В апреле 1949 г. Чикобава попадает на прием к И.В. Сталину. Вождь серьезно погрузился в проблему и стал консультироваться с Чикобавой по вопросам языкознания и марризма. В мае 1950 г. «Правда» объявила о начале свободной дискуссии по проблемам языкознания.

Краткая хронология событий такова. 6 мая – Сталин направляет членам Политбюро письмо об открытой дискуссии в газете «Правда». 9 мая – дискуссию открывает статья А. Чикобавы. 17 июня – промежуточные итоги показывают ощутимый перевес марристов. На тот момент в редакцию поступило свыше 190 статей, из которых около 70 промарровских без оговорок, более 100 промарровских с критикой отдельных положений и лишь 20 явно антимарровских. В частности, резко полемичной к марризму была статья уволенного из МГУ за критику Марра молодого кандидата наук, будущего академика Б.А. Серебренникова (1915-1989) «Об исследовательских приёмах Марра» (23 мая). 20 июня – рядом со статьей П.Я. Черных публикуется статья Сталина «Относительно марксизма в языкознании», в которой «новое учение о языке» Марра было подвергнуто жесткой критике. Вместе со ответами на вопросы товарищей статья составила работу «Марксизм и вопросы языкознания».

Суть статьи Сталина: 1) язык коренным образом отличается от «надстройки», т.е. политических, правовых, культурных и других форм деятельности человека и общества, тем, что порожден «не тем или иным базисом, старым или новым базисом, внутри данного общества, а всем ходом истории общества и истории базисов в течение веков»; 2) язык непосредственно связан с производственной деятельностью человека в том плане, что его словарный состав сразу отражает изменения в данной сфере; 3) язык безразличен к людям, но люди небезразличны к языку, они стараются использовать язык в своих интересах; 4) с помощью языка может выражаться любая идеология, но нельзя приписывать некую идеологию самому языку; 5) общество, в том числе и классовое, представляет собой целостное единство, а язык – одно из его связующих звеньев.

В 1951 г. В.В. Виноградову (академик с 1946 г.) за книгу «Русский язык. Грамматическое учение о слове» (в основном написана в 1930-х гг., в доработанном виде опубликована в 1947 г.) присуждена Сталинская премия 1-й степени. Под покровительством имени Сталина В.В. Виноградов снимает с лингвистики все запреты: «Своими гениальными трудами в области языкознания И.В. Сталин дал советским языковедам верный и точный компас, с которым они могут смело углубляться во все сферы лингвистического исследования». Вместо марризма провозглашается лингвистический сталинизм – «новая эра в советском языкознании» (С.Г. Бархударов), «сталинский этап» (А.С. Чикобава).

Начинает возрождаться русская компаративистика, ставшая к началу ХХI в. лучшей школой в мире. Структурализм все-таки оставался под запретом. Ему вменялось в вину преимущественное внимание к синхронии, которое квалифицировалось как метафизика и антиисторизм. Р.М. Фрумкина вспоминает: «Во времена, когда кибернетика именовалась буржуазной лженаукой, слово "структурализм" звучало просто ругательством». Преподавательница ГГПИ Крутова критикует лекцию И.А. Калинина: «Совершенно непонятно для меня преклонение т. Калинина перед французско-швейцарским лингвистом де-Соссюром… и недооценка крупнейших русских грамматистов Буслаева и Ломоносова».

«Сталинская эпоха» (1950-1956) была всего лишь декларативно-декоративной фразой, вывеской на освобожденном от марризма советском языкознании. Ничего нового, «корифей науки» в лингвистику не внес. Подлинной заслугой Сталина перед отечественной лингвистикой стала реабилитация компаративистики. Но компаративистика оказалась непопулярной и после дискуссии, но уже в переносном смысле. В отличие от марризма она требовала серьезной лингвистической подготовки, которую не могли обеспечить университеты в 20-40-е гг. В условиях упразднения кафедр сравнительного языкознания и отрыва от европейских центров компаративизма советские языковеды потеряли квалификацию. В 1956 г. В.В. Виноградов и Б.А. Серебренников вынуждены констатировать, что ничего нового советская компаративистика в период с 1950 г. не создала.

И все-таки сравнительно-историческое языкознание постепенно восставало из руин. Итогом коллективных усилий стали две монографии, излагавшие реконструктивные методики компаративистики и обобщающие ее исторические достижения (А.В. Десницкая. Вопросы изучения родства индоевропейских языков» – 1955 г. и коллективный труд В.И. Абаев, Б.В. Горнунг, М.М. Гухман и П.С. Кузнецов «Вопросы методики сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков» – 1956 г.). Магистральные пути лингвистики пролегли мимо рядовых забот тружеников системы образования. Авангард науки в силу возрастающей специализации лингвистических дисциплин все дальше уходил от языковедческих кафедр провинциальных педвузов. Компаративистские исследования вышли на не досягаемые для представителей других лингвистических специальностей рубежи.