Отряд специального назначения кобальт мвд ссср. Секретные милицейские операции в афганистане

Известие о революции в Афганистане многие в нашей стране восприняли с чувством удовлетворения. Еще в одном соседнем государстве на Востоке пробудились силы, стремящиеся к утверждению справедливости, формированию общества, где господствовал бы Человек труда.

Ситуация, складывавшаяся вокруг Афганистана, как это виделось и тогда, и еще отчетливее проявляется в настоящее время, спустя десятилетия, была своего рода обостренным продолжением борьбы двух миров - капиталистического и социалистического. Ведь к событиям в Афганистане имели прямое отношение не только СССР, Пакистан, Иран, нр и США и целый ряд европейских, азиатских держав, стран арабского мира.

Как бы ни оценивали нынешние политики и публицисты участие Советского Союза в афганских делах, трудно при здравом смысле уйти от простого и ясного взгляда на это участие. История распорядилась так, что наша страна и Афганистан - соседи. Длительное время, при разных режимах правления между ними поддерживались самые дружественные отношения, тесные экономические связи. Задолго до Апрельской революции СССР оказывал Афганистану по многим направлениям практическую помощь. Туда направлялись наши специалисты, которые вместе с деловыми афганскими кругами решали задачи развития всестороннего сотрудничества. С помощью Советского Союза были построены сотни важнейших экономических объектов. Среди них: Джелалабадский ирригационный комплекс, ряд крупных химических предприятий, заводов и фабрик по переработке сельскохозяйственного сырья. Оказывалась помощь в подготовке кадров, в военном строительстве.

Естественной была поддержка с нашей стороны и самой революции, и новой власти. С 1978 года разнообразные связи усилились. Наряду с другими направлениями сотрудничества расширялись контакты и в правоохранительной области. По линии министерств внутренних дел налаживалось тесное взаимодействие. В Кабуле появилась группа советников МВД СССР. Перед вводом Ограниченного контингента наших войск аппарат советников МВД был количественно усилен. Его возглавил Александр Михайлович Косоговский, опытный генерал, хорошо знавший военное и милицейское дело.

Особенности сотрудничества МВД СССР с МВД ДРА, во время развертывания в стране вооруженного противостояния (а то было очень трудное время), описывается в воспоминаниях ряда советников того периода, в том числе Александра Сергеевича Клюшникова. Он работал вначале со старшим советником МВД Н.С. Веселковым, затем в команде А.М. Косоговского, а с организацией Представительства - уже в качестве заместителя руководителя.

Вводу наших войск в Демократическую Республику Афганистан предшествовали события, которые серьезно сказались на военнополитической обстановке в стране. К ним, прежде всего, надо отнести убийство Президента, лидера революции, основателя Народно- демократической партии Афганистана Нур Мухаммеда Тараки. Власть оказалась в руках организатора убийства, ближайшего "соратника" главы государства Хафизуллы Амина. Последовавшие авантюристические действия, террор и репрессии в отношении многих видных представителей Народно-демократической партии Афганистана, а также деловых и религиозных авторитетов вызвали разлад в самой партии, а также резкое усиление наступления вооруженных контрреволюционных сил.

Как известно, при непосредственном участии советской стороны, ее специальных вооруженных подразделений были приняты меры по устранению Амина. Во главе партии и государства встал Бабрак Кар- маль, лидер одного из двух крыльев НДПА - "Парчам".

В нескольких словах следует пояснить, что Народно- демократическая партия Афганистана сформировалась из двух крыльев - течений: правое - "Парчам" (знамя) и левое - "Хальк" (народ). Основные положения обоих течений были практически одинаковыми. Хотя, надо сказать, левое крыло было более решительно настроено на радикальное, социалистическое течение революции. Правое - более умеренное, предпочитало лишь национально-демократические преобразования. Однако различия между этими течениями на практике проявлялись больше по линии сословной, классовой принадлежности членов, а не из- за программных противоречий.

Крыло "Парчам" состояло, в основном, из представителей интеллигенции, верхушки общества. "Хальк" формировалось из нижних и средних слоев. Незадолго до революции эти течения объединились, возглавил партию, а после революции и государство - Тараки, халькист, известный народу как прогрессивный политический деятель и писатель демократической направленности. Халькистом был и его сподвижник, Амин. Бабрак Кармаль, как уже отмечалось, был лидером другого крыла партии. Он занимал позиции второго лица в партии.

К концу 1980 года было уже видно, что смена лидера, а вместе с этим и переориентация в целом на парчамистскую, элитную часть партии, равно как и ввод наших войск, не смогли переломить обстановку, обеспечить эффективное решение коренной проблемы революции - ее защиту. Слишком слабыми оказались силы партии и поддержка ее в основной массе населения, среди крестьян. Чтобы спасти положение, надежно противостоять вооруженным действиям контрреволюции и расширять влияние новой власти, нужна была всемерная мобилизация, прежде всего внутренних сил. Требовались активные и повсеместные организационные, пропагандистские и иные жизненно необходимые меры со стороны партии, ее актива в гуще народа, в кишлаках, уездах, провинциальных центрах...

В этом ключе с советской стороны давались необходимые рекомендации, оказывалась всесторонняя помощь. Среди мер такого порядка было принято решение о создании разветвленного Представительства МВД СССР при МВД ДРА. Главной задачей его было оказание практической помощи в формировании своего рода внутренних войск - оперативных частей царандоя.

Предполагалось, что такие части, дислоцированные в уездах, волостях и провинциальных центрах, смогут взять на себя задачу активной защиты новой власти, а также надежную охрану важнейших коммуникаций и предприятий.

Эти функции на местах с начала революции выполняли вооруженные отряды членов партии. Но партия была малочисленной. В середине 1980 года она насчитывала в своих рядах лишь около 15 тысяч человек. При этом значительная часть ее находилась в войсковых подразделениях Министерства обороны, органах МВД и службы государственной информации (СГИ).

Все это я начал уяснять после того, как в конце ноября 1980 года, в Отделе административных органов ЦК КПСС и Министерстве внутренних дел мне сказали, что надо возглавить создаваемое Представительство и как можно лучше организовать нашу помощь в срочном формировании оперативных частей царандоя. Из бесед в Центральном Комитете мне запомнилось главное: чем быстрее и качественнее мы выполним задачу, тем меньшая нагрузка в боевой работе будет ложиться на подразделения Ограниченного контингента наших войск, тем меньше будет потерь.

Это связывалось и с тем, что по мере комплектования, оснащения и повышения боевой выучки эти подразделения царандоя должны включаться, в порядке взаимодействия, и в войсковые операции.

Почему выбор пал на меня? Я над этим особенно не задумывался. Меня знали в ЦК по прежней работе в Отделе административных органов, до этого пришлось побывать на различных должностях в комсомольских и партийных комитетах Туркмении и Казахстана. В Министерстве внутренних дел десять лет был начальником централизованной милицейской организации на транспорте.

Все это, видимо, принималось во внимание и руководством Отдела ЦК и Министерства.

Говорю об этом лишь потому, что и тогда, и позднее мне многие задавали вопрос: почему именно тебя назначили руководителем Представительства?

Особенно этим интересовался бывший мой куратор Борис Алексеевич Викторов, умнейший юрист и прекрасной души человек. К тому времени он уже ушел с поста заместителя министра на пенсию. На эти вопросы приходилось отвечать шутками. Я понимал, что каждый, кто их задавал, ожидал подтверждения своего мнения, а эти мнения, думается, были различными. Некоторым товарищам казалось, что новая должность - понижение, т.к. главк Министерства значительно солиднее Представительства. Однако такие назначения, мне кажется, должны восприниматься по-другому: как доверие и ответственное поручение, за которыми стоят не только твои честь и совесть, но, в известной, мере авторитет и престиж людей и ведомств, которые ручаются за тебя. Я воспринял это назначение именно как большое доверие. Тем более, что предложения о нем исходили от уважаемого мною министра Николая Анисимовича Щелокова и руководства Отдела административных органов ЦК.

Интерес к этому Представительству возникал у многих, видимо, и в силу того обстоятельства, что, пожалуй, впервые за всю историю нашего государства учреждалось такое своеобразное "посольство", которому поручалось заниматься некоторыми сугубо внутренними проблемами другой страны, да еще в период гражданской войны.

Однако это оправдывалось желанием помочь революционной власти Афганистана в трудный период его истории.

Одной из главных задач Представительства было оказание Министерству внутренних дел ДРА помощи в доведении к концу 1981 года

сил царандоя до 50 тысяч вооруженных бойцов, а еще через год, максимум - два, до 80-90 тысяч.

Надо иметь в виду, что к началу 1981 года в царандое Афганистана насчитывалось менее 30 тысяч человек.

Ясно было, что задача - нелегкая. Тем более, что ее надо решать в условиях гражданской войны. Значит, надо создавать такой коллектив Представительства, который смог бы по-настоящему подставить плечо афганскому министерству и его подразделениям в провинциях.

Главным управлением кадров МВД СССР начался срочный подбор на ключевые посты в Представительство опытных, сложившихся специалистов. Без задержек был назначен заместителем руководителя Представительства Александр Сергеевич Клюшников. Он прошел хорошую милицейскую школу в Москве, поработал начальником крупного районного управления внутренних дел. Заслужил уважение и авторитет в центральном аппарате Министерства внутренних дел СССР, возглавляя там ответственный участок работы. Успел себя проявить и в Афганистане, в советническом аппарате.

Опыт и хорошие деловые качества Александра Сергеевича как нельзя лучше пригодились в период становления и развертывания работы Представительства по многим направлениям. Но особенно ценным было то, что он умело наладил оперативно-разведывательную работу.

Наряду с созданием Представительства Министерством внутренних дел Союза ССР к тому времени был сформирован и специальный разведывательный отряд "Кобальт". Он играл немаловажную роль в деле выявления бандформирований в провинциях, уточнении данных иных разведслужб, при использовании их в разработке и осуществлении боевых операций, в т.ч. и общевойскового характера.

Представительство и "Кобальт" имели в Афганистане широкие разведывательные возможности, ибо разумно и целенаправленно опирались на разветвленную систему царандоя. А кто, как не местные жители, работники органов внутренних дел, лучше могли знать обстановку в своем районе...

Игорь Евлампиевич Ложкин - человек военный. В МВД СССР при нем, как заместителе начальника Штаба, по-настоящему высветились роль и значение этого звена в организации работы всего министерства. На новую ступень поднялись культура и содержание важнейших документов.

Центральной и срочной задачей Представительства, как я понимал, была помощь не только в формировании рот, полков и батальонов царандоя, но и подготовка их к выполнению боевых функций. Военные

Я-ил- 1L.-.JL .

знания и штабные организаторские способности этого исключительно опытного и делового человека очень пригодились бы в Афганистане.

За Ложкина пришлось повоевать. В. беседе на эту тему Н. А. Щелоков говорил, что понижает, насколько подходящими были бьл его опыт и знания для Представительства, однако без него плохо будет штабу министерства... А это звено, все мы хорошо знали, было любимым детищем нашего министра.

Все же генерал Ложкин был утвержден в качестве заместителя руководителя на этом боевом направлении.

Известно, что в революционной обстановке особое значение имеет политическая, агитационная, пропагандистская работа. Исключительно важна рна в боевых порядках.. Для оказания помощи на этом направлении деятельности МВД ДРА хорошо подошел генерал Долбилов Г. С., имевший богатый опыт комсомольской и политико-воспитательной работы. Длительное время Григорий Сергеевич возглавлял политотдел в Главном управлении исправительно-трудовых учреждений МВД СССР, работал заместителем секретаря партийного комитета министерства. Исключительно контактный, доступный общественный работник.

На роль секретаря партийной организации колдектива Представительства (а по штату это почти полторы тысячи человек) никого лучше не было, чем Эдуард Васильевич Калачев. Я знал его по совместной работе в Главном управлении внутренних дел на транспорте. Весьма энергичный, организованный и деятельный человек, он не останавливается ни перед какими трудностями. Своим мощным натиском Калачев преодолевает любые препятствия.

Позднее удалось перетянуть из Управления внешних сношений МВД СССР Анатолия Васильевича Аникиева. Его назначили заместителем руководителя Представительства по линии работы с кадрами.

Хорошо себя зарекомендовал, будучи советником по тылу еще до создания Представительства, Александр Иванович Глухих- Он был командирован в Афганистан из Главного управления материально- технического и военного снабжения министерства. На негр, уже в качес стве начальника отдела, возложили заботы по тыловому обеспечению формируемых оперативных частей царандоя за счет поставок вещевого имущества и вооружений из Советского Союза.

По договоренности с Отделом административных органов ЦК руководством нашего министерства в Афганистан подбирались перспективные кадры из резерва на выдвижение. Было твердо \ словлено, что после успешного окончания двухгодичной командировки возвращающиеся назначаются на должности, как правило, с повышением по службе. Это облегчало разговоры с местными властями при подборе и откомандировании нужных сотрудников.

В провинции руководителями групп советников (по штату они проходили как старшие оперативные сотрудники) назначались, как правило, заместители начальников управлений внутренних дел краев и областей Союза ССР.

Этот принцип выдерживался почти все время нашего участия в Афганских событиях, особенно в первые годы деятельности Представительства.

После официального назначения мне представилась возможность ознакомиться в аппарате Первого главного управления (ПТУ) КГБ СССР с особенностями обстановки в Афганистане. Беседы с заместителями начальника ПГУ Кирпиченко Вадимом Алексеевичем, Медянни- ком Яковом Прокофьевичем, Маркеловым Иваном Алексеевичем и самим начальником Главка Крючковым Владимиром Александровичем, позволили в короткий срок, хотя и в общих чертах, представить себе всю многосложность ситуации в этой стране и понять, насколько трудной будет предстоящая миссия. Удалось также немного разобраться в путанице наших газетных и иных публикаций, в которых можно было одновременно тогда вычитать, что в Афганистане уже полным ходом идет социалистическое строительство и о том, что в этой стране все держится, как и прежде, на феодальных порядках, при которых каждое племя имеет свои вооруженные формирования, зоны расселения и влияния, а также свою иерархию власти.

Куратором и опекуном Представительства в Министерстве внутренних дел Союза ССР стал заместитель министра Борис Кузьмич Елисов - многоопытный руководитель, который со своей стороны немало постарался, чтобы наша миссия была выполнена успешно. Он настойчиво и авторитетно поддерживал нас в трудные моменты и в МВД СССР и в ЦК КПСС, защищал Представительство от различного рода необъективных оценок, нередко исходивших из нашего Посольства в Афганистане.

Первые впечатления, первые трудности. Видимо, у каждого, впервые приезжающего в страну, которая по многим параметрам заметно отличается от мест постоянного обитания, складываются свои ощущения и впечатления. У меня они врезались в память навсегда. Так было, когда в далеком 1958 году, в январе, после студеной Москвы я очутился в Ашхабаде. ЦК ВЛКСМ направил меня в Туркменистан на комсомольскую работу. В тот год январь здесь был особенно теплым. Температура в столице днем иногда превышала двадцать градусов. Не только необычная температура удивила меня после посадки самолета, но и все окружающее: голая земля, ее белесовато-серый цвет, горная гряда в синей дымке и какая-то, как бы веками устоявшаяся тишина, заполнявшая промежутки между возникавшими шумами цивилизации в аэропорту. Вся эта внезапно наступившая перемена просто завораживала.

Своеобразные впечатления запомнились и по приезде в Афганистан. Совершенно иной мир! Все необычно! И пустынность окружающей Кабул природы, и многоступенчатые террасы глиняных строений на склонах крутых холмов и горных отрогов, и пестреющие квадраты сплошных рядов лавочек-дуканов, и снующие в городской толчее и беспорядке разукрашенные грузовики и легковые автомобили.

Азия ощущается тоже во всем, хотя - зима, снег, мороз. В Кабул наша группа прибыла в январе 1981 года.

На высоте почти 2000 метров, на которой расположился этот город, и в тридцатых широтах бывает холодно. Но лежащий снег, зима отнюдь не напоминают Москву, Россию. Необычность обстановки и впечатления тревожат и как бы призывают быстрее познать, хотя бы в общих чертах, как будут складываться здесь твоя жизнь и работа. И закрадываются в первые дни сомнения: а что можно сделать своими слабыми силами в этом незнакомом уголке планеты? Какие найти пути, чтобы устремления сотрудников нашего министерства и в Кабуле, и в провинциях нашли отклик среди афганских товарищей, в неизведанной душе пуштуна, хазарейца, таджика, других представителей наций и этнических групп, населяющих этот суровый край?...

Разместились на жительство кто где, как определил советник по тылу Глухих. А в основном - в микрорайоне, построенном в порядке сотрудничества с помощью Советского Союза. К тому времени он уже был насыщен представителями многочисленных советских организаций.

На следующий день - знакомство с Министром внутренних дел ДРА Саидом Мухаммадом Гулябзоем. Среднего роста, стройный и красивый молодой человек. Мне были известны основные вехи его партийной биографии и подпольная революционная работа в рядах афганской армии. Они вызывали уважение к этому одаренному организатору, активному и бесстрашному партийцу - боевому офицеру авиации. В Апрельской вооруженной схватке Гулябзой был серьезно ранен, но скоро вернулся в ряды ответственных деятелей революции. Стал ближайшим помощником Н. М. Тараки.

Совместная работа, многие другие встречи после его ухода с поста министра, когда он возглавлял Посольство в Советском Союзе, а также в годы его эмигрантского положения, не Юлько подтвердили эти первые впечатления, но и значительно их усилили.

Необычно восприимчивый к справедливости, правде, он всегда и во всеМ проявлял себя исключительно преданным революционным убеждениям. Забота о своем народе, отечестве - его главное жизненное призвание. „ „

По возрасту этот молодой человек годился мне в сыновья, однако я не чувствовал, что он нуждается в отеческих наставлениях. Прямо скажу, я восхищался тем, как он в невероятно сложных условиях борьбы на два фронта (внутри партии и с вооруженной оппозицией) умел отсекать И нейтрализовывать интриги и посягательства, нацеленные на устранение его с революционной арены, вплоть до физической ликвидации.

Конечно, в ряде случаев молодость давала с себе знать и, как говорят, имели место некоторые отклонения. Но они еще больше усиливали впечатление о нем, как о смелом, бескомпромиссном бойце.

Вспоминается такой случай. СГИ, ведомство, возглавлявшееся доктором Наджибуллой, резко усилило давление на МВД и его руководителя. За Гулябзоем была организована непрерывная слежка. Ясно было, что руководством ДРА поставлена задача вызвать его на компрометирующие действия.

В один из дней, при поездке на тыловую базу министерства, располагавшуюся на окраине Кабула, он не выдержал назойливой "опеки", резко остановил свой автомобиль, заставив то же сделать и тех, кто открыто "сопровождал" его. Выскочив из своего лимузина, Министр вытащил оперативников СГИ из их Машины, разоружил и доставил в свое министерство.

Назначение Гулябзоя министром внутренних дел состоялось в свое время под давлением советской стороны, чтобы создать хотя бы видимость равновесия Между "Парчам" и "Хальк" во властных структурах. КРнечнО, и СГИ и стоявшее за ним парчаМистское крыло партии не ожидали такого инцидента от министра внутренних дел. Они хотели рано или поздно довести дело до крупного столкновения двух ведомств и на этой основе решительно убрать неудобного им руководителя.

Гулябзой мне подробно рассказывал об этом происшествии, и я его хвалил за то, что й таким путем надо давать наглецам отпор.

Однако какой шум был поднят по этому поводу! Дело было представлено так: министр распоясался донельзя. Будучи в нетрезвом состоянии учинил скандал, избил ни в чем не повинных граждан... Одно обвинение в нетрезвости чего стоит в мусульманском обществе!

Инцидент активно муссировался в Политбюро, среди всей верхушки. Фикрят Ахмеджанович Табеев официально как посол, видимо в связи с жалобой Бабрака Кармаля, начал журить по этому поводу и советников МВД. Его мнение, конечно же навеянное руководством СГИ и другими парчамистами, что Гулябзой - незрелый мальчишка, которому не место в руководстве министерством, в этом случае получало как бы дополнительное подкрепление. Наши же сотрудники придерживались совершенно другой позиции. Послу неоднократно высказывалось категорическое неприятие таких оценок министра внутренних дел, его деятельности. И мне не раз приходилось напоминать, что в Москве, в центральных компетентных органах было принципиально оговорено: задачу срочного формирования оперативных частей царандоя мы будем решать именно с Гулябзоем. Посол вынужден был отступать.

Однако весь период моей командировки, до самого отъезда, у нас с послом по этому поводу сохранялось противостояние, доходившее порой до критической черты. В другом месте рассказа я еще остановлюсь на этой теме.

Знакомства с руководителями других ведомств, а также с секретарями ЦК НДПА, Председателем Совета Министров были в основном формальными. Многих из тогдашних деятелей партии и государства я хорошо узнал позднее. Среди них было немало таких, чье недоброжелательное отношение к Гулябзою отражалось и на работе Представительства.

Встреча с послом Советского Союза Фикрятом Ахмеджановичем Табеевым запомнилась тем, что при его бодрости и оптимизме в разговоре, пусть и не особенно для посла значительном, не проглядывалось твердой и уверенной линии, которую можно было безоговорочно принять как руководство к действию для нашего Представительства. Я уже знал, что в отношении министра внутренних дел Гулябзоя Табеев, можно сказать, полностью принял сторону тех парчамистов, которые никак не хотели видеть этого набиравшего опыт и авторитет халькиста во главе такого важного ведомства.

Большое значение в афганских условиях мы придавали вопросу взаимодействия с Представительством КГБ СССР. Было ясно, что здесь могут возникать особые сложности. До организации Представительства МВД небольшой наш советнический аппарат находился под крылом Представительства КГБ, фактически в его составе. Не совсем обычными были самостоятельность и независимость нашей новой организации. Тем не менее знакомство с генералом Спольниковым Виктором Николаевичем, возглавлявшим тогда это Представительство, прошло для меня обнадеживающе. Я почувствовал, что этот солидный, как будто излишне прямолинейный чекист может быть опорой в нашей работе. Надо только суметь найти пути к взаимопониманию и успешному сотрудничеству. За ведомственными интересами проглядывались и в первом разговоре, и в ходе дальнейшей совместной работы, более широкие его взгляды на афганскую революцию, положение в стране и руководство партии и государства.

Чтобы излишне не раздувать объема своего повествования, не стану подробно и обстоятельно характеризовать организационный период, особенности становления нашего Представительства. Думаю, что этих вопросов будут понемногу касаться все участники воспоминаний, и картина в целом станет ясной.

Лишь в качестве оправдания наших недоработок и объяснения немалых трудностей, с которыми сталкивались прибывающие сотрудники, надо остановиться на некоторых моментах из жизни того периода.

Со мной в Кабул прилетела небольшая группа: Ложкин, Долбилов и еще несколько человек. И сразу, без промедления надо было знакомиться с работой министерства, его руководством и службами, пришлось заниматься всем кругом внутренних, организационных и бытовых проблем. Партиями прибывает пополнение. Его надо встретить, разместить, проинформировать по вопросам безопасности, предусмотрительного поведения, рассказать о текущей обстановке в стране, Кабуле...

Распределяем прибывших (с учетом опыта предыдущей работы) по должностям и провинциям. Кабульская, центральная часть Представительства только комплектуется, а уже надо в незнакомой обстановке обеспечивать отправку оперативных групп в провинциальные центры, договариваться через афганскую сторону об их размещении и обустройстве. Все на ходу, все внове. Забот хватает. Однако энергичные действия опытных работников Представительства (А.И. Глухих, В.В. Безуглова), а также заинтересованное отношение вновь прибывающих сотрудников мало-помалу преодолевают возникающие трудности.

Вводятся систематические, обязательные инструктивные встречи всего состава прибывших и уже определившихся в центральном аппарате Представительства сотрудников. На этих встречах, как на планерках, выделяются из "текучки" и обсуждаются возникающие проблемы. Здесь же рассматриваются отчеты об исполнении поручений и ранее принятых решений.

Как выполнить главную задачу? Надо отметить, что коллектив Представительства принимал участие во всех направлениях деятельности МВД ДРА. Занимался и проблемами борьбы с преступностью, особенно с начинавшими зарождаться на линии Афганистан - среднеазиатские республики Союза потоками наркоторговли. Оказывалась практическая помощь в организации работы пожарной службы, ГАИ (трафика), в подготовке кадров в учебном заведении Министерства - Академии царандоя и т.п.

Вместе с тем мы понимали, что Представительство создано прежде всего для всесторонней поддержки МВД ДРА в формировании, оснащении и обучении вооруженных подразделений, на которые возлагались задачи активной защиты революционной власти на местах. Это направление работы для нас было главным и определяющим.

Традиционно в Афганистане полицейские организации комплектовались так же, как и армия - за счет призыва молодых мужчин на этот вид государственной службы. И в наше время можно было нередко видеть, как по традиции идут в армию молодые крестьяне, водоносы, ду- канщики, неся на плечах кровати-топчаны.

Раньше, до революции, солдат в воинской части или служащий царандоя отбывал повинность, находясь в полной зависимости от своего непосредственного начальника. О быте своем призывник нередко должен был заботиться сам. Офицер получал деньги на содержание солдат, но зачастую расходовал их по своему усмотрению и, случалось, не столько на эти государственные нужды, сколько в своих личных интересах. Считалось, что для некоторых высокопоставленных чинов офицерская служба обеспечивала безбедную последующую жизнь не только ему, предприимчивому отставнику, но и его потомкам. Конечно, эта молва - преувеличение. Но нет дыма без огня. Мы видели, что в первые годы революции и в армии, и в царандое эти традиции полностью не были изжиты. Само собой напрашивалось решение: чтобы ускорить создание оперативных частей и сделать их боеспособными, необходимо обеспечить не на словах, а на деле более привлекательный социально- бытовой статус солдата. Такой подход был бы созвучен революционным задачам, привлек бы молодежь на сторону служения провозглашенным идеям.

К тому времени, когда гражданская война охватила всю республику, стало ясно, что коренные проблемы новой власти, кроме прочих обстоятельств, заключаются и будут впредь заключаться в том, за кем пойдет молодежь, прежде всего крестьянская. На чьей стороне она будет воевать?

Но как переломить традиции? Как решить в условиях военного времени капитальную задачу обустройства создаваемых на голом месте

В самом Кабуле уже к концу 1981 года имелось несколько батальонов и формировалось два полка. Подразделения были хорошо вооруженными и полнокровными. Роты численностью в сто, а батальоны - пятьсот и более человек.

Конечно, не только на силах царандоя держалась защита городов и провинций. Однако Министерство внутренних дел ДРА умело опиралось в комплектовании своих частей на прямую заинтересованность в этом местных властей. Вместе с тем основного преимущества в привлечении призывников на службу в царандое добивались, как я уже говорил, за счет всестороннего внимания к быту солдат и доброжелательного отношения к ним со стороны офицерского состава.

О большой разнице, которая имелась в этих вопросах в подразделениях Министерства обороны ДРА и царандоя, знали во всех уголках Афганистана. И если силы МО пополнялись нередко путем "отлова" призывного контингента, иногда даже в специально планировавшихся операциях, то в царандой многие шли добровольно.

Помнится, под осень 1981 года из-за повсеместного осложнения обстановки все внимание ЦК НДПА, Ревсовета республики, силовых министерств и, конечно же, представительских аппаратов было сосредоточено на призыве. Трудности в комплектовании воинских частей были большими. На одном из расширенных заседаний Ревсовета Главный военный советник генерал армии Майоров Александр Михайлович грубо и неуважительно высказался в адрес Гулябзоя по поводу того, что он, якобы, мешает пополнению частей Министерства обороны. В ходе заседания Совета мне с трудом удалось удержать Гулябзоя от вполне обоснованных ответных оскорбительных обвинений.

По элементарным понятиям этики, не говоря о дипломатических правилах, резкие претензии к министру страны пребывания, тем более высказанные в официальной обстановке, недопустимы. Последствиями такого поведения должны быть или искренние официальные извинения, или отъезд из страны. Однако Майоров в то время такими понятиями, к сожалению, не владел.

Несколько отклоняясь от линии данного рассказа, хочу заметить, что в поведении Майорова, как мне представлялось тогда, проявлялись признаки не только излишней самоуверенности, но и желание "подмять" под себя ту часть руководства вооруженными силами Афганистана, которая подпадала под его влияние, как Главного военного советника. Это воспринималось афганской стороной, подчас, как попытки диктата, создания такого режима взаимоотношений, который можно назвать оккупационным.

Хорошо, что такое поведение со стороны наших представителей было редким исключением. Тем не менее, в той обстановке и единичные факты неуважительного отношения, особенно допускаемые лицами стоявшими на вершинах межгосударственного сотрудничества, подрывали доверие к нам. Они создавали в среде тех, кто заинтересованно и пристально наблюдал за работой шурави в Афганистане, неправильное представление об истинных наших намерениях.

Итак, развернулась широкомасштабная работа по призыву. Необходимо было доукомплектовать полки и дивизии Министерства обороны Афганистана, которые во многих случаях были небоеспособны. К тому времени, по имевшимся данным, общая численность по МО не превышала 120-130 тысяч. При этом вооруженные силы отягощались громоздкими тыловыми и штабными формированиями. Немало солдат, хотя и неофициально, но выполняло функции слуг и денщиков.

Ставилась задача довести численность войск МО примерно до 150 тыс. человек. Члены Ревсовета, партийный актив и командный состав взялись за организацию призыва.

Не "зевало" и Министерство внутренних дел. Ему нужно было формировать свои части, довести численность царандоя по утвержденному правительством штатному расписанию до 75 тысяч.

И вот вскоре в один из тихих осенних дней в Кабульские районные управления царандоя потянулись вереницы молодых людей, которые добровольно просились записать их в гарнизон Кабула и другие подразделения МВД.

Гулябзой и аппарат министерства требовали от городского управления организованного приема и распределения поступающего пополнения.

Дело было перед выходными. Я уехал в Посольство для переговоров с Москвой, а с Гулябзоем договорились, что он меня проинформирует об итогах этого дня позднее. Перед заходом солнца звонит министр. Говорит, что в воинские формирования по Кабулу за день записалось больше, чем до этого была вся численность царандоя столицы. А к тому времени он насчитывал около 8 тысяч человек.

Такой результат был неожиданным. За один день! Подумалось, что здесь кроется нечто опасное. Прошу Гулябзоя пригласить к себе заместителей и других надежных товарищей, с которыми можно будет держать совет.

Срочно выезжаю в Министерство. В кабинете министра уже собралось человек восемь, среди них и Ватанджар, известный герой революции, работавший в то время министром связи.

Один из заместителей Гулябзоя докладывает:

"Действительно, имеется информация о готовящемся нападении бандформирований на Кабул с нескольких направлений одновременно".

Присутствующие высказывают предположения о возможности засылки в районные управления царандоя под видом призывников бандитов, чтобы при наступлении на Кабул разоружить царандой изнутри и за одну ночь попытаться захватить город.

Такое вполне вероятно. Значит, надо действовать немедленно. Министр срочно направил во все подразделения своих верных товарищей с поручением: под предлогом возникших затруднений в обеспечении для прибывших нормального ночлега и питания, всех, без исключения, отпустить под честное слово по домам, а со следующего дня, дескать, начнется оформление призывников в полки и батальоны.

Все было так и исполнено. В подразделениях царандоя Кабула повсеместно была повышена боеготовность. Офицерский и сержантский состав оставлен на ночное дежурство.

На окраинах Кабула всю ночь слышалась интенсивная перестрелка. Однако наступление серьезных сил бандитов, по всей вероятности, в эту ночь или не планировалось или было сорвано вышеозначенными действиями Министерства.

Выдворение призывников из районных управлений принесло некоторые потери, оформилось в подразделения города меньше, чем прибыло в тот день. Но рисковать в той сложившейся ситуации было опасно.

Соперничество между министерствами обороны и внутренних дел по поводу призыва обострилось до крайности. Главный военный советник поставил перед Бабраком Кармалем вопрос "ребром" - весь призывной контингент должен идти на пополнение воинских частей МО ДРА. И лишь после их укомплектования призывать на службу в царандой.

Это принципиально расходилось с традициями, а главное - шло вразрез с установками советских инстанций по обеспечению ускоренного формирования оперативных войсковых подразделений Министерства внутренних дел республики. Значит надо убедить Майорова в том, что так дело вести нельзя. Однако беседы по этому поводу, которые вели с ним Ф. А. Табеев, руководитель группы партийных советников С.В. Козлов, не давали никаких результатов. Заручившись поддержкой в ЦК

НДПА, Главный военный советник дал своим представителям в провинциях установку не допускать передачу призывников царандою до полного укомплектования частей МО, находящихся в их зоне влияния.

Это было уже сверх меры. Решили всей "руководящей пятеркой" (так называлось постоянно действующее координационное совещание у посла, на котором присутствовали руководители партийного советниче- ского аппарата, а также Министерства обороны, КГБ и МВД) собраться и убедить А. М. Майорова в ошибочности противостояния. Напомню, что, несмотря на значительную численность (около 130 тысяч) вооруженные силы Министерства обороны ДРА были слабы. Настоящей бедой армейских частей было дезертирство. Командование нашей 40-й армии нередко охотнее брало в боевые операции батальоны царандоя, чем части МО. Кроме того, как я уже говорил, силы царандоя были незаменимы для постоянной защиты власти на местах и закрепления территорий под революционным контролем. Под давлением этих обстоятельств всем было ясно, что правильным будет параллельно решать задачи укрепления боеспособности и Министерства обороны, и Министерства внутренних дел. Нельзя делать одно в ущерб другому.

Нетрудно было понять: Бабраку Кармалю не хотелось, чтобы МВД набирало все более серьезную мощь и становилось опасным в вопросах распределения фактической власти в стране. И А.М. Майоров получил хотя и неофициальную, но сильную поддержку ЦК НДПА.

Всей "четверкой" прибыли в резиденцию Главного военного советника. Посол попросил внимания к вопросу, который хочет осветить Цыганник. Я коротко доложил суть дела.

Затем выступили все сидевшие за столом и поддержали меня в главном - не противодействовать МВД в решении важной задачи по формированию оперативных частей царандоя. Подчеркивалось при этом, что за счет введения в боевые действия этих дополнительных сил, мы снижаем потери наших, советских войск. И более полновесно подключаем собственно афганские ресурсы для защиты революционной власти.

Однако А. М. Майоров демонстративно не стал воспринимать наших доводов и убеждений и, чтобы подчеркнуть это, встал из-за стола, вокруг которого разместились все мы, и, взяв стул, ушел и сел в самом дальнем углу своего огромного кабинета.

Что нам оставалось делать? Пожав плечами и недоуменно переглядываясь, мы покинули негостеприимного хозяина резиденции.

В тот же день в Центр из Представительства ушла серьезная и обоснованная телеграмма по этому поводу. Думается, что и она имела некоторое влияние на то, что вскоре в Кабул прибыл новый Главный военный советник - генерал армии Михаил Иванович Сорокин.

Со сменой советника разрешился и конфликт. Мы продолжали оказывать МВД ДРА активную помощь в наращивании и активизации его вооруженных сил. И в этом мы находили и нужное понимание, и поддержку у нового Главного военного советника.

Революция или переворот? Многие пишущие об афганских событиях оценивают произошедшее там в апреле 1978 года, как обыкновенный вооруженный переворот. Никакой революции там, дескать, не было. По- моему, это упрощенный подход к оценке, ошибочное восприятие исторического явления. Конечно же, имела место революция, хотя и была совершена благодаря самоотверженным действиям той части членов Народно- демократической партии Афганистана, которая находилась в вооруженных силах. Однако у истоков события была партия, состоявшая из представителей всех основных слоев населения, партия, имевшая политическую программу и цель на коренные изменения структуры и формы власти. Произошла революция, в развитии которой намечался резкий переход от авторитарно-буржуазных и формальных парламентских методов правления (где представителям основных, трудовых слоев населения практически не было места) к управлению государством путем внедрения народно- демократических основ для решительных политических, социальных и экономических преобразований в интересах большинства, в интересах трудящихся.

Другое дело, что партия, взявшая на себя смелость пойти на этот шаг, как показало время, была недостаточно подготовленной и сплоченной. Она имела слабую опору прежде всего среди крестьянства, которое в Афганистане составляет свыше восьмидесяти пяти процентов всего населения и которое было и остается по сей день фундаментом жизнедеятельности государства. Экономика страны главным образом базируется на сельскохозяйственном производстве.

И до, и после революции партией недостаточно проводилась работа по привлечению к провозглашенной истинно демократической идее прогрессивно настроенной интеллигенции, студенчества, а также мелкобуржуазной прослойки. Крайне ошибочной была линия отношений с религией. В стране, где царствовали законы шариата, в широких планах общественных преобразований партия должна была выделить особое направление - сотрудничество с религиозными авторитетами. Однако

Слово революция происходит от латинского Revolutio, что значит переворот.

вместо продуманной, лояльной позиции превалировало пренебрежение к исламской верхушке и старейшинам-аксакалам.

Роль особого резонатора в ожесточении оппозиции сыграл Хафи- зулла Амин, бывший вначале правой рукой у главы партии и государства Нур Мухаммеда Тараки. Его ничем не оправданные репрессии в отношении представителей других политических течений да и своих товарищей по партии, а также купцов, религиозных и иных деятелей стали серьезным фактором резкого усиления вооруженного сопротивления революционным властям, развязывания широкомасштабной гражданской войны.

Касаясь оценок деятельности революционных сил Афганистана периода 80-х годов, нельзя не сказать и о том, что Народно- демократическая партия сложилась и вышла на авансцену политической борьбы неоднородной, фактически состоящей из двух фракций-крыльев, в значительной мере отличающихся как по своему социальному составу, так и по подходам ко многим проблемам устройства афганского общества.

Левое, халькистское крыло, состоявшее главным образом из представителей трудовой среды, было более последовательно в своих стремлениях довести революционные преобразования до логического конца, в интересах трудового народа. Многие из халькистов обучались в Советском Союзе, в военных училищах и гражданских вузах. Они прониклись духом истинной дружбы к советским людям, видели перспективы развития своего государства в прогрессивном русле. Для них власть была средством для достижения этих целей.

Парчамистская часть партии, особенно ее лидеры, придерживалась как будто тех же идей и программных установок, однако не спешила с преобразованиями. Придя к власти, эта верхушка не стала активным и действенным мотором перестройки общества и сплочения сил для защиты и углубления революционных завоеваний. С самого начала она замкнулась на внутрипартийной борьбе, полагая, что основную тяжесть в защите революции и властных полномочий должны взять на себя советские вооруженные силы и представительства. Складывалось такое впечатление, что их главная цель - власть. А все остальное - революционные фразы, лозунги и намерения - одна видимость и явное подыгрывание нашим советским политическим вождям, которые оказывали пар- чамистским руководителям всяческое внимание, материальную и военную помощь. Отсюда и та, незатухающая ни на минуту борьба с хальки- стским крылом, с его яркими вожаками, к числу которых относится и наш друг, министр внутренних дел Саид Мухаммад Гулябзой.

После гибели Тараки и опасного периода власти Амина лидеры "Парчам" не допускали и мысли, чтобы халькисты вновь стали наравне с ними управлять государством, удерживать какие-либо властные рычаги в своих руках. Бабрак Кармаль и другие четко усвоили, что со стороны Союза ССР, после устранения Амина, за основу взята линия передачи власти "умеренным" деятелям из числа парчамистов в надежде на то, что они более умело консолидируют афганское общество и притушат уже вовсю полыхавшую войну.

Вызывает удивление, как наши руководящие деятели могли пойти на ввод войск, на людские жертвы (я уже не говорю о реакции на это мировой общественности, а также об огромных моральных и материальных потерях), понимая, что во главе государства будут стоять люди, не имеющие опоры в трудовой среде, далекие от истинных нужд своего народа и которые, как пуповиной, привязаны к традициям и богатствам своих предков.

Бабрак Кармаль. Сын богатейшего отца - генерал-полковника, бывшего начальника финансового управления Министерства обороны, генерал-губернатора провинции Пактия.

Рядом с ним стоит Наджибулла, выходец также из семьи богачей. Его отец длительное время занимал должность генерального консула в Пакистане, был крупным владельцем недвижимости.

Неистовый и коварный борец с халькистами, бессменый член Политбюро, по сути - второе лицо в партии и государстве, Нур Ахмад Нур - землевладелец. Несмотря на то, что провинция Кандагар в начале 80-х годов практически находилась в руках моджахедов, по сведениям царандоя, он продолжал исправно получать доходы со своих обширных земель, на которых гнули спину в полурабском труде крестьяне этой провинции.

А вот представители Хальк.

Саид Мухаммад Гулябзой - представитель рядовой пуштунской семьи. Отец - в молодые годы воин, затем трудился чабаном. В семье все братья и сестры выбились из нужды своим трудом. Сам Саид офицерскую подготовку получил в Советском Союзе, где познакомился с социалистическим строем и вовлек в ряды НДПА многих своих боевых друзей.

Салех Мухаммед Зирай - секретарь ЦК НДПА (в качестве демонстрации единства партии по специальному поручению ЦК он и Нур на людях всегда должны были появляться вместе). Рос Зирай в семье, которая рано потеряла отца. Чтобы прокормить детей, мать вынуждена была долгое время работать прачкой. Практически всю свою жизнь гнула спину на богатых.

Такого рода примеры типичны для того и другого крыла партии. Помнится, к середине 1981 года, я успел мало-мальски разобраться во взаимоотношениях МВД и СГИ, а также их руководителей - Гулябзоя и Наджибуллы. Эти отношения, без преувеличения, можно характеризовать как враждебные. Было очевидно, что такая обстановка порождает противостояние, мешает налаживанию необходимого взаимодействия между ведомствами. В любой момент можно ожидать всяких провокаций и даже кровопролития.

К счастью, К тому времени уже сложились хорошие отношения и взаимопонимание с руководителем Представительства КГБ СССР Виктором Николаевичем Спольниковым и его заместителями Владимиром Александровичем Чучукиным и Степаном Павловичем Дзюбой. Мы вместе понимали, что нужны разрядка, устранение напряженности между этими министерствами. Договорились, что будем с обеих сторон предпринимать максимум усилий, а также обмениваться информацией, чтобы вовремя и упреждающе воздействовать на ситуацию. Не допустить того, чтобы события нас застали врасплох.

А пока... Решили использовать и элементарные подходы - свести этих деятелей в бане. Вскоре "мероприятие" состоялось. Помню, шутили, что в бане все равны, ибо в голом трудно разобраться, какого он чина и происхождения. Создалась хорошая, дружеская атмосфера. В ней шел и серьезный разговор о революционном деле, борьбе с моджахедами, что для этого необходима дружная и слаженная работа таких ведомств, как МВД и СГИ. Были и горячие заверения, что так и будут строится взаимоотношения, ибо ясно, что без хорошего сотрудничества и доверия нужных результатов не добиться. Как бы итогом прозвучало полусерьезное определение: коль скоро на банной скамейке рядом сидят представитель богатейшего рода и сын пастуха - значит революция уже привнесла серьезные изменения в отношения между людьми. И кому, как не членам одной партии демонстрировать, несмотря на социальные различия в своем происхождении, слаженную боевую работу. Казалось, что согласие достигнуто... Дальнейшие события свидетельствовали об обратном.

Попытки уст ранении С.М. Гулябзоя. Вместе с развитием Министерства внутренних дел ДРА, значительным усилением его боевой мощи быстро нарастал опыт молодого министра, оттачивалось умение видеть в своей работе главное. В провинциях и столице государства с его мнением, а гакже решениями, касающимися деятельности органов внутренних дел и других проблем, стали считаться не только те, кто примыкал к халькистско- му крылу партии. Заметно поднимался авторитет Гулябзоя в пуштунских провинциях среди племенной элиты.

Всему этому в известной мере способствовала квалифицированная работа советников МВД СССР в провинциях. Наряду с командующими царандоем они несли значительную часть нагрузки в деле формирования, обучения и боевой выучки рот и батальонов царандоя. Опытные старшие оперативные сотрудники как полномочные направленны МВД СССР активно и со знанием дела помогали партийным организациям провинций налаживать работу по закреплению революционной власти. Анализировать и грамотно использовать получаемые по афганской линии и через наши отряды "Кобальта" агентурно-разведывательные данные о бандформированиях и их замыслах. Благодаря этому, наряду с подразделениями Советской Армии и Министерства обороны органы внутренних дел становились серьезной опорой губернаторов провинций и администраций в районах и городах республики. Во многих случаях царандой самостоятельно держал оборону от нападений отрядов оппозиции, а при проведении войсковых операций его роты и батальоны участвовали в боевых действиях совместно с подразделениями 40-й армии и частями МО ДРА.

Во многих провинциях, и особенно таких, как Герат, Нангархар, Балх, Джузджан, Фарьяб, Гельменд, Кундуз Лагман, а также в самом Кабуле и Кабульской провинции сложились крепкие коллективы сотрудников Представительства, которые умело повели дело и за короткий срок помогли высоко поднять авторитет царандоя, обеспечить организацию эффективных боевых действий за счет значительного наращивания мощности оперативных частей.

Однако нет добра без худа. Мы все увлеченно работали и не обращали особого внимания на то, что эти хорошие изменения и достижения, оказывается, не нравятся ни секретарю ЦК НДПА Бабраку Карма- лю, ни Председателю Совета Министров Кештманду, ни многим другим высоким представителям власти. По-прежнему с их стороны проявлялись не только недружелюбие в отношении министра внутренних дел и тех, кто ему помогает с советской стороны, но и прямые выпады и угрозы в адрес Гулябзоя. Дело доходило до того, что на основе липовых данных, якобы полученных СГИ, под видом пресечения попытки переворота на территорию, где находилось здание МВД, засылались группы захвата службы государственной информации, чтобы "вовремя" пресечь действия министра.

Вот еще пример. Осенью 1981 года, после приема в Советском посольстве узкого круга руководителей с афганской и советской стороны, когда все вышли на свежий воздух, сильно подвыпивший секретарь ЦК Нур Ахмад Нур настолько озлобился без видимых причин в отношении Гулябзоя, что выхватил пистолет и, передернув затвором, хотел в него стрелять. И только благодаря решительному вмешательству окружающих удалось предотвратить тяжкое происшествие. В последующем была спланирована акция компрометации министра внутренних дел на конференции НДПА. На ней намечалось обсуждение вопроса об углублении революционных преобразований и усилении защиты народной власти. Как нам стало известно, намечался примерно такой сценарий: обеспечить избрание делегатами конференции в основном парчамистов; в докладе и заранее подготовленных выступлениях представителей "Парчам" раскритиковать бездеятельность Министерства и его органов на местах и на этой основе принять резолюцию об освобождении Гулябзоя от занимаемой должности.

Однако замысел провалился. В связи с тем, что основная масса членов партии и в частях Министерства обороны, и в органах МВД принадлежала крылу "Хальк", здесь были избраны делегатами почти одни халькисты. С учетом удельного веса партийцев этих ведомств в общем числе членов НДПА всей страны оказалось, что подавляющая часть делегатов конференции представляет хапькистское крыло. Кроме того, содержательное выступление о проделанной работе самого Гулябзоя выбило из рук парчамистов ранее заготовленное против него оружие. Попытка исправить положение за счет резкого выступления в отношении Гулябзоя руководителя СГИ Наджибуллы уже не имела успеха. Симпатии конференции оказались явно на стороне министра внутренних дел.

Мы замечали, что Наджибулла становится все более влиятельным лидером парчамистского крыла партии. Руководство ЦК НДПА, получая из его рук информацию о положении в стране и особенностях политической обстановки, все больше и больше подпадало под влияние этого весьма способного, но скрытного и коварного деятеля. Неудачи в попытках расправы и устранения авторитетного и набирающего силу лидера халькисткого крыла распаляли желание Наджибуллы, а через него и руководства НДПА преодолеть любые помехи, расправиться с этим джадраном. Видно было, что в этом деле появился даже какой-то азарт.

Не хотелось бы уделять этим вопросам слишком большое внимание. Есть темы более близкие нашему замыслу - издать книгу воспоминаний об интересных событиях и людях, которые встретились нам в

’ Джадран - пуштунское воинственное племя. Гулябзой - выходец из этого племени.

Афганистане. Но, думаю, что я не вправе пройти мимо явлений, которые в совокупности со многими другими ошибками и недостатками в деятельности революционного руководства, в конечном счете, свели насмарку и усилия НДПА, и нашу всестороннюю помощь и поддержку Апрельской революции. Казалось, что и всем нашим советским представительствам, и ЦК НДПА, и Совету Министров республики надо радоваться успехам МВД, всячески поддерживать Гулябзоя, бывшего одним из организаторов партии и революционных действий. Но не тут-то было. Все делалось как раз наоборот.

Почему Бабраку Кармалю и тем, кто заодно с ним, нежелательно усиление Гулябзоя - ясно. Он может быть соперником по власти! Но почему он, Гулябзой, нежелателен послу Советского Союза? Послу страны, которая помогает этому министру наладить боевую работу, сформировать вооруженные силы для защиты народной власти? Позицию посла понять и оправдать непросто.

Спустя несколько месяцев после конференции НДПА в очередной раз собирается бюро ЦК для обсуждения, наряду с другими, все того же вопроса - об усилении защиты революции. Нашему Представительству стало известно, что на его заседании снова намечается прийти к решению об освобождении Гулябзоя от должности министра. На Бюро, как водится, присутствуют посол СССР, Главный военный советник, руководители группы партийных советников и представительств КГБ и МВД СССР. По нервозности Бабрака Кармаля и Фикрята Ахмеджановича Та- беева чувствуется, что наша информация подтверждается. И действительно! В который уже раз предъявляются безосновательные претензии Министерству внутренних дел и обвинения министра во всех тяжких грехах.

Гулябзой с нашей помощью хорошо подготовился к этому заседанию. В своем выступлении последовательно разбивает доводы и нагромождения обвинений, высказанных в адрес МВД. На Бюро... замешательство. В это время к аппарату нашей правительственной связи (ВЧ) приглашается посол.

Вскоре, явно смущенный, он возвращается в зал заседания Бюро. После короткого разговора с послом, Кармаль сообщает: "Будем считать целесообразным ограничиться обсуждением вопроса о работе МВД". Перешли к другим рутинным проблемам.

А дело было в том, что незадолго до заседания Бюро мы, зная об очередном намерении расправиться с Гулябзоем, направили в инстанции Союза ССР отчаянную и резкую телеграмму о позиции нашего Посольства в поддержку гонений на министра внутренних дел, о позиции,

которая способствует дезорганизации вооруженных сил Афганистана. Указали, что это может привести к крайне нежелательным последствиям.

По мнению ряда товарищей, знавших суть этих перипетий, посла вовремя предупредили о нецелесообразности поддержки действий афганской стороны по дискредитации Гулябзоя.

В 1982 году уже было видно, что ситуация в Афганистане "с нашей советской помощью" заходит в тупик. И с учетом этого было понятно, почему руководство ДРА и наш посол с таким упорством добиваются устранения Гулябзоя. Надо было найти какого-то "козла отпущения" и свалить на него хотя бы часть неудач в развитии революционного процесса, неудач в борьбе с моджахедами. К этому добавлялась все-таки боязнь: а вдруг с учетом растущего авторитета этого молодого пуштуна изменятся настроения в отношении ныне правящих лиц.

А что значит смена лиц у власти? Это признание ошибок и тех, кто с нашей стороны всячески под держивал этих лиц.

Советский "вклад" в трагедию Афганистана. С течением времени, с позиций сегодняшнего дня, можно более или менее верно оценить "вклад" в афганские события нашей, советской, стороны.

Некоторые авторитетные деятели стараются убедить неискушенного читателя, что ни Комитет госбезопасности, ни МИД, ни ЦК КПСС не знали и не ведали, что в Афганистане назревает революция, а все совершилось в апреле 1978 года вдруг, невзначай, нежданно и негаданно. И более того, что в решении вопроса о вводе наших войск принимал участие очень узкий круг людей, всего несколько человек, причем под активным нажимом Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева, что к этому важному шагу КГБ не имел никакого отношения.

Совершенно очевидно, что те, кто пытается представить дело таким образом - серьезно грешат против истины или хотят таким образом уйти от суда совести. Те же, кто так думает и описывает события - либо наивны, либо защищают не истину, а чьи-то интересы.

Истинная правда, думается, состоит в том, что такого рода вопросы не могли рассматриваться во властных структурах нашей страны без участия и рекомендаций прежде всего Комитета государственной безопасности. Представители этого ведомства владели наиболее полной информацией о событиях за рубежом. На базе прежде всего этой информации и формировались взгляды нашего политического руководства на события в Афганистане и готовились "обоснованные" решения по реагированию на них.

Правда о том, кто играл с нашей стороны первую скрипку в афганских вопросах, слишком дорого стоит. Не говоря о трагедии, которую до сих пор переживает народ Афганистана, наше вмешательство в дела этой страны оплачено жизнью и кровью, тяжкими страданиями тысяч и тысяч наших сыновей, незаживающей душевной раной всего народа. Ее, эту истинную правду, нельзя ни замалчивать, ни затуманивать, ибо это аморально.

По моим убеждениям, убеждениям многих товарищей, вместе с которыми пришлось помогать афганцам в их трудной борьбе, нельзя осуждать лишь НДПА, ее активную верхушку за то, что, не оценив объективно перспективы своих революционных действий, они решились взять власть и повести страну, свой народ по пути прогресса. Возможно, большего обвинения заслуживают те, с нашей стороны, кто заблаговременно мог дать научно обоснованный и объективный ответ на вопросы: назрела ли обстановка, достаточны ли силы партии для такого ответственного исторического шага? Те же, кто мог и должен был дать ответы на эти вопросы, не сделали этого, а всячески поощряли революционные устремления НДПА и обнадеживали ее активистов, что они получат должную поддержку и всестороннюю помощь.

Думается, что для такой оценки нашего соучастия в афганских революционных потрясениях имеется немало оснований.

Действительно, помощь и поддержка были оказаны. Нашему государству пришлось не только направить туда свои вооруженные силы, но и практически безвозмездно поставлять в революционный Афганистан оружие, военную технику, вещевое довольствие, хлеб, сахар, другие продовольственные ресурсы, а также горючее для военных и гражданских нужд. Каждый день нашего там присутствия обходился советской казне в солидные расходы.

Однако ни эта помощь, ни активная вооруженная поддержка борьбы с моджахедами не обеспечили победы, не смогли закрепить революционных завоеваний.

Кроме слабости НДПА среди многих других причин, которые в большей или меньшей мере повлияли на конечный исход событий, наиболее важной, по моему глубокому убеждению, была ошибочная ориентация советского политического руководства на представителей малочисленного крыла "Парчам". Ориентация, безоглядно утвердившаяся на втором этапе революции, после устранения Амина. Произошли серьезнейшие расхождения между целями революции, усилиями всех советских ведомств, оказывавших помощь в становлении власти, и фактическими действиями парчамистской верхушки, для которой главным было не благо трудового народа этой многострадальной страны, а удержаться у власти. Используя нашу помощь и вооруженную поддержку, - иметь возможность вести борьбу внутри партии за нейтрализацию, устранение халькистов.

Борьба парчамистского крыла за власть ради власти была отчетливо видна афганскому народу, который практически ничего не получал от революционных преобразований, кроме деклараций, лозунгов и обещаний.

Вначале победа революции вызвала взрыв энтузиазма. Были шумные ликования народа, митинги и шествия, радужные надежды. Однако спустя время - через год, два, три - многим стало ясно, что ничего, в сущности, не меняется, за исключением все нарастающих репрессий, непрекращающейся драчки между двумя крыльями партии и разрастания гражданской войны.

Провозглашенная земельная реформа, как важнейший фактор революционных, социальных преобразований, превратилась, в конечном счете, в фарс.

Передача земли в руки крестьян в стране, где господствует частная, феодальная собственность, - дело исключительно трудное. Такая акция требует ломки вековых традиций и преодоления жесточайшего, кровавого сопротивления тех, кто лишается земли. Для проведения таких реформ в жизнь нужны огромные усилия со стороны революционных властей. Декларации о коренных изменениях в землепользовании должны подкрепляться не только широкими разъяснительными мерами и другими всевозможными формами воздействия на сознание людей, но и надежной вооруженной защитой нового порядка владения природными угодьями - главнейшим источником жизни человека.

К моменту объявления реформы далеко не во всей стране господствовала революционная власть. Ведь партия была малочисленной, а государственные структуры, формировавшиеся на ходу, не могли еще обеспечивать проведение таких крупных решений в жизнь. Им не на что было опереться.

На первом этапе революции, при Тараки, из безземельных кресть- ян-бедняков и партийных активистов во многих районах и населенных пунктах были созданы вооруженные комитеты и отряды защиты революции. Они были тогда основной властной силой, при помощи которой осуществлялась и Земельная реформа. Однако с приходом к власти парчамистов, комитеты и отряды под всякими предлогами и в связи с тем, что они, якобы, сформировались при Амине, стали разоружаться, ликвидироваться. В то же время под защиту крыла "Парчам" начали приспосабливаться землевладельцы, которые стремились во что бы то ни стало сохранить свои владения.

Многие деятели второго этапа революции были крупными феодалами. Среди них, кроме уже упоминавшегося по этому поводу Нур Ахмад Нура, министр по делам национальностей (племен) Сулейман Лаек, министр культуры Маджид Сарболанд, главный прокурор Зирмаль, командующий вторым армейским корпусом Улуми и другие.

Крестьяне, основная масса населения страны, с самого начала провозглашения реформ не чувствовали и не видели решительных действий со стороны властей в целях передачи земли в их пользование. Во многих местах они вынуждены были занять выжидательные позиции, тем более, что вскоре со стороны душманов начались кровавые репрессии в отношении тех, кто получил землю, кто поторопился воспользоваться плодами революции. Руководство Министерства внутренних дел имело информацию, что и со стороны крупных землевладельцев, занимавших различные правительственные посты и контролировавших власть на местах, принимались всевозможные меры, чтобы помешать реализации земельной реформы, вплоть до вооруженного противодействия. Имелись сведения, что тем же членом Политбюро, секретарем ЦК НДПА Нур Ахмад Нуром через соответствующие связи давались установки вооруженной оппозиции на карательные меры в отношении крестьян, посягнувших на его земельные владения в провинциях Кандагар и Логар. И эти установки исполнялись в должной мере.

11.01.2012 15:05 2 (11512)

Бывший начальник УВД Челябинской области возглавил легендарный отряд «Кобальт»

29 декабря Россия отмечает день памяти и скорби. 33 года назад было официально объявлено о вводе в Афганистан «ограниченного контингента» наших войск. О той необъявленной войне, которая длилась долгих девять лет, один месяц и 19 дней, и по сей день известно очень немногое. Загадкой осталось и то, какие из этой войны нами всеми были извлечены уроки.

Необычайно мало информации и об активно действовавшем в Афганистане особо секретном отряде специального назначения МВД СССР «Кобальт», выполнявшем наиболее важные задачи по выявлению агентурным методом мест дислокации бандформирований, добыванию и уточнению разведданных, а также их реализации. Даже в сборнике «Министерство внутренних дел 1902 - 2002. Исторический очерк», изданном к 200-летию ведомства, отсутствует надлежащая информация об этом легендарном подразделении.

Афганская кампания, по мнению экспертов, в очередной раз полностью подтвердила вред недооценки роли эффективной разведки на войне. Если в момент ввода советских войск в Афганистан доля разведывательных частей и подразделений в составе 40-й армии не превышала пяти процентов, то в последующем она вынужденно увеличилась в четыре раза. Сбор разведывательных данных по бандформированиям осуществляли разведывательные отделы штабов дивизий, бригад и полков, а также два разведывательных пункта и 797-й разведывательный центр. Арсенал военной разведки включал широкий набор средств - от аэрофотосъемки и космической разведки до ежедневного наблюдения и агентурной работы. Единый разведцентр в Кабуле стал обеспечивать информацией советские войска с января 1980 года, последовательно размещая в крупных центрах оперативные агентурные группы, которые вскоре должны были начать действовать почти во всех провинциях Афганистана.

Сыщики оказались подготовленнее спецслужб

Но так уж получилось, что на фоне широко известных афганских спецопераций сверхсекретных подразделений КГБ СССР и Минобороны СССР «Альфа», «Каскад», «Зенит» и «Омега» роль откомандированных за речку скромных советских милиционеров все эти годы совершенно незаслуженно замалчивалась. И мало кто знает, чем же на самом деле занимались на той странной войне отправленные с 1978 по 1992 год в служебные командировки в Афганистан более 3900 сотрудников органов внутренних дел СССР...

Хотя, казалось бы, эпоха так называемой афганской войны была совершенно особым этапом в развитии органов внутренних дел страны. Именно тогда впервые МВД получило возможность иметь свое представительство и проводить негласные оперативные мероприятия на территории иностранного государства. В далекие восьмидесятые годы прошлого века об иностранном разведывательно-диверсион-ном отряде милицейского спецназа «Кобальт» знал лишь крайне ограниченный круг руководителей страны.

Так получилось, что именно оперативные работники милиции в те годы оказались наиболее подготовленными для проведения агентурной разработки многочисленных незаконных вооруженных формирований мятежного Афганистана. Поэтому-то и возникла необходимость подключения к разведдеятельности в условиях военного времени еще и милицейских сыщиков. Сегодня можно с большой долей вероятности утверждать, что в тот период ни одна правоохранительная структура, специальная служба государства не имела такого опыта оперативной работы и организации борьбы с бандами, который был накоплен нашей милицией. И оказывается, простые милицейские сыщики, ежедневно жившие тяжелой и реальной оперативно-розыскной работой, оказались более подготовленными к тяготам кровавой контрпартизанской вой-ны, нежели представители элитных спецслужб, десятилетиями комплектовавшихся преимущественно детьми видных партийных чиновников и освобожденными секретарями комсомольских организаций…

Именно поэтому с учетом специ-фики решаемых задач внештатный отряд спецназа МВД СССР «Кобальт», насчитывавший до 600 сотрудников, укомплектовывался преимущественно офицерами, имеющими опыт оперативной работы с «негласным аппаратом» не менее 10 лет. Приоритет при наборе в засекреченное спецподразделение отдавался оперативным сотрудникам, а также для их силового прикрытия - снайперам из числа военнослужащих внутренних войск МВД СССР, имеющим хорошую физическую подготовку.

Отряд «Кобальт» формировался в обстановке строжайшей секретности, и каждый его сотрудник имел свою легенду и оперативное прикрытие. Как правило, милицейские спецназовцы, направленные в Афганистан, числились гражданскими советниками по различным направлениям деятельности, в частности по сельскому хозяйству, молодежной организации...

Тайна раскрылась после смерти

О том, что бывший начальник УВД Челябинской области генерал-майор милиции Валерий Валентинович Смирнов был заместителем командира легендарного «Кобальта» в самые напряженные годы афганской войны, я узнал только вскоре после его загадочной смерти. Так получилось, что на учебном полигоне ВДВ в рязанских Сельцах представилась уникальная возможность вволю пообщаться с Героем Советского Союза, генерал-лейтенантом в то время, начальником Рязанского училища воздушно-десантных войск Альбертом Слюсарем. Свели нас люди авторитетные, и поэтому наш разговор получился достаточно откровенным.

С 1981 по 1984 год Альберт Евдокимович находился в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане, где командовал 103-й воздушно-десантной дивизией. Под его командованием это соединение успешно провело ряд крупных военных операций. В том числе и вошедшую в иностранные военные учебники каскадную операцию по разгрому душманских бандформирований в долине Панджшер, понеся при этом, кстати, минимальные потери в личном составе и технике. Военные операции, проводимые под руководством генерала Слюсаря, отличались глубокой продуманностью, высокой результативностью, минимальными людскими потерями. Непримиримая оппозиция афганских моджахедов за поимку генерала Слюсаря и его голову обещала премию в 500 тысяч долларов.

Как выяснилось, именно в Афганистане зародилась фронтовая дружба генерала-десантника Альберта Слюсаря и подполковника челябинской милиции Валерия Смирнова. Полтора года Валерий Валентинович лично осуществлял агентурную разработку передовых баз боевиков под Кабулом, в котором примерно половина населения в то время явно поддерживала джихад. Его люди лично прошли по всем козьим тропкам, составили подробнейшие оперативные карты, и только после этого Слюсарь и Смирнов подняли в небо десантную авиацию. Кровопролитнейшие бои тогда длились неделю. Неделю челябинский милиционер дрался рука об руку с «рексами» из спецназа ГРУ и ВДВ, буквально головой отвечая за безупречность своей информации. За эту важнейшую операцию командование армии представило Валерия Валентиновича к званию Героя Советского Союза. Но заслуженной награды Смирнов, конечно же, не получил. Ограничились орденом Красной Звезды. В Москве в очередной раз сменилась власть. Вслед за генсеком ушел и министр обороны. А новому маршалу было не до какого-то «странного» подполковника милиции из провинциального Челябинска. Сам же Валерий Валентинович напоминать о своих заслугах не стал. Не в его это было правилах.

Именно после той кабульской операции генерал ВДВ Альберт Слюсарь на всю жизнь изменил в лучшую сторону свое мнение о сотрудниках советского уголовного розыска. Скольким своим офицерам-десантникам и курсантам он рассказывал о своем друге подполковнике Смирнове… О том, сколько лучших из лучших - цвет нации - были обязаны своей жизнью высочайшему профессионализму матерого военного разведчика Валерия Смирнова…

Из кого получались разведчики

Что же собой представлял необычный разведывательный милицейский спецназ, созданный полковником астраханской милиции Геннадием Вержбицким и его заместителем челябинцем Валерием Смирновым в условиях ближневосточной войны? Внештатная команда МВД «Кобальт» в те тяжелейшие годы состояла из 23 разведгрупп, дислоцированных по отдаленным афганским провинциям, и одного резервного подразделения в Кабуле; при необходимости его сотрудники оперативно отправлялись с заданием в любую точку воюющей страны. В каждой разведгруппе обычно было по семь человек, БТР и радиостанция. Базировались разведчики в брошенных хозяевами жилищах. Непосредственно участвовали в сборе и обработке разведданных. Непосредственно среди местного населения разрабатывали и помогали «Царандою» проводить многоходовые операции по внедрению агентуры в бандформирования и лагеря беженцев. В результате им нередко удавалось получать информацию, позволявшую предугадать действия того или иного главаря бандформирования, узнать место сбора отрядов. К глубочайшему сожалению, плановая система социализма не изживала себя даже и на этой войне. Каждый кобальтовец кроме своей основной работы, оказывается, должен был обеспечить в месяц не менее трех эффективных авиавылетов с нанесением бомбоштурмовых ударов по скоплению моджахедов, в том числе по населенным пунктам.

Рядовой бомбоштурмовой удар обычно проводился так: прилетала пара вертолетов огневой поддержки, на один из них сажали агента-«наводчика», который указывал цель. Каждый вертолет сбрасывал на объект, подтвержденный сотрудником «Кобальта», как правило, не менее двух авиабомб. А затем роты выдвигались к месту бомбометания, если это было, конечно, возможно...

В теории, преподаваемой в военных академиях, существовало расхожее мнение, что живущие в приграничных районах СССР люди, привлеченные и обученные местными органами военной агентурной разведки, будут решать разведывательные задачи самостоятельно на территории противника. Практика афганской войны показала обратное. Эти люди не смогли стать разведчиками в связи с отсутствием скорее моральной готовности к подобной деятельности, чем разведывательной квалификации. Настоящими разведчиками стали милицейские офицеры, не знающие ни одного языка Афганистана, но имеющие хорошую специальную подготовку и достаточный опыт напряженной оперативной работы. А те, кого из местных жителей годами готовили на разведчиков, стали у них всего лишь переводчиками.

По оценке генерал-майора в отставке Александра Ляховского, бывшего помощника руководителя оперативной группы Минобороны СССР, особую ценность при планировании войсковых операций в Афганистане представляла именно разведывательная информация, пос-тавляемая группами «Кобальта».

При этом, однако, сегодня приходится констатировать, что опыт оперативно-розыскной работы в условиях войны, который был наработан бойцами «Кобальта» в Афганистане, остался только в памяти участников забытой афганской войны, не анализируется в специальной литературе, не изучается и не преподается в образовательных учреждениях МВД России. Сейчас, глядя на действия наших специальных формирований в тех или иных региональных конфликтах, невольно замечаешь: не похоже, чтобы в нашей специальной теории уроки Афганистана по-настоящему были проработаны и учтены.

40-я армия, как бы ни клеветали на нее наши недруги, покинула Афганистан с развернутыми боевыми знаменами и чувством выполненного воинского долга.

В соответствии с договором о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве в конце 1979 г. в Демократическую Республику Афганистан (ДРА) была введена советская войсковая группировка с целью стабилизировать обстановку в соседней стране, на тот период уже уставшей от борьбы правящих элит за власть. Введенные в страну советские войска оказались вовлечены во внутренний военный конфликт на стороне правительства.
Кроме частей и учреждений Советской Армии в Афганистане находились отдельные подразделения пограничных войск и органов КГБ и МВД СССР. Важную роль в тех условиях был призван сыграть - и сыграл - отряд специального назначения МВД СССР "Кобальт", первый отряд которого с лета 1980 г. начал оперативно-боевую работу в Афганистане. "Кобальт" был нацелен на оперативно-розыскную и боевую работу в семи зонах. Имея штаб в Кабуле, личный состав командами дислоцировался в ключевых провинциях (территория ДРА делится на 26 провинций), откуда в составе оперативно-боевых групп выезжал в уезды.
Всего же с августа 1980 по апрель 1983 г. в Афганистане сменилось три состава "Кобальта". Командиром первых двух стал заместитель начальника ГУУР МВД СССР генерал-майор милиции Бексултан Бесланович Дзиов. Под его руководством постоянно находились 23 оперативно-боевые группы и одно резервное подразделение в Кабуле.
Штат каждой группы включал семь человек, на вооружении которых кроме стрелкового оружия находились БТР, автомашина "Нива" и полевая радиостанция. Базировались они, как правило, в военных гарнизонах 40-й общевойсковой армии ТуркВО, участвовали в разведывательном обеспечении ее боевых действий, контролировали блокпосты и миграционные потоки местного населения, учили афганскую милицию (царандой) организации и тактике раскрытия преступлений и методике их расследования.

Война в Афганистане дала первый значительный опыт применения оперативно-розыскных мероприятий в целях обеспечения подготовки и ведения операций и боев против иррегулярных вооруженных формирований в условиях гражданской войны. Особый вес оперативным наработкам тех лет придает то, что партизанская, или так называемая "малая", война стала сегодня основным видом вооруженных конфликтов на планете. Учитывая, что органы внутренних дел являются активными субъектами внутренних этнических и региональных конфликтов, очевидна необходимость обобщения исторического опыта их оперативной деятельности в локальных войнах с целью эффективного практического использования в дальнейшем.

В настоящее время общепризнано, что значительную роль в организации противостояния вооруженным оппозиционным формированиям ДРА сыграло не только Минобороны, но и МВД СССР.
Интернациональное предназначение наших специалистов, в том числе и спецотряда "Кобальт", заключалось в оказании помощи по созданию и развитию афганской милиции - Царандоя. Вооруженное противоборство между воюющими сторонам в ДРА изначально носило очаговый характер, в основном вокруг крупных населенных пунктов и вдоль транспортных коммуникаций. Однако многие части, в том числе батальоны царандоя, не были готовы к решению боевых задач. Личный состав проявлял трусость, был подвержен панике и переходу на сторону противника.
Начало непосредственного участия спецотряда "Кобальт" в развернувшихся событиях пришлось на март 1980 г. и продолжалось до апреля 1983 г. Этот период характеризуется наиболее активными боевыми действиями против вооруженной оппозиции, в том числе широкомасштабными, совместно с афганскими соединениями и частями, работами по реорганизации и укреплению вооруженных сил, органов госбезопасности и МВД ДРА.

Специальный отряд "Кобальт" выполнял наиболее важные задачи по выявлению агентурным методом мест дислокации бандформирований, добыванию и уточнению разведданных, а также их реализации. Потому в состав "Кобальта" вошли главным образом сотрудники аппаратов уголовного розыска, других оперативных служб, а для их силового прикрытия снайперы и водители внутренних войск.
В созданных на территории Афганистана восьми зонах безопасности были сформированы с участием "Кобальта" батальоны Царандоя. Уже со второй половины 1981 г. они при поддержке "Кобальта" активно противостояли в провинциях местным бандформированиям и эффективно взаимодействовали с подразделениями правительственной армии и частями 40-й армии при проведении крупномасштабных или локальных операций. Особенностью оперативно-розыскной деятельности первого отряда "Кобальт" являлась вербовка агентурной сети в Афганистане. Оперработники последующих двух отрядов, как правило, работали уже с переданными на связь агентами. Следует также отметить, что общение с агентами происходило в присутствии переводчика и нередко в специально отведенных для оперативных нужд помещениях, расположенных в местах дислокации ОКСВ.
Отряд "Кобальт" изначально был подчинен командиру другого спецподразделения - "Каскада" из структуры КГБ СССР - генерал-майору А.И. Лазаренко, поскольку одной из задач, которые возлагались на него, было также создание Царандоя.
Однако у оперсостава "Кобальта", в отличие от коллег из "Каскада", уже имелся опыт оперативно-розыскной работы по бандам. Этим опытом они щедро делились с бойцами госбезопасности, перенимая, в свою очередь, их богатый боевой опыт участия в различных силовых операциях. Почему возникла необходимость подключить к разведке еще и криминальную милицию? Потому что ни у какого другого ведомства не было такого опыта оперативно-розыскной работы, который был необходим Царандою, подразделения которого нужно было обучить оперативно-розыскной деятельности в целях оперативного обеспечения боевой деятельности и раскрытия преступлений, совершаемых мирным населением. Кроме того, "Каскад" необходимо было разгрузить для борьбы с иностранными разведками, которые вели себя очень активно, беспрепятственно собирая необходимые данные по всей территории Афганистана. Военные советники США, Пакистана, Саудовской Аравии, Великобритании и Китая не только обучали в тренировочных лагерях моджахедов, оснащали их новейшими видами вооружений, но и сами принимали участие в диверсионных действиях.

Кроме того, подчинение "Кобальта" структуре КГБ усиливало его оперативные возможности, обеспечивало его сотрудников необходимыми документами оперативного прикрытия, что оптимизировало взаимоотношения с военной администрацией и офицерами комендатур, осуществляющих соответствующий режим перемещения военнослужащих, в том числе во время комендантского часа.
Для оценки опыта оперативно-розыскной работы спецотряда "Кобальт" в условиях военного времени необходимо охарактеризовать его противника и особенности оперативно-розыскной работы с ним. В ополчение моджахедов вошли десятки разнообразных объединений - от племенных группировок до восторженных приверженцев революции в Иране. Большинство противников режима имели базы, расположенные в Пакистане, но часть их действовала с баз на территории Ирана. Ряды мятежников активно пополнялись за счет новых вооруженных отрядов, подготовленных в лагерях афганских беженцев в Пакистане и Иране, и за счет сельского населения Афганистана, недовольного результатами земельно-водной реформы.
Советские войска вели активные бои вместе с правительственными афганскими соединениями и частями. Вооруженные формирования оппозиции, потерпев ряд поражений, перешли к тактике партизанской войны. Их основные группировки переместились в горные районы, куда не могла подойти боевая техника.
Большинство боевиков ничем не выделялись из массы мирного населения, вели обычный образ жизни добропорядочных граждан, однако, когда поступал соответствующий приказ, брали в руки оружие и шли воевать. Они были хорошо обучены, всесторонне обеспечены и, что немаловажно, пользовались сочувствием населения.

Одной из самых существенных особенностей в организации оперативно-розыскной работы и ведении боевых действий в Афганистане являлось то, что борьба с мятежниками имела очаговый характер, и в этой войне не было разделения на фронт и тыл. Противник мог появиться в любом месте и с любой стороны, используя кяризы (искусственные водные подземные коммуникации), мандехи (высохшие русла рек), известные только им автомобильные и караванные пути в, казалось бы, непроходимых песках, горные перевалы и речные броды. Стремясь к достижению внезапности своих действий, мятежники вели активную разведку, имели разветвленную сеть осведомителей и наблюдателей. При этом для передачи срочной информации помимо средств связи использовались сигналы дымами, зеркалами, выложенными на холмах и дорогах, знаками из камней и так далее.
Тактика действий мятежников, сложный рельеф местности предопределяли в этих условиях высокую значимость разведывательных мероприятий, включая оперативно-розыскную деятельность спецотряда "Кобальт", начиная с анализа военно-политической обстановки в зонах ответственности, прогнозирования действий противника и кончая выявлением численного состава бандгрупп противника, мест их расположения, степени боеготовности, источников снабжения оружием, боеприпасами и продовольствием.

Если в момент ввода советских войск в Афганистан доля разведывательных частей и подразделений в составе 40-й армии не превышала 5%, то в последующем она увеличилась в 4 раза. Сбор разведывательных данных осуществляли разведывательные отделы штабов дивизий, бригад и полков, а также два разведывательных пункта и 797-й разведывательный центр. Арсенал военной разведки включал широкий набор средств - от аэрофотосъемки и космической разведки до ежедневного наблюдения и агентурной работы. Однако, как показала боевая практика, и этих сил зачастую не хватало для добычи исчерпывающей информации. По директиве Генерального штаба Вооруженных Сил СССР N 314/3/00105, с целью согласования усилий сил и средств различных видов военной разведки и ведомств (КГБ СССР - "Каскад", "Омега", МВД СССР - "Кобальт"), а также с органами разведки ДРА были приняты меры для всемерного развития их взаимодействия. Все данные войсковой и агентурной разведки, в том числе оперативные сведения спецотряда "Кобальт", аккумулировались в разведотделе штаба 40-й армии. "Для оперативного принятия решений по вновь полученным разведданным в Центре боевого управления ежедневно, - вспоминает генерал-полковник Б.В. Громов, - еще при первом командующем 40-й армией, генерале Тухаринове, было заведено регулярно проводить утренние совещания. Совещание начиналось в семь часов с доклада начальника разведки. Исходя из полученной информации, анализировалась обстановка и ставились задачи. Собирались представители всех разведорганов наших представительств, имеющихся в Афганистане. Они поступали: из Главного разведывательного управления Генштаба (из Москвы) - это в основном данные по Пакистану, Ирану, замыслам США, поставкам Китая и Саудовской Аравии, о планах "Альянса семи" (так называлась коалиция семи главарей оппозиционных афганских партий, расположенных на территории Пакистана); из разведывательного управления штаба Туркестанского военного округа, который имел разведывательные центры, проводил радиоперехват и т.д.; из разведывательных органов советских представительств КГБ, МВД (от "Кобальта") в Афганистане; из советского посольства; от разведцентра 40-й армии; из подчиненных войск - дивизий, бригад, отдельных полков, а также от афганского Генштаба, МГБ, МВД, МИД, которые представляли наши советские советники.

Учитывая, что в течение суток появлялись новые данные, новые цели, в том числе особо важные, и по ним надо было принимать решения в реальном масштабе времени, вся эта работа проводилась достаточно эффективно. Случались, как говорится, и накладки, когда решения принимались соответствующими войсковыми начальниками недостаточно оперативно, что влекло срыв реализации полученных сведений, включая нанесение бомбоштурмовых ударов по уже пустым позициям и местам привалов, откуда душманы уже ушли, а то и по своим подразделениям, уже выдвинувшимся к месту поиска. Запоздалые управленческие решения влекли порой и безвозвратные потери. Так, 21 октября 1980 г. при проведении совместной операции подразделений ОКСВ с участием отрядов "Кобальт" и "Каскад" против бандформирований Ахмад-Шаха Масуда в районе кишлака Шиваки попали в засаду и погибли офицеры "Каскада-1" Александр Пунтус (ранее воевал в составе группы "Зенит-2"), Юрий Чечков, Владимир Кузьмин, Александр Петрунин, Александр Гриболев.
Вместе с ними в этом бою погибли два офицера спецподразделения "Кобальт": подорвал себя гранатой раненный в ноги старший лейтенант Русаков из Орла, смертельное ранение получил майор милиции Виктор Юртов из белорусского города Гродно. С первых дней оперативной работы в Афганистане офицеры "Кобальта" столкнулись со многими трудностями. Сложная военно-политическая обстановка, мятежи в провинциях, в том числе в отдельных частях афганской армии. Низкие боевые и агентурно-оперативные возможности царандоя. Преобладание сельского населения, составляющего основу мятежного движения, запуганного террором банд, отказывающего в помощи и способствующего бандитам.
Кроме того, постоянно мешал языковой барьер, мало в "Кобальте" было и сотрудников, знавших традиции, быт и обычаи страны, ее социальную и этническую структуру. Все это пришлось наверстывать уже в ходе оперативно-боевой работы, постигать на практике, порой ценой крови.
Тяготы высокогорья дополняла жара, пыль и острый дефицит воды. Поначалу в Афганистане от инфекционных болезней погибало больше людей, чем в ходе боевых действий.
Против оппозиционных вооруженных формирований, действующих партизанскими методами, требовалось применять столь же непредсказуемую и нетрадиционную тактику. И уже первые боестолкновения показали, что творческая импровизация в локальных конфликтах - необходимейшее условие достижения победы в бою.

По оценке генерал-майора в отставке А.А. Ляховского, бывшего помощника руководителя Оперативной группы Минобороны СССР, особую ценность при планировании операций представляла именно разведывательная информация, поставляемая группами "Кобальта". В этом большая заслуга руководителей отряда Дзиова, Комаря, Карпова, Кучумова, а также заместителя руководителя Представительства МВД СССР Клюшникова. Ценой информации на той войне была жизнь. Войсковая разведка, гэрэушники, госбезопасность, милиция - все работали на ее добывание. Вскоре и отряд "Кобальт" был перенацелен на внешнюю разведку и практически освобожден от необходимости заниматься сбором контрразведывательных данных. Плановая система не изживала себя и на этой войне. Каждый кобальтовец должен был обеспечить в месяц не менее трех эффективных авиавылетов с нанесением БШУ по скоплению моджахедов, в том числе по населенным пунктам. Кроме того, уничтожение бандгрупп осуществлялось совместными, скоординированными по задачам, месту и времени действиями советских и правительственных войск при участии в определенных случаях спецотряда "Кобальт".
Сотрудники органов внутренних дел и военнослужащие внутренних войск, вошедшие в состав "Кобальта-1", в августе 1980 г. проходили доподготовку на базе Ташкентской высшей школы МВД СССР. Там научили их основам взрывного дела, владению гранатометом, автоматом, пулеметом, т.е. дали необходимую первоначальную боевую подготовку. Научить же оперативно-розыскной работе в условиях войны в Афганистане в нужном объеме учителя не могли, так как и сами обстановкой в этой стране не владели.
Первая группа "Кобальта" пробыла в командировке в Афганистане около семи месяцев, приобрела определенный опыт, на котором потом уже учились другие. Многие сотрудники заслуженно были награждены орденами и медалями, досрочно произведены в очередные специальные и воинские звания. А капитану милиции М.И. Исакову, выпускнику Ленинградского высшего политического училища МВД СССР им. 60-летия ВЛКСМ, ранее проходившему службу в ВДВ и уголовном розыске в транспортной милиции, участнику упомянутого боя близ кишлака Шиваки, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 ноября 1980 г. было присвоено звание Героя Советского Союза, единственному сотруднику органов внутренних дел за всю многолетнюю афганскую войну. Его имя среди Героев Советского Союза и Российской Федерации выбито на мраморных плитах "Герои Отечества", расположенных в Министерстве у входа в актовый зал.

Всего в отдельных формированиях МВД СССР в афганской войне участвовало 5 тыс. сотрудников органов внутренних дел и военнослужащих внутренних войск. Из них 28 погибли в бою, в том числе 25 офицеров, 2 сержанта и 1 гражданский специалист. Весной 1983 г. прекращает оперативно-боевую работу в Афганистане группа "Каскад" КГБ СССР. Вслед за этим и спецотряд "Кобальт" был выведен на родину и расформирован.
Всего в Афганистане спецотряд "Кобальт" осуществил оперативное обеспечение свыше тысячи плановых и частных операций, в ходе которых было обезврежено большое количество вооруженных формирований оппозиции, обеспечена безопасность южных рубежей СССР. Повышение с участием "Кобальта" боеспособности афганской армии и Царандоя позволило с помощью советских войск нанести серьезные удары по вооруженной контрреволюции. В результате принятых мер ряд отрядов оппозиции прекратили борьбу против правительства.
Сегодня приходится констатировать, что опыт оперативно-розыскной работы в условиях войны, который был наработан бойцами "Кобальта" в Афганистане, остался только в памяти участников афганской войны, не анализируется в специальной литературе, не изучается и не преподается в образовательных учреждениях МВД России.
Много замечательных мастеров сыскного дела прошло через «Кобальт». Это и его первый командир - заместитель начальника ГУУР МВД СССР Бексултан Дзиоев и Виктор Карпов, возглавлявший впоследствии УВД Архангельской области, и Николай Комарь, один из руководителей Московской транспортной милиции. Командиром группы «Кобальта», базировавшейся в Кабуле, был будущий министр внутренних дел Российской Федерации генерал армии Виктор Ерин; ставший заместителем министра внутренних дел Герой России Иван Голубев тоже прошел школу «Кобальта».

Из воспоминаний сотрудника группы «Кобальт» Героя Советского Союза Михаила Исакова:
- В Кабул я прилетел 4 сентября 1980 года. Это был первый набор сотрудников органов внутренних дел в разведывательный отряд «Кобальт». Приоритет отдавался оперативникам, прошедшим школу уголовного розыска, снайперам из числа военнослужащих внутренних войск. Перезнакомились еще во время сборов в Узбекистане. Кроме прибалтов, встретил сослуживцев из Белоруссии, Архангельска и других городов. Девятый отряд, в котором я оказался, дислоцировался на краю аэродрома в Кабуле. Ему предстояло обслуживать территорию вокруг столицы Афганистана. Через несколько дней после прилета в Кабул включились в работу. Она оказалась в чем-то похожей на привычную оперативно-розыскную. Однако здесь было много дополнительных трудностей: чужая страна, незнакомый язык, обычаи, новые климатические условия, горы. А тут еще психологический барьер. После ввода нашего ограниченного воинского контингента советские люди из желанных помощников и союзников народной власти превратились в глазах многих афганцев в оккупантов.

Из воспоминаний бойцов Отдельной 2-я Термезской (Ташкурганской) мотоманевренной группы ПВ КГБ СССР, апрель 1982 г.:

Первая очень крупная операция, Ташкурганская. Задействованы большие силы. Две мангруппы погранвойск, три или четыре пограничных десантно-штурмовых группы и немалое количество подразделений 201-й дивизии 40-й армии. Одновременно окружаем город со всех сторон. В сопках, где не может пройти техника, высаживаются ДШ (десантно-штурмовые группы). По данным разведки в городе скопилось большое количество басмачей (так мы тогда называли душманов). Кольцо окружения замыкается вовремя, уйти они не смогли.

Примерно в километре от нас пытаются прорваться по распадку между сопок басмачи. Наблюдаем со стороны работу ДШ, слушаем рацию, мы на одной волне, и можем слушать их переговоры. Жесткая скоротечная перестрелка, и басмачи сдались, довольно большая группа. На нашем участке по городу активно работает минометная батарея. А с другого конца по городу бьет артиллерия 201-й дивизии. Подразделения афганской армии пытаются войти в город, начать проческу, но не тут-то было. Боевиков действительно много, обороняются жестоко.

Подходит БРДМ с громкоговорителем, машина пропаганды. Переводчик-таджик начинает вещать на город, призывая мирных жителей выходить на его окраины. Кто не выйдет, того будем считать басмачами. А в городе население тысяч тридцать. Повалили дружно, большими толпами. В основном женщины с детьми и старики, мужчин мало.

В срочном порядке организовывается фильтропункт для проверки выходящих из города людей. С ними начинают работать переводчики и афганская госбезопасность (ХАД).

Появляется какая-то наша группа в форме без погон и без знаков различия, по виду все офицеры, себя называют «Кобальт» (позднее нам скажут, что это спецподразделение МВД СССР, но так это или нет, не знаю до сих пор). Занимаются допросами пленных. Устанавливаем для них отдельную палатку. Они заводят в нее для допроса подозрительных задержанных афганцев, допрашивают жестко.
Для нас это неожиданность, несоветский способ допроса пленных, хотя понимаем, что по-другому нельзя, враг есть враг. «Кобальтовцы» быстро вычисляют среди задержанных человек десять активных басмачей. Учат заодно и нас, как осматривать правое плечо, нет ли следов от ремня и приклада, как обнаружить мозоль от спускового крючка на указательном пальце или опаленные волосы на виске.

Троих молодых афганцев опознали местные жители, они прошли обучение в Пакистане, активные боевики. Вечером нам приказали посадить этих троих на землю в стороне от основной массы задержанных. Дать им возможность бежать, а когда побегут, стрелять на поражение. Они непримиримые боевики, и передавать их афганцам нет резона, вскоре снова окажутся в банде. Мы ждали всю ночь как в тире. Они не побежали: или не было сил, или разгадали наши намерения.

У другого пленного, старика совсем, при обыске в доме нашли окровавленную советскую форму. Соседи рассказали, что в его доме держали раненого советского солдата, потом убили зверски. При допросе он признался в этом, а еще сказал с гордостью, что у него сын главарь одной из банд.

33 года назад, 29 декабря 1978 года, было официально объявлено о вводе в Афганистан "ограниченного контингента" наших войск. О той необъявленной войне, и по сей день известно очень немногое. Необычайно мало информации и о активно действовавшем в Афганистане особо секретном отряде специального назначения МВД СССР "Кобальт", выполнявшем наиболее важные задачи.

(См. публикацию в нашем Альманахе - На связи Зона-6)

Афганская кампания, по мнению экспертов, в очередной раз полностью подтвердила вред недооценки роли эффективной разведки на войне. Если в момент ввода советских войск в Афганистан доля разведывательных частей и подразделений в составе 40-й армии не превышала 5 процентов, то в последующем она вынужденно увеличилась в четыре раза.

Сбор разведывательных данных по бандформированиям осуществляли разведывательные отделы штабов дивизий, бригад и полков, а также два разведывательных пункта и 797-й разведывательный центр. Арсенал военной разведки включал широкий набор средств - от аэрофотосъемки и космической разведки до ежедневного наблюдения и агентурной работы.

Единый разведцентр в Кабуле стал обеспечивать информацией советские войска с января 1980 года, последовательно размещая в крупных центрах оперативные агентурные группы, которые вскоре должны были начать действовать почти во всех провинциях Афганистана.

Но так уж получилось, что на фоне широко известных афганских спецопераций сверхсекретных подразделений КГБ СССР и Минобороны СССР "Альфа", "Каскад", "Зенит" и "Омега" роль откомандированных за речку скромных советских милиционеров все эти годы совершенно незаслуженно замалчивалась.

И мало кто знает, чем же на самом деле занимались на той странной войне отправленные с 1978 по 1992 год в служебные командировки в Афганистан более 3900 сотрудников органов внутренних дел СССР…

Хотя, казалось бы, эпоха так называемой "афганской войны" была совершенно особым этапом в развитии органов внутренних дел страны. Именно тогда впервые МВД получило возможность иметь свое представительство и проводить негласные оперативные мероприятия на территории иностранного государства.

В далекие восьмидесятые годы прошлого века об иностранном разведывательно-диверсионном отряде милицейского спецназа "Кобальт" знал лишь крайне ограниченный круг руководителей страны.

Так получилось, что именно оперативные работники милиции в те годы оказались наиболее подготовленными для проведения агентурной разработки многочисленных незаконных вооруженных формирований мятежного Афганистана.

Поэтому-то и возникла необходимость подключения к разведдеятельности в условиях военного времени еще и милицейских сыщиков. Сегодня можно с большой долей вероятности утверждать, что в тот период ни одна правоохранительная структура, специальная служба государства не имела такого опыта оперативной работы и организации борьбы с бандами, который был накоплен нашей милицией. И оказывается, простые милицейские сыщики, ежедневно жившие тяжелой и реальной оперативно-розыскной работой, оказались более подготовленными к тяготам кровавой контрпартизанской войны, нежели представители элитных спецслужб, десятилетиями комплектовавшихся преимущественно детьми видных партийных чиновников и освобожденными секретарями комсомольских организаций…

Именно поэтому с учетом специфики решаемых задач внештатный отряд спецназа МВД СССР "Кобальт", насчитывавший до 600 сотрудников, укомплектовывался преимущественно офицерами, имеющими опыт оперативной работы с "негласным аппаратом" не менее 10 лет. Приоритет при наборе в засекреченное спецподразделение отдавался оперативным сотрудникам, а также для их силового прикрытия - снайперам из числа военнослужащих внутренних войск МВД СССР, имеющим хорошую физическую подготовку.

Отряд "Кобальт" формировался в обстановке строжайшей секретности, и каждый его сотрудник имел свою легенду и оперативное прикрытие. Как правило, милицейские спецназовцы, направленные в Афганистан, числились гражданскими советниками по различным направлениям деятельности, в частности по сельскому хозяйству, молодежной организации...

О том, что бывший начальник УВД Челябинской области генерал-майор милиции Валерий Валентинович Смирнов был заместителем командира легендарного "Кобальта" в самые напряженные годы афганской войны, я узнал только вскоре после его загадочной смерти.

Так получилось, что на учебном полигоне ВДВ в рязанских Сельцах представилась уникальная возможность вволю пообщаться с Героем Советского Союза, генерал-лейтенантом в то время, начальником Рязанского училища воздушно-десантных войск Альбертом Слюсарем. Свели нас люди авторитетные, и поэтому наш разговор получился достаточно откровенным.
С 1981 по 1984 год Альберт Евдокимович находился в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане, где командовал 103-й воздушно-десантной дивизией.

Под его командованием это соединение успешно провело ряд крупных военных операций. В том числе и вошедшую в иностранные военные учебники каскадную операцию по разгрому душманских бандформирований в долине Панджшер, понеся при этом, кстати, минимальные потери в личном составе и технике. Военные операции, проводимые под руководством генерала Слюсаря, отличались глубокой продуманностью, высокой результативностью, минимальными людскими потерями. Непримиримая оппозиция афганских моджахедов за поимку генерала Слюсаря и его голову обещала премию в 500 тысяч долларов.

Как выяснилось, именно в Афганистане зародилась фронтовая дружба генерала-десантника Альберта Слюсаря и подполковника челябинской милиции Валерия Смирнова. Полтора года Валерий Валентинович лично осуществлял агентурную разработку передовых баз боевиков под Кабулом, в котором примерно половина населения в то время явно поддерживала джихад.

Его люди лично прошли по всем козьим тропкам, составили подробнейшие оперативные карты, и только после этого Слюсарь и Смирнов подняли в небо десантную авиацию. Кровопролитнейшие бои тогда длились неделю. Неделю челябинский милиционер дрался рука об руку с "рексами" из спецназа ГРУ и ВДВ, буквально головой отвечая за безупречность своей информации.

За эту важнейшую операцию командование армии представило Валерия Валентиновича к званию Героя Советского Союза. Но заслуженной награды Смирнов, конечно же, не получил. Ограничились орденом Красной Звезды. В Москве в очередной раз сменилась власть. Вслед за генсеком ушел и министр обороны. А новому маршалу было не до какого-то "странного" подполковника милиции из провинциального Челябинска. Сам же Валерий Валентинович напоминать о своих заслугах не стал. Не в его это было правилах.

Именно после той кабульской операции генерал ВДВ Альберт Слюсарь на всю жизнь изменил в лучшую сторону свое мнение о сотрудниках советского уголовного розыска. Скольким своим офицерам-десантникам и курсантам он рассказывал о своем друге подполковнике Смирнове… О том, сколько лучших из лучших - цвет нации - были обязаны своей жизнью высочайшему профессионализму матерого военного разведчика Валерия Смирнова…

Что же собой представлял необычный разведывательный милицейский спецназ, созданный полковником астраханской милиции Геннадием Вержбицким и его заместителем челябинцем Валерием Смирновым в условиях ближневосточной войны?

Внештатная команда МВД "Кобальт" в те тяжелейшие годы состояла из 23 разведгрупп, дислоцированных по отдаленным афганским провинциям, и одного резервного подразделения в Кабуле; при необходимости его сотрудники оперативно отправлялись с заданием в любую точку воюющей страны. В каждой разведгруппе обычно было по семь человек, БТР и радиостанция. Базировались разведчики в брошенных хозяевами жилищах. Непосредственно участвовали в сборе и обработке разведданных.

Непосредственно среди местного населения разрабатывали и помогали "Царандою" проводить многоходовые операции по внедрению агентуры в бандформирования и лагеря беженцев. В результате им нередко удавалось получать информацию, позволявшую предугадать действия того или иного главаря бандформирования, узнать место сбора отрядов.

К глубочайшему сожалению, плановая система социализма не изживала себя даже и на этой войне. Каждый кобальтовец кроме своей основной работы, оказывается, должен был обеспечить в месяц не менее трех эффективных авиавылетов с нанесением бомбоштурмовых ударов по скоплению моджахедов, в том числе по населенным пунктам.

Рядовой бомбоштурмовой удар обычно проводился так: прилетала пара вертолетов огневой поддержки, на один из них сажали агента-"наводчика", который указывал цель. Каждый вертолет сбрасывал на объект, подтвержденный сотрудником "Кобальта", как правило, не менее двух авиабомб. А затем роты выдвигались к месту бомбометания, если это было, конечно, возможно...

В теории, преподаваемой в военных академиях, существовало расхожее мнение, что живущие в приграничных районах СССР люди, привлеченные и обученные местными органами военной агентурной разведки, будут решать разведывательные задачи самостоятельно на территории противника. Практика афганской войны показала обратное. Эти люди не смогли стать разведчиками в связи с отсутствием скорее моральной готовности к подобной деятельности, чем разведывательной квалификации.

Настоящими разведчиками стали милицейские офицеры, не знающие ни одного языка Афганистана, но имеющие хорошую специальную подготовку и достаточный опыт напряженной оперативной работы. А те, кого из местных жителей годами готовили на разведчиков, стали у них всего лишь переводчиками.

По оценке генерал-майора в отставке Александра Ляховского, бывшего помощника руководителя оперативной группы Минобороны СССР, особую ценность при планировании войсковых операций в Афганистане представляла именно разведывательная информация, поставляемая группами "Кобальта".

При этом, однако, сегодня приходится констатировать, что опыт оперативно-розыскной работы в условиях войны, который был наработан бойцами "Кобальта" в Афганистане, остался только в памяти участников забытой афганской войны, не анализируется в специальной литературе, не изучается и не преподается в образовательных учреждениях МВД России.

Сейчас, глядя на действия наших специальных формирований в тех или иных региональных конфликтах, невольно замечаешь: не похоже, чтобы в нашей специальной теории уроки Афганистана по-настоящему были проработаны и учтены.

40-я армия, как бы ни клеветали на нее наши недруги, покинула Афганистан с развернутыми боевыми знаменами и чувством выполненного воинского долга.

Источник - Московский Комсомолец

Отряд специального назначения «Кобальт» был создан в структуре МВД в 1980 году. Личный состав оСпН «Кобальт» формировался из действующих оперативных сотрудников различных подразделений МВД СССР. Командиры: Б. Дзиоев; И. Голубев.
Летом 1980 года отряд в составе 600 человек был переброшен в Афганистан, где перешел в оперативное подчинение командиру оОН «Каскад» (Отряд особого назначения КГБ СССР) полковнику А. И. Лазаренко.
Одной из задач, которые выполняло подразделение, было создание органов МВД ДРА - Царандоя. Бойцы «Кобальта» занимались созданием полков МВД Афганистана, при этом они осуществляли советническую и инструкторскую деятельность.
Сотрудники «Кобальта» создавали на магистралях и рокадных (вдоль определенной границы) дорогах блокпосты - своеобразные фильтры миграции гражданского населения. При этом была развернута агентурно-оперативная работа по сбору информации от населения. Она приносила определенные плоды.
Для большинства «кобальтовцев» работа по бандам была привычной. Им приходилось сталкиваться с вооруженным бандитизмом еще на территории СССР. Этим опытом и соображениями они делились с коллегами из «Каскада». Вообще эти спецподразделения были очень похожи. Кроме того, они дислоцировались вместе, вместе воевали, имели одинаковые вооружение и оснащение.

Многие сотрудники «Кобальта» были удостоены орденов и медалей СССР, а капитан М. Исаков - звания Героя Советского Союза.
23 оперативно-боевые группы оСпН «Кобальт» дислоцировались в афганских провинциях, резервное подразделение находилось в Кабуле.
Неоднократно бойцы «Кобальта» совместно с бойцами «Каскадов» принимали участие в оперативно-войсковых операциях. Осенью 1980 года в ходе проведения операции по ликвидации бандформирования А. Ш. Масуда в районе местечка Шиваки боевой дозор отряда в составе 10 бойцов «Кобальта» и «Каскада» попал в засаду, понеся тяжелые потери – 7 человек убитыми, 2 ранеными. Сотрудник «Кобальта» М. И. Исаков целую ночь вел перестрелку с моджахедами, не позволив им надругаться над телами погибших товарищей.
За мужество и героизм, проявленные при выполнении воинского долга, сотруднику отряда «Кобальт» капитану милиции М. И. Исакову было присвоено звание Герой Советского Союза (4.11.80).
Весной 1983 г. оСпН «Кобальт» выведен из Афганистана и расформирован.

Спецподразделения России .