Какую комедию написал данте. Десять исторических личностей кого Данте в «Божественной комедии» отправил в АД

690 лет назад Данте Алигьери написал свою «Божественную комедию». Почему комедия и почему «божественная»? Что больше в этом произведении: политической сатиры или католического вероучения? На эти и другие вопросы «Фоме» ответил священник и филолог .

1. Почему Данте назвал свое произведение комедией и с чем связан эпитет «Божественная»?

Видимых причин назвать свое произведение именно комедией, а не трагедией у Данте было две. И обе они обоснованы тогдашними литературными канонами. Во-первых, это особенности развития сюжета: скорбное и страшное вначале повествование завершается радостным концом, что характерно именно комедиям. Во-вторых, произведения, принадлежавшие к жанрам «высокой литературы», писались тогда исключительно на латинском языке. Данте же написал свою «Комедию» на итальянском.

Эпитет «божественная» и вовсе не принадлежит Данте. Так стали называть ее позже. Существует мнение, что первым ее так назвал Боккаччо, придя в восхищение от прочитанного.

2. Как это произведение повлияло на мировую литературу и культуру?

«Божественная комедия» Данте традиционно входит в набор из десяти самых известных произведений, по крайне мере, западноевропейской литературы. Многие писатели и поэты черпали у него свое вдохновение, вспомним из близкого нам, например, стихотворение Ахматовой «Данте»:

Il mio bel San Giovanni

Он и после смерти не вернулся

В старую Флоренцию свою.

Факел, ночь, последнее объятье,

За порогом дикий вопль судьбы…

Он из ада ей послал проклятье

И в раю не мог ее забыть, –

Но босой, в рубахе покаянной,

Со свечой зажженной не прошел

По своей Флоренции желанной,

Вероломной, низкой, долгожданной…

Разлив

«Божественная комедия» оказала очень большое влияние на возникновение собственно итальянской литературы, так как это один из тех текстов, где формировался итальянский литературный язык. Тут важно отметить, что этот язык формировался на основе произведения, которое затрагивает основополагающие контексты христианского вероучения: жизни и бессмертия души, воздаяния и ответственности, загробной участи. В этом отношении можно сказать, что итальянцем впоследствии, как и французам с такими текстами Кальвина как «Наставление в христианской вере», немцам с переводами Библии Лютера и другими его вероучительными произведениями очень повезло: у них литературный язык формировался одновременно с языком богословия. И в этом отношении для европейской культуры парадигма, данная Данте, должна быть весьма и весьма значимой.

3. Чего больше в этом произведении – политической подоплеки или духовного поиска автора?

Да, действительно, Данте актуализировал свои сюжеты, но вряд ли в этом был какой-то особый замысел автора. Если мы вспомним не только западные, но и восточные изображения Страшного суда, то увидим, что изображенные на них лица часто очень персонифицированы. Они соответствуют реалиям своего времени. Например, на современных Данте фресках сластолюбцы изображались в виде ростовщиков. Так и здесь, то, что представленные лица узнаваемы и имеют некоторые политические аллюзии – это вполне традиционный художественный прием.

4. Можно ли получить от прочтения этой книги что-то большое, чем просто эстетическое наслаждение от хорошей литературы?

Во-первых, я от души пожелаю кому-нибудь прочитать ее целиком. Потому что даже филологи очень часто ограничиваются теми выдержками, что есть в хрестоматиях. Искренне радуюсь за гипотетического читателя, который не только говорит, что прочитал «Божественную комедию», но реально ее прочитал. Может ли это что-то дать современному религиозному опыту? Тут я полагаю, что человеку, который живет уже некой сколько-нибудь интенсивной жизнью в ограде церкви, – вряд ли. Потому что он имеет более непосредственные источники и для приобретения навыка богообщения и для понимания веры собственной церкви. А для человека внецерковного, но как-то задумывающегося о своем пути, не исключаю, что «Божественная комедия» может стать одним из толчков для переосмысления своего мировоззрения в должном приближении к христианскому.

5. Дантевский загробный мир соответствует христианскому вероучению?

Я думаю, мы можем говорить о том, что это достаточно точное отображение традиционных схоластических воззрений католической церкви, которая, кстати, никогда не выступала ни при жизни ни после смерти Данте с какой-либо критикой того, что им было написано.

Понятно, что эти представления имеют серьезные различия с учением православной Церкви. Главным из которых является учения о чистилище, т.е. о среднем состоянии между раем и адом, куда попадает в собственно католическом представлении абсолютное большинство людей. Это те люди, которые не являются нераскаянными грешниками, но и у которых мера добродетели и раскаяния не такова, чтобы их сразу в рай пустить. В Православии нет учения о таком среднем состоянии, которое нужно отбыть, перед тем как тебя пустят в рай.

Ну а какие-то детали, связанные с кругами, со структурами ада, чистилища и рая, судьбами некрещеных младенцев и прочим – это характерные средневековые представления, которые в какой-то мере даже современной католической церковью разделяются.

Фото Александра Болмасова

Божественная комедия («Divina Commedia») – творение, доставившее Данте бессмертие. Почему Данте назвал свое произведение комедией, явствует из его трактата «De vulgarie eloquentia» и из посвящения Кангранде: комедия начинается с ужасных и отвратительных сцен (Ада), а заканчивается прекрасными картинами райского блаженства. Название «божественная» возникло уже после смерти автора; первое издание, в котором она называется «Divina Commedia», кажется, венецианское изд. 1516 г..

«Божественная комедия» – нечто вроде видения. Она описывает состояние и жизнь душ после смерти в трех царствах загробного мира и соответственно тому делится на 3 части: Ад (Inferno), Чистилище (Purgatorio) и Рай (Paradiso). Каждый из отделов состоит из 33 песней, так что вся поэма, включая вступление, составляет 100 песней (14.230 стихов). Написана она терцинами – метром созданным Данте из сирвентера, и отличается замечательной архитектоникой: «Ад» состоит из 9 кругов, «Чистилище» из 9 помещений: преддверия, 7-ми террас и земного рая на горе Очищения, «Рай» – из 9-ти вращающихся небесных сфер, над которыми находится Эмпирей, неподвижное местопребывания божества.

Божественная комедия. Ад – краткое содержание

В «Божественной комедии» Данте предпринимает путешествие по этим 3 мирам. Тень древнего поэта Вергилия (олицетворения человеческого разума и философии) является Данте, когда он тщетно старается выбраться из глухого леса, где заблудился. Она сообщает, что поэт должен идти по другому пути и что он по поручению умершей возлюбленной Данте, Беатриче, сам проведет его через Ад и Чистилище до жилища блаженных, через которое его поведет более достойная душа.

9 кругов Ада по Данте

Путешествие их идет сперва через Ад (см. отдельное его описание на нашем сайте), имеющий вид воронки, конец которой упирается в центр земли; по стенам тянутся девять концентрических кругов в виде ступеней. На этих ступенях, которые чем ниже, тем становятся уже, находятся души осужденных грешников. В преддверии Ада обитают души «безразличных», т. е. тех, что прожили жизнь на земле без славы, но и без стыда. В первом круге герои древних времен, которые жили безукоризненно, но умерли, не получив крещения. В следующих кругах помещены соответственно степеням преступности и наказаний: сластолюбцы, чревоугодники, скупцы и расточители, гневливые и мстительные, эпикурейцы и еретики, насильники, лжецы и обманщики, предатели отечества, родных, друзей и благодетелей. На глубине ада, в центре земли, находится повелитель адского царства, Дит или Люцифер – принцип зла.

(Круги Ада - La mappa dell inferno). Иллюстрация к "Божественной комедии" Данте. 1480-е.

Божественная комедия. Чистилище – краткое содержание

Поднимаясь по телу его, и прошедши другое полушарие, путешественники достигают противоположной стороны земного шара, где из океана высится гора Чистилища. На берегу их встречает Катон Утический , страж этого царства. Гора Чистилища имеет вид крутого корпуса с отсеченной верхушкой и разделяется на 7 террас, которые соединены между собой узкими лестницами; доступ к ним охраняется ангелами; на этих террасах находятся души кающихся. Самую нижнюю занимают высокомерные, за ними следуют завистливые, гневные, нерешительные, скупые и расточители, чревоугодники. Пройдя преддверие Чистилища и все террасы, спутники подходят к земному Раю, находящемуся на самом верху.

Божественная комедия. Рай – краткое содержание

Здесь Вергилий покидает Данте и Беатриче (олицетворение божественного откровения и богословия) ведет поэта отсюда через третье царство – Рай, чьё деление всецело основано на господствовавших во времена Данте аристотелевских понятиях о мироздании . Царство это состоит из 10 заключенных друг в друге полых, прозрачных небесных сфер, окружающих землю – центр вселенной. Первые семь небес носят названия планет: это сферы Луны, Меркурия, Венеры, Солнца, Марса, Юпитера, Сатурна. Восьмая сфера – неподвижных звезд, а девятое небо – Перводвигатель, сообщающее движение всем остальным. Каждое из этих небес предназначено одному из разрядов блаженных, соответственно степени их совершенства, на самом же деле все души праведников живут в 10-м небе, неподвижном небе света, Эмпирее , находящемся вне пространства. Беатриче, проводив поэта по всему Раю, покидает его и поручает святому Бернарду , при содействии которого поэт удостаивается лицезрения божества, являющегося ему в мистическом видении.

Во время всего путешествия по этим трем мирам постоянно ведутся беседы с известными лицами, находящимися в загробном мире; обсуждаются вопросы теологии и философии и изображаются условия социальной жизни Италии, вырождение церкви и государства, так что поэма всесторонне отражает всю эпоху Данте в освещении его личного миросозерцания. Особенно замечательны первые две части поэмы, благодаря искусному плану, разнообразию и реальности выводимых лиц, и яркости исторической перспективы. Последняя часть, больше других отличающаяся возвышенностью мысли и чувства, может гораздо скорее утомить читателя своим отвлеченным содержанием.

К разъяснению аллегорического смысла как всей поэмы, так и её частностей, приступали разными путями разные мыслители. Этико-богословская точка зрения первых комментаторов – единственная, выдерживающая критику. С этой точки зрения сам Данте является символом души человеческой, ищущей спасения от греха. Для этого она должна познать самоё себя, что возможно только при помощи разума. Разум доставляет душе возможность чрез раскаяние и добродетельные поступки стяжать счастье на земле. Откровение же и богословие открывает ей доступ к небу. Рядом с этой нравственно-богословской аллегорией идет аллегория политическая: анархии на земле может положить конец только универсальная монархия по образцу римской , которую проповедовал Вергилий. Впрочем, некоторые исследователи старались доказать, что цель «Божественной комедии» преимущественно или даже исключительно политическая.

Когда начал Данте писать свое великое произведение и когда были разработаны отдельные части его, точно установить нельзя. Первые две части были обнародованы еще при его жизни, «Рай» же – после смерти. «Divina Commedia» в скором времени распространилась в огромном числе списков, многие из которых еще хранятся в библиотеках Италии, Германии, Франции и Англии. Число эти средневековых манускриптов превышает 500.

Данте «Ад». Иллюстрация Гюстава Доре

Первая попытка иллюстрировать «Комедию» Данте относится к 1481, когда во флорентийском издании были помещены 19 офортов на темы «Ада», по рисункам Сандро Боттичелли . Из иллюстраций Нового времени наибольшею известностью пользуются гравюры Гюстава Доре и 20 рисунков немецких художников.

Если считать XIII в. столетием подведения итогов, суммирования и систематизации знания, культуры, то, безусловно, Данте – фигура центральная в этом процессе, ибо никто не воплотил целое полнее его и динамичнее – одновременно завершая Средневековье и предсказывая новую эпоху. Вершиной, с которой он обозрел свое время и свою жизнь, явилась "Божественная комедия".

Данте назвал ее просто Комедией, что на жанровом языке его времени должно было обозначать произведение с благополучным завершением, каковым он и видел финал своей поэмы. Однако вскоре после его смерти уже первый его биограф – Джованни Боккаччо добавил эпитет – Божественная. В нем и указание на тему произведения, и дань, отдаваемая гению его автора.

Если после этого краткого введения о масштабе, значении и всеохватности дантовой поэмы кто-то будет ожидать произведения эпического, то он будет обманут в своих ожиданиях с первых же строк. Эпос предполагает самоустранение певца, его растворение в событии, а Данте начинает о себе.

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

(Пер. М. Лозинского)

Срок земной жизни полагали равным 70-ти годам. Данте 35 лет исполнилось в 1300 г. Время начала работы над поэмой или ее первого замысла? Считают, что к поэме Данте приступил в 1302 г., затем был пятилетний перерыв, а интенсивной работа стала после 1311 г. Так что начало первой песни ретроспективно, обращено памятью вспять, когда в изгнании Данте хотел бы восстановить цепь событий, повлекших за собой трагедию скитальчества – начало политической карьеры, избрание приором... Об этом в поэме иносказательно.

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,

Чей давний ужас в памяти несу!

Ужас заблудившегося человека, преследуемого дикими зверями. Их трое: рысь (пантера), лев и волчица. И тут сразу же возникает вопрос, относящийся даже не только к значению этих образов, но к самому способу понимания. Данте в "Пире" (Трактат второй, I) называет четыре уровня, на которых существует и прочитывается поэтический образ по мере усложнения его смысла, – буквальный, моральный, аллегорический и анагогический. Иносказание в "Божественной комедии" комментируется так: "...в моральном смысле эти звери означают пороки, наиболее опасные для человечества: пантера – ложь, предательство и сладострастие, лев – гордость и насилие, волчица – алчность и себялюбие. В аллегорическом смысле пантера означает флорентийскую республику, а также другие итальянские олигархии, лев – правителей-тиранов, как, например, французского короля Филиппа IV Красивого, волчица – папскую курию. Анагогически, т.е. в высшем символическом значении, три зверя представляют собою злые силы, препятствующие восхождению человека к совершенству. Главный и самый страшный враг – волчица, символ погрязшей в корыстолюбии римской церкви" .

Сразу же современный читатель поставлен перед необходимостью непривычного понимания, которое может показаться труднопреодолимой сложностью. Для своих же современников Данте здесь не предлагал чего-либо выходящего за пределы школьной премудрости. Уровни смысла предполагались в любом тексте, их пониманию специально обучали (см. "Городская литература"). Жанр также не был неожиданностью, в нем узнавали видение. Смысл сильно затемнялся с течением времени: "По мере того как Дант все более и более становился не по плечу и публике следующих поколений, и самим художникам, его обволакивали все большей и большей таинственностью. Сам автор стремился к ясному и отчетливому знанию. Для современников он был труден, был утомителен, но вознаграждал за это пониманием. Дальше пошло гораздо хуже. Пышно развернулся невежественный культ дантовской мистики, лишенный, как и само понятие мистики, конкретного содержания. Появился "таинственный" Дант французских гравюр, состоящий из капюшона, орлиного носа и чем-то промышляющий на скалах. У нас в России жертвой этого сластолюбивого невежества со стороны не читающих Данте восторженных его адептов явился не кто иной, как Блок.

Тень Данта с профилем орлиным

Мандельштам точен по мысли о нарастающем непонимании, мистифицировании Данте, но от его резкости хочется защитить Блока, даже не потому, что у каждого из них свой Данте, но потому, что каждый из них выбирает свое в Данте. Блок прямо называет Новую Жизнь – раннюю книгу, название которой звучит для него символом, обещанием осуществленной любви и Вечной Женственности, созвучных его поэзии. Книга Мандельштама, лучшее, что сказано на русском языке о Данте-поэте, обращена прежде всего к "Божественной комедии", к ее развернутой метафорике, к ее соразмерной законченности, некогда поразившей Пушкина: "Единый план “Ада” есть уже плод высокого гения".

Пушкин называет только лишь "Ад", одну из трех частей "Божественной комедии", но сказанное им, безусловно, относится ко всему целому, включающему "Чистилище" и "Рай". Только в полном развороте смыслового пространства план осознается во всей его тройственной грандиозности. Само число 3 важно и символично. Все числовые параметры поэмы, продуманные и взвешенные (Данте называл себя геометром), кратны ему. Оно задано числом частей и числом строк в строфе – терцине и повторяемостью каждой рифмы. В каждой терцине первая строка рифмуется с третьей, тем самым опоясывая и структурно закрывая ее, но одновременно рифма и подхватывается, продолжается, ибо она рождена в предшествующей строфе – в ее второй строчке.

Так был и я смятением объят,

За шагом шаг волчицей неуемной

Туда теснимый, где лучи молчат.

Пока к долине я свергался темной,

Какой-то муж явился предо мной,

От долгого безмолвья словно томный.

Отступление от этого способа рифмовки являет только первая строфа каждой песни, поскольку она первая и для нее нет предшествующей рифмы, чтобы ее продолжить. Всего песен в каждой из трех частей 33, не считая вступительной к "Аду", что составляет в общей сложности 33 × 3 = 99 + 1 = 100. Сто есть квадрат совершенного числа 10 и, следовательно, математический образ высшего совершенства. Восхождение к нему и составляет сюжет поэмы.

Начинается оно, как мы помним, с лесного мрака. Автора преследуют хищные звери, особенно яростно волчица, и вдруг обещанием помощи ему является некий муж, "от долгого безмолвья словно томный". Кто он? Прежде оценим сцепленность впечатлений у Данте, насыщенную цельность его образа, создаваемую не только метафорическим сходством, но и метонимическим соседством: "Туда теснимый, где лучи молчат..." Куда же пытается загнать, куда теснит героя волчица? В область вечного мрака, где нет жизни – ни движения, ни света, ни звука. Эту полноту безмолвного мрака и передает образ: лучи молчат. И оттуда возникает таинственный муж, еще как бы охваченный безмолвием, оцепеневший от него. Это Вергилий, величайший поэт древнего мира, в одной из эклог которого усматривали пророчество о рождении Христа; любимый поэт Данте и его поводырь в двух первых частях "Божественной комедии". Вергилий к тому же – знаток загробного царства, куда совершал путешествие герой его поэмы – Эней. В третью часть, в "Рай", Вергилию, рожденному еще до наступления христианства и не познавшему света истинной веры, не будет пути. Там у Данте явятся другие спутники.

Они необходимы ему. Вначале для того чтобы утвердить дух, отогнать страх, которым он объят. О страхе и о надежде – вторая песнь. Надежда пробуждается, когда Вергилий повествует о том, что его побудили сопутствовать Данте на его трудном пути познания и искупления греха три благие небесные жены, одна из которых – Беатриче.

Как дольний цвет, сомкнутый и побитый

Ночным морозом, – чуть блеснет заря,

Возносится на стебле, весь раскрытый,

Так я воспрянул, мужеством горя...

(Песнь II, 127-130)

Побуждаемый этой метафорой земной красоты Данте устремляется к адской бездне, так открывая третью песнь.

Я увожу к отверженным селеньям,

Я увожу сквозь вековечный стон,

Я увожу к погибшим поколеньям.

Адские муки начинаются еще до того, как открыт счет адским кругам: за воротами Ада, но как бы не допущенные в его внутренние пределы, открывающиеся за первой рекой – Ахероном, томятся души тех, кто прожил, "не зная // Ни славы, ни позора смертных дел" (Песнь III). В толпе малодушных и нерешительных, вечно гонимой бессчетными слепнями и осами, бегущей по мерзостному скопищу червей, Данте различает первое знакомое ему лицо. Имя не названо, но он имеет в виду папу Целестина V, чье отречение от престола в 1294 г. открыло путь Бонифацию VIII, кого Данте ненавидел, считая главным виновником бед родного города и своих собственных.

Так еще только на пути в Ад Данте начинает узнавать и сводить счеты. Он поражается бессчетному множеству погибших душ, это одно из первых потрясших его впечатлений: "Ужели смерть столь многих поглотила" (Песнь III), – но едва ли не более удивительно, как много в Аду он встречает своих сограждан, жителей Флоренции, о которой позже, открывая XVI песнь, воскликнет: "И самый Ад твоей наполнен славой!" Всечеловеческое виде́ние пронизано его собственным опытом, который вплетается в античную и христианскую мифологию, творит миф новой культуры. В его поэме культура Нового времени впервые узнает себя, называет присущие ей образы, жизненные ситуации, доблести и пороки.

Античность буквально сопутствует Данте – в образе Вергилия, а сам он, как новый Эней, нисходит в царство мертвых, накладывая античную топографию на библейскую картину ада. Множество персонажей языческой мифологии нашли себе применение, неся бесовскую службу. Первый из них – Харон сохранил свою должность перевозчика через реку мертвых, переправу через которую Данте не описывает, ибо, ощутив скорбное дыхание земной глубины, его дух не выдержал и он в первый раз потерял сознание.

Очнулся Данте уже в первом круге Ада – в Лимбе, где сразу же стал понятным смысл надписи над адскими вратами: "Оставь надежду сюда входящий" (у Лозинского эта знаменитая строка звучит так: "Входящие, оставьте упованья"; Песнь III, 9). Нет мучений, но нет и надежды на спасение для душ, единственная вина которых состоит в том, что им не открылась вера, ибо они родились до пришествия Христа или добродетельно и мудро прожили в иной вере. Здесь обитает и Вергилий среди великих поэтов с Гомером во главе, которые благосклонно приветствуют итальянского пришельца и принимают в свой избранный круг.

Страж второго круга – Минос, судья античной преисподней, превращенный христианским сознанием еще в одного адского демона. Длинным хвостом он захлестывает каждую вновь прибывающую жертву и по тому, сколько раз хвост обовьется вокруг нее, устанавливает степень ее вины и, соответственно, место вечных мучений. А затем адский вихрь навечно подхватывает, крутит и истязает повинных в грехе сладострастья: Ахилл, Парис, Елена, Клеопатра, Тристан... Но первый разговор, который произойдет у Данте в Аду – с Франческой да Римини; она была застигнута старым и уродливым мужем целующейся со своим возлюбленным Паоло над страницами рыцарского романа о Ланчелоте (Ланселоте), научившего их любить. Франческа и Паоло – их имена соединились в одну из вечных и самых прекрасных историй о любви. Для Данте, поведавшего их историю, они были старшими современниками: последние годы своего скитальчества он провел у племянника Франчески – Гвидо Новелла да Полента, синьора Равенны, где и был похоронен. Современное и близкое в его рассказе приобретало черты вечности.

В третьем круге Данге начнут встречаться сограждане- флорентийцы. Стражем здесь Цербер, прожорливое чудовище, которое терзает тела тех, кто при жизни были преданы греху чревоугодия. По греху мучения исполнены телесных, мерзких подробностей, однако и здесь находится место сочувствию, когда Данте окликает тот, кого он мог знать в юности, – Чакко, флорентийский обжора и остроумец. Он предсказывает окончательное поражение партии Данте во Флоренции, происшедшее в 1303–1304 гг., так что только после этого времени могла быть написана эта песнь. Трогательно прощание с Чакко и его последняя просьба: "Напомни людям, что я жил меж ними..." (Песнь VI). Человеческое не умирает в дантовом аду, но продолжает мучительно жить, с тоской помня о земном и моля о памяти.

Как Цербер аллегорически воплощает чревоугодие, так в четвертом круге над теми, кто "Умом настолько в жизни были кривы, // Что в меру не умели делать трат" (Песнь VII), царит Плутос, античный бог богатства. Скупцы и расточители противостоят в вечной схватке, ожесточенно бросаясь друг на друга с воплем: "Чего копить?" или "Чего швырять?". Тут уж многие, по признанию Данте, должны быть ему знакомы, особенно из клириков – от рядовых до кардинала и папы. От них, заляпанных вечной грязью, Данте и Вергилий спешат уйти, тем более что склоняются звезды, близится ночь, а им еще предстоит пересечь Стигийские болота, в которые по горло втиснуты гневливые. Это пятый круг, в который путники вступают в той же VII песни.

Следующая – песнь VIII – начинается фразой: "Скажу, продолжив..." По версии Боккаччо, в 1307 г. Данте получил из Флоренции первые семь песен, там еще написанные, и возобновил работу над поэмой. Тогда пророчество Чакко нужно рассматривать как вставку в первоначальный текст?

С этого момента ход и тон повествования действительно меняются. Путешествие становится все более медленным и трудным, а грехи с каждым кругом все более тяжкими. В первых пяти кругах Дайте помещены те, кто не умели обуздывать страстей, не сдерживали разумом природного начала. Чем далее, тем все более страшными будут преступления против самой природы и Божеского порядка.

Вначале теснимый страхом дух Данте постепенно крепнет, хотя ему и предстоит еще немало потрясений, но по пути через мертвое болото он удостоен первой похвалы Вергилия. Здесь томящихся гордецов багром вгоняет обратно под воду перевозчик Флегий. Одного из тех, кто цепляется за борт лодки, Данте узнал: Арженти, прозванный так за то, что лошадей он подковывал серебром. У Данте нет сочувствия к его муке. На что учитель, Вергилий, возликовал.

И мне вкруг шеи, с поцелуем, обе

Обвив руки, сказал: "Суровый дух,

Блаженна несшая тебя в утробе!"

Он в мире был гордец и сердцем сух;

Его деяний люди не прославят;

И вот он здесь от злости слеп и глух.

(Песнь VIII, 43-48)

Иными словами: по грехам и мука. Принять эту мудрость – нравственно, достойно духа сурового и сильного. Только такому откроется дальнейший путь. Как бы в доказательство этого перед Вергилием и Данте возникает одно из опаснейших препятствий.

Флегий высаживает их у врат огненного города Дита, куда живому нет входа, и Данте в ужасе от требования вожака стражи – отправляться обратно. Вергилий поддерживает его и обещает явление посланца неба, пред кем не властны любые запоры, но туг взвиваются вверх со стен три ужасные Фурии, призывающие Медузу-Горгону, чей мертвый лик навсегда бы обратил в камень дерзкого пришельца. Вергилий закрывает ему лицо, и, наконец, приходит избавленье.

И вот уже по глади мутных вод

Ужасным звуком грохот шел ревущий,

Колебля оба брега, наш и тот, –

Такой, как если ветер всемогущий,

Враждующими воздухами взвит,

Преград не зная, сокрушает пущи,

Ломает ветви, рушит их и мчит;

Вздымая прах, идет неудержимо,

И зверь, и пастырь от него бежит.

Открыв мне очи: "Улови, что зримо

Там, – он промолвил, – где всего черней

Над этой древней пеной горечь дыма".

Как от змеи, противницы своей,

Спешат лягушки, расплываясь кругом.

Чтоб на земле упрятаться верней,

Так, видел я, гонимые испугом,

Станицы душ бежали пред одним,

Который Стиксом шел, как твердым лугом.

Он отстранял от взоров липкий дым,

Перед собою левой помавая,

И, видимо, лишь этим был томим.

Посла небес в идущем признавая,

Я на вождя взглянул...

(Песнь IX, 64-86)

В этом напряженнейшем месте поэмы Данте прибегает к метафорической логике, как он делает часто, например в начале песен, определяя их образное звучание, и почти всегда там, где ему нужен механизм резкого перехода, где высокое и Божественное вступают во взаимодействие со столь же безмерным, но адским и, следовательно, бесконечно сниженным. А точка зрения на события – человеческая, ищущая им подобия в знакомом, понятном, переводящая сверхъестественное в природный масштаб. Ветер, ломающий лес, – явление вестника. Лягушки, бегущие от змеи, – ужас смертных душ перед его приходом.

О. Мандельштам называл Данте Декартом метафоры, поскольку считал, что тот мог бы сказать: "Я сравниваю – значит, я живу..." (предвосхищая декартовское: "Я мыслю, следовательно, существую"). Для объяснения дантовского метафоризма Мандельштам предлагал свои метафоры: "Структура дантовского монолога, построенного на органной оркестровке, может быть хорошо понята при помощи аналогии с горными породами, чистота которых нарушена вкрапленными инородными телами.

Зернистые примеси и лавовые прожилки указывают на единый сдвиг, или катастрофу, как на общий источник формообразования.

Стихи Данта сформированы и расцвечены именно геологически" .

Но в чем смысл этой образной "геологии", этих бесконечных сдвигов и смысловых скрещений? В другом месте

Мандельштам скажет: "Композиция его песней напоминает расписание сети воздушных сообщений или неустанное обращение голубиных почт" . Образ тесных и быстрых связей, который и должен объяснить природу метафорического хода, мгновенно сближающего, делающего далекое близким.

Сошлемся на мнение еще одного проницательно и теоретично мыслящего писателя XX в. – Поля Клоделя. Мандельштам все время подчеркивает: Данте не описывает вещи, то есть не идет за их внешним обликом, но и ничего не измышляет о них, чурается "метафорической отсебятины" . Клодель согласен с этим и в свою очередь подчеркивает, что воображение Данте направлено на проникновение в суть земного мира, взятого в его цельности: "...Данте это не тот, кто изобретает, а тог, кто соединяет и, сближая вещи, позволяет нам понимать их" .

Как будто бы с первых строк своей поэмы Данте пригласил нас к ее аллегорическому, иносказательному прочтению, где любой образ быстро теряет свою предметную буквальность... У Данте, однако, смысловое восхождение с уровня на уровень не отменяет ни одного из пройденных смыслов, они пронизывают друг друга. Так что наряду с восхождением от предметного к отвлеченному и анагогически священному возможен и обратный путь – конкретизации отвлеченного, поиска для него уподоблений в мире земных и природных явлений. Аллегория и метафора соседствуют у Данте, представляют собой значения, которые сосуществуют и взаимно поддерживают друг друга: его образная мысль легко проникает за пределы зримого, слышимого, ощущаемого, но никогда не теряет связи с тем, что способны ей дать органы чувств. Или, напротив, напоминая о том, что они не способны дать, как уже было ранее, когда вечный мрак был воплощен в образе молчащего луча – минус слух и минус зрение.

Итак, вернемся в огненный город Дит, ворота которого открылись после явления Божественного посланца и путники беспрепятственно вошли внутрь, обнаружив себя окруженными пылающими, отверстыми гробницами, в коих муку принимали те, кто на земле следовали различным ересям, – ересиархи. Здесь много людей замечательных, вызывающих восхищение Данте, но слишком хорошо известных своим безбожием или непримиримой борьбой с Римом, чтобы избежать огненной гробницы. Здесь и император Фридрих II, сообщает Данте его собеседник Фарината, победитель и спаситель Флоренции, чей великий дух не сломлен настолько, что он, "казалось, Ад с презреньем озирал" (Песнь X).

Покинув шестой круг, путники подошли к краю страшного обрыва, за которым начинается спуск к трем последним кругам, ведущим к центру адской бездны. Пока они привыкнут к нестерпимому зловонию, поднимающемуся снизу, Вергилий набрасывает общий план адской топографии. В седьмом круге, разделенном на три пояса, томятся насильники: в нервом поясе над другими (тираны, разбойники), во втором - над собой (самоубийцы), в третьем – против Бога и природы (богохульники и виновные в противоестественных грехах). В восьмом круге пребывают обманщики. И самый малый, но и самый ужасный девятый круг – в центре вселенной. Там – Люцифер, там – Иуда, там – предатели.

Благополучно избежав разгневанного Минотавра, Данте с учителем начинают спуск. Кентавр Несс по просьбе Вергилия проводит их вдоль огненного потока, где горят тираны, после чего они оказываются в иссохшем лесу самоубийц. Одно из самых поразительных мест в поэме, запоминающихся фантастичностью людей-растений и реальностью их боли.

Тогда я руку протянул невольно

К терновнику и отломил сучок;

И ствол воскликнул: "Не ломай, мне больно!"

(Песнь XIII, 31-33)

Самым разнообразным и сложно устроенным, вероятно, в соответствии с распространенностью и разработанностью форм греха, оказывается восьмой круг (Песни XVIII–XXIX), где обитают обманщики. Их душами заполнены Злые Щели, всего десять, расположенные согласно возрастанию греха. Путь к ним возможен лишь на странном крылатом существе Герионе (по остроумному замечанию О. Мандельштама: "...транспортное чудище <...> подобие сверхмощного танка, к тому же нечто крылатое" ).

У античных авторов, в том числе и у Вергилия, Герион – трехголовый царь, которого сразил Геракл. Он был известен очаровывающим обращением и милостивым выражением лица, что не мешало ему убивать своих гостей. Данте делает тайное явным в самом образе, находит предметное выражение иносказательному смыслу, силой воображения создавая мифологическое существо, как будто сошедшее со страниц средневекового Бестиария.

И образ омерзительный обмана,

Подплыв, но хвост к себе не подобрав.

Припал на берег всей громадой стана,

Он ясен был лицом и величав

Спокойством черт приветливых и чистых,

Но остальной змеиным был состав.

Две лапы волосатых и когтистых;

Спина его, и брюхо, и бока –

В узоре пятен и узлов цветистых.

Пестрей основы и пестрей утка

Ни турок, ни татарин не сплетает;

Хитрей Арахна не ткала платка.

Как лодка на причале отдыхает,

Наполовину погрузись в волну;

Как там, где алчный немец обитает,

Садится бобр вести свою войну, –

Так лег и гад на камень оголенный,

Сжимающий песчаную страну.

Хвост шевелился в пустоте бездонной,

Крутя торчком отравленный развил,

Как жало скорпиона заостренный.

(Песнь XVII, 7-27)

Творя фантастическое, Данте нс боится напоминания о земном, напротив, он все время обращается к памяти читателя, добивается от него узнавания. Читатель восходит к иносказательному обобщению, к аллегории Обмана, но получает его не в виде отвлеченной идеи, а наглядно вобравшим в себя богатство реального материала и убеждающим в собственной реальности.

В третьей из Злых Щелей, где наказывают торговцев церковными должностями, книзу головой втиснув их в камень и поджаривая огнем торчащие пятки, Данте встречает и римских первосвященников. Так как он отнес действие к 1300 г.,

Бонифацию, умершему двумя годами позже, еще рано здесь появиться, но теплое местечко ему уготовлено.

В Злых Щелях по мере возрастания греха томятся ростовщики, соблазнители, прорицатели, чародеи, лицемеры, разбойники, вероломные советчики, сеятели смут (среди них Магомет и поэт Бертран де Борн), фальшивомонетчики, клеветники.

Пройдено восемь кругов. Остался один, но теперь продвижение еще более замедляется не только трудностью пути, но и тем, что каждый грех столь страшен и индивидуален, что на нем приходится задерживаться подробнее. Спущенные на ладони великана Антея пилигримы оказываются на поверхности ледяного озера Коцита.

Страшный опыт увиденного постепенно закаляет дух Данте, но он не перестает раздваиваться между отвращением к греху и сочувствием к человеческому страданию.

Я плакал, опершись на выступ скальный...

(Песнь XX, 25)

Этот плач не остается незамеченным Вергилием, который отзывается упреком.

Ужель твое безумье таково? –

Промолвил мне мой спутник достохвальный. –

Здесь жив к добру тот, в ком оно мертво...

Данте обретает в себе силу быть беспощадным к греху, порой настолько, что потрясает готовностью увеличить муку страждущего или ответить ему его же грехом – коварством и обманом. Так, в XXXIII, предпоследней песни "Ада" (109– 150) он обещает душе, вмерзшей в ледяное озеро Коцит, что снимет пелену льда с ее глаз, если она поведает о себе, но когда она выполняет требование и просит:

"Открой мне их!" И я рукой не двинул,

И было доблестью быть подлым с ним.

Так в этом страшном месте оказывается перевернутой мораль, а добро и зло меняются местами. Но, впрочем, и здесь Данте судит по-человечески, потрясаясь не только ужасом того, как воздается за грехи, но и памятью о том, как в земной жизни грех и страдание порой нераздельно слиты в одном человеке. Одна из самых прославленных сцен "Божественной комедии" – граф Уголино, терзающий своего врага епископа Руджиери, заточившего некогда графа в башню вместе с его сыновьями и обрекшего их на голодную смерть.

Именно за этим эпизодом последует сцена, когда Данте воздает злодею злом, и остается последняя песнь. Данте со своим спутником уже следуют по девятому кругу, где по мере возрастания греха все глубже в ледяной Коцит врастают души грешников. В центре озера высится огромная фигура Люцифера. Часть пути им приходится совершить прямо по его телу, держась за покрывающую его шерсть. Это мировой червь, подточивший, пронзивший творение Бога. У него три смотрящих в разные стороны лица: красное, желтое и черное. Три пасти, каждая из которых вечно терзает одного из трех ужаснейших грешников: Иуду, предавшего Христа и небесное величие; Брута и Кассия, предавших императора Цезаря, величие земное.

Наконец они увидели все. Закончено нисхождение в Ад, и в какой-то момент прямо на теле Люцифера, загадав немалую загадку не только философам, но и математикам последующих времен – каким же представлял сферическое пространство Данте? – Вергилий перевернулся.

Челом туда, где прежде были ноги,

И стал по шерсти подыматься ввысь...

(Песнь XXXIV)

Закончился поход, продолжавшийся сутки земного времени: начавшие его рано утром Данте и Вергилий выходят на поверхность из адской бездны также ранним утром, по следующего дня. Вновь их взорам открылись небесные светила и свет – начало Божественное и потому отсутствующее в Аду. По мере их нисхождения материя уплотнялась, оказывая все возрастающее сопротивление, не оставляя места духу, становясь все более мучительной, пока она до конца реализованной метафорой оцепенения не застыла льдом Коцита, сковав души худших грешников. Выход из Ада – освобождение, сразу же сказавшееся дыханием стиха, его все более размеренным и легким движением.

О. Мандельштам, прочитавший Данте так, как доступно в полной мере лишь другому поэту, услышал смысл всего произведения в оркестровке звучания, в ритмическом движении, сопровождающем зрительный образ: "“Inferno” (“Ад”) и в особенности “Purgatorio” (“Чистилище”) прославляет человеческую походку, размер и ритм шагов, ступню и ее форму. Шаг, сопряженный с дыханием и насыщенный мыслью..." . В запредельной области, недоступной даже воображению, мы различаем шаг человека, движение его мысли и доверяемся им. Современники доверялись настолько, что матери при виде Данте указывали детям на смуглое лицо поэта и говорили, будто оно опалено адским пламенем.

В "Чистилище" шаг меняется, он, как и дыхание, становится более ровным. Здесь на пути к Земному Раю встречающийся в этой части чаще всего с образами земного величия – властителями и поэтами Данте возвращается в мир человеческого измерения. Чистилище – место, где спасенные души ожидают, пока закончится назначенный им срок искупления и откроются райские врата. Данте здесь также предстоит пройти сквозь очистительный огонь, которому он подвергнут за грех, в особенности ему присущий, – гордыню.

В Раю отступает не только адская "физика твердых тел" , но и все материальное, предметное, истончающееся и теряющее плоть в лучах Божественного света, образное впечатление от которого О. Мандельштам окрестил "пиротехнической выдумкой" , как и многое у Данте, надолго обогнавшей технические возможности и реальное знание своего века. Насколько в Аду была разнообразной давящая геология материального мира, настолько же в Раю радует дух разнообразие и игра света.

Земное отступает, что образно воплощено у Данте – сменой спутников, ведущих его к познанию совершенства. Сколь оио драгоценно и необходимо душе Данте, можно судить по отчаянию Вергилия, которому нет пути далее Чистилища и он исчезает ("Чистилище", Песнь XXX). Еще прежде этого им обоим явилась безымянная женщина, чье имя откроется Данте несколько позже, – Мательда, образ идеальной деятельности, по своему характеру соответствующий Земному Раю. Их обоих сменит долгожданная Беатриче, а ее в XXXI песни "Рая" – "старец в ризе белоснежной", Бернард Клервосский, в ком Данте видел идеал духовного созерцания, открывающего последние и высшие тайны бытия. Для Данте было, разумеется, чрезвычайно важно и то, что этот великий мистик XII в., вдохновитель готики и гонитель Абеляра, стоял у истоков обновленного культа девы Марии. В век куртуазной поэзии, сместившей идеал любви в сторону земного чувства, Бернард уравновесил его не менее напряженным восторгом, испытываемым пред ликом небесного совершенства, также воплощенным в женском образе.

Данте уникален тем, что он сочетал крайности. Средневековое видение с его иерархией смыслов, последовательно выстроенных – от буквального значения события до его священного, анагогического истолкования, Данте развернул в небывалом до него единстве смысловой структуры, все поглощающей и ничего не забывшей. Как будто бы видение Данте, как и следует жанру, воплотившему средневековое переживание времени в его моментальной одновременности перед лицом вечности, обращено вверх – к Божественному смыслу и совершенству. Как будто бы так, но в его "вертикальную иерархию втянута и историческая, и политическая концепция Данте, его понимание прогрессивных и реакционных сил исторического развития (понимание очень глубокое). Поэтому образы и идеи, наполняющие вертикальный мир, наполнены мощным стремлением вырваться из него и выйти на продуктивную историческую горизонталь, расположиться не по направлению вверх, а вперед... Такие рассказы, как история Франчески и Паоло, как история графа Уголино и архиепископа Руджиери, это как бы горизонтальные, полные временем ответвления от временной вертикали Дантова мира" .

Таких ответвлений, конечно, много больше, чем перечислил Μ. М. Бахтин, их все невозможно назвать, и даже если бы это было возможно, то их полный список все равно не исчерпает полноты дантовой "продуктивной исторической горизонтали", не случайно открывшейся не богослову, не схоласту, не философу, а поэту. Своим ощущением, переживанием вещей, своим метафорическим зрением он торопит новую картину мира и создает ее. Его идеи – его образы, которые сквозь удаленность истории и ее непосредственных проблем по сей день поражают свежестью и воображением, ясностью зрения.

Об этом очень верно и просто сказал в свое время замечательный писатель, сам знаток, мастер метафорического видения – Юрий Олеша, откликаясь на только что появившийся новый русский перевод "Божественной комедии", выполненный М. Лозинским. Что современный человек знает о Данте?

"Сперва о нем знаешь только то, что знают все: автор “Божественной комедии” умер в изгнании – на паперти в Равенне, любовь к Беатриче, “горек чужой хлеб, и круты чужие лестницы”. Ну и, конечно, с детства не покидает воображение фигурка в красном с зубчатыми краями капюшоне, спускающаяся по кругам воронки... И вот, собравшись с духом, вы начинаете читать; прочитываете – и перед вами чудо! Вы никогда не думали, не допускали, что это так превосходно, так ни с чем не сравнимо. Вас обманывали, когда вам говорили, что это скучно. Скучно? Боже мой, здесь целый пожар фантазии!"

К этому остается добавить только одно. Дантов "пожар фантазии", ее зрительную силу оценили художники, на протяжении веков многократно вдохновлявшиеся образами Данте и иллюстрировавшие "Божественную комедию". Среди этих попыток, пожалуй, выделяются своей значительностью и несхожестью три.

Первая относится ко времени сравнительно близкому Данте. Она была предпринята итальянцем – великим Сандро Боттичелли в XV в. Его рисунки к поэме (см. издание в серии "Литературные памятники") передают легкость, бесплотность видения и его удивительный, хочется сказать, математический расчет. На рубеже XVIII–XIX вв. англичанин Уильям Блейк не только в своей поэзии, но и в своей живописи, вдохновленный поэмой, попытался сохранить ее цветовую фантазию, ее "пиротехнику". И спустя несколько десятилетий знаменитый иллюстратор Гюстав Доре создал серию гравюр, в которых невообразимое обрело убедительную наглядность и тяжесть скульптурной формы.

Каждый из них прав по-своему. Но у каждого – лишь часть образного смысла поэмы, вобравшей в себя так много, подведшей итог огромной эпохе, Средневековью, и не в отдельных своих частях, а как целое, прежде небывалое и немыслимое, открывшей новую эпоху – Возрождение. Путь к ней вел через чувство любви и был прежде всего проложен в поэзии.

Круг понятий и проблем

Уровни смысла: буквальный, моральный, аллегорический, анагогический.

Концепция времени , вертикальная иерархия смысла и продуктивная горизонталь истории (М. Бахтин).

Черты метафорического зрения: аллегория или метафора, иносказание или сравнение, описание или воображение, "метафорическая отсебятина" или понимание вещей.

• Голенищев-Кутузов И. Н. Примечания // Данте Алигьери. Божественная комедия. М., 1967 С. 456–457.
• Мандельштам О. Разговор о Данте // Слово и культура. М., 1987. С. 123.
• Мандельштам О. Разговор о Данте. С. 112.
• Там же. С. 159.
• Там же. С. 162.
• Балтин Μ. М. Формы времени и хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике // Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 307–308.
• Цит. по: Голенищев-Кутузов И. Н. Творчество Данте и мировая литература. М., 1971. С. 505.

Трагедией он не мог назвать свое произведение лишь потому, что те, как и все жанры «высокой литературы», писались на латинском языке. Данте же написал её на родном итальянском языке. «Божественная комедия» - плод всей второй половины жизни и творчества Данте. В этом произведении с наибольшей полнотой отразилось мировоззрение поэта. Данте выступает здесь как последний великий поэт средних веков, поэт, продолжающий линию развития феодальной литературы.

Издания

Переводы на русский язык

• А. С. Норова, «Отрывок из 3-й песни поэмы Ад» («Сын Отечества», 1823, № 30);
• Ф. Фан-Дим , «Ад», перевод с итальянского (Санкт-Петербург, 1842-48; прозой);
• Д. Е. Мин «Ад», перевод размером подлинника (Москва, 1856);
• Д. Е. Мин, «Первая песнь Чистилища» («Русск. вест.», 1865, 9);
• В. А. Петрова, «Божественная комедия» (пер. с итал. терцинами, Санкт-Петербург, 1871, 3-е издание 1872; перев. только «Ад»);
• Д. Минаев , «Божественная комедия» (Лпц. и СПб. 1874, 1875, 1876, 1879, перев. не с подлинника, терцинами);
• П. И. Вейнберг , «Ад», песнь 3-я, «Вестн. Евр.», 1875, № 5);
• Голованов Н. Н., «Божественная Комедия» (1899-1902);
• М. Л. Лозинский , «Божественная комедия» ( , Сталинская премия);
• А. А. Илюшин (создавался в 1980-е, первая частичная публикация в 1988, полное издание в 1995);
• В. С. Лемпорт , «Божественная комедия» (1996-1997);
• В. Г. Маранцман , (Санкт-Петербург, 2006).

Структура

«Божественная комедия» построена чрезвычайно симметрично. Она распадается на три части: первая часть («Ад») состоит из 34 песен, вторая («Чистилище») и третья («Рай») - по 33 песни. Первая часть состоит из двух вступительных песен и 32, описывающих ад, так как в нём не может быть гармонии. Поэма написана терцинами - строфами, состоящими из трёх строк. Эта склонность к определённым числам объясняется тем, что Данте придавал им мистическое толкование, - так число 3 связано с христианской идеей о Троице , число 33 должно напоминать о годах земной жизни Иисуса Христа и пр. Всего в «Божественной комедии» 100 песен (число 100 - символ совершенства).

Сюжет

Встреча Данте с Вергилием и начало их странствия по загробному миру (средневековая миниатюра)

Согласно католической традиции, загробный мир состоит из ада , куда попадают навеки осуждённые грешники, чистилища - местопребывания искупающих свои грехи грешников, и рая - обители блаженных.

Данте детализирует это представление и описывает устройство загробного мира, с графической определённостью фиксируя все детали его архитектоники. В вводной песне Данте рассказывает, как он, достигнув середины жизненного пути, заблудился однажды в дремучем лесу и как поэт Вергилий , избавив его от трёх диких зверей, загораживавших ему путь, предложил Данте совершить странствие по загробному миру. Узнав, что Вергилий послан Беатриче, умершей возлюбленной Данте, он без трепета отдается руководству поэта.

Ад

Ад имеет вид колоссальной воронки, состоящей из концентрических кругов, узкий конец которой упирается в центр земли. Пройдя преддверие ада, населённое душами ничтожных, нерешительных людей, они вступают в первый круг ада, так называемый лимб (А., IV, 25-151), где пребывают души добродетельных язычников , не познавших истинного Бога, однако приблизившихся к этому познанию и за то избавленных от адских мук. Здесь Данте видит выдающихся представителей античной культуры - Аристотеля , Эврипида , Гомера и др. Следующий круг заполнен душами людей, некогда предававшихся необузданной страсти. Среди носимых диким вихрем Данте видит Франческу да Римини и её возлюбленного Паоло, павших жертвой запретной любви друг к другу. По мере того как Данте, сопутствуемый Вергилием, спускается всё ниже и ниже, он становится свидетелем мучений чревоугодников , принужденных страдать от дождя и града, скупцов и расточителей, без устали катящих огромные камни, гневливых, увязающих в болоте. За ними следуют объятые вечным пламенем еретики и ересиархи (среди них император Фридрих II , папа Анастасий II), тираны и убийцы, плавающие в потоках кипящей крови, самоубийцы , превращённые в растения, богохульники и насильники, сжигаемые падающим пламенем, обманщики всех родов, муки которых весьма разнообразны. Наконец Данте проникает в последний, 9-й круг ада, предназначенный для самых ужасных преступников. Здесь обитель предателей и изменников, из них величайшие - Иуда Искариот , Брут и Кассий , - их грызёт своими тремя пастями Люцифер , восставший некогда на Бога ангел , царь зла, обречённый на заключение в центре земли. Описанием страшного вида Люцифера заканчивается последняя песнь первой части поэмы.

Чистилище

Чистилище

Миновав узкий коридор, соединяющий центр земли со вторым полушарием, Данте и Вергилий выходят на поверхность земли. Там, на середине окружённого океаном острова, высится в виде усечённого конуса гора - чистилище, подобно аду состоящее из ряда кругов, которые сужаются по мере приближения к вершине горы. Охраняющий вход в чистилище ангел впускает Данте в первый круг чистилища, начертав предварительно у него на лбу мечом семь P (Peccatum - грех), то есть символ семи смертных грехов . По мере того как Данте поднимается всё выше, минуя один круг за другим, эти буквы исчезают, так что когда Данте, достигнув вершины горы, вступает в расположенный на вершине последней «земной рай», он уже свободен от знаков, начертанных стражем чистилища. Круги последнего населены душами грешников, искупающих свои прегрешения. Здесь очищаются гордецы , принуждённые сгибаться под бременем давящих их спину тяжестей, завистники , гневливые , нерадивые, алчные и пр. Вергилий доводит Данте до врат рая, куда ему, как не знавшему крещения, нет доступа.

Рай

В земном раю Вергилия сменяет Беатриче, восседающая на влекомой грифом колеснице (аллегория торжествующей церкви); она побуждает Данте к покаянию, а затем возносит его, просветлённого, на небо. Заключительная часть поэмы посвящена странствованиям Данте по небесному раю. Последний состоит из семи сфер, опоясывающих землю и соответствующих семи планетам (согласно распространённой тогда Птолемеевой системе): сферы Луны , Меркурия , Венеры и т. д., за ними следуют сферы неподвижных звёзд и хрустальная, - за хрустальной сферой расположен Эмпирей , - бесконечная область, населённая блаженными, созерцающими Бога, - последняя сфера, дающая жизнь всему сущему. Пролетая по сферам, ведомый Бернардом , Данте видит императора Юстиниана , знакомящего его с историей Римской империи , учителей веры, мучеников за веру, чьи сияющие души образуют сверкающий крест; возносясь всё выше и выше, Данте видит Христа и деву Марию , ангелов и, наконец, перед ним раскрывается «небесная Роза» - местопребывание блаженных. Здесь Данте приобщается высшей благодати, достигая общения с Создателем.

«Комедия» - последнее и самое зрелое произведение Данте.

Анализ произведения

По форме поэма - загробное видение, каких было много в средневековой литературе. Как и у средневековых поэтов, она держится на аллегорическом стержне. Так дремучий лес, в котором поэт заблудился на полпути земного бытия, - символ жизненных осложнений. Три зверя, которые там на него нападают: рысь , лев и волчица - три самые сильные страсти: чувственность, властолюбие, жадность . Этим аллегориям даётся также политическое истолкование: рысь - Флоренция , пятна на шкуре которой должны обозначать вражду партий гвельфов и гибеллинов . Лев - символ грубой физической силы - Франция ; волчица, алчная и похотливая - папская курия . Эти звери угрожают национальному единству Италии , о котором мечтал Данте, единству, скреплённому господством феодальной монархии (некоторые историки литературы дают всей поэме Данте политическое толкование). От зверей спасает поэта Вергилий - разум, посланный к поэту Беатриче (богословием - верой). Вергилий ведёт Данте через ад в чистилище и на пороге рая уступает место Беатриче. Смысл этой аллегории тот, что человека от страстей спасает разум, а знание божественной науки доставляет вечное блаженство.

«Божественная комедия» проникнута политическими тенденциями автора. Данте никогда не упускает случая посчитаться со своими идейными, даже и личными врагами; он ненавидит ростовщиков, осуждает кредит как «лихву», осуждает свой век как век наживы и сребролюбия . По его мнению, деньги - источник всяческих зол. Тёмному настоящему он противопоставляет светлое прошлое Флоренции буржуазной - Флоренцию феодальную, когда господствовала простота нравов, умеренность, рыцарское «вежество» («Рай», рассказ Каччагвиды), феодальную империю (ср. трактат Данте «О монархии»). Терцины «Чистилища», сопровождающие появление Сорделло (Ahi serva Italia), звучат, как настоящая осанна гибеллинизма. К папству как к принципу Данте относится с величайшим почтением, хотя отдельных представителей его, особенно тех, которые способствовали упрочению в Италии буржуазного строя, ненавидит; некоторых пап Данте встречает в аду. Его религия - католичество , хотя в неё вплетается уже личный элемент, чуждый старой ортодоксии, хотя мистика и францисканская пантеистическая религия любви, которые принимаются со всей страстью, тоже являются резким отклонением от классического католицизма. Его философия - богословие, его наука - схоластика , его поэзия - аллегория. Аскетические идеалы в Данте ещё не умерли, и тяжким грехом почитает он свободную любовь (Ад, 2-й круг, знаменитый эпизод с Франческой да Римини и Паоло). Но не грех для него любовь, которая влечёт к предмету поклонения чистым платоническим порывом (ср. «Новую жизнь», любовь Данте к Беатриче). Это - великая мировая сила, которая «движет солнце и другие светила». И смирение уже не есть безусловная добродетель. «Кто в славе сил не обновит победой, не вкусит плод, добытый им в борьбе». И дух пытливости, стремление раздвинуть круг знаний и знакомство с миром, соединяемое с «добродетелью» (virtute е conoscenza), побуждающее к героическим дерзаниям, - провозглашается идеалом.

Своё видение Данте строил из кусков реальной жизни. На конструкцию загробного мира пошли отдельные уголки Италии, которые размещены в нём чёткими графическими контурами. И в поэме разбросано столько живых человеческих образов, столько типичных фигур, столько ярких психологических ситуаций, что литература ещё и сейчас продолжает черпать оттуда. Люди, которые мучаются в аду, несут покаяние в чистилище (причём объёму и характеру греха соответствует объём и характер наказания), пребывают в блаженстве в раю, - все живые люди. В этих сотнях фигур нет и двух одинаковых. В этой огромной галерее исторических деятелей нет ни одного образа, который не был бы огранён безошибочной пластической интуицией поэта. Недаром Флоренция переживала полосу такого напряжённого экономического и культурного подъёма. То острое ощущение пейзажа и человека, которое показано в «Комедии» и которому мир учился у Данте, - было возможно только в социальной обстановке Флоренции, далеко опередившей остальную Европу. Отдельные эпизоды поэмы, такие, как Франческа и Паоло, Фарината в своей раскалённой могиле, Уголино с детьми, Капаней и Улисс , ни в чём не похожие на античные образы, Чёрный Херувим с тонкой дьявольской логикой, Сорделло на своём камне, по сей день производят сильное впечатление.

Концепция Ада в «Божественной комедии»

Данте и Вергилий в аду

Перед входом - жалкие души, не творившие при жизни ни добра, ни зла, в том числе «ангелов дурная стая», которые были и не с дьяволом, и не с Богом.

• 1-й круг (Лимб). Некрещёные младенцы и добродетельные нехристиане .
• 2-й круг. Сладострастники (блудники и прелюбодеи).
• 3-й круг. Чревоугодники , обжоры .
• 4-й круг. Скупцы и расточители (любовь к чрезмерным тратам).
• 5-й круг (Стигийское болото). Гневные и ленивые .
• 6-й круг (город Дит). Еретики и лжеучители.
• 7-й круг.
  • 1-й пояс. Насильники над ближним и над его достоянием (тираны и разбойники).
  • 2-й пояс. Насильники над собой (самоубийцы) и над своим достоянием (игроки и моты, то есть бессмысленные истребители своего имущества).
  • 3-й пояс. Насильники над божеством (богохульники), против естества (содомиты) и искусства (лихоимство).
• 8-й круг. Обманувшие недоверившихся. Состоит из десяти рвов (Злопазухи, или Злые Щели), которые отделены друг от друга валами (перекатами). По направлению к центру область Злых Щелей поката, так что каждый следующий ров и каждый следующий вал расположены несколько ниже предыдущих, и внешний, вогнутый откос каждого рва выше внутреннего, выгнутого откоса (Ад , XXIV, 37-40). Первый по счёту вал примыкает к круговой стене. В центре зияет глубина широкого и тёмного колодца, на дне которого лежит последний, девятый, круг Ада. От подножья каменных высот (ст. 16), то есть от круговой стены, к этому колодцу идут радиусами, подобно спицам колеса, каменные гребни, пересекая рвы и валы, причём над рвами они изгибаются в виде мостов, или сводов. В Злых Щелях караются обманщики, которые обманывали людей, не связанных с ними особыми узами доверия.
  • 1-й ров. Сводники и обольстители .
  • 2-й ров. Льстецы.
  • 3-й ров. Святокупцы, высокопоставленные духовные лица, торговавшие церковными должностями.
  • 4-й ров. Прорицатели , гадатели , звездочёты , колдуньи .
  • 5-й ров. Мздоимцы, взяточники .
  • 6-й ров. Лицемеры .
  • 7-й ров. Воры .
  • 8-й ров. Лукавые советчики.
  • 9-й ров. Зачинщики раздора (Магомет , Али , Дольчино и другие).
  • 10-й ров. Алхимики , лжесвидетели, фальшивомонетчики .
• 9-й круг. Обманувшие доверившихся. Ледяное озеро Коцит.
  • Пояс Каина . Предатели родных.
  • Пояс Антенора . Предатели родины и единомышленников.
  • Пояс Толомея. Предатели друзей и сотрапезников.
  • Пояс Джудекка . Предатели благодетелей, величества божеского и человеческого.
  • Посередине, в центре вселенной, вмёрзший в льдину (Люцифер) терзает в трёх своих пастях предателей величества земного и небесного (Иуду , Брута и Кассия).

Выстраивая модель Ада (Ад , XI, 16-66), Данте следует за Аристотелем , который в своей «Этике» (кн. VII, гл. I) относит к 1-у разряду грехи невоздержанности (incontinenza), ко 2-у - грехи насилия («буйное скотство» или matta bestialitade), к 3-у - грехи обмана («злоба» или malizia). У Данте 2-5-е круги для невоздержанных, 7-й круг для насильников, 8-9-е - для обманщиков (8-й - просто для обманщиков, 9-й - для предателей). Таким образом, чем грех материальнее, тем он простительнее.

Еретики - отступники от веры и отрицатели Бога - выделены особо из сонма грешников, заполняющих верхние и нижние круги, в шестой круг. В пропасти нижнего Ада (А., VIII, 75), тремя уступами, как три ступени, расположены три круга - с седьмого по девятый. В этих кругах карается злоба, орудующая либо силой (насилием), либо обманом.

Концепция Чистилища в «Божественной комедии»

Три святые добродетели - так называемые «богословские» - вера, надежда и любовь. Остальные - это четыре «основные» или «естественные» (см. прим. Ч., I, 23-27).

Данте изображает его в виде огромной горы, возвышающейся в южном полушарии посреди Океана. Она имеет вид усеченного конуса. Береговая полоса и нижняя часть горы образуют Предчистилище, а верхняя опоясана семью уступами (семью кругами собственно Чистилища). На плоской вершине горы Данте помещает пустынный лес Земного Рая.

Вергилий излагает учение о любви как об источнике всякого добра и зла и поясняет градацию кругов Чистилища: круги I, II, III - любовь к «чужому злу», то есть зложелательство (гордость, зависть, гнев); круг IV - недостаточная любовь к истинному благу (уныние); круги V, VI, VII - чрезмерная любовь к ложным благам (корыстолюбие, чревоугодие, сладострастие). Круги соответствуют библейским смертным грехам .

• Предчистилище
  • Подножие горы Чистилище. Здесь новоприбывшие души умерших ждут доступа в Чистилище. Умершие под церковным отлучением, но раскаявшихся перед смертью в своих грехах, ждут в течение срока, в тридцать раз превышающего то время, которое они пробыли в «распре с церковью».
  • Первый уступ. Нерадивые, до смертного часа медлившие с покаянием.
  • Второй уступ. Нерадивые, умершие насильственною смертью.
• Долина земных властителей (не относится к Чистилищу)
• 1-й круг. Гордецы.
• 2-й круг. Завистники.
• 3-й круг. Гневные.
• 4-й круг. Унылые.
• 5-й круг. Скупцы и расточители.
• 6-й круг. Чревоугодники.
• 7-й круг. Сладострастники.
• Земной рай.

Концепция Рая в «Божественной комедии»

(в скобках - примеры личностей, приведённые Данте)

• 1 небо (Луна) - обитель соблюдающих долг (Иеффай , Агамемнон , Констанция Норманнская).
• 2 небо (Меркурий) - обитель реформаторов (Юстиниан) и невинно пострадавших (Ифигения).
• 3 небо (Венера) - обитель влюблённых (Карл Мартелл , Куницца , Фолько Марсельский , Дидона , «родопеянка» , Раава).
• 4 небо (Солнце) - обитель мудрецов и великих учёных. Они образуют два круга («хоровода»).
  • 1-й круг: Фома Аквинский , Альберт фон Больштедт , Франческо Грациано , Пётр Ломбардский , Дионисий Ареопагит , Павел Орозий , Боэций , Исидор Севильский , Беда Достопочтенный , Рикард, Сигер Брабантский .
  • 2-й круг: Бонавентура , францисканцы Августин и Иллюминат, Гугон , Пётр Едок , Пётр Испанский , Иоанн Златоуст , Ансельм , Элий Донат , Рабан Мавр , Иоахим .
• 5 небо (Марс) - обитель воителей за веру (Иисус Навин , Иуда Маккавей , Роланд , Готфрид Бульонский , Роберт Гвискар).
• 6 небо (Юпитер) - обитель справедливых правителей (библейские цари Давид и Езекия , император Траян , король Гульельмо II Добрый и герой «Энеиды» Рифей).
• 7 небо (Сатурн) - обитель богословов и монахов (Бенедикт Нурсийский , Пётр Дамиани).
• 8 небо (сфера звёзд).
• 9 небо (Перводвигатель, кристальное небо). Данте описывает структуру небесных жителей (см. Чины ангелов).
• 10 небо (Эмпирей) - Пламенеющая Роза и Лучезарная Река (сердцевина розы и арена небесного амфитеатра) - обитель Божества. На берегах реки (ступенях амфитеатра, который делится ещё на 2 полукружия - ветхозаветное и новозаветное) восседают блаженные души. Мария (Богоматерь) - во главе, под ней - Адам и Пётр , Моисей , Рахиль и Беатриче, Сарра, Ревекка, Юдифь, Руфь и др. Напротив сидят Иоанн , под ним - Лючия, Франциск , Бенедикт , Августин и др.

Научные моменты, заблуждения и комментарии

• Ад , XI, 113-114. Созвездие Рыб взошло над горизонтом, а Воз (созвездие Большой Медведицы) склонился к северо-западу (Кавр; лат. Caurus - название северо-западного ветра). Это значит, что до восхода солнца осталось два часа.
• Ад , XXIX, 9. Что путь их - в двадцать две окружных мили. (про обитателей десятого рва восьмого круга) - судя по средневековому приближению числа Пи , диаметр последнего круга Ада составляет 7 миль.
• Ад , XXX, 74. Крестителем запечатленный сплав - золотая флорентийская монета, флорин (fiormo). На лицевой её стороне был изображён покровитель города - Иоанн Креститель , а на оборотной - флорентийский герб, лилия (fiore - цветок, откуда и название монеты).
• Ад , XXXIV, 139. Словом «светила» (stelle - звёзды) заканчивается каждая из трех кантик «Божественной Комедии».
• Чистилище , I, 19-21. Маяк любви, прекрасная планета - то есть Венера , затмевающая своей яркостью созвездие Рыб , в котором она находилась.
• Чистилище , I, 22. К остью - то есть к небесному полюсу, в данном случае южному.
• Чистилище , I, 30. Колесница - Большая Медведица , скрытая за горизонтом.
• Чистилище , II, 1-3. По Данте, гора Чистилища и Иерусалим расположены на противоположных концах земного диаметра, поэтому у них общий горизонт. В северном полушарии вершина небесного меридиана («полдневного круга»), пересекающего этот горизонт, приходится над Иерусалимом. В описываемый час солнце, видимое в Иерусалиме, клонилось к закату, чтобы вскоре появиться на небе Чистилища.
• Чистилище , II, 4-6. А ночь… - Согласно средневековой географии, Иерусалим лежит в самой середине суши, расположенной в северном полушарии между Полярным кругом и экватором и простирающейся с запада на восток всего лишь на долготы. Остальные три четверти земного шара покрыты водами Океана. В равном отдалении от Иерусалима находятся: на крайнем востоке - устье Ганга , на крайнем западе - Геркулесовы столбы, Испания и Марокко . Когда в Иерусалиме заходит солнце, то со стороны Ганга надвигается ночь. В описываемое время года, то есть в пору весеннего равноденствия, ночь держит в руках весы, то есть находится в созвездии Весов , противостоя Солнцу, находящемуся в созвездии Овна . Осенью, когда она «одолеет» день и станет продолжительнее, чем он, она выйдет из созвездия Весов, то есть «выронит» их.
• Чистилище , III, 37. Quia - латинское слово, означающее «потому что», а в средние века применявшееся также в смысле quod («что»). Схоластическая наука, следуя Аристотелю , различала двоякого рода знание: scire quia - знание существующего - и scire propter quid - знание причин существующего. Вергилий советует людям довольствоваться первого рода знанием, не вникая в причины того, что есть.
• Чистилище , IV, 71-72. Дорога, где несчастливый правил Фаэтон - зодиак .
• Чистилище , XXIII, 32-33. Кто ищет «omo»… - считалось, что в чертах человеческого лица можно прочесть «Homo Dei» («Человек божий»), причем глаза изображают два «О», а брови и нос - букву М.
• Чистилище , XXVIII, 97-108. Согласно с Аристотелевой физикой, «влажными парами» порождаются атмосферические осадки, а «сухими парами» - ветер. Мательда поясняет, что только ниже уровня ворот Чистилища наблюдаются такого рода смуты, порождаемые паром, который «вслед за жаром», то есть под воздействием солнечного тепла поднимается от воды и от земли; на высоте Земного Рая остаётся только равномерный ветер, вызываемый вращением первой тверди.
• Чистилище , XXVIII, 82-83. Двенадцать чет маститых старцев - двадцать четыре книги Ветхого Завета .
• Чистилище , XXXIII, 43. Пятьсот Пятнадцать - загадочное обозначение грядущего избавителя церкви и восстановителя империи, который истребит «воровку» (блудницу песни XXXII, занявшую чужое место) и «гиганта» (французского короля). Цифры DXV образуют, при перестановке знаков - слово DVX (вождь), и старейшие комментаторы так её и толкуют.
• Чистилище , XXXIII, 139. Счет положен изначала - В построении «Божественной Комедии» Данте соблюдает строгую симметрию. В каждой из трёх её частей (кантик) - по 33 песни; «Ад» содержит, кроме того, ещё одну песнь, служащую вступлением ко всей поэме. Объём каждой из ста песен приблизительно одинаков.
• Рай , XIII, 51. И средоточья в круге нет другого - не может быть двух мнений, подобно тому как в круге возможен только один центр.
• Рай , XIV, 102. Из двух лучей слагался знак священный, который в рубежах квадрантов скрыт - отрезки соприкасающихся квадрантов (четвертей) круга образуют знак креста.
• Рай , XVIII, 113. В лилее М - Готическое М напоминает геральдическую лилию.
• Рай , XXV, 101-102: Будь у Рака сходный перл… - С 21 декабря по 21 января при заходе солнца восходит созвездие

По словам монаха Гилария, Данте начал писать свою поэму по латыне. Первые три стиха были следующие:

Ultima regna canam, fluido contermina mundo,

Spiritibus quae lata patent, quae praemia solvuut

Pro meritis cuicunque suis (data lege tonantis). -

«In dimidio dierum meorum vadam adportas infori.» Vulgat. Biblia.

В средине н. ж. дороги, т. е. на 35 году жизни, – возраст, который Данте в своем Convito называет вершиною человеческой жизни. По общему мнению, Данте родился в 1265: стало быть, 35 лет ему было в 1300 г.; но, сверх того, из XXI песни Ада видно, что Данте предполагает начало своего странствия в 1300, во время юбилея, объявленного папою Бонифацием VIII, на страстной неделе в великую пятницу, – в год, когда ему сравнялось 35 лет, хотя его поэма написана гораздо позже; потому все происшествия, случившиеся позже этого года, приводятся как предсказания.

Темный лес, по обыкновенному толкованию почти всех комментаторов, означает человеческую жизнь вообще, а в отношении к поэту – его собственную жизнь в особенности, т. е. жизнь, исполненную заблуждений, обуреваемую страстями. Другие под именем леса разумеют политическое состояние Флоренции того времени, (которую Данте называет trista selva, Чист. XIV, 64), и, соединяя все символы этой мистической песни во едино, дают ей политическое значение. Вот напр. как граф Пертикари (Apolog. di Dante. Vol. II, p. 2: fec. 38: 386 della Proposta) объясняет эту песнь: в 1300 г., на 35 году жизни, Данте, избранный в приоры Флоренции, скоро убедился среди смут, интриг и неистовств партий, что истинный путь к общественному благу потерян, и что сам он находится в темном лесу бедствия и изгнания. Когда же он пытался взойти на холмы, вершину государственного счастья, ему представились непреодолимые препятствия со стороны родного его города (Барса с пестрою шкурою), гордости и честолюбия французского короля Филиппа Прекрасного и брата его Карла Валуа (Льва), и корысти и честолюбивых замыслов папы Бонифация VIII (Волчицы). Тогда, предавшись своему поэтическому влечению и возложив всю надежду на воинские дарования Карла Великого, сеньора веронского (Пса ), написал он свою поэму, где, при содействии духовного созерцания (donna gentile), небесного просветления (Лучии) и богословия (Беатриче), руководимый разумом, мудростью человеческою, олицетворенною в поэзии (Виргилием), проходить он места наказания, очищения и награды, наказуя таким образом пороки, утешая и исправляя слабости и награждая добродетель погружением в созерцание высшего блага. Из этого видно, что конечная цель поэмы – призвать нацию порочную, раздираемую раздорами, к единству политическому, нравственному и религиозному.

Данте избежал этой жизни, исполненной страстей и заблуждений, особенно раздоров партии, в которые он должен был вдаться как правитель Флоренции; но жизнь эта была так ужасна, что воспоминание об ней снова рождает в нем ужас.

В подлиннике: «Так горек он (лес), что смерть немногим боле.» – Вечно-горький мир (Io mondo senia fine amaro) есть ад (Рая XVII. 112). – «Как вещественная смерть уничтожает наше земное существование, так смерть нравственная лишает нас ясного сознания, свободного проявления нашей воли, а потому нравственная смерть немного лучше самой смерти вещественной». Штрекфусс.

Сон означает, с одной стороны, человеческую слабость, потемнение внутреннего света, недостаток самопознания, одним словом – усыпление духа; с другой стороны – сон есть переход к духовному миру (См. Ада III, 136).

Холм, по объяснению большей части комментаторов, означает добродетель, по другим восхождение к высшему благу. В подлиннике Данте пробуждается у подошвы холма; подошва холма – начало спасения, та минута, когда в душе нашей возникает спасительное сомнение, роковая мысль, что путь, по которому мы шли до этой минуты, ложен.

Пределы юдоли. Юдоль есть временное поприще жизни, которое мы обыкновенно называем юдолию слез и бедствий. Из XX песни Ада, ст. 127–130, видно, что в этой юдоли путеводным светом поэту служило мерцание месяца. Месяц означает слабый свет человеческой мудрости. Копишь.

Планета, ведущая людей прямой дорогой, есть солнце, которое, по системе Птоломеевой, принадлежит к планетам. Солнце имеет здесь не только значение материального светила, но, в противоположность месяцу (философия), есть полное, непосредственное познание, божественное вдохновение. Копишь.

Даже отблеск божественного познания уже в состоянии уменьшить в нас отчасти ложный страх земной юдоли; но вполне он исчезает только тогда, как мы совершенно исполнима страхом Господним, как Беатриче (Ада II, 82–93). Копишь.

При восхождении, нога, на которую мы опираемся, всегда стоит ниже. «Восходя от низшего к высшему, мы подаемся вперед медленно, только шаг за шагом, только тогда, как твердо и верно встанем на низшее: восхождение духовное подлежит тем же законам, как и телесное.» Штрекфусс.

Барс (uncia, leuncia, lynx, catus pardus Окена), по толкованию старинных комментаторов, означает сладострастие, Лев – гордость или властолюбие, Волчица – корысть и скупость; другие, особенно новейшие, видят в Барсе Флоренцию и Гвельфов, во Льве – Францию и в особенности Карла Валуа, в Волчице – папу или римскую курию, и, согласно с этим, дают всей первой песни смысл чисто-политический. По объяснению Каннегиссера, Барс, Лев и Волчица означают три степени чувственности, нравственной порчи людей: Барс есть пробуждающаяся чувственность, на что указывают его быстрота и проворство, пестрая шкура и неотвязчивость; Лев есть чувственность уже пробудившаяся, преобладающая и не скрываемая, требующая удовлетворения: потому он изображен с величавою (в подлиннике: поднятой) головою, голодный, злой до того, что воздух вокруг него содрогается; наконец, Волчица – образ тех, которые вполне предались греху, почему и сказано, что она многим уже была отравой жизни, потому и Данта она совершенно лишает спокойствия и всечасно более и более вгоняет в юдоль нравственной смерти.

В этой терцине определяется время странствия поэта. Оно, как сказано выше, началось в великую пятницу на страстной неделе, или 25 марта: стало быть, около весеннего равноденствия. Впрочем, Филалетес, основываясь на XXI песни Ада, полагает, что странствие свое Данте начал 4 апреля. – Божественная любовь, по представлению Данта, есть причина движения тел небесных. – Толпою звезд обозначается созвездие Овна, в которое в это время вступает солнце.