Герои троянской войны имена троянцев. Троянская война

Аскалаф
Ялмен
Схедий
Эпистроф

Датировка

Датировка Троянской войны является спорной, однако большинство исследователей относят её к рубежу XIII-XII вв. до н. э. Спорным остаётся вопрос о «народах моря » - стали ли они причиной Троянской войны или, наоборот, их движение было вызвано результатами Троянской войны. Американские астрономы, анализируя события «Одиссеи», пришли к выводу, что Одиссей вернулся на Итаку в 1178 г. до н. э. , в связи с чем можно предположить, что война началась в 1198 г. до н. э.

Перед войной

См. также Киприи

Согласно древнегреческому эпосу, на свадьбу героя Пелея и нереиды Фетиды , ещё не родившемуся сыну которой Фемида предрекла, что он превзойдёт своего отца, явились все олимпийские боги, кроме богини раздора Эриды ; не получив приглашения, последняя подбросила среди пирующих золотое яблоко Гесперид с надписью: «Прекраснейшей», за это звание последовал спор между богинями Герой , Афиной и Афродитой . Они попросили Зевса рассудить их. Но тот не хотел отдавать предпочтение какой-то из них, потому что самой прекрасной считал Афродиту , но Гера приходилась ему супругой, а Афина - дочерью. Тогда он отдал суд Парису .

Парис отдал предпочтение богине любви, потому что та пообещала ему любовь прекраснейшей в мире женщины, супруги царя Менелая Елены . Парис отплыл в Спарту на корабле, построенном Фереклом . Менелай радушно принял гостя, но вынужден был отплыть на Крит, чтобы похоронить своего деда Катрея . Афродита влюбила Елену в Париса, и та отплыла с ним, взяв с собой сокровища Менелая и рабынь Эфру и Климену . По пути они посетили Сидон .

Похищение Елены было ближайшим поводом к объявлению войны народу Париса. Решив отомстить обидчику, Менелай и его брат Агамемнон (Атриды) объезжают греческих царей и склоняют их к участию в походе на троянцев. Это согласие было дано предводителями отдельных народов в силу клятвы, которой ранее связал их отец Елены, Тиндарей . Главнокомандующим экспедиции был признан Агамемнон ; после него привилегированное положение в войске занимали Менелай , Ахилл , два Аякса (сын Теламона и сын Оилея), Тевкр , Нестор , Одиссей , Диомед , Идоменей , Филоктет и Паламед .

Не все охотно приняли участие в войне. Одиссей пытался уклониться, притворившись безумным, но Паламед разоблачил его. Кинир не стал союзником греков. Пемандр и Тевтис не участвовали в походе. Фетида пытается укрыть своего сына у Ликомеда на Скиросе, но Одиссей находит его, и Ахилл охотно присоединяется к войску. Дочь Ликомеда Деидамия рождает Ахиллу сына Неоптолема .

Состоявшая из 100 000 воинов и 1186 кораблей армия собралась в Авлидской гавани (в Беотии , при проливе, отделяющем Евбею от материка Греции).

Здесь во время жертвоприношения из-под алтаря выползла змея, взобралась на дерево и, пожрав выводок из 8 воробьев и воробьиную самку, обратилась в камень. Один из состоявших при войске гадателей, Калхант , вывел отсюда, что предстоящая война будет продолжаться девять лет и окончится на десятый год взятием Трои .

Начало войны

Агамемнон приказал войску садиться на корабли и достиг Азии. Греки высадились по ошибке в Мизии битва, в которой Ферсандр был убит Телефом, но сам Телеф был тяжело ранен Ахилесом , а его войско было разбито.

Затем, будучи отнесены бурей от берега Малой Азии, ахейцы вновь прибыли в Авлиду и оттуда уже вторично отплыли под Трою по принесении в жертву Артемиде дочери Агамемнона, Ифигении (последний эпизод Гомером не упоминается). Телеф, прибывший в Грецию, указал морской путь ахейцам и был исцелен Ахиллом.

Причалив на Тенедосе, греки захватывают остров. Ахилл убивает Тенеса . Когда греки приносят жертвы богам, Филоктета укусила змея. Его оставляют на пустынном острове.

Высадка в Троаде окончилась благополучно лишь после того, как Ахиллес убил царя троадского г. Колон, Кикна , пришедшего на помощь троянцам. Протесилай , первый из высадившихся на берег ахейцев, был убит Гектором .

Когда греческое войско расположилось лагерем на Троянской равнине, Одиссей и Менелай отправились в город для переговоров о выдаче Елены и примирении враждующих сторон. Несмотря на желание самой Елены и совет Антенора окончить дело примирением, троянцы отказали грекам в удовлетворении их требования. Число троянцев, которыми командует Гектор, меньше числа греков, и хотя на их стороне имеются сильные и многочисленные союзники (Эней , Главк и др.), но, боясь Ахиллеса, они не решаются дать решительное сражение.

С другой стороны, ахейцы не могут взять хорошо укрепленный и защищаемый город и ограничиваются тем, что опустошают окрестности и ради добычи провианта предпринимают, под начальством Ахиллеса, более или менее отдаленные походы на соседние города.

В битве Диомед, руководимый Афиной, совершает чудеса храбрости и ранит даже Афродиту и Ареса (5 рапс.). Менелай убивает Пилемена , но Сарпедон сражает царя Родоса Тлеполема .

Намереваясь вступить в единоборство с ликийцем Главком , Диомед узнает в нём старинного гостя и друга: взаимно обменявшись оружием, противники расходятся (6 рапс.).

День оканчивается нерешительным поединком вернувшегося в сражение Гектора с Аяксом Теламонидом. Во время заключённого обеими сторонами перемирия, предаются земле убитые, и греки, по совету Нестора, окружают свой лагерь рвом и валом (7 рапс.).

Битва начинается снова, но Зевс запрещает богам принимать в ней участие и предопределяет, что она должна окончиться поражением греков (8 рапс.).

На следующую ночь Агамемнон уже начинает помышлять о бегстве, но Нестор советует ему примириться с Ахиллом. Попытки отправленных с этой целью к Ахиллу послов не приводят ни к чему (9 рапс.).

Между тем Одиссей и Диомед выходят на разведку, захватывают в плен троянского шпиона Долона и убивают фракийского царя Реса , прибывшего на помощь к троянцам (10 рапс.).

На следующий день Агамемнон оттесняет троянцев к городским стенам, но сам он, Диомед, Одиссей и другие герои оставляют битву вследствие полученных ран; греки удаляются за стены лагеря (11 рапс.), на который троянцы производят нападение. Греки храбро сопротивляются, но Гектор разбивает ворота, и толпа троянцев беспрепятственно проникает в греческий стан (12 рапс.).

Ещё раз греческие герои, особенно оба Аякса и Идоменей, с помощью Посейдона, успешно оттесняют троянцев, причём Идоменей убивает Асия , Аякс Теламонид повергает Гектора ударом камня на землю; однако, Гектор вскоре снова появляется на поле битвы, исполненный крепости и сил, которые, по приказанию Зевса, вселил в него Аполлон (13 рапс.). Троянец Деифоб убивает Аскалафа , а Гектор сражает Амфимаха , Полидамант же (14 рапс.) убивает Профоенора .

Посейдон вынужден предоставить греков их участи; они снова удаляются к кораблям, которые Аякс тщетно пытается защитить от приступа неприятелей (15 рапс.). Троянцы атакуют: Агенор убивает Клония , а Медонт сражен Энеем .

Когда передний корабль уже охвачен пламенем, Ахилл, уступая просьбам своего любимца Патрокла, снаряжает его в битву, предоставив в его распоряжение собственное оружие. Троянцы, полагая, что перед ними - сам Ахилл, бегут; Патрокл преследует их до городской стены и убивает при этом множество неприятелей, включая Пирехма и храброго Сарпедона , тело которого троянцы отбивают только после ожесточенной борьбы. Наконец, Гектор, при содействии Аполлона, убивает самого Патрокла (16 рапс.); оружие Ахилла достается победителю (17 рапс.). В борьбе за тело Патрокла Аякс Теламонид убивает Гиппофоя и Форкия , а Менелай поражает Евфорба . Ахеец Схедий гибнет от руки Гектора .

Ахилл, подавленный личным горем, раскаивается в своем гневе, примиряется с Агамемноном и на следующий день, вооружившись в новые блестящие доспехи, изготовленные для него Гефестом по просьбе Фетиды (18 рапс.), вступает в битву с троянцами, многие из них гибнут, и в том числе Астеропей и главная надежда троянцев - Гектор (19-22 рапсодия).

Погребением Патрокла, празднованием устроенных в честь его похоронных игр, возвращением Приаму тела Гектора, погребением Гектора и установлением для этой последней цели 12-дневного перемирия заканчиваются события, составляющие содержание Илиады.

Заключительный этап войны

Тотчас после смерти Гектора амазонки приходят на помощь к троянцам, вскоре в битве их царица Пенфесилея убивает Подарка , но сама погибает от руки Ахилла .

Затем на помощь троянцам приходит войско эфиопов. Их царь Мемнон храбро сражается и убивает друга Ахилла Антилоха . Мстя за него, Ахилл убивает Мемнона в поединке.

Между Ахиллом и Одиссеем возникает ссора, причём последний объявляет, что хитростью, а не доблестью можно взять Трою. Вскоре после этого Ахилл, при попытке пробиться в город через Скейские ворота, или, по другому сказанию, во время бракосочетания с Приамовой дочерью Поликсеной в храме Фимбрейского Аполлона, погибает от стрелы Париса, направленной богом. После похорон сына Фетида предлагает отдать его оружие в награду достойнейшему из греческих героев: избранным оказывается Одиссей ; его соперник, Аякс Теламонид, оскорбленный оказанным другому предпочтением, совершает самоубийство.

Эти утраты со стороны греков уравновешиваются невзгодами, которые затем постигают троянцев. Живший в греческом войске в качестве пленника Приамид Гелен объявляет, что Троя будет взята лишь в том случае, если будут привезены стрелы Геракла, которыми владел наследник Геракла Филоктет , и прибудет с о-ва Скироса молодой сын Ахилла. Особо снаряженные послы привозят с о-ва Лемноса Филоктета, с его луком и стрелами, и с о-ва Скироса - Неоптолема.

По разрушении Трои Агамемнон и Менелай, вопреки обычаю, вечером созывают опьяневших греков на собрание, на котором половина войска с Менелаем высказывается за немедленное отплытие на родину, другая же половина, с Агамемноном во главе, предпочитает остаться на время, чтобы умилостивить Афину, разгневанную святотатством Аякса Оилида, который во время взятия города изнасиловал Кассандру. Вследствие этого войско отплывает двумя партиями.

Аллегорическое библейское и философское толкование

Помимо исторического объяснения сказаний о Троянской войне, были попытки толковать Гомера аллегорически: взятие Трои признавалось не событием из истории древней Греции, а придуманной поэтом аллегорией на иные исторические события. К этой категории Гомеровских критиков относятся голландец Герард Крузе , видевший в гомеровской «Одиссее» символическую картину странствований еврейского народа во времена патриархов, до смерти Моисея , а в «Илиаде» - картину позднейших судеб того же народа, а именно, борьбы за Обетованную землю, причём Троя соответствует Иерихону , а Ахилл - Иисусу Навину . По воззрению бельгийца Хуго , Гомер был пророком, который хотел изобразить в своих поэмах падение Иерусалима при Навуходоносоре и Тите, причём в Ахилле символически представлена жизнь Христа, а в «Илиаде» - деяния апостолов; Одиссей соответствует апостолу Петру, Гектор - апостолу Павлу; Ифигения не что иное, как Jephtageneia (дочь Иевфая), Парис - фарисей и т. д.

С появлением «Prolegomena» Фр.-Авг. Вольфа в г. возникают новые приёмы в исследовании исторической основы эпоса, изучаются законы развития мифов, героических сказаний и народной поэзии, создаются основы исторической критики. Сюда относятся прежде всего труды филологов и мифологов Хейне, Кройзера, Макса Мюллера, К. О. Мюллера и др. (по воззрениям последнего, в мифах дается олицетворение природной, общественной, государственной и народной жизни; их содержание - древнейшая местная и племенная история Эллады, облеченная в форму личных событий и индивидуальных явлений).

Отнесение событий к истории других регионов

Напишите отзыв о статье "Троянская война"

Примечания

Литература

• Кравчук А. Троянская война: Миф и история = Wojna Trojanska. Mit i Historia, 1985 / Александр Кравчук / Пер. с польск. Д. С. Гальпериной; Послесл. Л. С. Клейна . .. - М .: Наука , Главная редакция восточной литературы, 1991. - 224 с. - (По следам исчезнувших культур Востока). - 30 000 экз. - ISBN 5-02-016589-1 . (обл.)

Троянская война Греки Боги на стороне греков Союзники греков Троянцы Боги на стороне троянцев Союзники троянцев Дополнительно

Гомеровская Греция Троянская война Архаическая Греция Классическая Греция Эллинистическая Греция

Первоначальные божества Титаны Титаниды Дети титанов Олимпийские боги Другие олимпийцы Боги водной стихии Основные Хтонические божества Основные Рожденные на земле Земля

Отрывок, характеризующий Троянская война

– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.

Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.

Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.

Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.

Троя (тур. Truva), второе название - Илион, древний город на северо-западе Малой Азии, у побережья Эгейского моря. Была известна благодаря древнегреческим эпосам, обнаружена в 1870 гг. при раскопках Г.Шлиманом холма Гиссарлык. Особую известность город приобрел, благодаря мифам о Троянской войне и событиям, описанным в поэме Гомера "Илиада", согласно которым 10 летняя война коалиции ахейских царей во главе с Агамемноном - царем Микен против Трои закончилась падением города - крепости. Народ, населявший Трою, в древнегреческих источниках именуется тевкрами.

Троя - мифический город. В течение многих веков реальность существования Трои ставилась под сомнение - она существовала, как город из легенды. Но всегда находились люди, ищущие в событиях "Илиады" отражение реальной истории. Однако серьезные попытки поиска древнего города были предприняты лишь в XIX веке. В 1870 году Генрих Шлиман во время раскопок горного селения Гиссрлык на турецком побережье, наткнулся на руины древнего города. Продолжив раскопки на глубину 15 метров, он раскопал сокровища, относившиеся к древней и высокоразвитой цивилизации. Это и были руины знаменитой гомеровской Трои. Стоит отметить, что Шлиман раскопал город, который был построен раньше (за 1000 лет до троянской войны), дальнейшие исследования показали, что он просто прошел Трою насквозь, так как она был воздвигнута на руинах найденного им древнего города.

Троя и Атлантида - одно и то же. В 1992 году Эберхардом Цангером было выдвинуто предположение, что Троя и Атлантида - это один и тот же город. Он строил теорию на сходстве описания городов в древних легендах. Однако распространения и научной основы у этого предположения не было. Широкой поддержки данная гипотеза не получила.

Троянская война разгорелась из-за женщины. Согласно греческой легенде, Троянская война вспыхнула из за того, что один из 50 сыновей царя Приама - Парис, похитил прекрасную Елену - жену спартанского царя Менелая. Греки выслали войска именно для того, чтобы забрать Елену. Однако, по мнению некоторых историков, это, скорее всего, только вершина конфликта, то есть та последняя капля, которая дала предпосылку войне. До этого, предположительно, было множество торговых войн между греками и троянцами, которые контролировали торговлю на всем побережье в районе пролива Дарданеллы.

Троя продержалась 10 лет благодаря помощи из вне. Согласно имеющимся источникам, войско Агамемнона расположилось лагерем перед городом на берегу моря, не осадив крепость со всех сторон. Этим воспользовался царь Трои Приам, установивший тесные связи с Карией, Лидией и другими районами Малой Азии, которые в течение войны оказывали ему помощь. В результате война оказалась очень затяжной.

Троянский конь существовал на самом деле. Это один из немногих эпизодов той войны, который так и не нашел своего археологического и исторического подтверждения. Более того, в Илиаде о коне нет ни слова, зато Гомер его подробно описывает в своей "Одиссее". А все события, связанные с троянским конем и их подробности были описаны римским поэтом Вергилием в "Энеиде", 1 в. до н.э., т.е. почти 1200 лет спустя. Некоторые историки предполагают, что под троянским конем понималось какое-либо оружие, например, таран. Другие утверждают, что так Гомер назвал греческие морские суда. Возможно, что коня вовсе не было, а Гомер использовал его в своей поэме, как символ гибели доверчивых троянцев.

Троянский конь попал в город благодаря хитрой уловке греков. По легенде греки распространили слух, будто существует пророчество, что если деревянный конь будет стоять в стенах Трои, он сможет вечно защищать город от греческих набегов. Большинство жителей города склонялось к тому, что коня надо ввести в город. Однако были и противники. Жрец Лаокоон предлагал сжечь коня или сбросить его со скалы. Он даже метнул в коня копьем, и все услышали, что конь внутри пуст. Вскоре был пленен грек по имени Синон, рассказавший Приаму, что греки выстроили коня в честь богини Афины, чтобы искупить многолетнее кровопролитие. За этим последовали трагические события: во время жертвоприношения богу моря Посейдону из воды выплыли два огромных змея, которые задушили жреца и его сыновей. Увидев в этом предзнаменование свыше, троянцы решили вкатить коня в город. Он был так огромен, что не пролез в ворота и пришлось разобрать часть стены.

Троянский конь стал причиной падения Трои. По легенде, в ночь после того, как конь попал в город, Синон выпустил из его чрева прятавшихся внутри воинов, которые быстро перебили стражу и распахнули городские ворота. Уснувший после буйных празднеств город, даже не оказал сильного сопротивления. Несколько троянских воинов во главе с Энеем пытались спасти дворец и царя. По древнегреческим мифам, дворец пал благодаря великану Неоптолему, сыну Ахилла, который разбил парадную дверь своим топором и убил царя Приама.

Генрих Шлиман, нашедший Трою и скопивший за жизнь огромное состояние, родился в бедной семье. Он родился в 1822 году в семье сельского пастора. Его родина - небольшая немецкая деревушка возле польской границы. Мать умерла, когда ему было 9 лет. Отец был суровым, непредсказуемым и эгоцентричным человеком, очень любившим женщин (за что и лишился должности). В 14 лет Генриха разлучили с его первой любовью - девочкой Минной. Когда Генриху было 25 лет и он уже становился знаменитым бизнесменом, он, наконец, в письме попросил руки Минны у ее отца. В ответе было сказано, что Минна вышла замуж за фермера. Это сообщение окончательно разбило его сердце. Страсть к Древней Греции появилась в душе мальчика благодаря отцу, который читал "Илиаду" детям по вечерам, а после подарил сыну книгу по мировой истории с иллюстрациями. В 1840 году, после долгой и изнурительной работы в бакалейной лавке едва не стоившей ему жизни, Генрих садится на корабль отправляющийся в Венесуэлу. 12 декабря 1841 года корабль попал в шторм и Шлиман был выброшен в ледяное море, от гибели его спас бочонок, за который он держался до тех пор, пока его не спасли. За свою жизнь он выучил 17 языков и сколотил крупное состояние. Однако пиком его карьеры были раскопки великой Трои.

Раскопки Трои Генрих Шлиман предпринял из-за неустроенности в личной жизни. Это не исключено. В 1852 году Генрих Шлиман, имевший много дел в Санкт-Петербурге женился на Екатерине Лыжиной. Этот брак длился 17 лет и оказался для него абсолютно пусты. Будучи человеком страстным по натуре, он взял в жены здравомыслящую женщину, которая была к нему холодна. В результате, он чуть ни оказался на грани безумия. Несчастливая пара имела троих детей, но Шлиману это не принесло счастья. От отчаяния он сколотил еще одно состояние, продавая краску индиго. Кроме того, он вплотную занялся греческим языком. В нем появлялась неумолимая тяга к путешествиям. В 1868 году он решил поехать на Итаку и организовать свою первую экспедицию. Далее он отправился в сторону Константинополя, в те места, где по "Илиаде" находилась Троя и начал раскопки на холме Гиссарлык. Это был его первый шаг на пути в великую Трою.

Украшения Елены троянской Шлиман примерял своей второй жене. Со второй женой Генриха познакомил его старый друг, это была 17-летняя гречанка София Энгастроменос. По некоторым источникам, когда в 1873 году Шлиман нашел знаменитые сокровища Трои (10000 золотых предметов), он перенес их наверх с помощью своей второй жены, которую безмерно любил. Среди них были две роскошные диадемы. Надев одну из них на голову Софии, Генрих произнес: "Драгоценность, которую носила Елена Троянская, теперь украшает мою жену". На одной из фотографий она действительно изображена в великолепных украшениях древности.

Троянские сокровища были утеряны. В этом есть доля правды. Шлиманы передали 12000 предметов в Берлинский музей. Во время Второй мировой войны, этот бесценный клад был перенесен в бункер из которого исчез в 1945 году. Часть сокровищницы неожиданно объявилась в 1993 году в Москве. До сих пор нет ответа на вопрос: "Действительно ли это было золото Трои?".

При раскопках на Гиссарлыке было обнаружено несколько слоев-городов различных времен. Архиологи определили 9 слоев, которые относятся к различным годам. Их все называют Троей. От Трои I сохранилось лишь две башни. Трою II исследовал Шлиман, считая ее истинной Троей царя Приама. Троя VI была высшей точкой развития города, ее жители выгодно торговали с греками, однако этот город, похоже, был сильно разрушен землетрясением. Современные ученые считают, что найденная Троя VII и есть истинный город Гомеровской "Илиады". По утверждению историков, город пал в 1184 г. до н.э., будучи сожженным греками. Троя VIII восстановлена греческими колонистами, они же поставили здесь храм Афины. Троя IX принадлежит уже Римской империи. Хочется отметить, что раскопки показали, что Гомеровские описания очень точно описывают город.

Троянская война является одной из самых легендарных событий в истории человечества. Она была воспета в поэме Гомера “Илиада” и долгие годы считалась мифом, однако после того как Генрих Шлиман откопал Трою, данное событие обрело вполне исторические очертания. Каждый образованный человек обязательно слышал о таких героях троянской войны как: Ахилл (Ахиллес), Одиссей, Гектор, Агамемнон, Приам, Эней, Парис и других, а также красивую легенду о Троянском коне и похищении царицы Елены. Однако многие факты чаще всего размыты и сложно припомнить полную картину Троянской войны. В данной статье я предлагаю вспомнить основные события Троянской войны, из-за чего она началась и чем завершилась.

Троянская война, по мнению древних греков, была одним из самых значительных событий их истории. Античные историки считали, что она произошла примерно на рубеже XIII-XII вв. до н. э., и начинали с неё новую - «троянскую» эру: восхождение населявших Балканскую Грецию племён к более высокому уровню культуры, связанному с жизнью в городах. О походе греков-ахейцев против города Трои, расположенного в северо-западной части полуострова Малая Азия - Троаде, рассказывали многочисленные греческие мифы, объединённые позднее в цикл преданий - киклические поэмы. Самой же авторитетной для эллинов была эпическая поэма «Илиада», приписываемая великому греческому поэту Гомеру, жившему в VIII в. до н. э. В ней рассказывается об одном из эпизодов заключительного, десятого года осады Трои-Илиона - так назван в поэме этот малоазийский город.

Что же рассказывают старинные предания о Троянской войне? Началась она по воле и вине богов. На свадьбу фессалийского героя Пелея и морской богини Фетиды были приглашены все боги, кроме Эриды, богини раздора. Разгневанная богиня решила отомстить и подбросила пирующим богам золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей». Три олимпийские богини, Гера, Афина и Афродита, заспорили, кому из них оно предназначено. Рассудить богинь Зевс повелел юному Парису, сыну троянского царя Приама. Богини явились Парису на горе Иде, близ Трои, где царевич пас стада, и каждая старалась прельстить его дарами. Парис предпочёл предложенную ему Афродитой любовь Елены, прекраснейшей из смертных женщин, и вручил золотое яблоко богине любви. Елена, дочь Зевса и Леды, была женой спартанского царя Менелая. Парис, явившийся гостем в дом Менелая, воспользовался его отсутствием и с помощью Афродиты убедил Елену покинуть мужа и уехать с ним в Трою. Беглецы прихватили с собой рабов и сокровища царского дома. О том, как добрались Парис и Елена до Трои, мифы рассказывают по-разному. По одной версии, они через три дня благополучно прибыли в родной город Париса. По другой, богиня Гера, враждебная Парису, подняла на море бурю, его корабль занесло к берегам Финикии, и лишь долгое время спустя беглецы прибыли наконец в Трою. Есть и ещё один вариант: Зевс (или Гера) подменили Елену призраком, который и увёз Парис. Сама же Елена во время троянской войны находилась в Египте под защитой мудрого старца Протея. Но это - поздний вариант мифа, гомеровский эпос его не знает.

Троянский царевич совершил тяжкое преступление - нарушил закон гостеприимства и тем навлёк на родной город страшное бедствие. Оскорблённый Менелай с помощью своего брата, могущественного царя Микен Агамемнона, собрал большое войско, чтобы вернуть неверную жену и похищенные сокровища. На призыв братьев явились все женихи, сватавшиеся когда-то к Елене и давшие клятву защищать её честь. Знатнейшие ахейские герои и цари: Одиссей, Диомед, Протесилай, Аякс Теламонид и Аякс Оилид, Филоктет, мудрый ста-рец Нестор и многие другие привели свои дружины. Принял участие в походе и Ахилл, сын Пелея и Фетиды, самый отважный и могучий из героев. По предсказанию богов, греки не могли завоевать Трою без его помощи. Одиссей, как самый умный и хитрый, сумел уговорить Ахилла принять участие в походе, хотя тому и было предсказано, что он погибнет под стенами Трои. Предводителем всего войска был избран Агамемнон, как правитель самого могущественного из ахейских государств.

Греческий флот, насчитывавший тысячу кораблей, собрался в Авлиде, гавани в Беотии. Чтобы обеспечить флоту благополучное плавание к берегам Малой Азии, Агамемнон принёс в жертву богине Артемиде свою дочь Ифигению. Достигнув Троады, греки попытались вернуть Елену и сокровища мирным путём. Посланцами в Трою отправились испытанный дипломат Одиссей и оскорблённый супруг Менелай. Троянцы им отказали, и началась долгая и трагичная для обеих сторон война. В ней приняли участие и боги. Гера и Афина помогали ахейцам, Афродита и Аполлон - троянцам.

Греки не смогли сразу взять Трою, окружённую мощными крепостными сооружениями. Они построили на берегу моря возле своих кораблей укреплённый лагерь, стали разорять окрестности города и нападать на союзников троянцев. На десятом году осады произошло драматическое событие, повлёкшее за собой серьёзные неудачи ахейцев в сражениях с защитниками Трои. Агамемнон оскорбил Ахилла, отобрав у него пленницу Брисеиду, и тот, разгневанный, отказался выходить на поле боя. Никакие уговоры не могли убедить Ахилла оставить гнев и взяться за оружие. Троянцы воспользовались бездействием самого смелого и сильного из своих врагов и перешли в наступление, возглавляемые старшим сыном царя Приама Гектором. Сам царь был стар и не мог принимать участие в войне. Помогала троянцам и общая усталость ахейского войска, уже десять лет безуспешно осаждавшего Трою. Когда Агамемнон, проверяя боевой дух воинов, притворно предложил прекратить войну и вернуться домой, ахейцы встретили предложение с восторгом и устремились к своим кораблям. И только решительные действия Одиссея остановили воинов и спасли положение.

Троянцы прорвались в лагерь ахейцев и чуть было не сожгли их корабли. Ближайший друг Ахилла, Патрокл, упросил героя дать ему свои доспехи и колесницу и устремился на помощь греческому войску. Патрокл остановил натиск троянцев, но сам погиб от руки Гектора. Смерть друга заставляет Ахилла забыть об обиде. Жажда мести воодушевляет его. В поединке с Ахиллом гибнет троянский герой Гектор. На помощь троянцам приходят амазонки. Ахилл убивает их предводительницу Пенфесилею, но вскоре погибает сам, как и было предсказано, от стрелы Париса, направленной богом Аполлоном. Мать Ахилла Фетида, стремясь сделать сына неуязвимым, окунула его в воды подземной реки Стикс. Она держала Ахилла за пятку, которая и осталась единственным уязвимым на его теле местом. Бог Аполлон знал, куда направить стрелу Париса. Этому эпизоду поэмы человечество и обязано выражением «ахиллесова пята».

После смерти Ахилла среди ахейцев начинается спор за обладание его доспехами. Они достаются Одиссею, и, оскорблённый таким исходом, Аякс Теламонид кончает жизнь самоубийством.
Решительный перелом в войне происходит после прибытия в лагерь ахейцев героя Филоктета с острова Лемнос и сына Ахилла Неоптолема. Филоктет убивает Париса, а Неоптолем - союзника троянцев мисийца Эвринила. Оставшись без предводителей, троянцы больше не решаются выходить на битву в открытое поле. Но мощные стены Трои надёжно охраняют её жителей. Тогда по предложению Одиссея ахейцы решили взять город хитростью. Был построен огромный деревянный конь, внутри которого спрятался отборный отряд воинов. Остальное же войско, чтобы убедить троянцев, будто ахейцы отправляются домой, сжигает свой лагерь и отплывает на кораблях от побережья Троады. На самом же деле ахейские корабли укрылись недалеко от берега, возле острова Тенедос.

Удивлённые оставленным деревянным чудищем, троянцы собрались вокруг него. Некоторые стали предлагать ввезти коня в город. Жрец Лаокоон, предупреждая о коварстве врага, воскликнул: «Бойтесь данайцев (греков), дары приносящих!» (Эта фраза со временем тоже стала крылатой.) Но речь жреца не убедила соотечественников, и они ввезли деревянного коня в город как дар богине Афине. Ночью спрятавшиеся в чреве коня воины выходят наружу и открывают ворота. Тайно вернувшиеся ахейцы врываются в город, и начинается избиение застигнутых врасплох жителей. Менелай с мечом в руках ищет неверную жену, но, увидев прекрасную Елену, оказывается не в силах убить её. Всё мужское население Трои погибает, за исключением Энея, сына Анхиза и Афродиты, получившего от богов повеление бежать из захваченного города и возродить его славу в другом месте (см. ст. «Древний Рим»). Женщин Трои ждала не менее горестная участь: все они стали пленницами и рабынями победителей. Город погиб в огне пожара.

После гибели Трои в лагере ахейцев начинаются распри. Аякс Оилид навлекает на греческий флот гнев богини Афины, и она насылает страшную бурю, во время которой тонут многие корабли. Менелая и Одиссея буря заносит в дальние страны. Странствия Одиссея после окончания Троянской войны воспеты во второй поэме Гомера - «Одиссее». В ней же рассказывается о возвращении Менелая и Елены в Спарту. Эпос благосклонно относится к этой прекрасной женщине, так как всё происходившее с ней было волей богов, которой она не могла противиться. Предводитель ахейцев Агамемнон после возвращения домой был убит вместе со спутниками своей женой Клитемнестрой, не простившей мужу смерти дочери Ифигении. Так, совсем не триумфально, закончился для ахейцев поход на Трою.

Как уже сказано, древние греки не сомневались в исторической реальности Троянской войны. Даже такой критически мыслящий и ничего не принимающий на веру древнегреческий историк, как Фукидид, был убеждён в том, что описанная в поэме десятилетняя осада Трои - исторический факт, лишь приукрашенный поэтом. Действительно, в поэме очень мало сказочной фантастики. Если из неё вычленить сцены с участием богов, что и делает Фукидид, то рассказ будет выглядеть вполне достоверным. Отдельные части поэмы, такие, как «каталог кораблей» или перечень ахейского войска под стенами Трои, написаны как настоящая хроника.

Advertisements

Мифы и легенды Древней Греции представляют собой огромный культурный пласт, который до сих пор будоражит умы ученых, историков, археологов. Троянская война – самое яркое событие, произошедшее в древности, поэтично описал в своих произведениях «Одиссея» и «Илиада» древнегреческий сказитель Гомер.

Троянская война - правда или миф?

Историки вплоть до XVIII в. считали троянскую войну чистым литературным вымыслом, попытки найти следы древней Трои не приводили к результатам, но важно понимать, что миф – это повествование, опирающееся на реально существовавшие факты и воззрения людей на окружающий мир. Из источников следует, что война началась на рубеже XIII – XII вв. до н.э., когда мышление человека было мифологичным: в реальности отводилось значительное место богам, духам природы.

Многолетняя троянская война, яблоко раздора - основная мифологическая составляющая сюжета падения Трои. В остальном, начиная с XIX в. историки видят в Троянской войне реально происходившие события, но не в самой Трое. Разные взгляды ученых:

1. Ф. Рюккерт (нем. исследователь) высказал предположения, что Троянская война была, но ее герои полностью вымышлены эмигрантами-ахейцами решившими прославить своих предков.
2. П. Кауэр (нем. ученый) считал Троянскую войну, замаскированной войной эолийских колонизаторов с жителями Малой Азии.

Миф о Троянской войне

Греки верили, что Троя была построена богами Посейдоном и Аполлоном. Царь Приам, правивший Троей, обладал огромным богатством и многочисленным потомством. В канву мифа о Троянской войне вплетено несколько последовательных событий, ставших одной большой причиной падения Трои:

1. Беременная жена Приама – Гекуба увидела сон: во время родов, она воспроизвела на свет горящую головешку от которой, была сожжена Троя. Пришел срок - Гекуба родила красивого мальчика Париса и отнесла его в лес, где его подобрал и воспитал пастух.
2. На свадьбу аргонавта Пелея и нимфы Фетиды, забыли пригласить богиню раздора Эриду. В гневе от непочтения, Эрида создала с надписью «Прекраснейшей», которое стало причиной спора между тремя: Афродитой, Афиной и Герой. Зевс поручил Гермесу отыскать Париса, чтобы тот рассудил, кому вручить плод. Яблоко досталось Афродите, взамен ее обещания подарить Парису любовь самой прекрасной женщины на свете Елены. Это ознаменовало собой начало Троянской войны.

Миф о начале троянской войны

Елена Прекрасная мифологическая виновница Троянской войны, была замужней женщиной, чьей любви долго добивался Менелай – спартанский царь. Парис, заручившись поддержкой , прибыл в Спарту в тот момент, когда Менелай должен был отплыть на Крит, чтобы предать земле останки своего деда Катрея. Менелай с почетом принял гостя и отправился в путь. Елена, воспылавшая чувствами к Парису, отправилась вместе с ним в Трою, прихватив с собой сокровища супруга.

Чувство достоинства Менелая пострадало, и боль от предательства любимой женщины – это то, из за чего началась троянская война. Менелай собирает воинство в поход на Трою. Существует и другая причина Троянской войны, более прозаичная – Троя мешала обмену и торговле Древней Греции с другими странами.

Сколько лет длилась троянская война?

Воинство, численностью более 100 000 солдат на 1186 кораблях под предводительством Менелая и его брата Агамемнона отправились в военный поход. О том, сколько длилась Троянская война существует миф. При совершении жертвоприношения Аресу, из-под жертвенника выползла змея, взобралась на дерево в воробьиное гнездо и съела весь выводок из 8 птиц вместе с самкой, затем обратилась в камень. Жрец Калхант предсказал 9 лет войны и на десятый падение Трои.

Кто победил в Троянской войне?

История троянской войны началась для греков с череды неудач: корабли были отнесены в другую сторону, к землям Мисии и по ошибке был убит царь Ферсандр, союзник Спарты, народ Фив вышел войной против обидчиков. Армия Спарты понесла огромные убытки. Прибыв в Трою, в течение 9 лет шла тяжелая осада крепости. Парис и Менелай встречаются в яростном поединке, в котором Парис погибает.

Одиссей видит сон, где Афина дает совет, как захватить Трою. Изготовленный деревянный конь, оставлен возле ворот крепости, а сами воины отчалили от берегов Трои. Радостные троянцы вкатили диковинного коня во двор и начали праздновать победу. Ночью «троянский» конь распахнулся, наружу хлынули воины, открыли ворота крепости для остальных и устроили резню сонных жителей. Женщин и детей захватили в плен. Так пала Троя.

Троянская война и ее герои

Произведения Гомера описывают драматичные события тех лет, как противостояние , отстаивающих каждый свою правоту в борьбе за власть и счастье. Знаменитые герои Троянской войны:

1. Одиссей – царь Итаки, совместно с другом Синоном воплотили идею «троянского» коня.
2. Гектор - главнокомандующий Трои. Убил друга Ахиллеса – Патрокла.
3. Ахиллес герой троянской войны при осаде крепости убил 72 воина. Смертельно ранен Парисом в пяту стрелой Аполлона.
4. Менелай убивает Париса, освобождает Елену и отправляется в Спарту.

В Тёмные века (XI-IX вв. до н. э.), наступившие , по дорогам Греции странствовали бродячие певцы. Их приглашали в дома и дворцы, угощали за столом рядом с хозяевами, а после трапе зы гости собирались послушать истории о богах и героях. Певцы декламировали стихи-гекзаметры и подыгрывали себе на лире. Самым известным из них был Гомер. Его принято считать автором двух эпических поэм - «Илиады» (об осаде Трои) и «Одиссеи» (о возвращении из похода царя греческого острова Итака Одиссея), при этом многие литературоведы сходятся во мнении, что сами поэмы создавались не одно столетие и несут на себе следы разных эпох. Ещё в древности о Гомере почти ничего не было известно. Говорили, будто бы он происходил с острова Хиос и был слепым. спорят за право называться его родиной. Учёные считают, что Гомер жил примерно в 850-750 гг. до н. э. К этому времени поэмы сложились уже как цельные литературные произведения.

Гомер рассказал, как город Троя был разрушен ахейцами после многолетней осады. Причиной войны послужило похищение троянским царевичем Парисом жены спартанского царя Минелая Елены. Случилось так, что три богини - Гера, Афина и Афродита - обратились к юноше с вопросом, кто из них самая прекрасная. Афродита пообещала царевичу любовь самой красивой женщины в мире, если он назовет её. Парис признал Афродиту прекраснейшей, и Гера и Афина затаили на него злобу.

Самая красивая женщина жила в Спарте. Она была так прекрасна, что все греческие цари хотели взять её в жёны. Елена выбрала Менелая, брата Агамемнона, царя Микен. По совету Одиссея все прежние женихи Елены поклялись помочь Менелаю, если кто-либо попытается отнять у него жену. Через некоторое время Парис по делам торговли отправился в Спарту. Там он встретил Елену и загорелся страстью, а Афродита помогла ему завладеть сердцем царицы. Влюблённые бежали в Трою под защиту отца Париса, царя Приама. Помня о клятве, микенские цари под предводительством Агамемнона собрались в поход. Среди них был и самый храбрый Ахилл, и самый хитрый Одиссей. Троя представляла собой мощную крепость, и штурмовать её оказалось нелегко. Десять лет ахейское войско простояло под стенами города, так и не добившись победы. Обороной руководил старший сын Приама Гектор, храбрый воин, поль-зовавшийся любовью сограждан.

Наконец, Одиссей придумал хитрость. построили огромного деревянного коня, в брюхе которого спрятались воины. Коня оставили у стен города, а сами демонстративно отплыли на кораблях домой. Троянцы поверили, что враг ушёл, и затащили коня в город, радуясь такому необычному трофею. Ночью воины, прятавшиеся внутри коня, выбрались наружу, открыли городские ворота и впустили в Трою своих товарищей, которые, как оказалось, незаметно вернулись к стенам города. Троя пала. Ахейцы уничтожили почти всех мужчин, а женщин и детей увели в рабство.

Современные учёные считают, что Троянская война произошла в 1240-1230 гг. до н. э. Её реальной причиной могло послужить торговое соперничество между Троей и союзом микенских царей. В древности греки верили в правдивость мифов о Троянской войне. И действительно, если изъять из «Илиады» и «Одиссеи» деяния богов, то поэмы выглядят как подробные исторические хроники.

Гомер даже передаёт длинный список кораблей, отправившихся в поход против Трои. Иначе смотрели на дело историки XVIII-XIX вв., для них «Илиада» и «Одиссея» были литературными произведениями, сюжет которых вымышлен от начала до конца.

Это предвзятое мнение смогли перевернуть только раскопки немецкого археолога любителя Генриха Шлимана. Он был убеждён в том, что персонажи Гомера - реальные исторические лица. С детства Шлиман глубоко переживал трагедию Трои и мечтал найти этот загадочный город. Сын пастора, он долгие годы занимался предпринимательством, пока в один прекрасный день не скопил достаточно денег, чтобы начать раскопки. В 1871 г. Шлиман отправился на северо-запад полуострова Малая Азия, в местность, которая в древности называлась Троада, где, по указаниям Гомера, располагалась Троя. Греки ещё называли её Илионом, откуда и произошло название поэмы - «Илиада». В XIX в. эти земли принадлежали Османской империи. Договорившись с турецким правительством, Шлиман приступил к раскопкам на холме Гиссарлык, географическое положение которого соответствовало описанию Гомера. Удача улыбнулась ему. Холм скрывал развалины не одного, а девяти городов, сменявших друг друга на протяжении двадцати веков.

Шлиман провёл несколько экспедиций на Гиссарлык. Решающей оказалась четвёртая. Гомеровской Троей археолог посчитал поселение, расположенное во втором слое снизу. Для того чтобы добраться до него, Шлиману пришлось «снести» остатки по крайней мере ещё семи городов, хранивших много ценных находок. Во втором слое Шлиман обнаружил Скейские ворота, башню, сидя на которой Елена показывала Приаму греческих полководцев, .

Открытия Шлимана потрясли научный мир. Не оставалось сомнений в том, что Гомер поведал о ре ально происходившей войне. Однако продолжение раскопок профессиональными исследователями дали неожиданный результат: город, который Шлиман принял за Трою, старше Троянской войны на тысячу лет. Саму же Трою, если, конечно, это была она, Шлиман «сбросил» вместе с семью верхними слоями. Утверждение археолога любителя, будто он «смотрел в лицо Агамемнону», тоже оказалось ошибочным. В могилах покоились люди, жившие за несколько столетий до Троянской войны.

Но самое главное - находки показали, что , далека от хорошо знакомой по «Илиаде» и «Одиссее» греческой архаики. Она древнее, гораздо выше по уровню раз-вития и намного богаче. Гомер писал свои поэмы через пять-шесть веков после гибели микенского мира. Он не мог себе даже вообразить дворцов с водопроводами и фресками, в которых трудились тысячи невольни-ков. Он показывает быт людей таким, каким он стал в его время, после нашествия варваров-дорийцев.

Цари у Гомера живут немногим лучше, чем простые люди. Их деревянные дома, окружённые частоколом, имеют земляной пол, потолок покрыт сажей. У порога дворца Одиссея благоухает навозная куча, на которой лежит его любимый пёс Аргус. Женихи Пенелопы во время пиров сами закалывают и свежуют животных. Царь сказочно богатого народа феаков Алкиной имеет «пятьдесят рукодельниц невольных», которые мелят муку, и пятьдесят ткачих. Его дочь Навсекая с подругами сама стирает бельё на берегу моря. Пенелопа прядёт и ткёт со служанками. Быт гомеровских героев патриархален и прост. Отец Одиссея Лаэрт сам обрабатывал мотыгой землю, а царевич Парис пас стада в горах, где и повстречал трёх спорящих богинь...

Вокруг раскопок Трои до сих пор не утихают споры. Тот ли город нашёл Шлиман? Благодаря обнаружению и прочтению документов из архива хеттских царей известно, что этот народ торговал с Троей и Илионом. знали их как два разных города в Малой Азии и называли Труиса и Вилуса. Как бы то ни было, в результате раскопок торопливого и не слишком внимательного любителя мир впервые познакомился с микенской культурой. Эта цивилизация затмила своим блеском и богатством всё, что до того было известно о ранней истории Греции.