Главная Сказки Император павел первый покоряет европу. Путешествия апостола павла Путешествие в Рим оказалось последним для апостола

Император павел первый покоряет европу. Путешествия апостола павла Путешествие в Рим оказалось последним для апостола

Историки до сих пор спорят, было ли желание 27-летнего великого князя отправиться в путешествие по европейским странам добровольным или же на нем настояла Екатерина II. Скорее всего Павел не горел желанием покидать Россию, но императрица уж очень хотела держать нелюбимого наследника как можно дальше от престола и задумывалась о том, чтобы сделать будущим императором своего внука Александра. Возможно, поэтому она не пожалела средств и выделила на поездку Павла 330 тысяч рублей золотом. При этом она категорически запретила ему посещать Берлин и двор короля , опасаясь, что пропрусские настроения цесаревича помещают ее планам сближения с Австрией.

Получив последние указания от матери, 18 сентября 1781 года вместе с женой выехал из Царского села. Неофициальный характер их поездки подчеркивало то, что они путешествовали под именами графа и графини дю Нор (в переводе с французского Du Nord «Северные»). Сопровождала царственную пару небольшая свита, состоящая из аристократов и интеллектуалов, не понаслышке знакомых с заграничной жизнью.

Источник: wikipedia.org

Первые недели пути прошли через Псков, Полоцк, Могилев и Киев. Красоты последнего особенно удивили Павла. Народ с радостью встречал цесаревича. Французский дипломат маркиз Шарль де Верак писал: «Люди толпами бежали навстречу августейшим путешественникам, приветствовали их и едва не бросались под колеса их экипажа». Впереди всех ехал капитан императорского флота Сергей Плещеев. Он выбирал место для ночлега, организовал быт великокняжеских особ. Впоследствии он составил подробное описание поездки Павла и его свиты c указанием всех мест, где они остановились, и количеством проделанных путешественниками верст.

К середине октября они достигли пределов Польши. В Вишневецком дворце в честь графа и графини Северных был устроен бал. Затем прибыли в Олеско, где посмотрели Олеский замок, помнящий рождение короля Польши . В столице Силезии Троппау путешественников лично встретил император Священной Римской империи Иосиф II. В его карете Павел Петрович вместе с супругой продолжили путь в Вену. Здесь Марию Федоровну с нетерпением ожидали ее родители, Фридрих Евгений Вюртембергский и Фридерика Доротея София Бранденбург-Шведтская. Встреча с ними получилась очень теплой. Не менее радушным оказался и императорский прием. Павел настолько расположил к себе Иосифа, что тот сообщил ему тайные сведения, касающиеся союза с Екатериной, о которых Павел, избавленный своей матерью от государственных дел, не имел представления.

Источник: wikipedia.org

Вечером 10 ноября обожавший театральные представления цесаревич посетил национальный театр. Его супругу, как только она появилась в ложе, встретили громогласными аплодисментами. Также в ноябре в Бургтеатре планировали представить для Павла пьесу «Гамлет». Однако австрийский актер Иоганн Франц Иероним Брокман отказался исполнять главную роль. Намекая на дворцовый переворот и загадочную смерть отца Павла , он заявил, что не хочет, чтобы в зале было одновременно два Гамлета.

Театральные постановки, балы, маскарад, охота, посещение заводов, маневров и парадов — программа пребывания Павла в Вене оказалось весьма насыщенной. В конце декабря семейство дю Нор покинуло императорский двор и через Триест добралось до Венеции. Здесь в их честь прошли роскошные празднества, в ходе которых над пьяццей Сан Марко пролетел искусственный голубь, рассыпая искры света на лету. Гостей также развлекали регатой на Большом Канале, знакомством со знаменитыми венецианскими художниками. Павлу очень понравилось в Светлейшей. Особенно он отметил, насколько мудрым является правление республики, где народ и правительство — практически одна семья.

Посетив Падую, Феррару и Болонью свита Павла прибыла в Рим, но остановилась в «вечном городе» всего на два дня, так как планировала подробно его рассмотреть на обратном пути. К концу января путешественники приехали в Неаполь, где поднимались на Везувий, несколько раз осмотрели Помпеи и Геркуланум, ознакомились с археологическими раскопками.

Ужин и бал в честь графа и графини Северных в театре Сан Бенедетто. Фр. Гварди, 1782. (wikipedia.org)

Из Неаполя вскоре вернулись в Рим. «Экскурсоводом» по древнему городу для Павла и его жены выступил глава французского посольства, большой любитель поэзии и искусства кардинал де Берни. Вместе с ним граф и графиня осмотрели Колизей, Римский Форум, заглянули в Пантеон, посетили музеи Ватикана и собор Святого Петра. Папа римский Пий VI устроил для Павла Петровича и Марии Федоровны аудиенцию. На приеме он подарил им мозаику «Вид Колизея» в нарядной бронзовой раме итальянского мастера Чезаре Агуатти.

По пути во Флоренцию Павел посетил усадьбу кардинала Алессандро Фарнезе в Капрароле. Палаццо привело наследника в восхищение. Замок Капраролы стал прообразом Михайловского замка, строительство которого началось в Петербурге в 1797 году.

Во Флоренции Павла Петровича встретил герцог Тосканы Леопольд, брат Иосифа II. С ним он впервые за все время поездки серьезно заговорил о политике и выразил недовольство завоевательскими амбициями своей матери. По его мнению, Россия и так достаточно велика, и вместо того, чтобы расширять ее территории, необходимо заниматься внутренними проблемами. Леопольд деликатно отклонился от какого-либо ответа на эту тираду. В послании к своему брату он описал Павла следующим образом: «Граф Северный, кроме большого ума, дарований и рассудительности, обладает талантом верно постигать идеи и предметы и быстро обнимать все их стороны и обстоятельства. Из всех его речей видно, что он исполнен желанием добра».

После Флоренции были Парма, Милан и Турин. Затем путешественники пересекли территорию Франции, провели около недели в Лионе. Французы в первую очередь обратили внимание на непривлекательную внешность великого князя из России. В Записках Башомона можно прочесть: «На каждом шагу до слуха его (Павла) доходили отзывы, в роде этого: «Ах! Какой дурнышка!». Все это он сносил спокойно и по философски».

7 мая 1782 года приехали в Париж. Через несколько дней великокняжеская чета была представлена королю Франции Людовику XVI. Двор пришел в восторг от образованности Павла и его знания французского языка. Вместе с супругой он посетил Comedie Francaise, встретился с Пьером Огюстеном Бомарше, который читал им еще рукописный вариант «Женитьбы Фигаро». Ее величество Мария Антуанетта устроила для знатных особ роскошный праздник в . Кроме всевозможных развлечений Павел совершил осмотр парижских больниц, кварталов бедняков, тюрем. Когда у великого князя поинтересовались, для чего он это делает, Павел ответил: «Чем дальше вы по положению от несчастных и низких людей, тем ближе следует подходить к ним, чтобы узнать и понять их».

a). Currus triumphales ad adventum clarissimorum Moschoviae principum Pauli Petrovitz et Mariae Theodorownae conjugis regali ornandum spectaculo in Divi Marci Venetiarum foro die 24. Januarii anno MDCCLXXXII ... Venezia, si vende alla casa di Fossati in Castelforte a S. Rocco, 1782. Гравир. фронтиспис и 5 л.л. гравюр. Oblong In Folio. 34x47см. Визит и триумфальный вход в Венецию В.К. Павла Петровича. Гравюры изображают триумфальное шествие сына Екатерины II Великой, великого князя, наследника российского престола, будущего императора России Павла I, въезжающего в Венецию в 1782 году в сопровождении супруги Марии Федоровны, урожденной принцессы Софии Доротеи Вюртембергской, дочери Фридриха II Евгения, герцога Вюртембергского. Дело происходит за 14 лет до восшествия Павла Петровича на престол. Наследному принцу 28 лет. Иллюстрации из итальянского альбома "Currus triumphales ad adventum clarissimorum Moschoviae principum Pauli Petrovitz et Mariae Theodorownae conjugis regali ornandum spectaculo in Divi Marci venetiarum foro die 24. Januarii anno MDCCLXXXII ...". Авторы этого весьма тонкого альбома - Giorgio Fossati (1706-1778) и Domenico Fossati (1743-1784).

b). Дополнительная гравированная сюита: Праздник в честь В.К. Павла Петровича во время его пребывания в Венеции в 1782 г.. 4 л.л. по рис. Grandis и Moretti и гравирова резцом Baratti. Раскрашено от руки. Grand in Folio. Итак, эти 2 сюиты составляют 9 листов.

Библиографические источники:

1. Антикварная книжная торговля Соловьева Н.В. Каталог № 105, Спб., 1910, «Редкие книги», Livres Rares, №№ 308, 313.

2. Приличные изображения: http://brbl-dl.library.yale.edu

Путешествие «графа и графини Северных» в Европу

В середине июня 1781 года по обоюдному согласию императрицы Екатерины с Павлом Петровичем и Марией Федоровной было решено, что их Высочества отправятся в путешествие по Европе в соответствии с планом, начертанным императрицей. В свиту, которая должна была сопровождать высоких путешественников, были назначены: генерал Н.И. Салтыков с супругой, полковник Х.И. Бенкендорф с супругой, являвшейся близкой подругой Марии Федоровны, князь А.Б. Куракин, друг детства Павла Петровича, князь Н.Б. Юсупов, знаток искусств, фрейлины Марии Федоровны Н.С. Борщова и Е.И. Нелидова, а также несколько лиц из ближайшего окружения Павла Петровича: камер-юнкер Ф.Ф. Вадковский, капитан-лейтенант С.И. Плещеев, литераторы Лафермьер и Николаи, священник Самборский и доктор Крузе. Отъезд был намечен лишь на сентябрь в связи с привитием оспы сыновьям Александру и Константину. 19 сентября 1781 года их Императорские Высочества выехали из Царского Села. Через Псков, Киев и польские земли их путь лежал в Австрию. Было решено, что путешествовать по Европе они будут инкогнито как граф и графиня Северные, как было принято для лиц царствующих домов Европы. Встреченные на границе императором Иосифом II, граф и графиня Северные прибыли в Вену 10 ноября 1781 года и прогостили до 24 декабря. Столь долгое пребывание в Австрии объяснялось не только радушием хозяев, но и делом чрезвычайной дипломатической важности. Именно во время этого пребывания был решен вопрос о бракосочетании племянника Иосифа II эрцгерцога Франца и младшей сестры Марии Федоровны принцессы Елизаветы Вюртембергской. Главной целью этого брака являлось дипломатическое сближение России и Австрии.

А.-Л.-Р. Дюкро. Великий князь Павел Петрович

и великая княгиня Мария Федоровна

на Римском Форуме. 1782

Начало января нового 1782 года русские путешественники провели в Венеции, где в течение двух недель праздничные шествия сменялись театральными представлениями и маскарадами. Из Венеции через Рим путь лежал в Неаполитанское королевство, где гостей ожидал король Фердинанд III Бурбон и его супруга Мария Каролина, родная сестра Иосифа II. Граф и графиня Северные увидели главные достопримечательности: вулкан Везувий и раскопки города Помпеи. Юг Италии открыл путешественникам с Севера таинства античной истории и искусства, в чем им помогал знаток и любитель искусства английский посланник лорд Гамильтон. Из Неаполя они отправились в Рим, куда они прибыли 12 февраля. Здесь они были приняты папой Римским Пием VI, посетили достопримечательности: Римский форум, водопад в Тиволи, в память чего остались картины, написанные Дюкро. После двухнедельного пребывания в Риме Павел Петрович с Марией Федоровной отправились в Тоскану в гости к герцогу Леопольду Тосканскому, родному брату Иосифа II. Здесь Мария Федоровна познакомилась с эрцгерцогом Францем, будущим женихом своей сестры.

Ф. Троссарелли.
Портрет Виктора-Амедея III,
короля Сардинии и его супруги. 1784.

Чрезвычайно приятным оказалось апрельское пребывание в Турине, столице Сардинского королевства. Королю Виктору-Амедею так полюбился Павел Петрович, что он даже стал называть его сыном. Именно в Италии великокняжеская чета начинает приобретать античную скульптуру, венецианские зеркала, а также делать заказы известным художникам - А. Кауфманн, П. Баттони, Я.Ф. Хаккерту. Специально для Павла Петровича выполняются уменьшенные мраморные копии знаменитой серии античных скульптур из коллекции Ватикана «Аполлон и музы». К этому добавляются подарки Пия VI и, особенно, короля Сардинии. Всё это вскоре войдет в убранство Павловского дворца.

Парижский сервиз. Франция 1782.

Севрская мануфактура

Апогеем всего путешествия был Париж, где граф и графиня Северные провели целый месяц. Среди многочисленных развлечений и праздников гости посещали мастерские художников, знакомились с больницами, мануфактурами, государственными учреждениями. Особое место в этом ряду занимает поездка великого князя Павла Петровича в расположенное к северу от Парижа имение Шантийи, впечатления от которой отразились в парках Гатчины и Павловска. Европейское путешествие Павла и Марии, происходившее, подобно большинству неофициальных государственных визитов того времени, анонимно, подходило к своей кульминации. Позади остались пышные праздники в честь графа и графини Северных в Вене и Венеции, путешествия по окрестностям Рима, закупки антиков и картин для Павловска и Гатчины. 20 мая, во время официального приема в Версале, граф Северный обратился к Людовику XVI со словами, которые должны были показать полное единство российской императорской семьи:

«Как я счастлив, Сир, видеть Ваше Величество! Это было основной целью моей поездки во Францию. Императрица, моя мать, будет завидовать моему счастью, ибо и в этом, как и во всем остальном, наши чувства сходны».

Так осуществилась одна из важных целей, которые имела в виду Екатерина II, отправившая сына в «Большое путешествие» по разработанному ею маршруту. Однако великий князь во время аудиенции высказал и свои собственные убеждения. Обращаясь к воспитательнице дофина, Павел горячо сказал:

«Мадам, как можно чаще напоминайте господину дофину этот сегодняшний визит; напоминайте ему о преданности, которую я ему торжественно обещаю у его колыбели. Пусть это будет залогом союза и вечного единения между нашими государствами».

Неизвестный художник.
Интерьер Домика Петра Великого
в Заандаме

С.Н. Плещеев, историограф годичного путешествия, не упоминает визит в Шантийи, занявший целых три дня, 10-12 июня 1782 года. Возможно, эта поездка не была предусмотрена официальной программой и состоялась по личному желанию графа Северного. Визит наследников российского престола в родовое имение принца Луи Жозефа Конде, родственника короля, запомнился благодаря пышным праздникам и охоте на оленя, описанным в записках Генриетты-Луизы д’Оберкирх, урожденной Вальднер, подруги детства великой княгини. Однако гораздо большее значение имели личные связи, возникшие во время поездки. Донесение российского посла в Париже И.С. Барятинского, доставленное Екатерине II 26 июля, перечисляет все знаки внимания, оказанные хозяином Павлу Петровичу и Марии Федоровне:

«Их Высочества отсюда поехать изволили к Принцу Кондею в Шантильи к обеденному кушанью, куда почти и все русские приглашены были. На последнем посту пред приездом в Шантильи высланы были на встречу все Егери, конюшенные офицеры, Пажи сего Принца и для кареты Их Высочеств лошади. Приехав к замку, Принц Конде встретил Их Высочеств у кареты и со всеми находившимися тамо персонами, коих было до двух сот».

Неизвестный художник.
Внешний вид Домика Петра Великого
в Заандаме

Великий князь, высказавший во Франции «несколько очень верных и глубоких соображений» по поводу слабой связи Орлеанского дома с французской знатью, быстро подружился с принцем Конде, которого д’Оберкирх вспоминает как «умного, тактичного человека, обладающего чувством вкуса» и, по его собственным словам, «предпочитающего деловую беседу философствованиям». Немногословный, энергичный хозяин Шантийи произвел на российского гостя большое впечатление, а Мария Федоровна подружилась с его дочерью. Принц Конде, подобно Павлу, обладал более глубокими интересами и убеждениями, чем могло показаться, «и последний был удивлен тем, что узнал от принца, который, как казалось на первый взгляд, интересуется только военным делом». В Париже их застало известие о закладке большого каменного дворца в Павловске. Из Парижа владельцы Павловска привезли мебель, лионские шелка, бронзу, фарфор и роскошные подарки от Людовика XVI и Марии-Антуанетты: гобелены и уникальный Севрский туалетный прибор. Посетив Голландию, домик Петра Великого в Заандаме, Павел Петрович с Марией Федоровной провели почти месяц в гостях у её родителей в Монбельяре и Этюпе. 20 ноября 1782 года великокняжеская чета вернулась в Петербург.

К. Хойер. Великий князь Павел Петрович и великая княгиня Мария Федоровна

с сыновьями Александром и Константином. 1781.

Из другого источника: Летом 1776 года великий князь Павел Петрович предпринял поездку в Берлин для встречи с невестой, вюртембергской принцессой Софией Доротеей Августой Луизой (в православии Марией Федоровной); 26 сентября 1776 года в Воскресенском соборе Зимнего дворца состоялось венчание и затем свадьба. Еще в 1765 году Екатерина подарила наследнику в качестве резиденции Каменный остров, на северной окраине Санкт-Петербурга. Брак с Марией Федоровной и рождение 12 декабря 1777 года первенца, великого князя Александра Павловича, были отмечены подарком новой резиденции под Петербургом, названной селом Павловское, где с 1779 года Павел Петрович и Мария Федоровна каждое лето «имели пребывание» в своих павловских «домиках» и где управляющим практически с этого времени становится Карл Кюхельбекер. В сентябре 1781 года великокняжская чета отправляется в ознакомительное путешествие по Европе. Собственно, с этого времени можно рассматривать как особое, параллельное екатерининской эпохе, «павловское время», когда в Павловске и на Каменном острове, затем в Гатчине вынашивается и вызревает особая культура, которая получит кратковременное, но выразительное воплощение в стремительных и резких, но целенаправленных действиях и реформах Павла I, а нагляднее всего воплотит себя в последнем памятнике петербургской архитектуры XVIII столетия, Михайловском замке.

Праздник в театре Сан Бенедетто в Венеции. Гравюра А. Баратти. 1782.

Продолжавшееся с 17 сентября 1781 по 20 ноября 1782 года путешествие графа и графини Северных, сопровождаемых небольшой свитой из 12 человек, прошло по традиционному маршруту: из Санкт-Петербурга через Польшу и Австрию до Вены, с длительным пребыванием в Италии и Франции, посещением знаменитых замков в долине Луары, через Бельгию и Голландию в герцогство Вюртембергское, где у родителей Марии Федоровны в Монбельяре, расположенном в 40 милях от Базеля, они отдыхали в течение месяца перед возвращением домой. В популярное во второй половине XVIII века сентиментальное путешествие с романтическим оттенком великий князь Павел Петрович привнес серьезность «ученых и дипломатических вояжей», успешно решая при этом практические задачи, связанные с предстоящим обустройством великокняжеских резиденций.

Прием папой Пием VI графа и графини Северных 8 февраля 1782 года. 1801.

Офорт А. Лаццарони.

Довольно быстро завершились поиски художника-декоратора для росписей в интерьерах дворцов в Павловском и на Каменном острове. Это произошло в ноябре 1781 года, когда польский король Станислав - Август Понятовский, показав им плафоны королевского замка в Варшаве, познакомил с их автором - флорентийцем Винченцо Бренной. Переговоры завершились заключением контракта, и в 1784 году, закончив работы в Польше, Бренна со своим помощником Ф. Смуглевичем прибыли в Петербург. Австрийский император Иосиф II после пышно обставленного двухнедельного пребывания знатных путешественников в Вене написал своему брату герцогу Леопольду Тосканскому, которому еще предстояла встреча с графом и графиней Северными из России:

«Великий князь и великая княгиня с не совсем обычными дарованиями соединяют довольно обширные познания, а также имеют большое желание обозревать и учиться, и в то же время - иметь успех и нравиться всей Европе. Все предметы, действительно замечательные по своей древности, размеру или великолепию, чрезвычайно их занимают; поэтому не следует утомлять их внимание обозрением нескольких предметов в один день, а, напротив, нужно дать им возможность осмотреть в подробности все любопытное и замечательное».

Гравюра М.-С. Джампикколи. 1782.

В Венецианскую республику путешественники прибыли 18 января 1782 года, провели венецианскую неделю почти без сна, побывали во всех знаменитых палаццо, соборах и монастырях, наслаждались праздниками, на которых, казалось, веселилась «вся Венеция»: регатой на Канале Гранде, костюмированным карнавалом и торжественной процессией из пяти колесниц-аллегорий, украшенных разнообразными символами, на площади Сан Марко, грандиозной иллюминацией и фейерверками. Все эти восхитительные развлечения, устроенные специально для них, словно в документальном фильме, день за днем, событие за событием, запечатлели в рисунках, акварелях, картинах и гравюрах знаменитые венецианцы Д. Гварди, М.-С. Джампиколли, А. Баратти. Если Павел Петрович встретил в Польше «своего архитектора», то великая княгиня нашла в Венеции «свою художницу» - Ангелику Кауфман, талантливую портретистку из Швейцарии, избранную членом двух академий: Академии св. Луки в Риме и Королевской Академии искусств в Лондоне. Из «Дневника» А. Кауфман известно, что первый великокняжеский заказ она получила в декабре 1781 года: «Для Великого князя Русского картина около 3 футов». Это была «Отравленная Элеонора», а заказчиком выступил по-видимому, Паоло Маруцци, русский консул в Венеции, который первое официальное сообщение о прибытии путешественников получил в ноябре месяце. Встреча великокняжеской четы с художницей произвела самое благоприятное впечатление, поскольку уже в феврале этого же года Кауфман заказали вторую картину - «Исцеленная Элеонора».

Г. Белла. Пение сирот в честь графа и графини Северных 20 января 1782 года.

Таким образом, результатом визита высоких гостей из России стало появление в картинной галерее Павловского дворца диптиха А. Кауфман - двух нравоучительных, лирико-героических и возвышенно-сентиментальных картин, сюжеты для которых были найдены в истории Англии. Трактовка их ничего общего не имела с реальными историческими событиями, но фантастичность происходящего художница передала с достоверностью и убедительностью факта: во время войны в Палестине принц Эдуард (позднее король Эдуард I) был смертельно ранен отравленным кинжалом предателя. Супруга, вытянув губами из раны яд, ценой собственной жизни спасла принца. Таков сюжет «Отравленной Элеоноры». В живописном полотне «Исцеленная Элеонора» представлено грациозно-воздушное появление чудесно спасенной принцессы в развевающемся светлом наряде перед оплакивающим ее смерть супругом. Принцессу сопровождает султан Яффы Селим, который спас умирающую, успев дать ей тайное противоядие. Все в этой истории выглядит неслучайным: предварительный заказ картин на тему, выбор которой невозможен без целенаправленных поисков, пристальное внимание к героической роли супруги в судьбе принца - не отсвет ли это тайной войны за власть между наследником престола и императрицей-матерью и не он ли сам нашел эти сюжеты в современной литературе и предложил их А. Кауфман. Действительно, императрица и ее фавориты лишили наследника законного права на престол, отстранили от участия в управлении государством, от воспитания собственных детей, но им не удалось сделать из невестки своей союзницы, и созданный Кауфман героический образ Элеоноры - это знак его признательности жене, вера в нее и надежда на светлое будущее. Интересно, что позднее в Павловске - в начале 1790-х годов - Мария Федоровна собственноручно, по-дилетантски старательно копировала работы Ангелики Кауфман, украшая ими интерьер Общего кабинета дворца: на молочном стекле великая княгиня повторила самое изысканное по колориту произведение А. Кауфман «Суд Париса», медальонами «Забавы Амура» декорировала каминный экран, а картину «Туалет Венеры» поместила на столешницу изящного дамского письменного столика. Сияние Венеции всеми оттенками аквамарина сохранил альбом синего сафьяна, отделанный золотом и мозаикой, украшенный сентиментальной парой голубей, на листах которого наклеены 19 замечательных гуашей с видами Венеции, подписанные «Джакомо Гварди». Хранитель и исследователь художественных коллекций «Библиотеки Росси» К.П. Белавская писала: «Известны два художника из семьи Гварди Джованни Антонио Гварди и его ученик и младший брат знаменитый видописец Венеции - Франческо Гварди. Быть может очень красиво и очень тонко выполненные рисунки в альбоме Павловского дворца являются копиями живописных видов Венеции Франческо, а может быть, Джакомо - это тоже какой-то художник в семье Гварди? И не был ли этот альбом поднесен графу и графине Северным от семьи Гварди?». Скорее всего, так оно и было: все детали оформления говорят о том, что альбом мастеров венецианской ведуты был преподнесен в качестве памятного подарка великокняжескому семейству, а их союз традиционно представлен в виде голубя и голубки - символа супружеской любви и верности. Ничто из увиденного великим князем «любопытного и замечательного» не забылось, не кануло в Лету, и годы спустя вновь оживало в приобретении запомнившихся произведений искусства или в совершенно оригинальном заказе мастеру И.-В. Буху оформления целого ансамбля из серебра для Михайловского замка: люстр, бра, жирандолей, предметов мебели и деталей интерьера, которые воссоздавали то, что поразило до глубины души в юности: красоту украшенных серебряными рельефами зеркал театра Сан Бенедетто в Венеции, где он заказал на память «рисунки всего театра, чтобы сохранить эту приятную и великую идею». Как отметила М.И. Андросова: «Вероятно, приобретение плафона Тьеполо “Пир Клеопатры” для библиотеки императора в Михайловском замке следует считать закономерным итогом венецианских впечатлений», как и покупку в 1800 году скульптурной коллекции Филиппо Фарсетти (1704–1774), с которой он познакомился в Венеции.

Новый год в Вене. Раскрашенная гравюра И. Лошенколя. Около 1782 года.

Великая княгиня Мария Федоровна - на переднем плане вторая справа;

великий князь Павел Петрович и император Иосиф II - сидят на заднем плане.

Терракотовые модели с произведений выдающихся скульпторов 17 века, таких как Бернини и Альгарди, сделали эту коллекцию одной из самых известных и посещаемых не только знаменитыми художниками и скульпторами, которые делали наброски с терракот для своих работ, но и знатными иностранцами. Приобрести сразу коллекцию не удалось, так как она была признана национальным достоянием, не подлежащим продаже за границу. Но как только в 1797 году Венеция была аннексирована Францией, венецианские законы отменены, в том числе правила экспорта, великий князь, ставший императором Павлом I , смог осуществить свою давнюю мечту: коллекция Фарсетти в марте 1800 года прибыла в Петербург и была подарена им музею Императорской Академии художеств в качестве учебного пособия. В Риме, где граф и графиня Северные побывали дважды - а всего провели в Италии более трех месяцев, - папа Пий VI на приеме в Ватикане подарил им мозаику «Вид Колизея» мастера Ц. Агуатти. Тогда же аббат Паризао сделал редкостное подношение великому князю: 18 латинских и итальянских рукописных документов, касавшихся истории Лжедмитрия, найденных им в одной из местных библиотек. Томас Дженкинс, английский художник и крупный коллекционер, которого современники называли одной из достопримечательностей Рима, по сообщениям «Римской газеты», принимал графа Северного 2 и 9 марта. Здесь великий князь приобрел несколько антиков для Павловска. Посетив 14 марта 1782 года мастерскую знаменитого художника П.-Дж. Баттони, путешественники заказали свои парные парадные портреты и приобрели «Кающуюся Марию Магдалину» - копию с картины Корреджо; известному немецкому живописцу Я.-Ф. Хаккерту передали приглашение Екатерины II посетить Санкт-Петербург и оставили заказ для Салона пейзажей Каменноостровского дворца на четыре картины: «Вилла Мецената и водопад в Тиволи», «Вид на замок в Казерте с Бельведера», «Вид Байского залива», «Большой каскад в Тиволи». Они осмотрели замок в Казерте, поднимались на Везувий, несколько раз побывали в Помпеях и Геркулануме, археологические исследования которых были в самом разгаре. Здесь ими были приобретены, а также получены в подарок от короля Неаполитанского вещи, которые составили по дворцовому «Каталогу редкостей древних и новых» коллекцию антиков - терракотовых статуэток, бронзовой пластики, печатей, разнообразных глиняных и стеклянных сосудов, небольшого размера чернолаковых и краснофигурных ваз. Художественное единство в решении фасадов и интерьеров дворца в Павловске - римской виллы на живописном холме над Славянкой с его парком, павильонами и каскадами - в значительной мере было обусловлено включением в композицию, и это заслуга Ч. Камерона, древних памятников скульптуры и архитектуры - рельефов, каминов, колонн, фризов и мраморных ступеней, когда-то извлеченных из культурного слоя, введенных в России в новый исторический контекст, подчеркивавший ценность античного первоисточника, абсолютность его красоты. Итальянское путешествие пополнило великокняжескую книжную коллекцию роскошными альбомами «Римских древностей», изданными Пиранези в 1779 году, «Памятниками Помпей», напечатанными в знаменитой парижской типографии Дидо (издание Ф.Хаккерта); красочной серией «Живописных путешествий» с гравированными и литографированными видами архитектурных памятников и дворцово-парковых ансамблей Греции, Италии, Франции, Германии. В Италии наследник престола увидел памятник, который стал прообразом Михайловского замка в Петербурге, городе, украшенном целым созвездием дворцов, но не имевшем до той поры ни одного замка. Это был замок кардинала Александра Фарнезе в Капрароле. Редкостный по красоте подарочный альбом с поэтажными планами, разрезами и фасадами «Дворца Капраролы» имеет, как и все «подносные альбомы» этого путешествия, монограмму великого князя - латинскую букву «Р» в медальоне. Поразительно то, что на одном из последних листов альбома, целиком посвященного итальянскому памятнику архитектуры, вычерчен план части Петербурга, где место Летнего дворца, построенного Ф.Б.Растрелли для императрицы Елизаветы Петровны, - место рождения и первых лет жизни государя великого князя Павла Петровича, - занял дворец Капраролы. Как будто уже в 1782 году великий князь с математической точностью знал, где возникнет его «Дворец Капраролы» - Михайловский замок, построенный именно на этом месте без малого через двадцать лет. Храм, фантасмагорическому украшению которого он посвятит последние годы своей жизни, а в центре площади Коннетабля установит, спасая от забвения и заброшенности в неведомом сарае, один из лучших конных памятников Петру Великому работы К.Б.Растрелли - «Прадеду - правнук». И никаких имен. Только стены замка, словно окрашенные лучами заходящего солнца в цвет вечного заката, мерная поступь коня и всадник, увенчанный лавровым венком, выступающий навстречу своему великому городу. Во Франции в свите великой княгини появилась ее любимая подруга детства Ланель (Луиза Генриетта де Вальднер), ставшая баронессой Г.Л. Оберкирх.

И.-Ф. Антинг. В. к. Павел Петрович и в. к. Мария Федоровна с сыновьями в парке. 1780.

Черная тушь и позолоченная бронза на стекле. Государственный Эрмитаж.

Она специально приехала в Париж, чтобы провести с подругой в роли ее фрейлины дни с 8 мая по 6 июня 1782 года. В дневнике, который она вела во время пребывания великокняжеской четы в Париже, есть такая запись о Павле Петровиче, которого она увидела впервые во Франции: «Великому князю было тогда 28 лет. На первый взгляд он не казался привлекательным, он был невысокого роста, но чем больше вы смотрели на него, тем более замечали в его лице ум и аристократизм. Взгляд его был таким приветливым, умным и живым, а улыбка столь озорной… и вместе с тем мягкой и исполненной чувства собственного достоинства». Баронесса отметила его безупречный французский, мгновенную и остроумную реакцию на реплики, умение слушать, простоту в обращении, воспитанность и образованность. Что касается великой княгини, то ее миловидная внешность, в соединении с жизнерадостным характером, серьезным домашним воспитанием, начитанностью, музыкальностью, благоговейным отношением к религии, к семейным добродетелям, которые ставились ею превыше всего, грациозность, с которой она умела вести беседу, - приводили всех в восторг. Дважды великокняжескую чету принимали в Версале: 9 мая состоялся первый официальный визит, через семнадцать дней «…был устроен торжественный прощальный прием с оперным спектаклем, балетом и обедом на 300 персон. Мария Федоровна надела чудное ожерелье из халцедона, восхитившее королеву, - в то время этот камень еще не был известен в Европе. В Париж гости вернулись около 4 часов утра». Каждый день графа и графини Северных заполняли официальные приемы, праздничные обеды и ужины, театральные представления, оперные и балетные спектакли; великая княгиня, сопровождаемая подругой Ланель, два раза побывала на публичных маскарадах в Opera - увлечении парижан в сезоне 1782 года. 19 мая граф и графиня Северные со свитой посетили Королевскую гобеленовую мануфактуру, где поразили окружающих неподдельным интересом к производству, собственными познаниями в этой области и умением общаться с мастерами и рабочими. На память об этом посещении они получили от Людовика XVI гобелены с малиновым фоном, вытканные в 1776 году мастером П.-Ф. Козеттом по картонам Шарля Антуана Куапеля. Для самого большого из них - «Дамы служат Дон-Кихоту» - стену Коврового кабинета Павловского дворца сделают овальной, напротив, между окнами, установят зеркало, в котором будет отражаться алое сияние интерьера - одного из самых уютных и художественно-выразительных в истории русского классицизма. Пышность приемов сопровождалась роскошью королевских подарков. Среди них - чудо из чудес света - Севрский туалет, выполненный по заказу королевы Марии Антуанетты и подаренный великой княгине Марии Федоровне во время посещения ею 2 июня 1782 года Королевской фарфоровой мануфактуры в Севре. Изысканный ансамбль из шестидесяти четырех предметов, о котором А.М. Кучумов (1912–1994), главный хранитель Павловского дворца, создатель его уникальных экспозиций по истории русского жилого интерьера XVIII - начала XX века, блестящий исследователь коллекций декоративно-прикладного искусства, писал: «Фарфор покрыт кобальтом с тонкой росписью золотом, воспроизводящей античные сцены. Все предметы украшены накладными чеканными пластинками золота с цветными эмалями, имитирующими драгоценные камни.Такой прием в то время считался наивысшим достижением в искусстве фарфора. … Этот уникальный шедевр в искусстве керамики, получивший мировую известность, обошелся казне в шестьдесят тысяч ливров и никогда больше не был повторен», так как все его формы были сразу же уничтожены. Заметим, что набором туалетных принадлежностей из Севра как бытовыми предметами никогда не пользовались, он сразу стал самым драгоценным экспонатом уникального семейного музея, созданного в Павловском дворце великой княгиней Марией Федоровной. Еще одно воспоминание о Париже - ансамбль резной позолоченной мебели в стиле Людовика XVI, выполненной в мастерской Анри Жакоба для убранства дворцовых интерьеров - Парадной опочивальни Павловского и Малиновой гостиной Каменноостровского. Для Каменноостровского дворца через князя Н.Б. Юсупова были сделаны заказы картин знаменитому «живописцу руин» Г. Роберу и не менее известному своими «Бурями» и «Кораблекрушениями» маринисту К.-Ж. Верне. О судьбе этого заказа известно из письма Верне кн. Н.Б. Юсупову (январь 1784 г.), где говорилось: «Господин Робер меня уверил, что Вы ему сказали, что в доме Е. Имп. Выс. имеется три салона, которые должны быть украшены картинами: один зал - «пейзажи» господина Гаккерта, другой зал - «архитектура» господина Робера и последний - «морские виды», исполнение мое». Три салона Каменноостровского дворца - это двусветный Большой зал со скругленными углами, с восточной стороны к нему примыкала Диванная или Малиновая гостиная (со скругленной стеной), с запада - прямоугольный в плане Пейзажный салон. Позднее тому же корреспонденту Г. Робер сообщил:

«Между тем я начал работать над самыми большими, из которых одна изображает пожар в городе Риме, замеченный с галереи с колоннами, на которые падал рефлекс от огня. Другая картина изображает самые замечательные памятники архитектуры Лангедока и Прованса. Две другие картины, хотя они еще только начаты, но все их этюды, все фигуры изображены с натуры и представляют собой - одна мотивы из жизни Рима, вторая то, что мы имеем самого примечательного в архитектуре Парижа».

Особенно заботили Робера два панно, которые должны были разместиться на скругленных углах Большого зала Каменноостровского дворца.

«Поэтому, - писал художник кн. Юсупову, - чтобы не сделать ни малейшей ошибки в измерениях, я сделал копию плана (помещений) в уменьшенном виде, который имею честь послать Вам, чтобы была сделана проверка измерений на месте. Это имеет большое значение для картин, чтобы их могли поместить не обрезая, когда они прибудут».

Эта копия была сделана Робером с чертежа, переданного Кюхельбекером. Все работы, заказанные Роберу и Верне, были выполнены и доставлены в Россию, но не на Каменный остров, а в Гатчинский дворец, так как великий князь решил изменить убранство парадных помещений дворца на острове: Большой зал украсили зеркалами и кариатидами, на стенах Диванной появились малиновые гобелены, и только Пейзажный салон до 1917 года использовался по первоначальному плану. К парижским приобретениям добавилось купленное великим князем едва ли не самое крупное в мире собрание рисунков Ж.-Б. Греза, насчитывавшее 192 листа (в Лувре - 57), которое он передал в Академию художеств, и его же картину «Вдова и ее духовник» для Павловского дворца. Супруги не только развлекались. Дважды они «присутствовали на мессах в соборе Нотр-Дам и набожная Мария Федоровна была взволнована видом этого исторического храма. Они выразили настойчивое желание посетить госпитали, жилища бедняков и тюрьмы, где осмотрели камеры, чтобы узнать, как содержат узников. Когда Павла спрашивали, зачем ему все это надо, он отвечал:

На приеме в Трианоне Жак Делиль преподнес русским гостям свою поэму «Сады» - гимн английскому пейзажному парку. (Заметим, что одним из сильнейших увлечений Марии Федоровны - подлинной страстью - было садово-парковое искусство, унаследованное ею от отца, Фридриха Евгения, младшего сына герцога Вюртембергского.) Граф и графиня Северные заказывали, покупали, получали подарки, и чаще всего это были произведения их современников. В этом - уникальность великокняжеских коллекций живописи, графики, фарфора, мебели и бронзы, именно поэтому они оказали существенное влияние на весь спектр русской культуры и своего, и последующего времени.

428 дней, около 160 городов и почти 14 тысяч километров. В 1781-1782 годах сын императрицы Екатерины II и правопреемник российского престола Павел I совершил гран-тур по Европе. Обычно такие большие путешествия молодые европейские аристократы использовали как завершающий этап образования. Однако в случае Павла Петровича его заграничная поездка имела еще и политический аспект.

Историки до сих пор спорят, было ли желание 27-летнего великого князя отправиться в путешествие по европейским странам добровольным или же на нем настояла Екатерина II. Скорее всего Павел не горел желанием покидать Россию, но императрица уж очень хотела держать нелюбимого наследника как можно дальше от престола и задумывалась о том, чтобы сделать будущим императором своего внука Александра. Возможно, поэтому она не пожалела средств и выделила на поездку Павла 330 тысяч рублей золотом. При этом она категорически запретила ему посещать Берлин и двор короля Фридриха Великого, опасаясь, что пропрусские настроения цесаревича помещают ее планам сближения с Австрией.

Получив последние указания от матери, 18 сентября 1781 года Павел вместе с женой Марией Федоровной выехал из Царского села. Неофициальный характер их поездки подчеркивало то, что они путешествовали под именами графа и графини дю Нор (в переводе с французского Du Nord «Северные»). Сопровождала царственную пару небольшая свита, состоящая из аристократов и интеллектуалов, не понаслышке знакомых с заграничной жизнью.

Портрет Павла I

К середине октября они достигли пределов Польши. В Вишневецком дворце в честь графа и графини Северных был устроен бал. Затем прибыли в Олеско, где посмотрели Олеский замок, помнящий рождение короля Польши Яна III Собеского. В столице Силезии Троппау путешественников лично встретил император Священной Римской империи Иосиф II. В его карете Павел Петрович вместе с супругой продолжили путь в Вену. Здесь Марию Федоровну с нетерпением ожидали ее родители, Фридрих Евгений Вюртембергский и Фридерика Доротея София Бранденбург-Шведтская. Встреча с ними получилась очень теплой. Не менее радушным оказался и императорский прием. Павел настолько расположил к себе Иосифа, что тот сообщил ему тайные сведения, касающиеся союза с Екатериной, о которых Павел, избавленный своей матерью от государственных дел, не имел представления.

Портрет Марии Федоровны

Вечером 10 ноября обожавший театральные представления цесаревич посетил национальный театр. Его супругу, как только она появилась в ложе, встретили громогласными аплодисментами. Также в ноябре в Бургтеатре планировали представить для Павла пьесу Шекспира «Гамлет». Однако австрийский актер Иоганн Франц Иероним Брокман отказался исполнять главную роль. Намекая на дворцовый переворот и загадочную смерть отца Павла Петра III, он заявил, что не хочет, чтобы в зале было одновременно два Гамлета.

Театральные постановки, балы, маскарад, охота, посещение заводов, маневров и парадов - программа пребывания Павла в Вене оказалось весьма насыщенной. В конце декабря семейство дю Нор покинуло императорский двор и через Триест добралось до Венеции. Здесь в их честь прошли роскошные празднества, в ходе которых над пьяццей Сан Марко пролетел искусственный голубь, рассыпая искры света на лету. Гостей также развлекали регатой на Большом Канале, знакомством со знаменитыми венецианскими художниками. Павлу очень понравилось в Светлейшей. Особенно он отметил, насколько мудрым является правление республики, где народ и правительство - практически одна семья.

Ужин и бал в честь графа и графини Северных в театре Сан Бенедетто. Франческо Гварди, 1782 год

Путешествие в Европу

Желая укрепления союза с Австрией и ослабления влияния Фридриха II, Екатерина Великая отправила великокняжескую чету в путешествие по Европе. Они отправились в вояж в 1781 г. под псевдонимом графа и графини Северных. Через Киев, где они побывали в лавре и нескольких монастырях, супруги отправились в Вену. Потом посетили Венецию, Рим, Неаполь, другие города Италии и в 1782 г. отправились во Францию. Великокняжескую чету принимали торжественно и с роскошью, они были представлены Людовику XVI и Марии-Антуанетте. Павел Петрович и Мария Федоровна из Франции направились через Голландию в Германию, где встречались с родственниками Великой княгини. Оттуда через Швейцарию они вернулись в ноябре 1782 г. в Россию.

При европейских дворах Павел произвел очень благоприятное впечатление. Отмечали его ум, государственное мышление, образованность, любовь к искусствам, любезные манеры. Павла принимали как наследника престола, сочувствовали его положению в России, в Европе он получил прозвище «русский Гамлет».

В итоге путешествия отношения с Австрией действительно укрепились, но своим прусским симпатиям Павел не изменил. Не изменились и его прохладные отношения с Екатериной II.

ИЗ ПИСЬМА ИМПЕРАТОРА ИОСИФА II ЕГО БРАТУ. Великий Князь и Великая Княгиня соединяют с не совсем обыкновенными талантами и с довольно обширными знаниями желание обозревать и поучаться и в то же время иметь успех и нравиться всей Европе. Так как можно рассчитывать на их скромность и честность, то ничем нельзя более обязать их, как доставляя им возможность осматривать все без подготовки и без прикрас, говорить с ними с полной откровенностью, не скрывать от них недостатков, которые и без того не ускользнули бы от их проницательности, и обращать их внимание на добрые намерения, которыми вы одушевлены. Так как они, не столько по характеру, сколько по обстоятельствам, несколько недоверчивы, то нужно заботливо избегать всего, что могло бы иметь вид уловки, или играть перед ними комедию… Они очень нежные и заботливые родители… Образ их жизни весьма правилен… Значительную часть утра и даже вечера они употребляют на занятия и на переписку. Хорошая музыка и хороший спектакль доставляют им удовольствие. Военное и морское дело составляют один из любимых предметов их занятий, точно так же, как и торговля, промышленность и мануфактуры. Относительно стола они вовсе не требовательны; они любят простые, но хорошие блюда. Ничего не пьют, кроме воды… Они не любят никакой игры…

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Эликсир и камень автора Бейджент Майкл

4. Три маршрута в Европу В эпоху раннего Средневековья Западная Европа, находившаяся под номинальным покровительством церкви, переживала период разложения и стагнации. Развитие общества было крайне медленным. Однако на юге события развивались с нарастающей скоростью,

Из книги Скифы: исчезнувшие владыки степей автора Алексеев Сергей Викторович

Пришествие в Европу В VIII–VII вв. до н. э. степную полосу Евразии охватили масштабные племенные передвижения, ещё раз изменившие её карту. Для археологии перемещения и столкновения родственных между собой кочевых «предскифских» групп почти неуловимы. Однако вполне уловим

Из книги Полный курс русской истории: в одной книге [в современном изложении] автора Ключевский Василий Осипович

Окно в Европу Не нужно думать, что Петр Великий был первым человеком, который понял, как необходимо стране вернуться в нормальную жизнь, то есть прорубить то самое окно в Европу, по метафоре Пушкина. Уже при его отце Алексее Михайловиче Запад становится навязчивой идеей.

Из книги Ермолов автора Гордин Яков Аркадьевич

Поход в Европу 1Мы не будем углубляться в подробности первого периода военных действий 1813 года - множество локальных столкновений, в которых, как правило, русские и прусские войска отбрасывали немногочисленные французские части, были прологом основных, ключевых событий

Из книги Красные маршалы автора Гуль Роман Борисович

10. Даешь Европу! Разбитого в Сибири Тухачевским адмирала Колчака вовремя не поддержал глава Белого Юга генерал Деникин; сброшенного Тухачевским в Черное море Деникина своевременно не поддержал польский маршал Иосиф Пилсудский. Пилсудский мог подать руку помощи

Из книги Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю автора Эсбридж Томас

Возвращение в Европу После победы при Аскалоне большинство крестоносцев посчитали свою работу сделанной. Вопреки всем ожиданиям, они сумели пережить вооруженное паломничество на Святую землю, вернули Иерусалим христианству и отбросили могучую египетскую армию

Из книги История Персидской империи автора Олмстед Альберт

Глава 10 ИЗ ИНДИИ В ЕВРОПУ Связи с европейскими греками Еще до овладения Египтом Дарий подумывал о новых завоеваниях, чтобы округлить границы своей империи. Среди пленников, привезенных в Сузы, из числа слуг Ороэта был его личный врач, знаменитый Демосед из Кротона

Из книги Третий рейх автора Булавина Виктория Викторовна

Ограбившие Европу С начала войны Германия предпринимала усилия не только по захвату территорий, но и по вывозу культурных и прочих ценностей с оккупированных территорий. Ценные грузы прибывали в Третий рейх эшелонами. Этим занимался оперативный штаб рейхсляйтера

Из книги Сатирическая история от Рюрика до Революции автора Оршер Иосиф Львович

Окно в Европу Победив кого следует, Петр задумал прорубить окно в Европу.– Пора, – сказал он, – на людей посмотреть и себя показать.Сановники светские и духовные принялись увещевать царя.– Не богоугодное ты дело затеял! – говорили сановники духовные. – Окно дело

Из книги Начало России автора Шамбаров Валерий Евгеньевич

28. Как гуситы взорвали Европу Константинополь несколько лет прожил в блокаде. Император Мануил II торчал за границей и ждал – его столица вот-вот падет, а он останется в Европе изображать жертву османов. Делал вид, будто пытается организовать помощь, но это было

Из книги Короткий век Павла I. 1796–1801 гг. автора Коллектив авторов

Путешествие в Европу Желая укрепления союза с Австрией и ослабления влияния Фридриха II, Екатерина Великая отправила великокняжескую чету в путешествие по Европе. Они отправились в вояж в 1781 г. под псевдонимом графа и графини Северных. Через Киев, где они побывали в лавре

Из книги Павел I без ретуши автора Биографии и мемуары Коллектив авторов --

Путешествие в Европу Из путевых заметок великой княгини Марии Федоровны:Сегодня в воскресенье 19 сентября душа моя была живо взволнована. Сожаления о покидаемых детях, друзьях и отечестве угнетают меня, но сколь утешительно видеть повсюду слезы печали от

Из книги Гибель империи казаков: поражение непобежденных автора Черников Иван

Часть V. ДАЕШЬ ЕВРОПУ Поляки оставили заметный след в культуре Петербурга и Парижа. После раздела Польши в 1779 г. Екатерина II обошлась с побежденными резко, но Павел I вернул на родину тысячи сосланных. Александр I назначал поляков в Сенат и губернаторами. Университеты

Из книги Петр I. Добрый или злой гений России автора Медведев Иван Анатольевич

Глава 7 Дело царевича Алексея и второе путешествие в Европу В конце 1715 года тяжелый недуг приковал царя к постели на целый месяц. Ему было сорок три года. Он все чаще и продолжительнее болел. Петр не мог не задумываться, кому в случае своей смерти оставит трон и дело всей

Из книги Великая степь. Приношение тюрка [сборник] автора Аджи Мурад

Врата в Европу Дербент – самый южный, самый древний и самый неизведанный город России, ему более пяти тысяч лет. Дата эта условна, но принято думать так, ибо «есть мнение». А город действительно древний, он упомянут в Коране как видевший мир, который предшествовал

Из книги Русские землепроходцы – слава и гордость Руси автора Глазырин Максим Юрьевич

Газ в Европу «Начинайте завтра строить. Я вам все документы подготовлю, и они будут подписаны». А. Г. Лукашенко1995 год. На земле Беларуси «Газпром» начал строительство участка газопровода «Ямал-Европа», поверив лишь на слово А. Г. Лукашенко. А. Г. Лукашенко своё слово сдержал.

О. В. Хаванова. Пребывание Павла Петровича в Вене в 1781–1782 гг.: «умное» путешествие просвещенного цесаревича

Немецкий историк Н. Конрадс подсчитал, что между 1577 г., когда австрийский эрцгерцог Матиас отправился в путь под видом слуги, и 1982 г., когда императрица Зита смогла посетить Австрийскую республику под именем герцогини Барской, в европейской истории 41 государь путешествовал инкогнито, т. е. под вымышленным именем . Россия представлена в списке одним лишь царем Петром Алексеевичем (1682–1725 гг.), открывавшим для себя Европу как Петр Михайлов. Сам автор признает, что список далеко не полный. В самом деле, там нет упоминания не только о кратковременном пребывании шведского короля Густава III (1771–1792 гг.) под именем графа Готланда при санкт-петербургском дворе, но и о весьма продолжительном путешествии по Европе графа и графини Северных (von Norden ) , за которыми скрывались цесаревич Павел Петрович (1754–1801) с супругой Марией Федоровной (1759–1828).

Этот вояж стал первым со времен «Великого посольства» длительным и насыщенным путешествием членов российского правящего дома за рубеж. Граф и графиня Северные отправились в путь 19 (30) сентября 1781 г. и вернулись в Петербург лишь в конце 1782 г. Побывав в Польше, они ступили на подвластные Австрийскому дому земли во вновь приобретенной Галиции, проехали по Моравии, где их в Троппау встретил Иосиф II (1780–1790 гг.), вместе с ним отправились в Вену, где отпраздновали Рождество и Новый год. Далее их путь лежал через Нижнюю Австрию, Каринтию и австрийское Приморье с бурно отстраивавшимся тогда Триестом, в Венецию, принадлежавшую Габсбургам Тоскану, затем в Рим и Неаполь. Обозрев красоты Италии, супруги побывали в Австрийских Нидерландах (Бельгии), провели несколько недель в Париже и отправились в обратный путь, чтобы в сентябре 1782 г. снова ненадолго остановиться в Вене, и далее – уже известным путем – поспешить в Петербург. На всем протяжении пути по особому настоянию венского двора граф и графиня тщательно избегали только одной европейской столицы – Берлина, где правил заклятый враг Габсбургов – Фридрих II(1740–1786 гг.).

Дипломатическая сторона этого ответного, по сути, визита к императору Священной Римской империи Иосифу II, ранее в том же году посетившему Россию, описана, например, в монографии М. А. Петровой . Там же подробно говорится о важной подоплеке поездки – встрече великой княгини Марии Федоровны в Вене с родителями – герцогами Вюртембергскими. Они также путешествовали инкогнито, как граф и графиня Грёнинген в сопровождении сына и младшей дочери Елизаветы (1767–1790), которую Иосиф – для укрепления связи между Веной и Петербургом – прочил в жены племяннику, будущему императору Францу II (I). Между тем, у путешествия была насыщенная, продуманная и весьма разнообразная культурно-просветительская программа, о которой редко вспоминают современные исследователи . Этот недостаток отчасти восполняет данная статья.

Нахождение Павла Петровича в Вене документировано в источниках различного происхождения: донесениях посла князя Дмитрия Михайловича Голицына (1721–1793) из Вены, реляциях графа Иоганна Людвига Йозефа Кобенцеля (1753–1809) из Санкт-Петербурга и его переписке с императором Иосифом II , в письмах императрицы Екатерины II к австрийскому императору , сыну и невестке , в газете «Wiener Zeitung » , наконец, в актах и счетах Венской придворной казенной палаты. Из них, с одной стороны, создается картина, каковы были церемониал и содержание культурно-ознакомительной программы для членов правящих домов, находящихся в австрийской столице с визитами. С другой стороны, предоставляется возможность воссоздать интересы и предпочтения самих царственных гостей, а также проследить влияние, которое вояж в дальнейшем оказал на их вкусы и круг интересов. К сожалению, самый, может быть, ценный источник – путевые дневники, которые каждый день педантично вела великокняжеская чета, по сведениям ученых не сохранились . Как не сохранились и их письма к императрице.

В историографии давно и подробно описано, какие интриги плелись вокруг предстоящего вояжа. Однако у ученых нет однозначного ответа, действительно ли цесаревич желал пуститься в странствия, чтобы духовно возмужать, своими глазами увидеть достижения европейской цивилизации, свести знакомства с дружественными европейскими дворами. Возможно, он покорился воле матери, вознамерившейся таким образом упрочить сближение с Австрией и держать сына подальше от главного сторонника ориентации на Пруссию – фактического министра иностранных дел Никиты Ивановича Панина (1718–1783). Каково бы ни было подлинное положение вещей, австрийская сторона была уверена, что в намерения российской самодержицы входит как можно более долгое отсутствие сына в столице. В августе 1782 г., в канун второго визита великокняжеской четы в Вену, Кобенцель писал государственному канцлеру Венцелю Антону Кауницу (1711–1794): «Мне тайно дали понять, впрочем, из весьма надежного источника, что императрица не станет возражать, если пребывание у нас царственных путешественников и их возвращение домой будет отложено настолько, насколько это только возможно» .

Поначалу Павел надеялся, что ему представится возможность заехать в Берлин, чтобы лично засвидетельствовать свое уважение Фридриху II, с которым был лично знаком с 1776 г. Одно время Мария Федоровна лишь укрепляла его в этом желании: ведь при прусском дворе служили ее братья. Реляции Кобенцеля в конце лета – начале сентября говорят о той озабоченности, которую проявлял венский двор в связи с возможными изменениями маршрута. За всеми интригами мерещился воспитатель цесаревича граф Панин. Страшные подозрения разделял и британский посол Джеймс Гаррис (1746–1820) : «До тех пор пока граф Панин оставался здесь, настроение и расположение их императорских высочеств были подвержены постоянным переменам. Всякий раз как курьер из Вены привозил им письма от императора, они были на стороне Австрии и восхищались мыслью о своем путешествии; но после свидания с графом Паниным, который преподавал им правила, предписанные ему из Потсдама, чувства их изменялись, они едва говорили с графом Кобенцелем, и, казалось, чрезвычайно сожалели, что им предстояло уехать из Петербурга. По отъезде графа Панина зрелище переменилось» .

Павел Петрович отправился в далекое, беспрецедентно долгое путешествие в канун своего двадцать седьмого дня рождения, супруге его шел двадцать второй год. Молодую мать страшила разлука с сыновьями, тем более что им недавно привили оспу, и обычное в таких случаях недомогание стало причиной отсрочки отъезда. О трогательной сцене прощания Кобенцель писал: «Они собрали всю свою челядь, которая не удостоилась милости сопровождать их, обратились к ним с самыми сердечными выражениями и попросили прощения за невольные обиды. Когда их императорские высочества расставались с императрицей и детьми, великая княгиня трижды падала без чувств, так что пришлось ее в обморочном состоянии отнести в карету . Момент отъезда являл собой весьма трогательную картину. Собравшиеся не сдерживали слез, а теснившийся вокруг народ, который был явно недоволен отъездом и длительным отсутствием цесаревича, громко роптал к немалому неудовольствию императрицы» .

Австрийская сторона начала готовиться к приему гостей за несколько месяцев. В конце июля 1781 г., в бытность свою в Версале, император через канцлера Генриха Блюмегена (1715–1788) отдал распоряжение губернатору Галиции графу Йозефу Бригидо (1733–1817) принять все необходимые меры. Таковых оказалось немало. Предстояло рассчитать, в какие дни, через какие почтовые станции будет пролегать маршрут, и держать там достаточное число лошадей. Нужно было заблаговременно проверить состояние дорог и мостов, запасти солому и фашины в местах, где дороги размыты или разбиты, (чтобы залатать ими лужи или сгладить колдобины непосредственно перед проездом высоких гостей). В расчет принималось и то обстоятельство, что, когда путешественники въедут в Моравию, где качество дорог несравненно лучше, чем в Галиции, скорость передвижения возрастет. В середине каждого дня пути предусматривалась остановка для обеда. В качестве ночлега следовало избирать лучшие из замков, епископские резиденции, монастырские подворья или дворцы на балансе императорской казны . Поскольку высокие гости путешествовали инкогнито , они выразили желание самостоятельно оплачивать свои трапезы. Хозяевам же полагалось позаботиться о достаточном количестве «мяса, вина, пива, хлеба и дичи». Их застолья нигде не должны были привлекать внимания, на всем пути следования запрещались иллюминации, фейерверки и воздвижение триумфальных арок. Разрешались только бал-маскарады (редуты), куда по бесплатным билетам допускались бы лучшие граждане из всех сословий, а также неутомительные спектакли и камерные концерты .

В Бродах гостей встретил приставленный к ним камергер граф Иоганн Рудольф Хотек (1748–1824), сопровождавший их затем вместе с супругой на протяжении путешествия по Австрийским владениям, вплоть до самой Венеции. Желая сделать приятный сюрприз и тем самым оказать знак особого внимания, Иосиф II лично выехал им навстречу в Троппау. Хозяин и гости почти не разлучались: вечером удостаивали присутствием организованные в их честь спектакли и балы, днем передвигались в одной карете. 21 ноября по новому стилю, во второй половине дня, российские гости въехали в Вену. В императорском дворце Аугартен состоялась трогательная встреча Марии Федоровны с родителями, сестрой и братом.

Княгиня Екатерина Романовна Дашкова (1743/1744–1810) называла такие заграничные поездки с образовательными целями «умными» путешествиями . С первых дней пребывания в австрийской столице русские гости не имели ни одной свободной минуты. Приемы при дворе сменялись экскурсиями по городу. Едва отдохнув от продолжавшихся всю ночь балов и маскарадов, они шли в библиотеки, картинные галереи, на производственные предприятия. Проведя вечер в опере, граф и графиня Северные отправлялись в гости к кому-либо из вельмож, а наутро они снова спешили в университет, библиотеку, картинную галерею. Великая княгиня повсюду, за исключением охоты, военных маневров и осмотра казарм, следовала за супругом, внимательно слушая и запоминая все, что им рассказывали в больницах, странноприимных домах, сиротских приютах. Вспоминал ли цесаревич в те дни слова, которые пару лет назад обронил в разговоре с имперским послом Йозефом Клеменсом Кауницем (1743–1785) по поводу пребывания в Петербурге графа Готланда? Дипломат писал тогда в Вену: «Великий князь никак не возьмет в толк, как можно находить удовольствие в том, чтобы не ложиться спать всю ночь и валяться в постели целое утро» .

Впоследствии, когда пребывание великокняжеской четы в Вене подойдет к концу, Иосиф II в письме к брату Леопольду (1747–1792), великому герцогу Тосканскому, даст совет: «Желательно было бы устроить все так, чтобы они не были поставлены в необходимость выезжать ранее 9 или 10 часов утра, а в особенности, чтобы они могли к 10 или 11 часам вечера удаляться к себе, так как значительную часть утра и даже вечера они уделяют на занятия и переписку». И далее: «Все предметы действительно замечательные по своей древности, редкости, размеру или великолепию сооружения, чрезвычайно их занимают, поэтому не следует утомлять их внимание обозрением нескольких предметов в один день, а напротив, нужно дать им возможность осмотреть в подробности все любопытное и замечательное» . Впрочем, пока Павел Петрович и Мария Федоровна гостили в Вене, сам их радушный хозяин, казалось, сделал все, чтобы не следовать собственным советам. Дни графа и графини Северных были расписаны по часам. Они поздно ложились спать, а утром спешили к бюро, чтобы записать в дневник мысли и впечатления.

С первых минут нахождения на территории Австрийской монархии Павел Петрович и Мария Федоровна вели жизнь «заправских туристов». Не успели они пересечь границу, как тут же отправились осматривать знаменитые, разрабатывавшиеся с XIII в. соляные копи. Узнав об этом из писем, Екатерина II одобрительно заметила: «Описание посещения Вами соляных копей в Величке поистине интересно. Неудивительно, что вы устали, спускаясь и особенно подымаясь на тысячу ступенек. Сделав, однако, это, вы можете похвастаться тем, что видели вещь до сих пор единственную в этой части земного шара» . Уже в Вене не отличавшийся крепким здоровьем цесаревич 28 ноября поднимался на колокольню собора св. Стефана и спускался на специальном лифте в крипту Капуцинской церкви, где захоронены члены Габсбургского семейства . 1 декабря он лазал по крепостным стенам , 10 декабря гулял по открытому в 1766 г. первому в Австрии общедоступному парку – Пратеру . Однако на первом месте стояло знакомство с венским двором. Для удобства общения, великокняжескую чету поселили в одном из флигелей Хофбурга – Амалиенхофе. Российский посол Д. М. Голицын докладывал императрице: «Приготовленные в сем дворце покои […] столь величественно […] убраны, что для смотрения оных на сих днях начали в великом множестве приезжать и приходить не токмо всякого звания здешние жители, но и министры иностранные, и знатные обоего пола персоны» .

На другой день по приезде графу и графине пришлось выдержать довольно утомительное, растянувшееся на несколько часов знакомство с придворным обществом. Иосиф II и князь Голицын сменяли друг друга, представляя их императорским высочествам «знатнейших особ обоего пола, також и других из здешнего дворянства и иностранных министров» . 25 ноября по новому стилю был дан великолепный бал-маскарад в Шёнбрунне . Его красочность и искрометность можно вообразить, если вспомнить третье действие балета «Лебединое озеро» П. И. Чайковского, где друг друга сменяют венгерский, русский, испанский, неаполитанский и польский танцы. В Шёнбрунне молодые придворные специально в честь великокняжеской четы разучили три контрданса, которые представили в итальянских, венгерских и татарских костюмах, и завершили действо танцем голландских матросов «матлот». Граф и графиня Северные покинули празднество в 2 часа пополуночи, гости же веселились до 8 часов утра . По всей видимости, отзывы об оказанном им приеме были самыми лестными, потому что Екатерина II, спеша закрепить успех, писала детям в ответном письме: «Радость, выказанная вам венской публикой, утверждает меня во мнении, которое я всегда имела об ней, а именно, что народ австрийский любит русских» .

До отъезда из австрийской столицы русским гостям еще не раз приходилось участвовать в подобных забавах, не говоря уже о том, что в их покоях чуть ли не каждый день обедали по восемь-десять высокородных гостей. Время от времени их императорские высочества посещали дома первейших аристократов монархии. Они дважды, 16 и 30 декабря, были во дворце вдовствующей княгини Лихтенштейн (по всей вероятности, речь идет о Марии Леопольдине (1733–1809)), неоднократно наведывались к государственному канцлеру Кауницу , 15 декабря почтили визитом обер-гофмейстера 84-летнего графа Генриха Ауэрсперга (1697–1783) , 21 декабря – Марию Терезию Коловрат (1741–1805), дочь покойного обер-гофмейстера князя Иоганна Иосифа Кевенхюллера (1706–1776) и супругу президента Придворной казенной палаты графа Леопольда Коловрата (1727–1809) , 23 декабря – президента Придворного военного совета графа Андреаса (Андраша) Хадика (1710–1790) . 28 декабря они навестили Д. М. Голицына, прикупившего себе участок земли в местечке Дорнбах и построившего там импозантную виллу . Картина не будет полной, если не упомянуть участия в таком аристократическом досуге, как охота . Впоследствии великий герцог Тосканский писал старшему брату, что был поражен осведомленностью русских гостей, которые удивили его своими «сведениями о Вене, обо всех гражданских и военных чинах, о семейных отношениях, об отдельных личностях и проч.» .

Важнейшим аспектом визита было знакомство с опытом организации военного дела. Позднее австрийский император напишет брату в Тоскану: «Военное и морское дело, конечно, составляют один из любимейших предметов их занятий, равно как и торговля, промышленность и мануфактуры» . Граф Северный осмотрел столичный арсенал, казармы кавалерийского полка, побывал в Инженерной академии, военном госпитале и, что не менее важно, ветеринарной лечебнице. (В XVIII в. ветеринария не в последнюю очередь обслуживала нужды армии). 11 декабря он вместе с Иосифом II выезжал в Зиммеринг на военные маневры , 27 декабря – отправился в Клостернойбург, где понтонёры на глазах у высоких гостей возвели мост через Дунай . Иосиф не преминул предъявить своим гостям достижения столичных мануфактур: 3 декабря – фарфоровой и 29 декабря – канительной (производство золотых нитей). По дороге в Италию великокняжеская чета из-за недомогания Марии Федоровны была вынуждена дольше запланированного задержаться в Винернойштадте, где находилась главная военная академия монархии. Не теряя времени даром, цесаревич все свободное время проводил в учебных классах, наблюдая, как и чему учат будущих австрийских офицеров.

Не менее важным аспектом визита было изучение системы государственного управления – сферы, в которой российской бюрократии было чему поучиться у австрийских коллег. В один из первых дней император пригласил будущего русского самодержца в свой рабочий кабинет. Позже Екатерина II писала Иосифу: «Граф Северный гордится доверием, которое ваше императорское величество изволили оказать ему, введя в ваш рабочий кабинет, познакомив с распределением в оном ваших бумаг и беседуя с ним о делах государственного правления» . 15 декабря граф и графиня Северные в сопровождении вюртембергской родни побывали в Венгерской королевской канцелярии. Весь персонал ведомства во главе с канцлером графом Францем (Ференцем) Эстерхази (1715–1785) выстроился на парадной лестнице, чтобы встретить высоких гостей. Их торжественно поприветствовали в зале совещаний, затем провели по «канцеляриям», рассказали о принципах ведения делопроизводства, показали тома протоколов и регистрационные книги . По той же схеме 21 декабря прошли визиты в Чешско-Австрийскую придворную канцелярию, Придворную казенную палату, на Монетный двор и в Берг-коллегию.

Трудно переоценить воздействие, которое на великокняжескую чету оказало знакомство с состоянием науки и образования. Павел Петрович оказался внимательным, вдумчивым и любознательным слушателем и собеседником. Он совершил протокольные по своему характеру визиты в придворную библиотеку и привилегированную дворянскую Терезианскую академию , где обучались новые поколения государственных мужей, в том числе будущие дипломаты . 30 ноября Павел Петрович нашел время побывать в нормальной школе Игнаца Фельбигера (1724–1788), чья так называемая саганская метода обучения чтению, письму и счету позволила распространить грамотность на беднейшие слои населения. Через пару лет в Россию приедет последователь педагога-реформатора Федор Янкович (1740/1741–1814), прежде успешно усовершенствовавший систему начального образования для православных сербов Венгерского королевства. Наконец, 22 декабря цесаревич ознакомился со школой для глухонемых . Весть эта заинтересовала Екатерину II, которая по возвращении сына хотела доподлинно знать, как венские учителя добиваются успеха (императрица слышала, что в парижской школе для глухонемых несчастных нещадно мучали ).

Иосиф II унаследовал от отца, Франца Лотарингского (1708–1765), любовь к естественным и точным наукам. 8 декабря он повел гостей в естественнонаучный и физико-математический кабинеты Хофбурга, где им продемонстрировали «пишущие машины», на глазах гостей напечатавшие короткие фразы на латинском и французском языке . 15 декабря наследник российского престола провел несколько часов в Венском университете, где заинтересованно беседовал с придворным астрономом Максимилианом Хеллом (1720–1792), недавно совершившим экспедицию в Лапландию, о языке, на котором говорят лопари. Великий князь поднялся на вершину башни, где располагалась университетская обсерватория, и только сильная облачность помешала ему насладиться видом звездного неба над Веной. В продолжение визита в университет гости осмотрели музей анатомии и анатомический театр . 20 декабря цесаревичу показали придворную типографию Иоганна Томаса Траттнера (1717–1798) . 1 января у графа Северного состоялось знакомство с лейб-медиком, голландским физиком и химиком Яном Ингенхаузом (1730–1799), который поведал цесаревичу о своих опытах над растениями .

Хозяева очень хотели поразить гостей чем-то необычным. Еще в октябре 1781 г. у советника Венгерской казенной палаты, а в свободное время изобретателя – Вольфганга Кемпелена (1734–1804) – поинтересовались, не затруднит ли его продемонстрировать высоким русским гостям свой знаменитый шахматный автомат . Чудо техники представляло собой ящик, за которым восседала фигура турка, двигавшего фигуры. Лишь годы спустя обнаружится, что хитроумный инженер предварительно сажал в ящик опытного шахматиста. Визит в дом Кемпелена состоялся 17 декабря. Газета «Wiener Zeitung » не сообщала, была ли сыграна партия, и кто вышел победителем .

Особое внимание уделялось благотворительным и богоугодным заведениям: 5 декабря гости осмотрели больницу для бедных, странноприимный дом, дом инвалидов, сиротский приют . 22 декабря великокняжескую чету познакомили с принципами работы вдовьей кассы придворных певцов . Именно в тот год Иосиф первым в Европе ввел всеобщий принцип назначения пенсий для подданных своей империи. Однако более ранние институты социальной защиты, в том числе вдовьи кассы, продолжали существовать и обеспечивать небольшую прибавку к скромной пенсии. Несомненно, Мария Федоровна, самоотверженно всю жизнь занимавшаяся благотворительностью, внимательно слушала и перенимала новый для нее опыт.

Наконец, не было недели, чтобы Павел Петрович и Мария Федоровна не соприкасались с искусством. Едва приехав в Вену, они осмотрели богатую коллекцию предметов искусства в Бельведере (великая княгиня побывала там, по меньшей мере, дважды), затем последовали 15 декабря – Академия изящных искусств , 23 декабря – Музыкальная академия . 26 декабря в покоях великой княгини небольшой концерт для избранных гостей сыграл Йозеф Гайдн (1732–1809), за что получил из рук восторженной Марии Федоровны шкатулку, усыпанную бриллиантами . Каждый третий день австрийский император и его русские гости бывали в театре. Великой княгине был представлен престарелый композитор Пьетро Метастазио (1698–1783), а Павел Петрович исполнил свою давнюю мечту – познакомился с великим Кристофом Виллибальдом Глюком (1714–1787) . Его оперу «Орфей и Альцеста» гости прослушали не менее пяти раз. По воспоминаниям графини Хотек, однажды вечером Павел Петрович и император Иосиф во время совместной вечерней трапезы «пропели дилетантами» одну из арий .

В первую неделю января шестинедельный «венский марафон» подошел к концу. Выдержать его было непросто: в Петербурге не стихали слухи, что Павел Петрович и Мария Федоровна были готовы на исходе второй недели пребывания в Вене двинуться в дальнейший путь. Екатерина в письмах постоянно напоминала, что приняли их очень хорошо, а издержки, сделанные для их приема, громадны, поэтому не следовало огорчать внезапным отъездом ни хозяина, ни венскую публику . Проходило несколько дней, и она снова спрашивала: «Вы мне о том ни слова не говорите, сколько времени вы останетесь в Вене? Будете ли там, когда прибудет это письмо, или к тому времени оставите город и куда уедете. Не скрываю от вас, что обо всем этом в городе ходят самые разнообразные слухи» . Еще через несколько недель государыня ободряла детей: «Довольство ваше пребыванием в Вене, которое вы продолжаете высказывать мне, ласки и вежливости, которыми вас осыпает хозяин ваш, полезное, которое вы видите и знакомства, делаемые вами, были бы способны убедить меня, если бы я еще не была в том убеждена, что не совсем то дурно попутешествовать немного по свету» .

Благожелательный тон писем никого не должен был вводить в заблуждение. Екатерина желала быть в курсе любых событий, настроений и планов, поэтому переписка самой великокняжеской четы и их свиты нещадно перлюстрировалась. Императрица поручила обер-почтдиректору Матвею Матвеевичу фон Экку (1726–1789) не оставлять без внимания ни одного письма от цесаревича и его окружения. В историографии широко известно следствие по делу флигель-адъютанта императрицы Павла Александровича Бибикова (1764–1784), неосмотрительно написавшего своему другу Александру Борисовичу Куракину (1752–1818), сопровождавшему цесаревича в путешествии, критические строки о положении дел в государстве и армии. Незадачливый юнец был арестован, подвергнут строгому допросу и, в конце концов, освобожден и сослан в Астрахань.

Меньше известно о тех уловках, к которым, если верить графу Кобенцелю, прибегали Павел Петрович и оставшийся в Петербурге граф Панин, чтобы обмениваться доверительными посланиями. Один из информаторов австрийского посла рассказывал: для начала кто-нибудь из путешествовавших с великокняжеской четой слуг писал письмо такому же простому человеку и вкладывал в него письмо от другого слуги к такому же адресату-простолюдину, и так шесть раз. Только седьмое письмо в этой эпистолярной матрешке оказывалось посланием цесаревича к бывшему наставнику. Но, несмотря на все ухищрения, заветное послание было обнаружено и легло на стол императрицы. Оно не содержало ничего, кроме общих сведений о своем добром здравии и заверений в искренней дружбе и доверии. Тем не менее, это лишь укрепило императрицу в худших подозрениях, что именно Панин отговаривал ее сына от европейского турне .

Что касается упомянутых Екатериной «издержек» венского двора, еще летом Иосиф II поставил президента Казенной палаты в известность, что «приезд в Вену русского великого князя с великой княгиней потребует незапланированных расходов […] посему информирую вас заранее, чтобы вы обеспечили глав Чешско-Австрийской придворной канцелярии и Придворного военного совета кредитом в достаточном объеме» . Сводную ведомость всех расходов обнаружить не удалось, но и сохранившиеся в архиве Придворной казенной палаты счета, расписки и квитанции дают некоторое представление о затраченных суммах. Граф Хотек получил из казны 500 дукатов, из которых 38 по окончании миссии сдал под расписку обратно . Обер-гофмейстеру графу Францу Розенбергу (1723–1796) было выписано в общей сложности 36 тыс. гульденов. (К сожалению, в документах отсутствует спецификация расходов.) После отъезда русских гостей Казенная палата еще в течение нескольких месяцев возмещала расходы местному населению (главным образом, за изъятых лошадей) .

4 января гости покинули Вену, чтобы через Винернойштадт, Грац и Триест отправиться в Италию. Впереди их ждало долгое и утомительное путешествие. Они вернутся в Вену в октябре 1782 г., объехав пол-Европы. Казалось, что их больше ничего не могло удивить в этом городе: ни картины в Бельведере, ни оперы Глюка в Национальном театре. Великий князь и великая княгиня спешили к сыновьям, жаждали отдохнуть от бесконечной череды приемов, балов, визитов, увеселительных прогулок.

Важнейшим внешнеполитическим итогом пребывания наследника престола в австрийской столице была новость о том, что несколькими месяцами ранее в Петербурге его мать заключила с Иосифом II тайный оборонительный союз . Хотя как это могло быть для Павла секретом, если в подписании альянса участвовал Н. И. Панин. Цесаревич не пытался скрывать, что не согласен с внешнеполитической доктриной матери. Позднее Леопольд напишет старшему брату о беседах с русским гостем: «Он не скрыл своего неодобрения […] всякому увеличению монархии и без того очень обширной и нуждающейся в попечении о ее внутренних делах. По его мнению, стоит оставить в стороне все бесполезные мечты о завоеваниях, которые служат только к приобретению славы, не доставляют истинных выгод, а только ослабляют государство» .

Во время пребывания великокняжеской четы в Терезианской академии их приветствовали стихами, в которых русско-австрийские отношения представлялись как цепь братских объятий монархов: от Петра I с Леопольдом I до Павла Петровича с Иосифом II. В заключение выражалась надежда, что когда-нибудь Александр и Константин продолжат дружеское общение с потомками австрийского императора . Однако, как известно, между цесаревичем и Иосифом не установилось дружеских, доверительных отношений , в XIX же столетии два двора, преследовавших противоположные интересы, не раз разделяли недоверие и подозрительность.

Незабываемым впечатлением в умах и сердцах русских гостей осталась та уникальная познавательная и культурная программа, которую для них подготовил их новый союзник. Мария Федоровна внимательно осматривала сады и оранжереи дворцов и парков, отсылала на родину для украшения милого ее сердцу Павловска семена редких растений, которые ей охотно дарили хозяева . Но главное, она сделала ценные наблюдения и перенимала опыт организации благотворительности – призвания, которому останется верна всю жизнь. Впоследствии Е. Г. Хилкова (урожденная Волконская, 1800–1876) записала в воспоминаниях: «В отношении благотворительности императрицу можно было назвать ненасытимой. Она была просвещенной покровительницей всех сословий и матерью всем несчастным и неимущим. Ни один из голосов, взывавших к ней, не был отвергнут ею» . Есть все основания полагать, что в этом была заслуга и венского путешествия.