Главная Дети Вхождение бурятии в состав россии. Присоединение Бурятии к Иркутску - кремлевский проект? Важнейшее историческое событие региона бурятия

Вхождение бурятии в состав россии. Присоединение Бурятии к Иркутску - кремлевский проект? Важнейшее историческое событие региона бурятия

Пятница, 07 Февраля

13-й лунный день с элементом Огонь. Благоприятный день для людей, родившихся в год Лошади, Овцы, Обезьяны и Курицы. Сегодня хорошо закладывать фундамент, строить дом, копать землю, начинать лечение, покупать лекарственные сборы, травы, проводить сватовство. Отправляться в дорогу – к увеличению благосостояния. Неблагоприятный день для людей, родившихся в год Тигра и Кролика. Не рекомендуется заводить новые знакомства, обретать друзей, начинать преподавательскую деятельность, устраиваться на работу, нанимать сиделку, работников, покупать скот. Стрижка волос – к счастью и успешности.

Суббота, 08 Февраля

14-й лунный день с элементом Земля. Благоприятный день для людей, родившихся в год Коровы, Тигра и Кролика. Сегодня хороший день для того, чтобы просить совета, избегать опасных ситуаций, проводить обряды для улучшения жизни и для богатства, выдвигаться на новую должность, покупать скот. Неблагоприятный день для людей, родившихся в год Мыши и Свиньи. Не рекомендуется писать сочинения, издавать труды по научной деятельности, слушать поучения, лекции, начинать задуманное дело, устраиваться или помогать устроиться на работу, нанимать работников. Отправляться в дорогу – к большим неприятностям, а также к расставанию с близкими. Стрижка волос – к приумножению богатства и скота.

Воскресенье, 09 Февраля

15-й лунный день с элементом Железо. Благодетельные поступки и греховные деяния, совершённые в этот день, приумножатся в сто раз. Благоприятный день для людей, родившихся в год Дракона. Сегодня можно строить дуган, субурган, закладывать фундамент дома, строить дом, начинать задуманное дело, учиться и постигать науку, открыть вклад в банке, шить и кроить одежду, а также для жесткого решения некоторых вопросов. Не рекомендуется переезжать, менять место жительства и работы, приводить невестку, отдавать дочь в невесты, а также проводить похороны и поминки. Отправляться в дорогу – к плохим вестям. Стрижка волос – к удаче, к благоприятным последствиям.

ПРИСОЕДИНЕНИЕ БУРЯТИИ К РОССИИ

В начале XVII века русские в своем продвижении в Сибирь подошли к рубежам "Братской землицы". Стремление прочно обосноваться в ее пределах было обусловлено тремя причинами: во-первых, через бурятские земли вторгались ойраты и другие кочевые племена, совершавшие набеги на русские и туземные поселения западной Сибири, защита которых стала важной государственной задачей; во-вторых, обладание Бурятией обещало облегчить торговые связи с Китаем и, наконец, Прибайкалье, по слухам, было богато серебром и пушниной, обладало значительным населением и, следовательно, там можно было рассчитывать на значительный сбор ясака.

С двадцатых годов XVII в., после рекогносцировки и сбора расспросных данных у тунгусов, начинаются экспедиции в Бурятию.

Отношения с бурятами носили первоначально мирный характер. Они охотно изъявляли покорность "белому царю" и соглашались платить ясак. Оправдывались слова тунгусов, рассказывавших еще в 1626 г. атаману Максиму Перфильеву: "...ждут братские люди к себе тех государевых служилых людей, а хотят тебе, великому государю, братские люди поклонитися и ясак платить и с служилыми людьми торговатися" (1).

Объяснение этому, странному на первый взгляд, явлению следует искать в особенностях межплеменных отношений в Прибайкалье. Более слабые племена находились здесь в зависимости от более сильных, являлись их кыштымами. Особенности этой формы зависимости, при которой отношения господства и подчинения существовали между целыми родами и племенами и которая известна в Центральной Азии издавна (2), в конкретных бурятских условиях хорошо выяснена С. А. Токаревым (3). Основные обязанности кыштымов заключались в уплате дани и выставлении ополчения в помощь их повелителям. С другой стороны, племя или род, имевшее кыштымов, было обязано охранять их от вторжений в их земли. Поэтому можно предполагать, что кыштымная зависимость возникала не только в результате завоевания, но и мирным путем. Род, не имевший возможности обороняться своими силами в ту эпоху, когда слабые становились объектом постоянных набегов и грабежей, был вынужден искать себе достаточно мощных покровителей. Возникало нечто подобное патронату раннего европейского средневековья.

Система кыштымных отношений в Восточной Сибири была весьма сложной. Племена, имевшие кыштымов, в свою очередь попадали в зависимость от более сильных соседей. Тувинцы, взимавшие ясак с мелких тюркских племен, сами были в начале XVII в. кыштымами киргизских князцов. Буряты, обратив в кыштымов тунгусские или приенисейские роды, нередко платили ясак монголам. Это могло обеспечить спокойное существование, о чем свидетельствует ходатайство, поступившее от бурят в 1690 г. в Удинский острог, в котором они просили разрешения на платеж ими ясака монгольскому кутухте. Мотивировалась эта просьба так: "И в тех де они годах с мунгальским кутухтою жили в совете... а от мунгальских людей разоренья им не бывало" (4). Поскольку речь идет об отношениях, установившихся издавна, поздняя датировка документа не должна нас смущать.

В Забайкалье русские казаки неоднократно встречали монголов, приезжавших сюда для сбора ясака. И хотя монгольские князья в своих настойчивых требованиях во второй половине XVII в. вернуть им их прежних ясачных, т. е. забайкальских бурят, сильно преувеличивали степень зависимости последних от степных аристократов, факт постоянной или спорадической уплаты ясака монголам сомнений не вызывает.

Естественно, что в условиях перекрестных отношений господства или подчинения каждое племя или род, раз они не могли отстоять своей независимости, стремились приобрести более сильного покровителя, который, взимая ясак, в то же время мог успешно защищать своих кыштымов.

Буряты были, конечно, хорошо наслышаны о силе русских еще задолго до появления казаков в их улусах. Поэтому они готовы были признать верховенство русского царя в пределах, так сказать, нормальных кыштымных отношений. Первые притязания казаков не шли дальше требований уплаты ясака и это было вполне в духе тех отношений, которые сложились в Бурятии задолго до русских.

Возможность сменить подчинение местным племенам переходом "под высокую руку белого царя" и было, надо полагать, причиной жестокой борьбы, которая развернулась в 1626-1629 гг. между бурятскими родовыми группами, с одной стороны, и между бурятами и их кыштымами - с другой (5). В канун установления русской власти в Приенисейском крае бурятские кыштымы отплачивали за старые обиды.

Приближение русских активизировало и борьбу между бурятскими племенами и монгольскими феодалами. Последние, опасаясь русского продвижения, участили свои грабительские набеги на бурят, которые в свою очередь, в предвидении возможности получить защиту у русских, усилили сопротивление монголам. На это указывает известное сообщение атамана Василия Тюменца, что у бурят "бой живет мало не по вся годы с китайскими людьми" (т. е. с монгольскими князьями).

Короче говоря, мирное принятие бурятами русского господства при первых встречах было обусловлено тем, что возникавшая здесь форма зависимости вполне соответствовала тогдашнему уровню развития бурятского общества и не заключала в себе ничего нового.

Отношения начинают изменяться тогда, когда выяснилось, что посланцы "белого царя" не намерены удовлетвориться превращением бурят в своих кыштымов. И прочное утверждение русских в западной Бурятии приводит нередко к столкновениям с бурятскими племенами.

Нужно решительно отвергнуть мнение о том, что эти столкновения были вызваны бесчинствами отдельных, излишне ретивых казачьих атаманов, нарушавших мудрые предписания центрального правительства, как идеализацию политики царизма.

Политика по отношению к покоренным народам диктовалась из Москвы и в тогдашних указах, наряду с призывами к умеренности, содержались и предписания беспощадно применять оружие. Эта двойственность прослеживается и в деятельности местной администрации.

Примером стремления найти общий язык с бурятской верхушкой является возвращение в 1630 г. кн. Шаховским бурятского ясыря, захваченного красноярскими казаками при погроме улусов (6). Если первая поездка казаков для выполнения этого поручения оказалась неудачной, то второе посольство, возглавляемое опытным атаманом Максимом Перфильевым, полностью достигло цели. Буряты приняли пленных и внесли ясак. Но вскоре выяснилось, что стороны понимали значение этого события по-разному. Русские расценили уплату ясака, как доказательство покорности бурят, последние же рассматривали его просто как выкуп за пленных, что было вполне в духе местных нравов (7). Буряты не только отрицали принятие ими шерти, но и "звали де их служивых людей к себе битца".

Можно с большой долей уверенности полагать, что причиной перехода от мирных отношений к сопротивлению послужило основание в Бурятии первых острогов. Покровительство русских обещало бурятам надежную защиту, и они готовы были стать кыштымами "белого царя". Но строительство укреплений в их земле показало бурятским князцам, что речь идет о большем, нежели кыштымные отношения.

Первые нападения князцов были направлены именно против острогов. Высказанную выше мысль подтверждает и такой авторитетный свидетель, как П. Бекетов, в донесении которого читаем: "И те брацкие люди, слыша про то, что на усть Тутура реки служивые люди поставили острожек и не похотя быти под государскою высокою рукою и збежали все жити в мунгалы на Ламу озеро" (8). Постройка острогов, таким образом, явилась непосредственным поводом к обострению отношений.

И в эти ранние дни уже обнаруживается иное, дружественное, отношение к русским. В качестве примера можно сослаться на то, что буряты князца Братая помогли ограбленным десятнику Кузьме Кочергину с попутчиками благополучно добраться до острога (9).

Здесь нет надобности перечислять различные столкновения, хорошо освещенные в специальной литературе Следует лишь заметить, что, оберегая свои классовые интересы, бурятские князцы, под нажимом казачьих отрядов, нередко изъявляли покорность, а когда, как им казалось, гроза проходила, снова "изменяли" и "воровали". Характерна в этом отношении политика известного князца Илана (Ойлана). В 1635 г. он нападает на кыштымов, изъявивших покорность русским (10). Тремя годами позднее, потерпев серьезное поражение от казаков, он просит "отдать его вины" и обязуется платить ясак. Собравшись с силами, в 1650 г. он прекращает уплату ясака и грозит войною (11) Но, прослышав о походе против него крупного монгольского войска он спасается побегом в "большие браты" (12). Примерно так же вели себя и другие бурятские князцы.

С трудом налаживавшиеся отношения сильно страдали от казачьих погромов, а также от развернувшегося в сороковые годы соперничества русских острогов. Сидевшие в них приказчики, стремясь отличиться в сборе ясака, а заодно не забывая и о собственных корыстных интересах, участили походы на бурят, плативших ясак в другие остроги. Буряты жаловались, "что де от одного государя приходят к нам двои люди" (13). Межострожная борьба лишала бурят уверенности в том, что уплата ясака гарантирует им спокойное существование, и подрывала их хозяйство.

На это своеобразное явление сибирской жизни обратил внимание еще А.П. Окладников, справедливо указавший, что эта борьба "перекрещивалась с межродовой и межплеменной враждой и т. д., а русские власти становились на сторону того или иного князца, помогали ему грабить его врагов и тем разделяли бурятские племена и роды на воюющие друг с другом лагери" (14).

Как ни неожиданным покажется на первый взгляд, но столкновения между острогами, причинявшие страдания улусной массе, примиряли бурятскую верхушку с русским острогом. Стремясь насолить друг другу, приказчики острогов использовали зависимых от них бурят, когда они предпринимали вторжение на территорию, подвластную другому острогу. Это вполне устраивало бурятских князцов, которые пользовались случаем свести старые счеты, зная, что в случае неудачи они могут быть уверены в защите со стороны казаков из "своего" острога. Хотя буряты и недоумевали по поводу вражды между посланцами одного царя, их грызня воспринималась ими как продолжение тех межплеменных войн, которые были повседневным явлением еще до прихода русских.

Рядовых же бурят царившая в крае анархия принуждала искать покровительства острога. В 1655 г. в Верхоленском остроге братский мужик "бил челом в судной избе перед сотником стрелецким словесно: "пришли де русские по Ангаре сниз шесть дощаников и поставили острог при Ангаре пониже Иркутска на сей стороне, и мы де их блюдем и прошаем оборони, чтобы де нас ясашных людей русские люди, пришед, не погромили" (15). Обращения в острог за защитой против притязаний чужих приказчиков были весьма многочисленны.

Подчинение острогу обеспечивало теперь известную устойчивость жизненных условий для улусной массы и обещало князцам помощь при осуществлении ими воинственных предприятий против своих соседей. Немаловажным обстоятельством было и то, что казачьи гарнизоны приходили на помощь бурятам в случае набегов монгольских феодалов, которые к середине XVII в. заметно участились.
Между улусом и русской деревней начинали устанавливаться мирные отношения, и три десятилетия, прошедшие с момента первого появления русских в Бурятии, позволили народам лучше узнать друг друга.

С середины XVII в., как можно судить по документальному материалу, отношения между бурятами и русскими резко меняются, и если для предшествующего времени характерно чередование мирных отношений с побегами и столкновениями, то отныне ведущей становится тенденция к мирному принятию русского господства.

Возможности самостоятельного существования для бурятских племен не существовало. Перед ними стоял выбор - принять присоединение к России или искать покровительства монгольских ханов. Поскольку буряты еще не имели никакой общей организации, решение этого вопроса могло быть только результатом опыта, накопленного всем народом в целом.

Монгольские феодалы, стремясь использовать неустойчивое положение в Прибайкалье, активизируют свою агрессивную политику. В 1651 г. племянник Алтын-хана Мергень-тайша громит многие улусы и уводит людей в свои владения (16). Следующий его визит в Бурятию, носивший примерно такой же характер, относится к 1653 г. (17). Не отставал от своего монгольского коллеги и калмыцкий Кегень-кутухта. Обороняться от их многочисленных дружин своими силами буряты не имели возможности, а помощь из русских острогов не могла прибыть своевременно. Единственный выход из положения буряты видели в постройке новых острогов.

Упоминавшийся выше поход Алтын-хана вызвал ходатайство в Красноярский острог, в котором буряты просили, "чтоб их государь пожаловал, велел в Тубинской земле на мунгальских и на калмыцких сакмах (18) и на переходах поставить острог и пожаловал бы государь, велел в том остроге для обереганья устроить служилых людей с огненным боем, чтоб было кем их от приходов воинских людей оборонить" (19).

Позднее, в 1669 г., в Илимске буряты били челом о постановке острога "у Ангары реки на мунгальском перевозе на усть Иды реки для перелазу, чтоб не пропущать воинских людей и им брацким ясачным людем для прибежища и для крепости острожек поставить и в острожке быть служилым людям" (20).

Эти документы говорят о многом. Если в двадцатых-тридца-тых годах буряты либо брались за оружие, либо бежали куда глаза глядят, прослышав о строительстве острога, то теперь они сами просят ставить остроги на путях вторжений монгольских феодалов и о поселении там "для обережи" русских казаков. На своем опыте бурятский народ убеждался, что только Россия располагает достаточной силой, чтобы избавить его от погромов со стороны непрошенных гостей.

Хотя монгольские ханы и искали возможности соглашения с Россией, они не упускали случая поживиться за счет бурят. Но несмотря на тяжкие последствия погромов, Монголия все еще оставалась прибежищем для бурят, когда они, покидая родные кочевья, искали спасения от жестокостей и произвола управителей острогов. Окончательный выбор был сделан бурятами лишь после того массового опыта, которым явились события 1658 г. На них следует остановиться подробнее.

Фактической стороны дела мы не будем здесь касаться, так как побег балаганских бурят, вызванный жестокостями Ивана Похабова, или, точнее говоря, те немногие сведения, которыми мы располагаем об этом событии, неоднократно публиковались. Известно, что Балаганские степи совсем обезлюдели, но не проходит и года, как начинается массовое возвращение на родину.

Затруднение заключается в том, что прямых свидетельств о положении беженцев на чужбине и о причинах их обратных побегов до сих пор не обнаружено. Предположение о том, что, не имея никаких прав на землю и потеряв свой скот, буряты оказались в бедственном положении, надо полагать, справедливо. Но вместе с тем маловероятно, чтобы монгольские владетели, подготовившие побег и снабжавшие беженцев верблюдами для перевозки юрт и баранами для пропитания, сразу же ожесточили неумеренными поборами или притеснениями своих новых подданных. Не следует забывать известного указания Маркса: "Могущество феодальных господ, как и всяких вообще суверенов, определялось не размерами их ренты, а числом их подданных, а это последнее зависит от числа крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство" (21). Поскольку феодальный способ производства предполагает определенный, хотя и низкий, уровень крестьянского хозяйства, монгольские феодалы, обзаведясь новыми подданными, отнюдь не могли быть заинтересованы в немедленном их разорении.

Но чем же тогда объяснить, что несмотря на то, что бурятам приходилось покидать семьи и остатки скота, без которого кочевника ждет безысходная нужда, невзирая на то, что встреча с выставленными монголами заслонами грозила смертью, они массами устремляются на свои "породные земли"? (22) Главное, по-видимому, заключалось в том, что буряты, которые находились еще на ранней стадии процесса феодализации, в Монголии сразу же оказывались на положении крепостных. Такая метаморфоза повсеместно, где она происходила, вызывала сильное сопротивление крестьянства, и буряты, конечно, не составляли исключения.

После балаганских событий происходит крутой перелом. Если побеги в Монголию продолжаются, то обычно бегут лишь одиночки, преимущественно из числа "лучших людей", сохранявших связи со своими монгольскими собратьями. Что же касается улусных людей, то порой они заявляли русским приказчикам о своем намерении уйти в Монголию (23), но это было не более чем угрозой, потом не претворявшейся в жизнь.

Разумеется, не все буряты на своем личном опыте могли сопоставить условия жизни в Монголии и в России. Но информацией о судьбе беглецов они располагали, ибо пресловутая "степная почта" работала в XVII веке не хуже, чем в XIX. Об этом можно судить хотя бы по тому, что русские часто узнавали от бурят о событиях, происходивших в глубинах Монголии. Кроме того, едва ли можно было отыскать много бурят не испытавших на себе последствий набегов из-за рубежа. Поэтому события 1658 г. можно рассматривать как имеющие общебурятский характер.

Поскольку после этих событий очевиден поворот к принятию русского подданства и поскольку ведущей линией русско-бурятских отношений впоследствии является признание вхождения Бурятии в состав России, конец пятидесятых - начало шестидесятых годов XVII в. может с полным основанием рассматриваться, как дата добровольного присоединения бурят к России. Нас не должно смущать то, что присоединению предшествует период взаимного недоверия и столкновений. Так было и у других народов, пришедших в результате собственного исторического опыта к признанию целесообразности своего вхождения в состав Русского государства.

Проникновение в Забайкалье происходит, в основном, в тот период, когда основная масса бурятского народа уже приняла новый порядок. Поэтому бурятские роды, или, точнее, разноплеменная масса бурят, оказавшихся в итоге предшествовавших бурных лет по восточную сторону Байкала, не оказывает сопротивления русскому продвижению. "Брацкие немирные мужики" упоминаются в донесениях из-за Байкала (24), но столкновений с ними было немного.

В Забайкалье русские столкнулись с новыми проблемами. Сюда время от времени прикочевывали монгольские феодалы, а междуречье Хилка и Чикоя было занято, наряду с "конными тунгусами", воинственными табангутами. Отношения, если не считать сравнительно мелких инцидентов, складывались удовлетворительно. Крупнейшие монгольские князья, Тушету-хан и Цецен-хан, с которыми русские скоро завязали отношения, избегали осложнений, испытывая нажим со стороны Маньчжурии и джунгарских ханов. Продвижение русских в Прибайкалье к тому же мало задевало их интересы. Русские же дипломаты, хотя и предпринимали попытки склонить монгольских ханов к принятию русского подданства, не заходили в своих притязаниях далеко, так как обострение отношений могло лишь помешать осуществлению одной из главных целей русской политики на Востоке - установлению прямых связей с Китаем. Дороги туда вели через монгольские степи.

Возникавшие конфликты обычно разрешались путем соглашения. Если при переговорах ханы порой и поднимали вопрос о своем праве на сбор ясака с бурят (25), то не слишком на этом настаивали. Непосредственно бурят русско-монгольские отношения этого периода мало затрагивали.

Положение резко изменяется с конца шестидесятых - начала семидесятых годов, когда монгольские ханы изменяют свою политику. Все более подпадая под влияние маньчжурского двора, они начинают беспокоить русские рубежи. Провоцируя обострение русско-монгольских отношений, маньчжуры, в ту пору завершавшие завоевание Китая, преследовали две цели. Во-первых, они стремились монгольским нападением на русские тылы поддержать свое наступление в Приамурье, а во-вторых, вовлечение халхаских князей в фарватер проманьчжурской политики неизбежно должно было усилить их зависимость от маньчжурского двора.

Впервые угроза войной прозвучала в 1672 г., когда к воинственным заявлениям очередного маньчжурского посла "богдойского воеводы Мынгытея", посетившего Нерчинский острог для переговоров по делу Гантимура, присоединились и монгольские ханы. "И мунгальские де люди угрожают же войною", как доносили из Нерчинска (26). Позднее войной грозит Тушету-хан, ссылаясь на то, что он "с богдойскими людьми заодно" (27).

Дело не ограничивалось одними угрозами. Набеги на бурятские земли происходят все чаще и носят все более разрушительный характер. Сообщения о "шатости" и военных столкновениях поступали из всех сибирских острогов. Прибывавшие из-за рубежа эмиссары подговаривали бурят к мятежам и "призывали" их в Мунгальскую землю.

Но опыт, полученный во время побегов в Монголию, и сильное озлобление погромами, побудившими бурят, в частности живших по Иркуту, откочевать поближе к острогам, покинув "породные земли", привело к результатам, прямо противоположным тому, на что надеялись монгольские ханы. Буряты начинают оказывать им отпор, и на этой почве складывается боевой союз между казаками и бурятами. Примеры совместной обороны рубежей весьма многочисленны.

Приведем несколько типичных случаев. В 1682 г. крупный отряд из 330 служилых и промышленных людей вместе с семьюдесятью ясачными бурятами ходили за "мунгальскими воровскими людьми и за своим отгонным табуном" (28). В 1685 г. проводники буряты приняли участие на стороне русских казаков в их стычке с монголами (29). В этом же году тункинские буряты ходатайствовали, "чтоб великие государи пожаловали их, велели им брацким людям и тунгусам дать русских людей казаков в помочь, чтоб де брацким людям и тунгусам итти на тех мунгаль-ских людей и на соетов в поход" (30).

Было бы, конечно, уклонением от исторической правды утверждение, что все пограничные столкновения вызывались монголами. Нередко буряты, стремясь компенсировать себя за понесенный ущерб, вторгались для отгона табунов и стад в Северную Монголию и от таких набегов немало страдали и монгольские кочевники. Поскольку подобные нападения были в подавляющем большинстве случаев лишь ответом на грабеж, чинимый дружинами монгольских феодалов, можно констатировать, что их грабительские набеги обходились дорого не только бурятам, но и их собственным подданным.

Проверкой упрочения дружественных отношений между русскими и бурятами, а вместе с тем доказательством тезиса о принятии бурятским народом своего вхождения в состав России являются события 1688-1689 гг.

В 1687 г. Тушету-хан, соблазненный обещанием поддержки со стороны маньчжур, открывает военные действия против забайкальских острогов. Селенгинск и Удинск, осажденные монголами, были отрезаны и их гарнизоны с трудом сдерживали натиск противника. Даже полуторатысячный стрелецкий отряд, сопровождавший русского посла окольничего Федора Головина, не смог добиться быстрого успеха. Головин достиг Удинска, но связь прервалась, и в Иркутск не поступало никаких сведений о его судьбе. Началось спешное формирование в Ильинске особого полка, который под командой Федора Скрипицына должен был к лету 1688 г. двинуться на помощь стрельцам. По острогам шел набор промышленных и гулящих людей, отзывались служилые и казаки, и в результате ослаблялись и без того немногочисленные гарнизоны западно-бурятских острогов.

В эту трудную минуту оборона западных рубежей была частично возложена на бурят. Сомнений в их лояльности уже не существовало. Приказчику Идинского острога строжайше предписывалось "идинских брацких людей из улусов по половине или по скольку человек пригоже из улуса в Тункинской на береженье от неприятельских людей выслать с запасы и с ружьем, хто с чем служит, тотчас без всякого мотчания, не дожидаясь о том к себе иного великих государей указу и нарочные к себе присылки" (31)

Отклик бурят на этот призыв был таков, что их пришлось удерживать от открытия самостоятельных военных действий в ответ на очередное нападение "крайних мунгальских" людей", т. е. оперировавших под Тункинском отрядов приграничных тайшей, которые, также не без поощрения со стороны маньчжурского двора, готовы были последовать примеру Тушету-хана (32).

Аналогичной была реакция и верхоленских бурят, сообщавших в своей "сказке", "что служить де они великим государям рады и у которых де нарочитые кони сыщутся и они де брацкие люди будут збиратца к морю и дожидатца из Иркуцка и из Балаганска братцких же людей и с теми де людьми готовы итти за море и на Селенгу в полк к нему Федору Скрипицыну" (33).

В связи с тем, что вторжение Галдана в Халху кардинально изменило обстановку и силы Головина оказались достаточны для разгрома оставшихся в Забайкалье монгольских отрядов и табангутов, совместный поход казаков и бурят, по-видимому, не состоялся. Но готовность последних принять участие в нем не оставляет сомнений в их решимости сражаться на стороне русских. Объем статьи не позволяет привести большого количества относящихся к этому событию документов, но и сказанного достаточно для доказательства того, что буряты через 30 лет после поворота, который начался с 1658 г., уже считали оборону русских рубежей своим кровным делом.

В 1689 г. по договорам с Головиным русское подданство приняла группа монгольских тайшей и табангуты. Известно, что в последующие годы тайши бежали обратно в Монголию, уведя значительную часть подданных. Но много "остальцев" и основная масса табангутов влились в конечном счете в состав бурятского народа.

Потерпев полную неудачу в попытке завоевать Прибайкалье, приграничные монголы не прекращают своих грабительских набегов. Руководящая роль тайшей в этих набегах подтверждается многими документами. В 1692 г. захваченный в плен монгол показал: "а ездят де под Нерчинской для отгону табунов по приказу тайшей своих" (34).

Результаты вторжений были те же самые, что и несколькими десятилетиями раньше. Типична в этом отношении отписка тунгусов Луникирского рода: "Коней и рогатого скота стало мало, потому, что де ездят к нам мунгальские воровские люди, громят наши юрты, а в полон себе берут наших жен и детей. А от тово де мы разорились" (35). Реакцией были ответные действия бурят, выступавших против тайшей, либо вкупе с казаками, либо самостоятельно. Нередко такие предприятия не ограничивались преследованием "воров", а завершались угоном табунов или стад у первых попавшихся монголов. Так группа бурят, отправившихся в 1697 г. в погоню за обидчиками проникла "самовольством" в Монголию и возвратилась с 14 чужими конями. "А у каких иноземцев отогнали, того де в отписке не написано" (36).

Политика монгольских князей, заботившихся только о собственной наживе, по-прежнему обрекала на бедствия и бурят и простых монголов. Вместе с тем она служила для бурят наглядной агитацией, убеждавшей их в преимуществах, которые они приобрели в результате присоединения к Русскому государству.

Если в последние десятилетия XVII века мы встречаемся с побегами в Монголию, то социальный состав беглецов существенно изменяется по сравнению с предшествующим временем. Теперь за рубеж тянутся, в основном, верхушечные слои бурятского общества, связанные с монгольскими тайшами. В то же время простой народ, как показывают документальные данные, рассматривает Россию, как свою родину. Теперь уже вполне выяснено, что пресловутый бунт Петра Тайшина был заговором небольшой кучки приверженцев степного аристократа и был подавлен при участии рядовых бурятских родовичей. Настроения последних были выражены участниками организованного в то же время коллективного побега, руководимого Павлом Астафьевым. По настойчивым утверждениям на допросах они намеревались бежать "по Анкаре до Енисейска в русские города" (37).

Можно привести много примеров на эту тему. Некий табунан Дайбун, готовивший побег в Монголию, был выдан своими людьми, категорически отказавшимися следовать за ним (38). Еще в 1681 г. ясачные буряты и тунгусы подали в Тункинск челобитную на тунгусского шамана Менея, который подговаривал их к побегу в Монголию, а в прошлом не раз "подзывал монголов". "А только де ево, Менейка, из крепи выпустят, то де нам брацким мужикам на Тунке реке житья отнюдь не будет" (39). Даже жена Менея грозила покончить с собой, если он попытается увезти ее в Монголию" (40).

Если слова бурятского князца Инкея в 1666 г. "не иду де я в мунгалы и умру де я в своей земле" (41) с неоспоримой убедительностью свидетельствовали о решительном отказе части бурят искать иную родину, кроме ставшей тогда уже русской Восточной Сибири, то к концу столетия аналогичные заявления становятся нормой.

Проблему сближения между русским и бурятским народом нельзя, разумеется, ограничивать общей защитой сибирских рубежей. На протяжении жизни двух поколений контакт между бурятами и русскими значительно углубился.

К сожалению, наши документы по самому своему характеру очень слабо отражают экономические связи между возникавшей в Прибайкалье русской деревней и бурятским улусом. И это вполне естественно, так как мелочные по преимуществу торговые операции не фиксировались в "отписках" и "сказках" того времени. Но хозяйственное влияние деревни проявилось в распространении среди бурят земледелия, наиболее товарной в то время отрасли хозяйства. В XVII же веке "основу экономических связей русского народа с бурятами и эвенками составляло общественное разделение труда между земледельцами, ремесленниками, скотоводами и охотниками" (42).

Причины принятия бурятами русского подданства нельзя рассматривать, как нечто единое для всего народа в целом. Бурятское общество уже знало глубокое классовое расслоение и мотивы сближения с русскими каждой социальной группы были различны.

В перемене отношения к царизму бурятской верхушки решающую роль сыграло, по-видимому, то обстоятельство, что с течением времени она могла убедиться, что "белый царь" не посягает на их власть над улусными людьми. Более того, с середины XVII века был взят курс на укрепление положения князцов, окончательное свое оформление нашедший много позднее в известной инструкции Саввы Рагузинского. Не мелочный подкуп "государевым жалованием", представлявшим ценность разве лишь для самых захудалых князцов, а именно укрепление власти над рядовыми бурятами были причиной неписанного соглашения между "степной знатью" и русской администрацией.

Обособлявшаяся от народа верхушка бурятского общества нуждалась и в установлении стабильности в крае, ибо побеги в Монголию, а тем паче грабительские наезды из-за рубежа подрывали хозяйство рядовых родовичей, а тем самым сокращали возможности их эксплуатации.

Далее, экономический подъем, явившийся результатом строительства острогов и заимок, открыл перед шуленгами и зайсанами новые возможности для обогащения. Иные из них окунулись в коммерческую деятельность, хорошим примером чего являются спекулятивно-торговые предприятия бурятки Марфы Нагаловой и ее конкурента князца Ербугарки, красочно описанные А. П. Окладниковым (43).

Наконец, бурятских князцов на путь примирения с острогом толкала боязнь перед движением их улусных людей. Сведения об обострении классовой борьбы в ту бурную эпоху немногочисленны, но они имеются. Столкновения между рядовыми табангутами и их зайсаном Окином происходили во время подготовки ухода их в Монголию (44). Подданные вышедшего на русскую сторону Кунделен-тайши учинили своему повелителю страшный разгром. Восстание, руководимое улусным мужиком Богачеем (45), несмотря на то, что социальный его характер до сих пор нельзя считать окончательно выясненным, несомненно, в какой-то мере было направлено против укреплявшихся феодальных форм эксплуатации.

Верная служба князцов и "лучших людей" компенсировалась соответственно их заслугам. Одни исключались из ясачных списков, как некий Цаган, которому оказали такую милость "для его Цаганковы многие службы и для ясачного збору посылок" (46). Другие были поверстаны в казаки и даже в дети боярские (47) . Третьи получали титул тайши или зайсана. Высшей награды удостоился Окин-зайсан, в 1710 г. утвержденный первым тайшей среди бурят.
Сближение между рядовыми бурятами, с одной стороны, и натурализовавшимися в новом краю казаками и крестьянами-переселенцами - с другой, происходило на иной основе. Здесь ведущую роль играли повседневный хозяйственный контакт и уже рано начавшее складываться единство в борьбе против угнетателей, кульминационным пунктом которого было известное Братское восстание.

Фактов, свидетельствующих о росте дружбы в народных гизах, в нашем распоряжении немало. Упоминавшийся выше побег Павла Астафьева и его спутников, был предпринят по совету русского человека "строчного Андрюшки" (работавшего, кстати сказать, у бурятского богатея), который, очевидно, пользовался полным доверием своих бурятских товарищей (48). За нескольких бурят, подвергнутых аресту по обвинению в соучастии и заговоре Тайшина, поручились русские казаки (49).

К концу столетия учащаются просьбы бурят об оставлении в их ведомствах приказчиков или толмачей, известных своей справедливостью. В 1695 г. итанцинские буряты изъявили желание иметь приказчиком Фирса Потапова, который прежде "расправу чинил вправду" (50). Иркутские буряты ходатайствовали об оставлении в должности толмача казака Кузьмы Зверева, от которого "никаких обид и налог к ним иноземцам не бывало" (51). Возможно, что в отдельных случаях первую скрипку в подобных делах играли спевшиеся с мелким служилым людом шуленги и зайсаны, но в целом рост доверия между бурятским и русским населением является, в свете архивных документов, фактом несомненным.

Об этом доверии свидетельствует чрезвычайно интересная (отписка приказчика Степана Казанца из Кабанского острога: "...в нынешнем же 201 (1692) году октября в 11 день били челом великим государем, а в Кабанском остроге в судной избе творили мне словесно селенгинские брацкие ясачные люди, которые под кабанским присудом шуленги Бинтуй, Колдой с товарищи. Служили де они великим государем и Кабанский острог и казну великих государей оберегали, а ныне де они пошли для ясаку на соболинные промыслы врознь по рекам и по хребтам, а остались де жены их и дети с табунами их на старых кочевьях их около Байкала на степях и чтоб де великие государи их иноземцев пожаловали, велели бы кабанским казакам и селенгинским служилым людям, которые живут в Кабанском, беречь их жен и детей от приходу воинских воровских мунгальских людей, чтоб без них, услыша малолюдство, жен и детей воинские мунгальские люди в полон не поймали и табунов бы их не пограбили и чтоб им иноземцам братиким людем не разоритца и в подданстве у мунгальских людей не быть" (52).

Казанец сообщает, что он задержал служилых людей, чтобы охранять кочевья, "покамест иноземцы не выйдут из леса".

Какие разительные перемены произошли за несколько десятилетий! До середины столетия буряты более всего были озабочены тем, чтобы сохранить свои кочевья от казаков, а теперь они спокойно вверяют им защиту своих жен и детей. Они боятся не прихода, а ухода русских.

Разумеется, этот процесс сближения протекал на фоне произвола и всякого рода лихоимства, которые характеризуют политику царизма на национальных окраинах. Но углубление его при всех неблагоприятных обстоятельствах служит лучшим доказательством того, что такое сближение соответствовало интересам и бурят и русского населения края.

Оно зашло столь далеко, что в конце XVII века стала возможной длительная тяжба между нерчинцами и итанцинцами, в которой с обеих сторон единым фронтом выступали и русские и буряты (53).

Если сопоставить многочисленные аналогичные факты, то не будет уже удивлять нас совместное восстание бурят и русских в Братске, а также участие бурят в бунтах, прокатившихся в 1696-1698 гг. по забайкальским острогам.

При разгроме домов и избиении ненавистных народу приказчиков Гладкого и Васютинского казаки действовали "собрався з брацкими мужиками многолюдством разбоем" (54).

Почва для таких совместных выступлений к концу столетия была уже хорошо подготовлена. Бурятский народ навеки связал свои судьбы с Россией и его освободительное движение отныне прочно сливается с классовой борьбой русского крестьянства.

ПРИЛОЖЕНИЕ

1. ЦГАДА. Сиб приказ, стлб. 12, л. 89. Приведено у А. Окладникова. Очерки из истории западных бурят-монголов. Л., 1937, стр. 33-34.
2. Аналогичные формы зависимости были у енисейских кыргызов. Положение унаган-боголов у монголов XI-XII в. близко к положению кыштымов. Этот институт играл, по-видимому, немаловажную роль в генезисе феодализма у кочевых народов и заслуживает специального изучения.
3. С. А. Токарев. Буряты и их "кыштымы" в XVII в. Записки ГИЯЛИ, вып. 2, Улан-Удэ, 1940, стр. 136-156.
4. Архив Академии наук СССР, ф. 21, оп. 4, № 20, л. 78.
5. А. П. Окладников. Очерки.., стр. 38.
6. Архив Академии наук СССР, ф. 17, № 136, л. 197.
7. Архив Академии наук СССР, ф. 17, № 136, л. 199.
8. Там же, ф. 22, № 45, л 66.
9. Там же, № 51
10. Там же, № 216
11. Там же, ф. 17, № 234, л. 449-450.
12. Там же, № 266, л. 523.
13. Институт истории Академии наук СССР. Акты Якутские, к 3, ст. 2.
14. А. П. Окладников. Очерки.., стр. 97.
15. Архив Академии наук СССР, ф. 28, № 174, л. 270.
16. Архив Академии наук СССР, ф. 17, "№ 266, л. 523.
17. Там же, ф. 18, № 8.
18. Сакма (слово тюркского происхождения) - дорога.
19. Архив Академии наук СССР, ф. 22, № 174, л. 261.
20. Там же, ф. 23, № 185, л. 221.
21. К. Маркс. Капитал, т. 1, стр. 722.
22. Архив Академии наук СССР, ф. 28, № 134, л. 180 и др.
23. См., напр., Архив Академии наук СССР, ф. 28, № 122, л. 213.
24. См., напр. Архив Академии наук СССР, ф. 22, № 184, л. 287.
25. Архив Академии наук СССР, ф. 23, № 200, л. 234 и др.
26. Архив Академии наук СССР, ф. 23, № 252, л. 269.
27. ЦГАДА. Иркутская приказная изба, № 62-а, (ст. 74), л. 17, № 67 (ст. 84), л. 105.
28. ЦГАДА, Иркутская приказная изба, № 22 (ст. 341), л 19.
29. Там же, № 69, (ст. 77), л. 23.
30. Там же, л. 24.
31. ЦГАДА, ф. Иркутской приказной избы, № 191 (ст. 253), л. 5.
32. Там же, № 128 (ст. 147), л. 17.
33. Там же, л 71.
34. Архив Академии наук СССР, ф. 28, № 53, л. 124.
35. Архив института истории Академии наук СССР, Нерчинский фонд, к. II, № 310.
36. Архив Института истории Академии наук СССР, Нерчинский фонд, к. III, сс. 4.
37. ЦГАДА, ф. Иркутской приказной избы, № 372, (ст. 441), лл. 12-14. (Приведено в моей статье "Новые данные из истории Бурят-Монголии", Ученые записки ЛГУ, № 218, 1952, стр. 113).
38. ЦГАДА, ф. Иркутской приказной избы, № 230, лл. 61-64.
39. ЦГАДА, ф. Иркутской приказной избы, № 17, (ст. 121), л. 26.
40. Там же, лл. 25-26.
41. А. П. Окладников. Очерки.., стр. 126.
42. "История Бурят-Монгольской АССР", т. 1, изд. 2, Улан-Удэ, 1954, стр. 111.
43. Окладников. Очерки.., стр. 151-163
44. ЦГАДА, ф. Иркутской приказной избы, № 261, л. 18; № 230, л. 42 и др.
45. А. П. Окладников. Очерки.., стр. 213-241.
46. ЦГАДА, ф. Иркутской приказной избы, №192 (ст. 272), л. 13.
47. Архив института истории Академии наук СССР, Акты Иркутские. к. III, л 159; ЦГАДА; ф. Иркутской приказной избы, № 300, л. 23.
48. Е. М. 3алкинд Новые данные по истории Бурят-Монголии в XVII в., стр. 113.
49. Там же, стр. 112.
50. Институт истории Академии наук СССР. Акты Иркутские, к. II, № 14.
51. Там же, Акты Нерчинские, к. I, № 194.
52. ЦГАДА, ф. Иркутской приказной избы, № 303 (ст. 693), лл. 52, 53.
53. ЦГАДА, ф. Сибирского приказа, кн. 1372, лл. 169, 172, 197-198; ст. 1422, сс. 62.
54. ЦГАДА, ф. Иркутской приказной избы, № 405 (ст. 521), л, 79.

Е.М. ЗАЛКИНД,
доктор исторических наук
ЗАПИСКИ Бурятского научно-исследовательского института культуры.
Вып. 25. - Улан-Удэ, Бур. Кн. Изд-во, 1958. - с. 3-18.

- в 1552 г. было завоевано Казанское ханство, а последний казанский хан Ядигир-Махмед принял православие и стал соратником Ивана Грозного;

- после ликвидации Казанского ханства в 1554 г. башкиры, ранее находившиеся в зависимости от Казанского ханства, добровольно вошли в состав Московского государства;

- в 1556 г. Астраханское ханство добровольно капитулировало перед русской армией и вошло в состав Московской Руси;

- за Астраханским ханством соседняя Ногайская Орда, расположенная между Волгой и Уралом (Яиком), добровольно признала себя вассалом русского государства.

- окончательно была ликвидирована угроза с востока - вторжения татар и родственных им народов;

- полностью ликвидирована возможность возрождения Золотой Орды или подобного ему государства и угроза нового ига;

- в результате присоединения ханств власть Руси мирно признало множество самобытных поволжских народов - чуваши, мордва, мари, вотяки, - Русь начала превращаться в многонациональное государство;

- территория русского государства расширилась до Урала на Востоке и Каспийского моря - на юге;

- открылся путь в Сибирь и Среднюю Азию.

Присоединение Предбайкалья

Присоединение Забайкалья

Освоение Прибайкалья

Найдите материал к любому уроку,
указав свой предмет (категорию), класс, учебник и тему:

также Вы можете выбрать тип материала:

Краткое описание документа:

Бурятия накануне присоединения к России

Экспансия Московской Руси в Сибирь. Русское государство стремительно превращалось в централизованное и мультиэтничное.

Первым направлением экспансии стало восточное. В 1552 - 1556 гг. в состав Московского государства были включены небольшие татарские ханства, появившиеся после распада Золотой Орды:

В 1552 г. было завоевано Казанское ханство, а последний казанский хан Ядигир-Махмед принял православие и стал соратником Ивана Грозного;

После ликвидации Казанского ханства в 1554 г. башкиры, ранее находившиеся в зависимости от Казанского ханства, добровольно вошли в состав Московского государства;

В 1556 г. Астраханское ханство добровольно капитулировало перед русской армией и вошло в состав Московской Руси;

За Астраханским ханством соседняя Ногайская Орда, расположенная между Волгой и Уралом (Яиком), добровольно признала себя вассалом русского государства.

Присоединение ханств Поволжья к русскому государству имело большое историческое значение:

Окончательно была ликвидирована угроза с востока - вторжения татар и родственных им народов;

Полностью ликвидирована возможность возрождения Золотой Орды или подобного ему государства и угроза нового ига;

В результате присоединения ханств власть Руси мирно признало множество самобытных поволжских народов - чуваши, мордва, мари, вотяки, - Русь начала превращаться в многонациональное государство;

Территория русского государства расширилась до Урала на Востоке и Каспийского моря - на юге;

Открылся путь в Сибирь и Среднюю Азию.

Следующим шагом по расширению территории Руси на восток стал выход Руси за пределы Уральского хребта - открытие и завоевание Сибири.

Причины экспансии – экономические. Требовалось расширение промыслов. Строгановы были одними из главных доноров Грозного для ведения им войн. Царя не интересовали проблемы Строгановых с местным населением Урала и Сибири. Строгановым для расширения предпринимательской деятельности препятствовало Сибирское ханство и хан Кучум. Сибирское ханство было одним из удельных ханств Золотой Орды и возникло еще в XIII веке как наследственный улус пятого сына Джучи Шибана. Часто ханство называют по имени одного из потомков Шибана – Тайбуги – Тайбугинским улусом. Хан Кучум был был потомком Тайбуги. Его ставка находилась в Кашлыке (Искер, Шибир, Сибирь) на берегу Иртыша (территория Западной Сибири (Томской, Омской, Тюменской областей и т.д.) и северного Казахстана). В 1578 году Строгановы нанимают отряд казачьего атамана Ермака Тимофеевича в количестве 1000 человек. Они снабдили их провиантом, одеждой и оружием – пушками и пищалями. У противников Ермака огнестрельного оружия не было. Задачей Ермака была нейтрализация сил хана Кучума, который владел 10-тысячной армией, но не имел огнестрельного оружия. В 1582 году Ермак переваливает через Уральский хребет и в нескольких сражениях одно за другим наносит поражение войскам Кучума, входит в столицу Сибирского ханства Кашлык и вынуждает Кучума бежать на юг своих владений. Ермак в одной из битв погибает, а казаки терпят положение от Кучума, который сумел собрать новое войско.

Прошло несколько лет, прежде чем правительственные войска окончательно закрепились в Сибири и выстроили в окрестностях Кашлыка крепость Тобольск, ставшую новой столицей края. Через тринадцать лет после гибели Ермака царские воеводы окончательно разгромили Кучума.

В 1598 году хан Кучум был разгромлен на Оби и Сибирское ханство было окончательно упразднено. К началу XVII века почти вся Западная Сибирь от Обской губы на севере до Тары и Кузнецка на юге стала составной частью России. Недалеко от заброшенного Кащлыка возник город Тобольск - долгое время административный центр Сибири в составе России.

Стратегией завоевания и освоения Сибири русскими казачьими отрядами предполагала использование рек для передвижения и волока судов между реками. Для закрепления на новых местах казаки строили зимовья, а в случае столкновений с местным населением - укрепленные остроги. Так возникаютТуринск, Тюмень, Тара, Сургут, Томск, Кузнецк. В 1601 году начинается освоение Восточной Сибири. После основания Енисейского (1619) и Красноярского острогов (1628) к России отошла территория от Урала до берегов Енисея. Движущей силой русской экспансии на восток - был промысел пушнины (мягкой рухляди), которая высоко ценилась не только в самой России, но и в странах Европы. Пушниной выдавалось жалование, ее дарили в качестве дорогих подарков. В середине XVII века пушнина давала казне 20% доходов. Среднегодовая добыча в середине XVII века достигала 145000 шкурок, а в период с 1621 по 1690 гг. было добыто более 7 миллионов соболей. Пушной промысел двигал русских на восток, вплоть до их выхода на берега Тихого океана и в Северную Америку вплоть до Калифорнии.

Присоединение Предбайкалья

Бурятские племена кочевали на большой территории от Нерчинска на востоке до Карсноярского края на западе. Не представляли из себя единого народа, не имели государственности. Часть забайкальских бурят находилась в орбите влияния монгольских ханов. Буряты состояли из отдельных племен и родов, крупнейшими из которых были эхириты, булагаты, хонгодоры, хоринцы и пр. Занимались кочевым скотоводством, разводя лошадей, крупный рогатый скот, овец, коз и верблюдов. Было и земледелие, но в очень ограниченном масштабы, в основном у западных бурят. Земля и пастбища находились в общинной собственности рода, а скот в частной собственности. Следовали традиционным культам - шаманизм, культ гор, культ предков и т.д. Были крупнейшим, наиболее организованным и развитым этносом Сибири. Еще в 1609 году от мелких тюркских племен джесаров и аринов, которые были данниками, или кыштымами, бурятских племен, русские узнали о “пыратах”. Это слово было искажением названия одного из западнобурятских племен “буряад”. Русские переиначили это слово как “брат”. Из этих сообщений буряты представлялись русским как мощное и богатое племя.

В 1625-27 гг. атаманы В. Тюменец и М. Перфильев собрали первые сведения о бурята: “братская земля многолюдна, богата соболями, бобрами и скотом и “бухарских товаров, дорогов и киндяков и зенденей и шелков… много, а серебра добро много и коней, коров, овец, вербудов бесчисленно, а хлеб пашут ячмень и гречу...”.

В 1628 году Петр Бекетов впервые установил контакт с окинскими и усть-удинскими бурятами. Отряд Якова Хрипунова и красноярских казаков испортил дело и насилие взывал сопротивление бурят. Строить отношение с бурятами было поручено М. Перфильеву, который имел задачу уговорить бурять построить на их территориях “крепость”. В 1631 году строится Братский острог ниже устья реки Оки. Однако отношения с бурятами были напряженными. Русские считали подношение пушниной ясаком, тогда как буряты считали его выкупом за плененных сородичей, а не ясаком. Для закрепелния позиций русские продолжают строить остроги. Острожные действия Перфильева принесли результаты, но усиление позиций русских вызывало тревоги со стороны бурятских князей (лутчих людей). В 1635 году был взят и сожжен Братский острог, нанесено поражение отряду Б. Васильева. Отряд енисейского атамана Н. Радуковского из 100 человек вновь строит Братский острог на новом месте. Часть западнобурятских родов бежит в Монголию. Русские закрепляются на Верхней Ангаре и Лене, обойдя Байкал с восточной стороны, и соновывают Верхоленский острог. В отношениях с бурятскими князцами русские использовали аманатов, сыновей родовичей, которые находились в заложниках в острогах. Так, князь удинских бурят Ойлана находился под защитой русских от монголов, но в 1650 году потребовал освобождения своего сына из аманатства, что привело к конфликту с русскими. В 1654 году был отстроен Балаганский острог на устье реки Унги. В 1661 году при впадении Иркута в Ангару был построен Иркутский острог. Все это сопровождалось постоянными войнами с бурятами, пленением стариков, женщин и детей, продажа их в рабство. В 1658 году зверства Ивана Похабова (Багаба-хана) привели к массовому побегу Балаганских бурят в Монголию.

Присоединение Забайкалья

Русские знали, что племена братских мунгалов, проживающих за морем, сильнее и богаче. В 1638 году Максим Перфильев, два года путешествуя по Лене и Витиму, собирал ясак с витимских эвенков. В 1643 году десятник Семен Скороходов дошел по Лене и Верхней Ангаре до Баргузина, но погиб вместе со своим отрядом в столкновении с местными эвенками. Отряд Василия Колесникова в 100 человек в 1645 году переправился на лодках через Байкал и в устье Селенги встретил бурятские племена. Колесников не решился идти дальше и обошел байкал по северо-западной стороне и основал Верхнеангарский острог. Укрепившись, он послал четверых казаков в Забайкалье вверх по Селенге на поиска серебрянных рудников. Посланцы набрели у Селенги на ставку Турухая-Табуна, сильного князя, подданного монгольского Сэцэн-хана. Он встретил их приветливо. На казаков произвело глубокое впечатление богатое убранство юрты князя. Посланцы Колесникова сообщали, что в его подданстве состоит около 20 тысяч бурят. Они хотели идти дальне в Китай, но Турухай-Табун отправил их с дарами для русского царя обратно.

В 1647 году на разведку в Забайкалье был отправлен Иван Похабов, который снова занялся там зверствами, вел бои с эвенками и бурятами и пленил 70 человек. Захваченные люди оказались подданными Турухай-Табуна. Узнав об этом, Похабов решил загладить вину и отправился вместе со своими людьми в ставку Турухай-Табуна, откуда направился в ставку Сецен-хана. Там он узнал, что буряты закупают серебро и золото в Китае. В 1648 году был основан Баргузинский острог, в 1652 году - Баунтовский острог. В 1653 году Петр Бекетов уходит на восток Забайкалье, где под его руководством был выстроен в 1658 году Нерчинский острог. В Забайкалье бурятские племена были более мобильными и в случае проблем укочевывали под защиту монгольских князей. Тут, следовательно, русским нужно было проводить более осторожную политику. Они избегали вступать в противостояние с монгольскими князьми, в военном отношении представлявшими мощную силу во всей Центральной Азии. Кроме того, был интерес вступить в торговые отношения с Китаем.

В 1665 году в устье Чикоя на Селенге было построен Селенгинский острог. В этом районе жили табангуты, которые имели связи с монгольскими князьями. В 1666 году было построено Удинское зимовье, которое в 1689 году развилось в острог, а затем и в город Верхнеудинск. Таким образом, Удинский, Селенгинский, Баргузинский, Нерчинский и другие остроги создали сеть, которая помогла русским взять под свой контроль все Забайкалье. Остроги стали административными и экономическими центрами. Наиболее сильными племенами Забайкалья были хоринцы и табангуты. Хоринцы приняли подданство русских вскоре после строительства Нерчинского острога, а табангуты оказывали сопротивление,и только с помощью прикочевавших в Забайкалье в конце XVII века цонголов им удалось подчинить их своей власти. Множество военных походов и нападений монголов на остроги. Часть бурят входила в альянс с русскими для защиты от монголов из нежелания становиться двоеданниками.

В это время маньчжуры завоевывают монголов и Китай, учреждается Цинская династия. В 1665 году халхасский Тушету-хан Чахун-Дорж принимает подданство маньчжуров. Разражается война халхасцев с ойратами, что приводит к интенсивным миграциям. чжМаньчжуры претендуют на Приамурье, которое активно осваивается русскими первопроходцами. В 1657 году в верхнем течении Амруа основан острог Албазин, который был осажен маньчжурами и захвачен ими. В течение последующего столетия он находился в составе Цинского Китая. В этой ситуации обострившейся конкуренции между Россией и Китаем, большое значение имел выбор местных племен. За их лояльность разгорелась война. Дауры перешли в подданство Цинского Китая. Однако через некоторое время даурский князь Гантимур, ранее враг русских, разграбивший Нерчинский острог, в 1667 году перешел на сторону русских. Он был родственником императора, был баснословно богат и влиятелен. Цинский император пытался вернуть его, но неудачно. В 1685 году был крещен под именем Петра, а в 1686 году пожалован княжеским достоинством от Петра I.

Между тем в 70-х годах русско-монгольские отношения обостряются, и Забайкальские остроги, особенно Селенгинский, многократно осажадются монголами. Происходит постоянный отгон скота. Часть монгольских племен напротив ищет в России защиту и убежище от непрекращающихся феодальных войн в Монголии.

В 1687 году конные отряды Очирой Сайн-хана осадили Селенгинск в очередной раз. В защите крепости приняло участие все его население, гарнизон его насчитывал не более 300 человек. Отряды Тушету-хана потерпели поражение и ретировались. Такие же проблемы в это же время русские имеют с воинственными табангутами. С ними сражались русские отряды под предводительством окольничьего Федора Головина и цонголов. В результате разгрома табангутов 10 января 1689 года 6 табангутских князей перешли в подданство России. Это стало важным фактором в заключении Нерчинского договора о делимитации границ. Этот договор закреплял Забайкалье за Россией, но вопрос о южных границах оставался открытым. 20 августа на р. Буре, а затем у р. Кяхты в 1728 году были заключены Буринский и Кяхтинский договора. Была подробно описана южная граница и установлены каменные насыпи. Отныне были строжайше запрещены произвольные переходы через границу с обеих сторон. Прекратились набеги и сократились угоны скота.

Освоение Прибайкалья

В XVI веке Сибирь управлялась Посольским приказом, пока в 1637 году царским указом не был создан особый Сибирский приказ. Основной единицей был уезд. В 1677 году был создан Нерчинский уезд, в 1682 - Иркутский уезд. Всего в Сибири в XVII веке создано 20 уездов. Уезды управляются воеводами. Им подчиняются приказчики и управители острогов. Сначала Прибайкальские остроги находились в ведении Енисейского воеводы. В 1682 году учреждается отдельный Иркутский уезд. Воеводы имели неограниченные полномочия, включая судебные. Только в конце XVII века им запретили выносить смертные приговоры. Они курировали связи с монгольскими и ойратскими феодалами, а в Иркутске была даже посольская изба и посольский двор. Инородца были приписаны к острогам, которые собирали с них дань. Но внутреннее управление осуществлялось по обычаю. В 1727-1728 году в Сибири учреждается единой трехстепенное централизованное деление. Основная единица - губерния, состоявшая из провинций, а те из уездов. Сибирская губерния состояла из Тобольской, Енисейской и Иркутской губерний, пока в 1736 году Иркутскую провинцию признали полноценной губернией во главе с губернатором и губернским правлением. С 1796 года губернии делились на области, области - на уезды. Вплоть до 1822 года инородцы управлялись частными актами административной практики, например услвоиями шертных присяг. В XVIII веке Савва рагузинский выпускает Посольскую инструкцию пограничным дозорщикам, в которой изложены единые принципы управления бурятским населением. Все власть и суд отдавали князцам (тайшам, зайсанам и шуленгам), так же как и сбор ясака. Основной административной единицей становился род. В 1764 году сформированы 4 бурятских казачьих полка - Ашхабадский, Сартолов, Цонголов и Атаганов. Сначала полки были добровольными, и туда хлынули добровольцы, поскольку служба освобождала от платежа ясака. Оружием и лошадьми снабжались ясачными, служи год через три. Во главе были атаманы, затем есаулы, сотники, пятидесятники и десятники.

Вслед за казаками в регион прибывали купцы и промысловики. Изначально пыталось заселить Сибирь путем насильственного переселения крестьян из европейской части России. Еще одним источником поступления переселенцев были каторжники и ссыльные. Но решающее значение имела вольная, стихийная колонизация, когда люди ехал в поисках земли и свободы. Многие предприимчивые люди (слободчики) открывали в Сибири производство и земледелие. Содействовали хозяйственному освоению края и православные монастыри, которые селили на своих землях монастырских крестьян. Заселение происходило по долинам рек, таких как Ангара, Селенга, Лена, Шилка. Постепенно из острогов путем развития торговых слобод вырастают города, самым значимым из которых был Иркутск.

В 1682 году именно Иркутск становится центром самостоятельного воеводства. К нему причисляются Верхоленский, Идинский, Балаганский, Верхнеангарский, Баргузинский, Удинский, Селенгинский, Баунтовский, Итанцинский, Еравнинский остроги. Иркутск становится первым городом в Восточной Сибири.

В 1675 году Николай Спафарий Милеску, возглавлявший первое русское посольство в Китай, проезжал по территории Забайкалья, где описал положение дел на тот момент. Спафарий описал значительные масштабы русского присутствия в Предбайкалье и Забайкалье и их хозяйственной деятельности. К тому времени по всей Сибири имелось уже 11400 дворов русских крестьян и слободчиков с населением в 27000 человек мужского пола. Главную роль в переселении играла не правительственная колонизация, а вольная, состоявшая из беглых крестьян.

В начале XVIII века уже в одной только Иркутской губернии проживает 27000 русских мужского пола, из которых 16000 крестьян. В 1762 году 62000? а в 1795 - 78000 человек мужского пола. В кон. XVIII века во всем уезде проживало более 100000 человек, включая 53512 русских, 48572 бурята и 2006 эвенков. Основная масса русских состояла из крестьян, разделявшихся на государственных, экономических (бывших монастырских) и горнозаводских (Нерчинск). К Иркутску присоединяются Нерчинская, Якутская и Охотская области.

В середине XVIII века за Байкал переселяются старообрядцы, которых тут называли семейскими. Первая партия прибывает в 1756 году, но основная масса переселяется в 60-е годы. Переселенцы получают хлебную ссуду на продовольствие и семена, лошадей, пахотные орудия и на 6 лет освобождаются от податей и повинностей. Их села превращаются в крупные хозяйственные центры - Мухоршибирь, Бичура, Тарбагатай, Урлук, Хонхолой, Никольское. В середине XVIII века Забайкалье разделяется на два уезда - Селенгинский и Нерчинский. Главными населенными пунктами Селенгинского уезда становиятся город Селенгинск, Удинский пригород (Верхнеудинск), Кяхтинский форпост с Троицкосавской крепостью, Ильинский, Кабанский, Баргузинский, Итанцинский, Еравнинский остроги, Посольский и Троицкий Селенгинский монастыри. Главным пунктом Нерчинского уезда стал город Нерчинск и заводы Нерчинского горного округа. К этим городам и острогам были прикреплены русские крестьянские деревни и бурятские и эвенкийские улусы.

Оставьте свой комментарий

Чтобы задавать вопросы.

Осенью 1628 года отряд Петра Бекетова, двигаясь вверх по Ангаре, достиг земель нижнеудинских и балаганских бурят. В 1639 году первые русские пришли в Забайкалье. Максим Перфильев, поднимаясь по реке Витим, дошёл до устья реки Ципы. В 1647 году Иван Похабов по льду перешёл Байкал и дошёл до монгольской Урги. Год спустя началось прочное водворение в области - в 1648 году Иван Галкин основал Баргузинский острог.

Раскопки могильника хунну Оргойтон (с царским курганом) близ с. ЗарубиноДжидинского района, август 2009 г.

В 1652 году был заложен Баунтовский острог, в 1653 году Иргенский острог, в 1658 году - Телембинский и Нерчинский остроги, в 1662 году - Кучидский, в 1665 году - Селенгинский острог, в 1666 году - Удинский. На Селенге позднее были построены Кабанский острог и Ильинская слобода.

В 1674 год Ерофеем Бурдуковским был основан Тункинский острог. Более 20 лет он прослужил первым приказчиком крепости, многое сделав для экономического, хозяйственного освоения Тункинской долины.

В 1679 году в устье реки Итанцы, правого притока Селенги, был построен Итанцинский острог. В 1681 году основан Посольский Спасо-Преображенский монастырь.

В 1689 году был подписан Нерчинский договор между Российским государством и китайской империей Цин. Была установлена граница по реке Аргунь между Россией и Китаем.

Таким образом, к началу XVII века Российское государство, завоевавшее Западную Сибирь, подошло к западным и северным рубежам расселения монгольских племен, но на некоторое время остановилась и стала строить остроги и укрепления в Прибайкалье.

Одновременно с появлением в 1618 году на карте Восточной Азии новой мощной империи Цин активизировалась политика этого государства в отношении Монголии, которая оказалась в непосредственной близости с новыми владениями России и Китая.

Пользуясь междоусобными конфликтами между потомками чингизидов, Россия заключила договоры с Китаем в 1689 и 1727 гг., согласно которым Прибайкалье и Забайкалье вошли в состав России, а остальная часть Монголии стала провинцией империи Цин.

До XVII века по всей территории современных Монголии, Внутренней Монголии и Бурятии беспрепятственно кочевали монгольские племена. На момент присоединения территории Бурятии к России, в этом регионе в силу кочевого образа жизни оказались различные монгольские племена (эхирит-булагаты, хори, сартулы, сонголы, хонгодоры и др.), что определило наличие различных диалектов бурятского языка, отличие в национальной одежде, обычаях и т. п.

После проведения российско-китайской границы в 1729 году вышеуказанные бурят-монгольские племена, оказавшись отрезанными от основной массы монгольских племён, стали формироваться в будущий бурятский народ.

XVIII век

Старообрядческий дом в селе Десятниково, Тарбагатайский район

В 1703 году Бурятия по указу, подписанному Петром I, вошла в состав Русского царства.

В 1741 году императрица Елизавета Петровна узаконила существование 11 дацанов и 150 лам при них.

В XVIII веке в Бурятию переселились старообрядцы.

XIX век [править | править исходный текст]

В 1820 году в Новоселенгинске начала свою деятельность Английская духовная миссия в Забайкалье.

Основная статья: Декабристы в Бурятии

В 1851 году Забайкалье, состоявшее из двух округов - Верхнеудинского и Нерчинского, было выделено из Иркутской губернии и преобразовано в самостоятельную Забайкальскую область.

В 1884 году Забайкальская область, прежде принадлежавшая к Восточно-Сибирскому генерал-губернаторству, вошла в состав вновь образованного Приамурского генерал-губернаторства.

В 1897 году в Чите вышла первая газета «Жизнь на восточной окраине» на русском и бурятском языках.

По данным переписи 1897 года население Забайкальской области составляло 672 072 человека.

В 1900 году было открыто регулярное движение по Забайкальской железной дороге.

XX век

Национальная борьба на празднике. Открытка 1904 года.

В 1917 году была образована первая национальная автономия бурят - Государство Бурят-Монголия

В 1918 году Забайкальский съезд Советов провозгласил Забайкальскую область губернией.

Советская власть на территории Бурятии была установлена в феврале 1918 года, но уже летом 1918 года она была свергнута. В Забайкалье при поддержке японских войск установилась военная диктатура атамана Семёнова. В августе1918 районы Бурятии вдоль Транссибирской магистрали оккупировали японские войска, а в апреле 1919 года - экспедиционный корпус армии США.

В 1919 - 1920 годах на территории Бурятии действовали несколько национальных и «белых» правительств - Государство Бурят-Монголия, теократическое Балагатское государство, Великое панмонгольское государство.

2 марта 1920 года Красная Армия при поддержке партизан вернула Верхнеудинск. Западная Бурятия вошла в состав РСФСР, восточная - в Дальневосточную республику (ДВР). Верхнеудинск в апреле - октябре 1920 года являлся столицей ДВР.

В 1921 году в составе ДВР была создана Бурят-Монгольская автономная область (Агинский, Баргузинский, Хоринский и Читинский аймаки; центр округа - Чита).

9 января 1922 года была образована Монголо-Бурятская автономная область в составе РСФСР (Тункинский, Аларский, Эхирит-Булагатский, Боханский и Селенгинский аймаки; центр округа - Иркутск).

После вывода иностранных интервентов с Дальнего Востока и присоединения ДВР к РСФСР, в ноябре 1922 года) обе автономные области объединились и 30 мая 1923 года была образована Бурят-Монгольская Автономная Советская Социалистическая Республика со столицей в г. Верхнеудинске, вошедшая в состав Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Эта дата считается днём образования Республики Бурятия.

30 июля 1930 года был образован Восточно-Сибирский край (краевой центр - Иркутск), в состав которого вошла Бурят-Монгольская АССР.

Период индустриализации в Бурятии знаменовался строительством крупных промышленным предприятий, значительным увеличением валового продукта, прочным вхождением в систему межхозяйственных связей СССР. Так, в годыпервой и второй пятилеток были введены в эксплуатацию предприятия союзного значения: Улан-Удэнский паровозо-вагоноремонтный завод с теплоэлектроцентралью (1932-1937), механизированный стекольный завод (1930-1935), мельничный комбинат (1933-1935), Джидинский вольфрамо-молибденовый комбинат (1934-1936). В это же время были построены крупные предприятия местной промышленности: Улан-Удэнская городская электростанция, Улан-Удэнский судоремонтный завод, Верхне-Березовский кирпичный завод, известковый завод, валяльно-войлочная фабрика, два механизированных хлебозавода. За годы второй пятилетки было введено в строй 85 новых фабрик и заводов. К 1937 году в республике насчитывалось 140 крупных промышленных предприятий, доля промышленного производства в валовой продукции составила 71,1 %.

Здание мэрии Улан-Удэ

С образованием у бурят собственной республики в 1923 г. официальным языком был объявлен т. н. «бурят-монгольский» язык. Буряты официально использовали свой вертикальный монгольский шрифт, который в силу того, что на письме использовался письменный монгольский классический язык, игнорировал диалектные различия бурят. Но в 1933 г. этот шрифт был запрещён. Несмотря на этот запрет язык, все ещё продолжал официально носить название «бурят-монгольский язык».

В 1931-1938 гг. бурят-монгольский язык был переведён на латинский шрифт. Латиница впервые наглядно показала диалектные различия бурят, но при этом бурятский язык, написанный на латинице, все ещё продолжал сохранять свою монгольскую основу языка: лексику, грамматические правила, стилистику и т. п. Ситуация начала меняться в 1939 г., с введением кириллицы, когда за основу нового литературного языка была взята лишь разговорная форма языка, на котором в последующий период печатались все издания. Кириллица в силу своей графической особенности ещё более выявила диалектные различия бурят. Многие литературные письменные формы бурят-монгольского языка были формально признаны устаревшими и были исключены из употребления как в новом бурятском литературном языке, так и в монгольском языке при его переводе на кириллицу.

В 1934 году Верхнеудинск был переименован в Улан-Удэ.

5 декабря 1936 года Восточно-Сибирский край был разделён на Восточно-Сибирскую область (центр - Иркутск) и Бурят-Монгольскую АССР (столица - Улан-Удэ).

26 сентября 1937 году при разделении Восточно-Сибирской области на Иркутскую и Читинскую области из состава Бурят-Монгольской АССР выделены Усть-Ордынский и Агинский Бурятские национальные округа.

Во время Великой Отечественной войны из Бурятии на фронт были призваны 120 тысяч человек, из них погибло 34,2 тысячи, и 6,5 тысяч вернулись инвалидами. 36 человек получили звание Героя Советского Союза, 11 человек стали полными кавалерами Ордена Славы, 37 тысяч человек награждены орденами и медалями.

7 июля 1958 года - Бурят-Монгольская АССР указом Президиума Верховного Совета СССР переименована в Бурятскую АССР.

8 октября 1990 года Верховным Советом Бурятской АССР была принята Декларация о государственном суверенитете Бурятской Советской Социалистической Республики. Согласно этому документу, Бурятия отказалась от статуса автономии и провозгласила государственный суверенитет Бурятской ССР на своей территории. Отныне носителем суверенитета и единственным источником власти в республике был провозглашён народ Бурятии. Было закреплено положение о том, что Бурятская ССР самостоятельна в решении любых вопросов государственной жизни, в том числе в проведении своей национальной, экономической, экологической, социальной, культурной, научной и кадровой политики. На территории республики провозглашалось верховенство Конституции и законов Бурятской ССР. Законы РСФСР и СССР объявлялись имеющими высшую юридическую силу на территории республики в том случае, если они приняты в соответствии с полномочиями, добровольно делегированными в ведение федеральных органов власти. Было указано, что Бурятская ССР имеет своё гражданство, а государственными языками в республике являются русский и бурятский. 24 апреля 2002 года Народным Хуралом Республики Бурятия принят Закон Республики Бурятия № 1004-II «О признании утратившей силу Декларации о государственном суверенитете Республики Бурятия»

В апреле 1990 года Леонид Потапов избран первым секретарём Бурятского областного комитета КПСС (выборы проводились на альтернативной основе). Он был избран членом ЦК КПСС (1990). В 1990-1993 - он был народным депутатом РФ. В октябре 1991 г. на сессии Верховного Совета Бурятской ССР был избран председателем Верховного Совета республики. В декабре 1993 г. он был избран членом Совета Федерации по Бурятскому двухмандатному избирательному округу № 3, набрав 39,06 % голосов. Он являлся членом Комитета по аграрной политике.

В результате выборов 1994 года Леонид Потапов стал первым Президентом и одновременно Председателем Правительства Республики Бурятия.

На президентских выборах 21 июня 1998 года, Леонид Потапов был избиран на второй президентский срок (63,3 % голосов избирателей, участвовавших в выборах).

XXI век

23 июня 2002 года Леонид Потапов был избран Президентом Республики Бурятия на третий срок, одержав победу уже в первом туре выборов и набрав более 67 % голосов избирателей, значительно опередив своего основного соперника - депутата Государственной Думы Бато Семёнова.

4 июня 2007 года Президент России Владимир Путин внёс кандидатуру Вячеслава Наговицына на рассмотрение Народного Хурала Республики Бурятия для наделения его полномочиями Президента Республики Бурятия. 15 июня Народный Хурал утвердил Вячеслава Наговицына в должности Президента, Председателя Правительства Республики Бурятия.

В июле 2011 Бурятия отметила 350-летие добровольного вхождения в состав России.

5 мая 2012 года Президент России Дмитрий Медведев внёс в Народный Хурал республики Бурятия кандидатуру Вячеслава Наговицына для наделения его полномочиями главы Республики Бурятия.

11 мая 2012 года Президент России Владимир Путин принял досрочную отставку президента Республики Бурятия, указ вступил в силу 12 мая 2012 года.

12 мая 2012 года Народный Хурал Республики Бурятия утвердил Вячеслава Наговицына на посту Главы Республики Бурятия. В тот же день в Оперном театре состоялась инаугурация Вячеслава Наговицына.

Вам нравится?

да | нет

Если Вы обнаружили опечатку, ошибку или неточность, сообщите нам - выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

В начале XVII века русские в своем продвижении в подошли к рубежам "Братской землицы". Стремление прочно обосноваться в ее пределах было обусловлено тремя причинами: во-первых, через бурятские земли вторгались ойраты и другие кочевые племена, совершавшие набеги на русские и туземные поселения , защита которых стала важной государственной задачей; во-вторых, обладание Республикой Бурятия обещало облегчить торговые связи с Китаем и, наконец, и Прибайкалье, по слухам, было богато серебром и пушниной, обладало значительным населением и, следовательно, там можно было рассчитывать на значительный сбор ясака.

С двадцатых годов XVII века, после рекогносцировки и сбора расспросных данных у тунгусов - эвенков, начинаются экспедиции в Бурятию.

Отношения с бурятами в Сибири носили первоначально мирный характер. Они охотно изъявляли покорность "белому царю" и соглашались платить ясак. Оправдывались слова тунгусов, рассказывавших еще в 1626 году атаману Максиму Перфильеву: "...ждут братские люди к себе тех государевых служилых людей, а хотят тебе, великому государю, братские люди поклониться и ясак платить и со служилыми людьми торговаться".

Объяснение этому, странному на первый взгляд, явлению следует искать в особенностях межплеменных отношений в . Более слабые племена находились здесь в зависимости от более сильных, являлись их кыштымами. Особенности этой формы зависимости, при которой отношения господства и подчинения существовали между целыми родами и племенами и которая известна в Центральной Азии издавна, в конкретных бурятских условиях хорошо выяснена С. А. Токаревым. Основные обязанности кыштымов заключались в уплате дани и выставлении ополчения в помощь их повелителям. С другой стороны, племя или род, имевшее кыштымов, было обязано охранять их от вторжений в их земли. Поэтому можно предполагать, что кыштымная зависимость возникала не только в результате завоевания, но и мирным путем. Род, не имевший возможности обороняться своими силами в ту эпоху, когда слабые становились объектом постоянных набегов и грабежей, был вынужден искать себе достаточно мощных покровителей. Возникало нечто подобное патронату раннего европейского средневековья.

Система кыштымных отношений в была весьма сложной. Племена, имевшие кыштымов, в свою очередь попадали в зависимость от более сильных соседей. Тувинцы, взимавшие ясак с мелких тюркских племен, сами были в начале XVII века кыштымами киргизских князцов. Буряты, обратив в кыштымов тунгусские или приенисейские роды, нередко платили ясак монголам. Это могло обеспечить спокойное существование, о чем свидетельствует ходатайство, поступившее от бурят в 1690 году в Удинский острог, в котором они просили разрешения на платеж ими ясака монгольскому кутухте. Мотивировалась эта просьба так: "И в тех де они годах с мунгальским кутухтою жили в совете... а от мунгальских людей разоренья им не бывало". Поскольку речь идет об отношениях, установившихся издавна, поздняя датировка документа не должна нас смущать.

В Забайкалье русские казаки неоднократно встречали монголов, приезжавших сюда для сбора ясака. И хотя монгольские князья в своих настойчивых требованиях во второй половине XVII века вернуть им их прежних ясачных, т. е. забайкальских бурят, сильно преувеличивали степень зависимости последних от степных аристократов, факт постоянной или спорадической уплаты ясака монголам сомнений не вызывает.

Возможность сменить подчинение местным племенам переходом "под высокую руку белого царя" и было, надо полагать, причиной жестокой борьбы, которая развернулась в Сибири 1626-1629 годах между бурятскими родовыми группами, с одной стороны, и между бурятами и их кыштымами - с другой. В канун установления русской власти в Приенисейском крае бурятские кыштымы отплачивали за старые обиды.

Приближение русских активизировало и борьбу между бурятскими племенами и монгольскими феодалами. Последние, опасаясь русского продвижения, участили свои грабительские набеги на бурят, которые в свою очередь, в предвидении возможности получить защиту у русских, усилили сопротивление монголам. На это указывает известное сообщение атамана Василия Тюменца, что у бурят "бой живет мало не по вся годы с китайскими людьми" - т. е. с монгольскими князьями.

Политика по отношению к покоренным народам диктовалась из Москвы и в тогдашних указах, наряду с призывами к умеренности, содержались, и предписания беспощадно применять оружие. Эта двойственность прослеживается и в деятельности местной администрации.

Примером стремления найти общий язык с бурятской верхушкой является возвращение в 1630 году князя Шаховским бурятского ясыря, захваченного красноярскими казаками при погроме улусов. Если первая поездка казаков для выполнения этого поручения оказалась неудачной, то второе посольство, возглавляемое опытным атаманом Максимом Перфильевым, полностью достигло цели. Буряты приняли пленных и внесли ясак. Но вскоре выяснилось, что стороны понимали значение этого события по-разному. Русские расценили уплату ясака, как доказательство покорности бурят, последние же рассматривали его просто как выкуп за пленных, что было вполне в духе местных нравов. Буряты не только отрицали принятие ими веры, но и "звали де их служивых людей к себе битца".

Можно с большой долей уверенности полагать, что причиной перехода от мирных отношений к сопротивлению послужило основание в Бурятии первых острогов. Покровительство русских обещало бурятам надежную защиту, и они готовы были стать кыштымами "белого царя". Но строительство укреплений в их земле показало бурятским князьям, что речь идет о большем, нежели кыштымные отношения.

Первые нападения князцов были направлены именно против острогов. Высказанную выше мысль подтверждает и такой авторитетный свидетель, как П. Бекетов, в донесении которого читаем: "И те брацкие люди, слыша про то, что на усть Тутура реки служивые люди поставили острожек и не похотя быти под государскою высокою рукою и збежали все жити в мунгалы на Ламу озеро". Постройка острогов, таким образом, явилась непосредственным поводом к обострению отношений.

Здесь нет надобности перечислять различные столкновения, хорошо освещенные в специальной литературе. Следует лишь заметить, что, оберегая свои классовые интересы, бурятские князцы в Сибири , под нажимом казачьих отрядов, нередко изъявляли покорность, а когда, как им казалось, гроза проходила, снова "изменяли" и "воровали". Характерна в этом отношении политика известного князца Илана. В 1635 году он нападает на кыштымов, изъявивших покорность русским. Тремя годами позднее, потерпев серьезное поражение от казаков, он просит "отдать его вины" и обязуется платить ясак. Собравшись с силами, в 1650 году он прекращает уплату ясака и грозит войною. Но, прослышав о походе против него крупного монгольского войска он спасается побегом в "большие браты". Примерно так же вели себя и другие бурятские князцы в Сибири.

С трудом налаживавшиеся отношения сильно страдали от казачьих погромов, а также от развернувшегося в сороковые годы соперничества русских острогов. Сидевшие в них приказчики, стремясь отличиться в сборе ясака а, заодно не забывая и о собственных корыстных интересах, участили походы на бурят, плативших ясак в другие остроги. Буряты жаловались, "что де от одного государя приходят к нам двои люди". Межострожная борьба лишала бурят уверенности в том, что уплата ясака гарантирует им спокойное существование, и подрывала их хозяйство.

Рядовых же бурят царившая в крае анархия принуждала искать покровительства острога. В 1655 году в Верхоленском остроге братский мужик "бил челом в судной избе перед сотником стрелецким словесно: "пришли де русские по Ангаре сниз шесть дощаников и поставили острог при Ангаре пониже Иркутска на сей стороне, и мы де их блюдем и прошаем оборони, чтобы де нас ясашных людей русские люди, пришед, не погромили". Обращения в острог за защитой против притязаний чужих приказчиков были весьма многочисленны.

Между улусом и русской деревней начинали устанавливаться мирные отношения, и три десятилетия, прошедшие с момента первого появления русских в Бурятии, позволили народам лучше узнать друг друга.

С середины XVII века, как можно судить по документальному материалу, отношения между бурятами и русскими резко меняются, и если для предшествующего времени характерно чередование мирных отношений с побегами и столкновениями, то отныне ведущей становится тенденция к мирному принятию русского господства.

Монгольские феодалы, стремясь использовать неустойчивое положение в , активизируют свою агрессивную политику. В 1651 году племянник Алтын-хана Мергень-тайша громит многие улусы и уводит людей в свои владения. Следующий его визит в Бурятию, носивший примерно такой же характер, относится к 1653 году. Не отставал от своего монгольского коллеги и калмыцкий Кегень-кутухта. Обороняться от их многочисленных дружин своими силами буряты не имели возможности, а помощь из русских острогов не могла прибыть своевременно. Единственный выход из положения буряты видели в постройке новых острогов.

Упоминавшийся выше поход Алтын-хана вызвал ходатайство в Красноярский острог, в котором буряты просили, "чтоб их государь пожаловал, велел в Тубинской земле на мунгальских и на калмыцких сакмах и на переходах поставить острог и пожаловал бы государь, велел в том остроге для обереганья устроить служилых людей с огненным боем, чтоб было кем их от приходов воинских людей оборонить".

Позднее, в 1669 году, в Илимске буряты били челом о постановке острога "у Ангары реки на мунгальском перевозе на усть Иды реки для перелазу, чтоб не пропущать воинских людей и им брацким ясачным людем для прибежища и для крепости острожек поставить и в острожке быть служилым людям".

Эти документы говорят о многом. Если в двадцатых-тридцатых годах буряты либо брались за оружие, либо бежали, куда глаза глядят, прослышав о строительстве острога, то теперь они сами просят ставить остроги на путях вторжений монгольских феодалов и о поселении там "для обережи" русских казаков. На своем опыте бурятский народ убеждался, что только Россия располагает достаточной силой, чтобы избавить его от погромов со стороны непрошенных гостей.

Хотя монгольские ханы и искали возможности соглашения с Россией, они не упускали случая поживиться за счет бурят. Но, несмотря на тяжкие последствия погромов, Монголия все еще оставалась прибежищем для бурят, когда они, покидая родные кочевья, искали спасения от жестокостей и произвола управителей острогов. Окончательный выбор был сделан бурятами лишь после того массового опыта, которым явились события 1658 года. На них следует остановиться подробнее.

Затруднение заключается в том, что прямых свидетельств о положении беженцев на чужбине и о причинах их обратных побегов до сих пор не обнаружено. Предположение о том, что, не имея никаких прав на землю и потеряв свой скот, буряты оказались в бедственном положении, надо полагать, справедливо. Но вместе с тем маловероятно, чтобы монгольские владетели, подготовившие побег и снабжавшие беженцев верблюдами для перевозки юрт и баранами для пропитания, сразу же ожесточили неумеренными поборами или притеснениями своих новых подданных. Не следует забывать известного указания Маркса: "Могущество феодальных господ, как и всяких вообще суверенов, определялось не размерами их ренты, а числом их подданных, а это последнее зависит от числа крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство". Поскольку феодальный способ производства предполагает определенный, хотя и низкий, уровень крестьянского хозяйства, монгольские феодалы, обзаведясь новыми подданными, отнюдь не могли быть заинтересованы в немедленном их разорении.

Но чем же тогда объяснить что, несмотря на то, что бурятам приходилось покидать семьи и остатки скота, без которого кочевника ждет безысходная нужда, невзирая на то, что встреча с выставленными монголами заслонами грозила смертью, они массами устремляются на свои "породные земли"? Главное, по-видимому, заключалось в том, что буряты, которые находились еще на ранней стадии процесса феодализации, в Монголии сразу же оказывались на положении крепостных. Такая метаморфоза повсеместно, где она происходила, вызывала сильное сопротивление крестьянства, и буряты, конечно, не составляли исключения.

После балаганских событий происходит крутой перелом. Если побеги в Монголию продолжаются, то обычно бегут лишь одиночки, преимущественно из числа "лучших людей", сохранявших связи со своими монгольскими собратьями. Что же касается улусных людей, то порой они заявляли русским приказчикам о своем намерении уйти в Монголию, но это было не более чем угрозой, потом не претворявшейся в жизнь.

Разумеется, не все буряты на своем личном опыте могли сопоставить условия жизни в Монголии и в России. Но информацией о судьбе беглецов они располагали, ибо пресловутая "степная почта" работала в XVII веке не хуже, чем в XIX. Об этом можно судить хотя бы по тому, что русские часто узнавали от бурят о событиях, происходивших в глубинах Монголии. Кроме того, едва ли можно было отыскать много бурят не испытавших на себе последствий набегов из-за рубежа. Поэтому события 1658 года можно рассматривать как имеющие обще бурятский характер.

Поскольку после этих событий очевиден поворот к принятию русского подданства и поскольку ведущей линией русско-бурятских отношений впоследствии является признание вхождения Бурятии в состав России, конец пятидесятых - начало шестидесятых годов XVII века может с полным основанием рассматриваться, как дата добровольного присоединения бурят к России. Нас не должно смущать то, что присоединению предшествует период взаимного недоверия и столкновений. Так было и у других народов, пришедших в результате собственного исторического опыта к признанию целесообразности своего вхождения в состав Русского государства.

Проникновение в Забайкалье происходит, в основном, в тот период, когда основная масса бурятского народа уже приняла новый порядок. Поэтому бурятские роды, или, точнее, разноплеменная масса бурят, оказавшихся в итоге предшествовавших бурных лет по восточную сторону озера , не оказывает сопротивления русскому продвижению. "Брацкие немирные мужики" упоминаются в донесениях из-за Байкала, но столкновений с ними было немного.

Возникавшие конфликты обычно разрешались путем соглашения. Если при переговорах ханы порой и поднимали вопрос о своем праве на сбор ясака с бурят, то не слишком на этом настаивали. Непосредственно бурят русско-монгольские отношения этого периода мало затрагивали.

Положение резко изменяется с конца шестидесятых - начала семидесятых годов, когда монгольские ханы изменяют свою политику. Все, более подпадая под влияние маньчжурского двора, они начинают беспокоить русские рубежи. Провоцируя обострение русско-монгольских отношений, маньчжуры, в ту пору завершавшие завоевание Китая, преследовали две цели. Во-первых, они стремились монгольским нападением на русские тылы поддержать свое наступление в Приамурье, а во-вторых, вовлечение халхаских князей в фарватер проманьчжурской политики неизбежно должно было усилить их зависимость от маньчжурского двора.

Впервые угроза войной прозвучала в 1672 году, когда к воинственным заявлениям очередного маньчжурского посла "богдойского воеводы Мынгытея", посетившего Нерчинский острог для переговоров по делу Гантимура, присоединились и монгольские ханы. "И мунгальские де люди угрожают же войною", как доносили из Нерчинска. Позднее войной грозит Тушету-хан, ссылаясь на то, что он "с богдойскими людьми заодно".

Дело не ограничивалось одними угрозами. Набеги на бурятские земли происходят все чаще и носят все более разрушительный характер. Сообщения о "шатости" и военных столкновениях поступали из всех острогов Сибири. Прибывавшие из-за рубежа эмиссары подговаривали бурят к мятежам и "призывали" их в Мунгальскую землю.

Приведем несколько типичных случаев. В 1682 году крупный отряд из 330 служилых и промышленных людей вместе с семьюдесятью ясачными бурятами ходили за "мунгальскими воровскими людьми и за своим отгонным табуном". В 1685 году проводники буряты приняли участие на стороне русских казаков в их стычке с монголами. В этом же году тункинские буряты ходатайствовали, "чтоб великие государи пожаловали их, велели им брацким людям и тунгусам дать русских людей казаков в помочь, чтоб де брацким людям и тунгусам итти на тех мунгальских людей и на соетов в поход".

В 1687 году Тушету-хан, соблазненный обещанием поддержки со стороны маньчжур, открывает военные действия против забайкальских острогов. Селенгинск и Удинск, осажденные монголами, были отрезаны и их гарнизоны с трудом сдерживали натиск противника. Даже полуторатысячный стрелецкий отряд, сопровождавший русского посла окольничего Федора Головина, не смог добиться быстрого успеха. Головин достиг Удинска, но связь прервалась, и в не поступало никаких сведений о его судьбе. Началось спешное формирование в Ильинске особого полка, который под командой Федора Скрипицына должен был к лету 1688 года двинуться на помощь стрельцам. По острогам шел набор промышленных и гулящих людей, отзывались служилые и казаки, и в результате ослаблялись и без того немногочисленные гарнизоны западно-бурятских острогов.

В связи с тем, что вторжение Галдана в Халху кардинально изменило обстановку и силы Головина оказались достаточны для разгрома оставшихся в Забайкалье монгольских отрядов и табангутов, совместный поход казаков и бурят, по-видимому, не состоялся. Но готовность последних принять участие в нем не оставляет сомнений в их решимости сражаться на стороне русских. Объем статьи не позволяет привести большого количества относящихся к этому событию документов, но и сказанного достаточно для доказательства того, что буряты через 30 лет после поворота, который начался с 1658 году, уже считали оборону русских рубежей своим кровным делом.

В 1689 году по договорам с Головиным русское подданство приняла группа монгольских тайшей и табангуты. Известно, что в последующие годы тайши бежали обратно в Монголию, уведя значительную часть подданных. Но много "остальцев" и основная масса табангутов влились, в конечном счете, в состав бурятского народа.

Потерпев полную неудачу в попытке завоевать Прибайкалье , приграничные монголы не прекращают своих грабительских набегов. Руководящая роль тайшей в этих набегах подтверждается многими документами. В 1692 году захваченный в плен монгол показал: "а ездят де под Нерчинской для отгону табунов по приказу тайшей своих".

Результаты вторжений были те же самые, что и несколькими десятилетиями раньше. Типична в этом отношении отписка тунгусов Луникирского рода: "Коней и рогатого скота стало мало, потому, что де ездят к нам мунгальские воровские люди, громят наши юрты, а в полон себе берут наших жен и детей. А от тово де мы разорились". Реакцией были ответные действия бурят, выступавших против тайшей, либо вкупе с казаками, либо самостоятельно. Нередко такие предприятия не ограничивались преследованием "воров", а завершались угоном табунов или стад у первых попавшихся монголов. Так группа бурят, отправившихся в 1697 году в погоню за обидчиками проникла "самовольством" в Монголию и возвратилась с 14 чужими конями. "А у каких иноземцев отогнали, того де в отписке не написано".

Можно привести много примеров на эту тему. Некий табунан Дайбун, готовивший побег в Монголию, был выдан своими людьми, категорически отказавшимися следовать за ним. Еще в 1681 году ясачные буряты и тунгусы подали в Тункинск челобитную на тунгусского шамана Менея, который подговаривал их к побегу в Монголию, а в прошлом не раз "подзывал монголов". "А только де ево, Менейка, из крепи выпустят, то де нам брацким мужикам на Тунке реке житья отнюдь не будет". Даже жена Менея грозила покончить с собой, если он попытается увезти ее в Монголию".

Если слова бурятского князца Инкея в 1666 году "не иду де я в мунгалы и умру де я в своей земле" с неоспоримой убедительностью свидетельствовали о решительном отказе части бурят искать иную родину, кроме ставшей тогда уже русской Восточной Сибири , то к концу столетия аналогичные заявления становятся нормой.

Проблему сближения между русским и бурятским народом нельзя, разумеется, ограничивать общей защитой рубежей . На протяжении жизни двух поколений контакт между бурятами и русскими значительно углубился.

Причины принятия бурятами русского подданства нельзя рассматривать, как нечто единое для всего народа в целом. Бурятское общество уже знало глубокое классовое расслоение, и мотивы сближения с русскими каждой социальной группы были различны.

Наконец, бурятских князцов на путь примирения с острогом толкала боязнь перед движением их улусных людей. Сведения об обострении классовой борьбы в ту бурную эпоху немногочисленны, но они имеются. Столкновения между рядовыми табангутами и их зайсаном Окином происходили во время подготовки ухода их в Монголию. Подданные вышедшего на русскую сторону Кунделен-тайши учинили своему повелителю страшный разгром. Восстание, руководимое улусным мужиком Богачеем, несмотря на то, что социальный его характер до сих пор нельзя считать окончательно выясненным, несомненно, в какой-то мере было направлено против укреплявшихся феодальных форм эксплуатации.

Сближение между рядовыми бурятами, с одной стороны, и натурализовавшимися в новом краю казаками и крестьянами-переселенцами - с другой, происходило на иной основе. Здесь ведущую роль играли повседневный хозяйственный контакт и уже рано начавшее складываться единство в борьбе против угнетателей, кульминационным пунктом которого было известное Братское восстание.

Фактов, свидетельствующих о росте дружбы в народных гизах, в нашем распоряжении немало. Упоминавшийся выше побег Павла Астафьева и его спутников, был предпринят по совету русского человека "строчного Андрюшки", который, очевидно, пользовался полным доверием своих бурятских товарищей. За нескольких бурят, подвергнутых аресту по обвинению в соучастии и заговоре Тайшина, поручились русские казаки.

К концу столетия учащаются просьбы бурят об оставлении в их ведомствах приказчиков или толмачей, известных своей справедливостью. В 1695 году итанцинские буряты изъявили желание иметь приказчиком Фирса Потапова, который прежде "расправу чинил вправду". Иркутские буряты ходатайствовали об оставлении в должности толмача казака Кузьмы Зверева, от которого "никаких обид и налог к ним иноземцам не бывало". Возможно, что в отдельных случаях первую скрипку в подобных делах играли спевшиеся с мелким служилым людом шуленги и зайсаны, но в целом рост доверия между бурятским и русским населением является, в свете архивных документов, фактом несомненным.

Об этом доверии свидетельствует чрезвычайно интересная отписка приказчика Степана Казанца из Кабанского острога: "...в нынешнем же 201 (1692) году октября в 11 день били челом великим государем, а в Кабанском остроге в судной избе творили мне словесно селенгинские брацкие ясачные люди, которые под кабанским присудом шуленги Бинтуй, Колдой с товарищи. Служили де они великим государем и Кабанский острог и казну великих государей оберегали, а ныне де они пошли для ясаку на соболинные промыслы врознь по рекам и по хребтам, а остались де жены их и дети с табунами их на старых кочевьях их около Байкала на степях и чтоб де великие государи их иноземцев пожаловали, велели бы кабанским казакам и селенгинским служилым людям, которые живут в Кабанском, беречь их жен и детей от приходу воинских воровских мунгальских людей, чтоб без них, услыша малолюдство, жен и детей воинские мунгальские люди в полон не поймали и табунов бы их не пограбили и чтоб им иноземцам братиким людем не разоритца и в подда