Айн-Джалут, или последняя битва монголов (история предательства крестоносцами своих союзников монголов). Битва при Айн-Джалуте – переломный момент в борьбе с монголами

В 1253 г. на курултае в Монголии был решён вопрос о походе против иранских исмаилитов-низаритов, халифата Аббасидов, сирийских Айюбидов и мамелюков Египта. Это был один из крупнейших завоевательных походов монгольской армии. Ее командующим великий хан Мунке назначил своего брата — Хулагу. Численность войска достигла 150-170 тысяч человек. Большую роль в походе монгол против мусульман Ближнего Востока сыграли центральноазиатские христиане. Старшая жена Хулагу, влиятельная Докуз-хатун, была христианкой и покровительницей христиан. Найман Китбука был несторианином. Наконец, в союз с монголами вступил царь Малой Армении Хетум I, который смог привлечь к союзу с монголами антиохийского князя Боэмунда, выдав за него замуж свою дочь.

Основная армия монгол перешла Амударью в начале 1256 г. и в течение года ликвидировала расположенные в Западном Иране крепости исмаилитов. Затем Хулагу двинулся на столицу Аббасидского халифата — Багдад. После предательства шиитского визиря Ибн аль-Алками, который был на службе у халифа Мустасима, город пал в феврале 1258 г. Хулагу отдал Багдад на разграбление своим ордам. Столица была сожжена дотла, халиф казнен, а свыше одного миллиона мусульман убито. По просьбе несторианки Докуз-хатун из жителей города были пощажены лишь христиане и иудеи, которых монголы рассматривали как своих союзников. Как сказал Всевышний Аллах: «Воистину, беззаконники являются помощниками и друзьями друг другу » (сура «аль-Джасийа», аят 19). Падение Багдада произвело угнетающее воздействие на мусульман. Некоторые невежественные люди, считавшиеся учеными, распространяли среди простонародья мысли, что монголы — это племена Йаджудж и Маджудж (Гог и Магог), которые прийдут с Востока перед Концом Света, поэтому сражаться с ними бесполезно.

Следующей целью монгол был Шам. Осенью 1259 г. они разгромили курдов, захватили несколько важных городов. В январе 1260 г. монголы вместе с христианскими союзниками из числа армян и крестоносцев овладели Алеппо, вырезав всех мусульман. Узнав о падении Алеппо, айюбидский султан ан-Насир Юсуф отступил с войском из Дамаска к Газе. Дамаск был сдан монголам без боя. В середине февраля Китбука вступил в город, назначив там монгольского управляющего. Нависла угроза монгольского вторжения в последний оплот исламского мира — Египет. Мусульмане денно и нощно молили Всевышнего Аллаха избавить их от страшного врага, который нес с собой смерть и опустошение, разоряя всякий город, отказывающийся подчиниться. И помощь эта пришла оттуда, откуда ее не ждали. Во время осады китайского рыбацкого города Хэчжоу неожиданно умер великий хан Мунке, смерть которого вынудила его брата Хулагу уйти с основной частью армии из Шама.

Хулагу оставил Китбуку сравнительно малые силы численностью до 20 тысяч человек, включая подкрепления от союзных армян и грузин. Хулагу был вынужден забрать львиную долю войска, понимая, что вскоре после смерти Мунке неизбежно вспыхнет борьба за управление Монгольской империей. Китбуку было поручено закрепиться на завоеванных территориях. Однако вопреки приказу монголы двинулись на юг, в Палестину, где они захватили ряд крепостей. После этого они вышли на приграничную с Египтом территорию.

Отступая из Шама, Хулагу отправил монгольского гонца с сорока нукерами к мамелюкскому султану Кутузу в Каир со следующим ультиматумом: «Великий Господь избрал Чингиз-хана и его род и [все] страны на земле разом пожаловал нам. Каждый, кто отвернулся от повиновения нам, перестал существовать вместе с жёнами, детьми, родичами, рабами и городами, как всем должно быть известно, а молва о нашей безграничной рати разнеслась подобно сказаниям о Рустеме и Исфендияре. Так что, ежели ты покорен нашему величеству, то пришли дань, явись сам и проси [к себе] воеводу, а иначе — готовься к войне».

Зачитав послание военачальникам, Кутуз сказал: «Хулагу-хан с огромной ратью устремился из Турана в Иран и ни одна душа из халифов, султанов и правителей не нашла силы сопротивляться. Завоевав все страны, он дошел до Дамаска, и ежели бы к нему не подоспело известие о кончине брата, то и Египет тоже был бы присоединен к прочим странам. Поэтому он в этих краях оставил наймана Китбука…Ежели он покусится на Египет, то ни у кого не окажется силы сопротивления более чем на то, чтобы совсем потерять власть. Надобно придумать, как помочь делу».

После совещания с военачальниками Кутуз сказал: «В настоящее время Диарбакыр, Диярраби’а и Сирия полны плача, и от Багдада до Византии области и земли опустошены, не возделываются и не засеваются. Ежели мы не опередим монголов и не подымемся их отразить, то вскоре Египет будет опустошен, как и прочие страны. С этими людьми, которые покушаются на нашу страну, надо избрать одно из трех: либо примирение, либо вражду, либо покинуть родину…Мнение мое таково: давайте вместе обратимся к войне. Ежели обретем победу, то это и будет как раз то, к чему мы стремимся, а не то как бы нас не укорил народ». После этого эмиры разъехались, и Кутуз держал совет с Бундукдаром, который был главным эмиром. Бундукдар сказал: «Мнение мое таково, убьем гонцов и сообща воссядем на коней против Китбука. Ежели мы разобъем его и ежели умрем, то в обоих случаях мы будем достойны извинения и благодарности». Кутуз одобрил эти слова, и ночью гонцов распяли. Тем самым был отрезан путь к примирению с монголами и были устрашены их сторонники и шпионы, наводнившие страну.

Кутуз объявил джихад против монгол, и мусульмане под его руководством вышли на пути Аллаха из Египта 26 июля 1260 г. 12-тысячный мамелюкский корпус прошел через Синайскую пустыню и сбил монгольский заслон у Газы. Далее лежали владения крестоносцев. Кутуз обратился к ним с просьбой пропустить его войско через их территории и закупить продовольствие. У крестоносцев не было выбора, тем более после того, как граф Сидона, ограбив Марж Айюн, напал на небольшой монгольский отряд, что испортило отношения крестоносцев и монгол. Через территорию Иерусалимского королевства мусульмане вышли в Галилею, в тыл монгольской армии.

На рассвете в пятницу 25 рамадана 658 года хиджры близ города Айн-Джалут в судьбоносном для мусульманского мира сражении сошлись две рати.

Перед битвой Кутуз решил устроить монголам засаду. Значительную часть своей конницы султан укрыл на холмах вокруг долины, а сам направил навстречу монголам Бейбарса с передовым отрядом, желая спровоцировать атаку со стороны монгол. Битва началась с атаки монгольской кавалерии, которая выпустила море стрел. Бейбарс уклонился от прямого столкновения и совершил отступающий маневр, заманивая врага. Так повторилось несколько раз. Наконец, попавшись на уловку, Китбука ринулся преследовать отряд Бейбарса с основными силами, решив, что перед ним находится вся мамелюкская армия. Когда они поравнялись с холмами, ожидавшие в засаде конные отряды на полном скаку атаковали монголов с флангов. Это явилось полной неожиданностью для монгол и поддерживавших их грузинских и армянских отрядов. Завязалась жестокая рукопашная схватка, которая длилась с раннего утра до полудня. Особенно усердствовала тяжелая кавалерия мусульман, которая впервые в истории сокрушила монгол в ближнем бою. Китбука всеми силами пытался вырваться из окружения и направил свой удар на левый фланг исламской армии.

Увидев, что противник почти смял левый фланг, Кутуз, наблюдавший за боем с возвышенности, отбросил свой шлем в сторону, чтобы воины могли узнать его. Для придания мусульманам стойкости и решимости султан стал взывать к ним с боевым кличем: «За Ислам! За Ислам!» После этого он ринулся в гущу событий со своим отрядом на выручку левого фланга. Наконец, монголы не выдержали и обратились в бегство. Они бросили своего командира Китбука на поле боя, который храбро сражался, но в конце концов попал в плен. Султану сообщили, что неподалеку от поля боя в зарослях камыша укрылся отряд монгольских всадников. Кутуз приказал поджечь заросли и всех сожгли.

Затем к Кутузу привели связанного Китбука. Увидев его, султан сказал ему: «О вероломный человек, много ты крови пролил несправедливо, лишил жизни витязей и великих людей, нарушением обещания и лживым словом ниспроверг древние рода. Наконец-то и ты попался в сети». Китбука стал угрожать нападением многочисленного войска Хулагу, на что Кутуз ответил: «Не хвастай так всадниками Турана, ибо они ведь дела вершат хитростью да увертками, а не по-мужски, как Рустем, сын Дастана». После этого султан приказал казнить главнокомандующего монгол.

Так завершилась эта славная битва, о которой на протяжении многих веков помнят мусульмане. Несмотря на последующие вторжения монгол в Шам, для Египта они уже не представляли угрозы. После этой победы Египет стал признанным центром мусульманского мира. Мамелюкское государство превратилось в мощную и процветающую державу, которая просуществовала два с половиной столетия. В течение этих 250 лет мамелюки окончательно разбили монгол, изгнали из Ближнего Востока крестоносцев, наладили торговлю и производство, построили больницы, мечети и школы, а также содействовали развитию искусств и ремесел. Значение битвы при Айн-Джалуте признают и европейские историки. Они отмечают, что это поражение монгол не только изменило Ближний Восток, но и повлияло на дальнейшее развитие европейской цивилизации, ибо к тому времени монголы уже продвинулись далеко на Запад. Многие специалисты полагают, что в случае победы монгол над мусульманами в Европе не наступила бы великая эпоха Возрождения. Так что не будет преувеличением сказать, что современная христианская цивилизация выжила благодаря исламскому миру, принявшему на себя главный удар монгольских полчищ и разгромившему их.

Первыми удар татаро-монгольских полчищ приняли на себя восточные провинции
Халифата - Хорезм и Хорасан. В правление султана Малик-шаха наместником
Хорезма был Ануштегин Гарчак, бывший ташдар султана. Его преемники стали
наследственными правителями и приняли титул хорезмшахов. Внук Ануштегина
Гарчака, Атсыз, в борьбе с султаном Синджаром за Мавераннахр заключил союз
с кара-китаями - языческими племенами, обитавшими за Сыр-Дарьей.
Сын Малик-шаха, Синджар, правил в Хорасане более шестидесяти лет. После
смерти брата Мухаммеда в 1118 году Синджар был признан старшим в роду
Сельджукидов и верховным султаном. В 1141 году кара-китаи нанесли ему
сокрушительное поражение, после чего Мавераннахр перешел под власть
хорезмшахов. Постепенно хорезмшахи распространили свое влияние от границ
Индии до Анатолии. Но в 1220 году в Мавераннахр вторгся Чингиз-хан, и
правление хорезмшаха Джалал ад-дина прошло в героических, но тщетных
попытках преградить путь монгольской лавине, хлынувшей на Средний Восток.
Письменная история монголов началась только в конце XII-начале XIII века с
появлением "Тайной истории монголов". Некоторые персидские и китайские
источники того времени также содержат первые упоминания о них.
Отец Чингиз-хана, Есюгей, был ханом монгольского племени. Собственное имя
Чингиза было Темучин ("Кузнец"). Когда он был еще только подающим надежды
молодым воином, ему покровительствовал вождь племени кереитов Тогрыл, или
Онг-хан. Но, окрепнув, Темучин поссорился с ним и разбил в сражениях
сначала его, а потом и своего монгольского соперника Джамуку. К тому
времени Темучин уже носил титул Чингиз (от тенгиз - "море"). После этих
побед, на курултае, совете старейшин, он был провозглашен вождем всех
монгольских племен. Затем Чингиз-хан пошел войной на тибетских тангутов на
северо-западе Китая, в 1213 году захватил их земли и опустошил Пекин, в
котором правили императоры из династии Цзинь. Война с Северным Китаем
продолжалась в общей сложности десять лет.
В 1218 году Чингиз-хан присоединил к своим владениям Семиречье в Северном
Туркестане, что дало ему общую границу с Халифатом. Вскоре в Отраре
произошло столкновение между хорезмшахом и монгольским посольством - послы
Чингиз-хана вели себя крайне оскорбительно. После их отъезда хорезмшах
казнил нескольких монгольских купцов, остановившихся в Отраре. Чингиз-хан
потребовал выдать убийц, но его гонец также был казнен. Чингиз-хан объявил
хорезмшаху войну, вторгся в Мавераннахр и в 1220 году завоевал его. Сын
Чингиз-хана, Толуй, был послан с армией в Хорасан. Хорезмшах Джалал ад-дин
ценой потери своего войска разбил монголов в 1221 году в сражении в
Парванской степи, после чего был вынужден бежать в Индию. Тем временем два
других сына Чингиз-хана, Джочи и Чагатай, действовали в землях по нижнему
течению Сыр-Дарьи и обратили этот край в пустыню.
Метод ведения войны у Чингиз-хана был предельно жесток - без правил.
Поголовно истреблялись все, кто попадался на глаза монгольским воинам:
женщины, дети, старики, монахи, где бы те ни находились - в домах, в
полях, на улицах или в храмах. "Мертвые не бунтуют", - любил повторять
Чингиз-хан. Ужас и оцепенение охватили народы Халифата - они вдруг
увидели, насколько они беззащитны перед этим Молохом, перемалывающим людей
без устали, днем и ночью, от которого нигде нельзя было спрятаться. Толпы
беженцев устремились в западные провинции Халифата. Цветущие города
Хорезма и Хорасана обезлюдели, поля опустели, дворцы и жилища стояли
разграбленные, кровь мирных жителей лилась рекой. Так продолжалось четыре
года.
Огнем и мечом пройдя по востоку Халифата, сея смерть и разорение, монголы
в 1222 году повернули на Русь, переправились через Волгу, но, не найдя в
тех землях достаточной для себя добычи, возвратились за Аму-Дарью.
В 1224 году Чингиз-хан ушел в Монголию.
Незадолго до своей смерти в 1227 году Чингиз-хан выделил каждому из своих
сыновей территории (юрт, или нунтук). Самый старший, Джочи, умер раньше
отца, но его наследство - Западная Сибирь и Кипчакская степь - перешло к
его сыновьям, Бату и Орде. Территория этого удела включала области Южной
Руси и Хорезм. Позднее на землях Бата и Орды образовались ханства в
России, Сибири и Туркестане: Крымское, Астраханское, Казанское,
Касимовское, Тюменское, Бухарское и Хивинское.
Западная Сибирь - восточная часть наследства Джочи - перешла к его
старшему сыну Орде, который, став официальным главой потомков старшего
сына Чингиз-хана, основал на своих землях Белую Орду. Западная половина
удела Джочи - Хорезм и Кипчакская степь в Южной Руси - отошла к его
второму сыну Бату. Бат напал на Русь и разорил ее города, в том числе
Новгород и Киев. Затем он пошел войной на Польшу и Венгрию. В 1241 году
войско Бата одержало победу под Лигницей и, преследуя венгерские войска
короля Бела IV, дошло до побережья Адриатики. Своей столицей Бат сделал
город Сарай на Волге, возникший на месте расположения его первоначальной
ставки. Земли Бата стали называться Золотой Ордой. Позднее Токтамыш
объединил Белую и Золотую Орду и возобновил набеги на Русь. В 1382 году он
разорил Нижний Новгород и Москву. Но, выступив против Тимура, Токтамыш
потерпел поражение и бежал к литовскому князю Витовту. Тимур захватил его
столицу Сарай.
Потомки Бата, начиная с хана Озбега (ум. в 1341 г.), были мусульманами,
установившими мирные отношения с правителями Анатолии, Сирии и Египта.
Однако рост могущества Османов, которые после победы над Византией стали
претендовать на главенствующее положение в исламском мире, затруднил эти
связи. Чингизиды, ханы Средней Азии и Сибири, редко добивались славы и
признания как могущественные правители, покровители наук и искусств или
борцы за веру.
В XV веке Западная Сибирь перешла к потомкам младшего сына Джочи -
Шайбана. Одна из ветвей Шайбанидов, которую представляли ханы Тюмени,
правила в Сибири до XVII века. Большая же часть Шайбанидов переселилась в
Мавераннахр и Хорезм, где они стали известны под именем Узбекидов. Эти
потомки Джочи считаются предками современных узбеков. Впервые ненадолго
захватил Хорезм Шайбанид Абу Хайр Убайдаллах в 1430 году. Его внук,
Мухаммед Шайбани, отвоевал Хорезм у Тимуридов в 1505 году. После гибели
Мухаммеда Шайбани в 1510 году Хорезм отошел к Сефевидам Ирана, а через год
был окончательно отвоеван Араб-шахидами, боковой ветвью Шайбанидов. В
течение XVI века Шайбаниды вели непрекращающиеся войны с Сефевидами. Союза
с Узбекидами-Шайбанидами искали Османы и Великие Моголы. Джаниды,
пришедшие на смену Шайбанидам и связанные с ними родством, стали называть
Хорезм Хивой, и так появилось Хивинское ханство.
В 1359 году в Крыму обосновалась еще одна ветвь потомков Джочи, а именно
ветвь Тока-Темюра. Сначала они были данниками Токтамыша, но в XV веке
образовали независимое ханство во главе с Хаджжи Гиреем I (ум. в 1466 г.).
Родовое имя ханов, Гирей, образовано от названия рода Керей, оказавшего
поддержку Хаджжи. В конце XIV века возвышение Польско-Литовского,
Московского княжеств и крымских татар ослабило политическое могущество
ханов Золотой Орды. Именно крымский хан Менгли-Гирей в 1502 году стал ее
воспреемником, вернее того, что от нее осталось после образования
отдельных ханств - Астраханского (завоеванного Россией в 1554 году),
Казанского (завоеванного Россией в 1552 году) и Касимовского
(существовавшего до 1681 года, когда последние ханы перешли в
христианство). Крымское ханство стало одним из самых долговечных
государств Чингизидов. Гиреи как наследники Золотой Орды несколько раз
становились во главе и Казанского ханства. Столицей Крымского ханства был
город Багча-Сарай (Бахчисарай). В XVI- XVIII веках зависимость Крымского
хана от Стамбула проявлялась в том, что при дворе турецкого султана
постоянно должен был находиться кто-нибудь из Гиреев в качестве заложника.
В то же время Гиреи считались естественными союзниками Османов.
Присоединение Крыма к России в 1783 году и усиление русского флота на
Черном и Средиземном морях ослабили Османскую империю, что повлекло за
собой потерю независимости Крымскими ханами.
Второй сын Чингиз-хана, Чагатай, получил земли, простирающиеся на восток
от Мавераннахра до Восточного, или Китайского, Туркестана. Западная ветвь
потомков Чагатая в Мавераннахре вскоре оказалась в сфере влияния ислама,
но позднее была свергнута Тимуром. Восточная ветвь, получившая Семиречье и
бассейн реки Или, а также территории в бассейне реки Тарим по ту сторону
Тянь-Шаня, долго не принимала ислам. Ее представители правили там до XVII
века. После Чингиз-хана Чагатай пользовался большим авторитетом как
признанный знаток монгольского племенного права (ясы). Чагатаиды дольше
других монгольских династий сохраняли обычаи своих предков. Мубарак-шах
первым из Чагатаидов принял ислам в 1266 году, но после него Дува и его
потомки вернулись в 1291 году к язычеству. Колебаниями отмечено и
дальнейшее правление этой династии. Затем Тармаширин (от первоначального
имени Дхармашила - "Следующий дхарме", то есть буддийскому закону) принял
ислам, но кочевые монголы в восточной части ханства восстали и убили его в
1334 году.
Третий сын Чингиз-хана, Огедей, унаследовал от отца, по обычаю монголов,
титул Великого хана. Внук Огедея, Кайду, сохранил за собой владения на
Памире и Тянь-Шане и до самой смерти в 1301 году воевал с Чагатаидами и
Великим ханом Кубилаем. При Огедее (1227-1241) произошло окончательное
завоевание Северного Китая - империи Цзинь и Кореи. Династию Сун в Южном
Китае монголы свергли в 1279 году. Хотя у сына Огедея Гуюка было
многочисленное потомство, после его смерти в 1249 году титул Великого хана
перешел к другой ветви Чингизидов.
Самый младший сын Чингиз-хана, Толуй, получил в удел собственно Монголию
со столицей Каракорум. К его сыновьям, Монгке, а затем Кубилаю, перешел от
ветви Огедея титул Великого хана. После смерти Монгке столица Великих
ханов была перенесена в Пекин, или, как называли его монголы, Хан-балык
("Город ханов"). Владения этой ветви Чингизидов включали Северный Китай,
где они правили до второй половины XIV века под именем династии Юань.
Великие ханы в Пекине приняли буддизм, в отличие от остальных потомков
Чингиз-хана, принявших ислам.
Монголы захватили столь обширную территорию, что стала очевидной
необходимость создания какой-либо государственной системы. Монгольский
язык в ту пору еще не имел письменности. Ханы стали приближать к себе
грамотных людей из покоренных народов - персов, уйгуров, китайцев - и
перенимать те элементы государственного устройства, которые были доступны
их пониманию. Сведениями об истории ранних монголов мы обязаны двум
персам, состоявшим у них на службе,- Ата Малику Джувайни и Рашид ад-дин
Фадлаллаху. После раздела территорий монголы стали самыми могущественными
правителями мира. Но они были кочевниками, не приспособленными к тому
чтобы развивать, окультуривать оказавшиеся в их распоряжении земли. Им
нужно было все время перемещаться в поисках средств существования. Через
десять лет после смерти Чингиз-хана монгольская лавина вновь обрушилась на
Халифат. На этот раз она достигла Багдада, но была отброшена от столицы
благодаря мужеству армии халифа. Монголы вернулись за Аму-Дарью. То же
самое повторилось и в 1249 году. Каждое такое вторжение превращало земли
Хорасана в пустыню.
В 1251 году Великим ханом стал Монгке. Он поставил перед своим братом
Хулагу задачу вернуть под власть Великого хана завоеванные монголами
территории Западной Азии, так как после смерти Чингиз-хана прямой контроль
над большей частью мусульманского мира к югу от Аму-Дарьи все более и
более ослабевал.
В 1253 году Хулагу двинулся на запад, объявив, что идет освобождать
мусульман от исмаилитов. И действительно, первый удар он направил против
их крепостей. В 1256 году сопротивление исмаилитов было сломлено, их глава
отдал приказ сдаться на милость победителя. Аламут ("Орлиное гнездо") -
неприступная в течение ста семидесяти лет цитадель Хасана ибн ас-Саббаха и
его преемников - была разрушена до основания. После этого Хулагу стал
готовиться к походу на Багдад.
Семнадцатого января 1258 года армия халифа была разбита, 10 февраля халиф
ал-Мустасим попал в плен, а 20 февраля казнен. Его дворец был разграблен и
предан огню. Оставшиеся в живых наследники Аббасидов спаслись бегством в
Египет. Следующей своей целью монголы поставили завоевание Сирии.
После победы над халифом Хулагу получил от Великого хана титул Ильхан
("Повелитель народов"), перешедший затем к его потомкам, которых называют
еще ильханами. В 1260 году Хулагу был готов напасть на Сирию, но его
остановила весть о смерти Монгке. Как наследник высшей власти, Хулагу
поспешил на восток, но в Тебризе узнал, что Великим ханом избран его брат
Хубилай. Хулагу повернул назад, и тут на его пути встал двоюродный брат
Берекай, принявший ислам и посчитавший своим долгом отговорить Хулагу от
вторжения в Сирию, однако тот не стал его слушать и выступил в поход.
Победы следовали одна за другой, поскольку страх перед монголами был так
велик, что никакая сила не могла противостоять панике, начинавшейся всякий
раз при их приближении.
Сопротивление Хулагу оказали только мамлюки Египта - монгольские послы,
прибывшие в Каир, были казнены.
К власти в Египте мамлюки (букв, "принадлежащие") пришли в 1250 году,
сменив наместников Айюбидов. Это была власть военных со строгой
дисциплиной и иерархией. На вершине ее находился султан, затем - личные
мамлюки султана, его гвардия, эмиры, командиры отрядов. Гражданские лица
не имели права участвовать во властных структурах. Различают две линии
мамлюкских султанов - Бахритов и Бурджитов, названные так в соответствии
сместами расположения их главных казарм в ал-Бахре и в ал-Бурдже.
Этнически Бахриты были кипчаками из южнорусских степей, чьими предками
считаются также тюрки и курды. Бурджиты в основном были черкесами с
Кавказа.
Третьего сентября 1260 года в битве при Айн Джалуте сошлись армия ильхана
и армия мамлюкских эмиров Кутуза и Бейбарса. Сначала монголы, внушающие
ужас, начали было одерживать верх, но мамлюкская гвардия выдержала первый
натиск и пошла вперед. Монголы дрогнули, потеряли строй, и Кутуз,
воспользовавшись их замешательством, ударил по центру где сражался
главнокомандующий Кетбога. Монголы оставили свои позиции и обратились в
бегство. Кетбога попытался скрыться, но был схвачен и казнен по приказу
Кутуза. Монгольская армия отступила за Евфрат, Сирия была освобождена. На
поражение своей армии Хулагу ответил казнью заложников в Багдаде.
Но после этой победы эмиры не поделили власть, и Бейбарс убил Кутуза,
когда узнал, что тот замыслил обойти его и присвоить себе одному всю славу
победителя монголов.
Бейбарс стал первым мамлюкским султаном. Этот титул он получил от халифа
ал-Мустансира, который также даровал Бейбарсу титул Малик аз-Захир
("Победитель").
С этого времени успех перестает сопутствовать Хулагу. Бейбарс отбросил его
от границ Египта, а в Малой Азии возросло сопротивление Османов. На
следующий год халиф ал-Мустансир сам возглавил поход на Багдад, но
потерпел поражение и погиб. Его преемником стал ал-Хаким I.
В течение десятилетий мамлюки успешно отражали нападения монголов.
Бейбарс, герой ислама, вел с ними непрекращающиеся войны в Сирии и
Анатолии, но еще больше он воевал с крестоносцами и христианами Дамаска,
которые в свое время призвали монголов в союзники против мусульман. В
итоге под властью франков остались лишь Триполи и Акка. Бейбарс установил
дружеские отношения с Берекаем Кипчакским, двоюродным братом Хулагу. Сирия
и Египет составляли неразрывное единство на протяжении двухсот сорока лет.
Мамлюки были военной кастой, и это сыграло решающую роль в сохранении
Аббасидской династии и Халифата.
В период, когда Багдад находился под властью монголов, центром исламского
мира стал Каир. К концу XIII века города на средиземноморском побережье
были очищены от крестоносцев, а в XIV веке прекратило свое существование
царство Рубенидов в Малой (Киликийской) Армении. Благодаря этим событиям
мамлюки приобрели во всем мусульманском мире громкую славу сокрушителей
язычников-монголов и неверных. Их владения простирались до Киренаики на
западе, до Нубии и Массавы на юге, до гор Тавра на севере. Под их защитой
находились священные города - Мекка и Медина.
В XV веке своими главными врагами мамлюки считали Османских султанов.
Однако необычайная энергия и военное искусство последних обеспечили им
перевес. В 1516 году в битве при Мардж Дабике близ Алеппо был разбит
последний мамлюкский султан Кансух ал-Гаури. Вслед за этим Селим I Грозный
занял Сирию и Египет. Мамлюки стали пашалыками Османской империи, хотя
военное сословие продолжало играть важную роль в управлении Египтом.
Потерпев неудачу при попытке завоевать Сирию, Хулагу стал править от имени
Великого хана Ираном, Ираком, Закавказьем и Анатолией. Мамлюки, развеявшие
миф о непобедимости монголов, заключили союз с Золотой Ордой, ханы которой
приняли ислам. Ильханы, будучи немусульманами, в свою очередь попытались
заключить союз с европейскими христианскими державами, крестоносцами из
прибрежных городов Леванта и армянами Киликии. Жена Хулагу, Докуз-хатун,
была христианкой-несторианкой. Ильханы благосклонно относились к
христианству и буддизму.
После смерти Великого хана Кубилая в 1294 году влияние Китая ослабло.
Ильханы начали принимать ислам. Абу Сайд в 1324 году заключил мир с
мамлюками и тем самым вопрос о Сирии был решен. Но Абу Сайд не оставил
наследников, и его владения достались разным ветвям династии. Объединить
доставшиеся потомкам Хулагу земли под властью одного государя удалось
только Тимуру, да и то ненадолго. При ильханах произошло полное смешение
вероисповеданий, языков и стилей, что далеко не обогатило культуру
подвластных им стран. В государственных делах наступила такая же
неразбериха. Наследники никак не могли договориться о сферах влияния.
Собственного законодательства не было. Визирь ильхана Аргуна, иудей, счел
необходимым обратиться к шариату. Первые пять преемников Хулагу были
дикарями и ничему не хотели учиться. Сын Хулагу, Абака (1265-1282), умер
от белой горячки. Его брат Токудар (1282-1284) стал мусульманином, за что
его свергли родственники, поставив ильханом сына Абаки. Внук Хулагу, Газан
(1295-1304), принял ислам вместе со своим войском, получил имя "Мухаммед"
и попытался организовать управление государством по закону шариата. При
нем началось какое-то движение к восстановлению государственных структур,
существовавших в Халифате до монгольского нашествия, но наряду с шариатом
силу закона имели также некоторые установления обычного монгольского
права. Ходившие в обороте, на китайский манер, бумажные деньги (чау), были
изъяты и заменены монетами. Газан умер от алкоголизма - наследственной
болезни ильханов. Его брат, правивший в 1304-1316 годах, Олджайту
Худа-бенде ("Благословенный") стал шиитом, чтобы отмежеваться от суннита
Газана. Этот монгольский правитель при рождении был наречен Николаем по
желанию его матери-христианки. Мусульманское имя "Мухаммед" он получил при
принятии ислама. Насмешливые современники превратили его титул Худа-бенде
в Хар-бен-де - "Слуга осла".
Сыну Олджайту, Абу Сайду, было двенадцать лет, когда его возвел на престол
правитель Хорасана Чобан, который фактически и управлял страной в течение
одиннадцати лет. Сын Чобана, правитель Малой Азии Тимурташ, объявил себя
Махди в пику отцу-сунниту. После смерти Абу Сайда земли ильханов распались
намножество удельных владений, существовавших до тех пор, пока при Тимуре
не случилась последняя волна татаро-монгольского нашествия, вновь
опустошившая Переднюю Азию. Под властью этого всесильного временщика были
объединены все владения ильханов: Хорасан, Герат, Керман, Фарс, Луристан,
побережье Каспийского моря - Гилан и Ширван, Ирак, Азербайджан, Малая
Армения и часть Месопотамии, Маридин и сельджукский султанат в Анатолии.

Это история о том, как всесильная мощь монгольских военных походов, продолжавшихся на протяжении целого столетия, истощилась среди песчаных холмов Айн-Джалут в Синайской пустыне. Героический конец Кит Бука стал последней песней монгольского величия. Так пусть сегодня эта песнь будет призывом, который пробудит погасшую в нас отвагу, воодушевит наш разум, восстановит растерянную веру и разбудит дремлющую в нас силу.

За этот исторический очерк журналист и писатель Баасангийн Номинчимид в 2010 году был удостоен премии имени Балдоржа, присуждаемой в Монголии за лучшие журналистские произведения. Впервые на русском языке – в переводе С.Эрдэмбилега специально для АРД.

В песках далёкой Палестины ветер победы стихает,

Там отважное войско под тучами стрел погибает.

Конюхи-куманы в спину хозяев кинжалы вонзили,

Рыцари, от золота ослепнув, друзей на врагов поменяли.

Войско доблестно билось, мужество не теряя -

Увы, вероломство, что победу украло, там совершилось.

Почтим их память

Около 750 лет назад, 3 сентября 1260-го года, на юго-западе от города Назарет сегодняшнего государства Израиль, вблизи границы с Палестиной, монгольское войско было наголову разгромлено объединёнными силами исламского войска. Приблизительно 10 тысяч монгольских воинов, и среди них славный полководец Монгольской империи – Кит Бука, нашли вечный покой в той земле.

На протяжении целого столетия победно развивавшийся стяг монгольского войска там впервые склонился, а не знавшие доселе поражения монгольские воины там впервые вкусили горечь погрома.

Многие историки оценивают сражение при Айн-Джалут как историческое событие, где впервые был дан отпор монгольским завоевательным походам, сражение, которое принесло спасение арабо-мусульманскому миру от полного разгрома. И с этим можно согласиться.

Но всё-таки впервые монгольское войско потерпело крупное поражение во время похода Чингисхана на Хорезм. Это произошло в битве монгольских войск* с армией Джелал-ад-Дина у Паравана, в 1221 году на территории современного Афганистана. Тогда поражение было ощутимым, но оно не имело влияния на исход Хорезмского похода, целью которого было покорение Хорезма и Ирана. Это поражение ничуть не ослабило наступательный порыв монголов. Их войско, ведомое самим Чингисханом, преследовало армию Джелал-ад-Дина до берегов Инда, где ей был нанесен окончательный разгром в 1221 г.

то касается Айн Джалут, поражение монгольских войск, несомненно, спасло арабский мир и Мисир /современный Египет/ от окончательного завоевания. Можно считать, что с того момента колесо истории стало вращаться в обратную сторону. После этой битвы уже не могло быть и речи о покорении монголами Египта. Окончательное покорение Сирии, Финикии, Палестины не только не завершилось, но они были и полностью потеряны. Войско было вынуждено перебраться обратно на восточный берег Евфрата.

В различных исторических источниках довольно разноречиво оценивают численность войск с обеих сторон, участвовавших в битве Айн-Джалут. Большинство историков сходятся на том, что войско Китбука насчитывало от 10 до 15 тысяч воинов. Войска мамлюков насчитывало гораздо больше воинов, может быть, в 2-3 раза.

Таким образом, за 6 000 километров вдали от родных степей приблизительно один тумен монгольских воинов под знамёнами батыра Кит Бука совместно со своими малочисленными союзниками сошлись в смертельной сече со значительно превосходящими силами противника. под Монголам противостояли не арабы, а воины тюркской крови под командованием Кутуза и Бейбарса – можно сказать, близкие родственники по происхождению, не менее отважные и искусные воины, преисполненные решимости погибнуть или победить.

Грозовые тучи над исламским миром

13 февраля 1258 года вконец обессиленный Багдад встал на колени перед воинами Хулагу хана. Багдадский халиф без еды и воды был заточён в хранилище своих сокровищ – Хулагу хан посоветовал ему питаться золотом, запивая серебром. В мусульманском мире падение Багдада на протяжении 500 лет несокрушимого было как гром среди ясного неба.

А христианам казалось, что на востоке восходит солнце, благоволящее их миру. Европа ликовала – наконец-то их мечта многих столетии станет явью, Хулагу хан приходит освобождать Святую землю…

Ликовали и армяне. Их историк Киракос писал: “Этот город подобно ненасытному, прожорливому пауку на протяжении сотен лет опустошал весь свет. За безмерно пролитую им кровь, за крайнюю жестокость и деспотизм, за тяжкие грехи его небо покарало этот город, и он пал”.

Хулагу хан перед взятием Багдада также покончил с грозной силой исламского мира – исмаилитами, во главе с их предводителем, так называемым Горным старцем. Исмаилиты являлись гильдией наёмных убийц, в течение столетий наводивших ужас на мусульманский мир. Не то что воевать с ними – любой, кто осмеливался перечить их воле, был обречён на верную смерть. Но монголы без особого труда расправились с ними, поиздевались над его наследником, водя его по городу, а затем казнили.

Падение Багдада. Из миниатюр монгольского Ирана нач. 14 в. Иллюстрации к Джами ат-таварих Рашид-ад-дина

Хулагу хан, не задерживаясь долго в павшем Багдаде, перебрался на другой берег Евфрата. К началу 1260-го года был взят Алеппо, затем один за другим пали близлежащие города и крепости. Однако Хулагу хан был вынужден возвратиться.

Имелись к тому веские основания.

Умер великий хан Мунке, спор за престолонаследие между родными братьями Хулагу, Хубилаем и Аригбуха вышел на грань гражданской войны.

Берке, хан Золотой Орды, который принял ислам, был недоволен притеснением мусульман и уничтожением Багдада – вотчины исламского мира.

На Кавказе взаимные распри создавали реальную угрозу на северных границах владений.

Покидая Сирию, Хулагу назначил своего полководца Кит Бука правителем этой страны, поручив ему не только завершить её завоевание, но и покорить Мисир, для чего под его командованием оставил войско численностью в один тумен. Разве возможно подобными силами покорить Сирию, Палестину, весь Аравийский полуостров и Мисир? Ведь воины этих земель приобрели немалый опыт и закалились в многочисленных тяжёлых битвах с крестоносцами на протяжении более чем столетия. Но монголам, находившимся в то время на вершине своего могущества, кого неизменно сопровождал попутный ветер побед и успехов, ничто не казалось невозможным.

Не теряя много времени, Кит Бука двинулся на юг, были взяты Хомс, Баалбек, другие города и крепости, настал черед Дамаска. Знаменитые мечи из дамасской стали не помогли, город покорился.

Султан Алеппо, ан-Насир Юсуф, нашедший убежище в Дамаске, снова пустился в бега. Воины Кит Бука преследовали султана, догнали его и пленили на территории современной Полосы Газа. Не только Сирия, но и Палестина в целом была завоёвана. Города Сидон, Тур, Акра, расположенные на узкой прибрежной полосе моря, и прилегающий к ней район Трифола оставались под управлением крестоносцев.

Таким образом, к середине 1260-го года весь исламский мир оказался на грани краха. Последней их надеждой оставались мамлюки-тюрки в Мисире. Именно в тот решающий момент происходит битва при Айн Джалут.

Предательство циничных баронов, повернувших колесо истории вспять

Кит Бука нойон расположился в городе Баалбек, на востоке сегодняшнего Израиля. Исповедующие христианство князья, бароны – тамплиеры Ближнего Востока и Малой Азии – хотели они того или нет, стали союзниками монголов. Ведь их общим врагом был исламский мир. До этого вся Европа четыре раза предпринимала крестовые походы для освобождения Святой земли, и всё безуспешно. Наступление Хулагу хана пробудило в них надежду. Наконец-то Святая земля будет свободной. Теперь арабы не смогут выбить крестоносцев с отвоёванных ими земель.

Образ Кит Бука нойона встаёт перед нами в ореоле воинской доблести. Видится, как он триумфально вступает в главные ворота Дамаска, в почётном сопровождении армянского короля Хетума, потомка древней аристократической знати и Бехомеда VI, короля Антиохии.

Вот он величаво сидит, удобно расположившись в просторном прохладном шатре, поставленном для него в знак уважения местными баронами-крестоносцами. А перед ним стоит, преклонив колени, пленённый в Газе султан ан–Насир-Юсуф, внук прославленного Саладина, победителя крестоносцев.

Персидские средневековая миниатюра. Сражение двух воинов. Нач.15 в. Персидско-монгольская школа живописи.

Но Кит Бука был только одним из многих нойонов – темников Хулагу хана. А сам Хулагу хан являлся только властителем одного из крыл Великой Монгольской империи. В ту пору эта империя была сравнима разве что с безбрежным океаном, необъятным небом. Это был момент наивысшего её могущества, она находилась в зените своей славы. Одновременно наступал и последний виток этого могущества. Приближался неминуемый закат.

В деяниях истории немало случаев, когда, казалось бы, незначительные события поворачивают в другую сторону её ход. В данном случае это связано с рыцарем из франков, прозванного Длинноногий Жюльен, правитель города Сидон.

Во времена крестовых походов бароны, пришедшие из Европы, славились коварством, алчностью и беспринципностью. Длинноногий Жюльен ничем не отличался от них. Монголы, куда бы они ни пришли, устанавливали свои правила, строжайшую дисциплину, неумолимо пресекая любое нарушение. Самовольству баронов был положен конец. Потому бароны затаились – они как будто бы примирились, ведь монголы сильнее и идут войной против мусульман, их заклятых врагов. Однако алчность подвела баронов. И, как оказалось потом, не только их, но весь христианский мир.

Случилось, что однажды Кит Бука получил донесение, которому он сперва никак не мог поверить. Казалось бы лояльные ему бароны угнали все резервные табуны лошадей, зарезав охранявших их воинов – попросту говоря, совершили разбойное нападение. Такого не бывало никогда, чтобы посягать на лошадей своих фактических союзников, в то время как общий враг стоит у порога. Невозможно поверить. Это больше, чем нарушение союзнических взаимоотношений, это даже не несоблюдение нейтралитета. Это предательский поступок.

Людовик IX с войсками в Крестовом походе.

Вероломство было совершено в отношении Кит Бука, исповедующего несторианство – христианина, в пользу общего исламского врага. Это всё равно что отвернуться лицом от своей религии, в тот самый, быть может, единственный реально исторический момент, когда на расстоянии вытянутой руки находился Иерусалим, место где хранился святая святых – Гроб Господень. Один совместный поход, и был бы Иерусалим возвращён христианскому миру. Не может быть столь глупого поступка!

Опять же, предать монголов на вершине их могущества – разве что самому засунуть голову в петлю. Можно отвернуться от монголов, можно повернуться к мамлюкам, но примут ли их те...

Кит Бука нойон не хотел верить в измену и потому послал своего внука в сопровождении малочисленного отряда из 200 человек в Сидон для встречи с Жульеном, чтобы устранить недоразумение и вернуть табуны лошадей.

Но вор крадёт, чтобы украсть, грабитель грабит – чтобы ограбить. Трудно было бы ожидать, что Жюльен скажет: “Простите, разве эти лошади принадлежали монголам? А я и не знал”. Воровская душа осталась воровской. Хуже того: как говорят монголы, «посрамлённый может дойти и до убийства» – Длинноногий Жюльен зарезал внука Кит Бука (в некоторых источниках пишут – сына) вместе с сопровождающими его воинами, а лошадей велел отогнать к берегу моря в Акру. Погнал поближе к мамлюкам, о том договорился с баронами Акры и Тира. Какие уж там бароны – дворяне благородной крови – “убийцы и воры дворянской крови”.

Разгневанный немыслимым для монголов поступком Кит Бука повёл своё войско на Сидон и осадил его. Хотя Длинноногий Жюльен был коварным и беспринципным, но в рыцарской храбрости ему нельзя было отказать. Отчаянно он защищал свой город, но, в конце концов, был вынужден со своими приближёнными сесть на корабль и спасаться на острове Кипр. Не было у монголов кораблей, чтобы погнаться за ним.

В отместку Сидон был разрушен и сожжён дотла. Вышло, что променял Жюльен свой город на табуны лошадей. Дорогой оказалась цена за табуны. Но и этим их стоимость не ограничилась.

Крестоносцы, показавшие себя ничтожными конокрадами, не только получили сожжённый Сидон, но впоследствии потеряли все земли, принадлежащие им в Сирии. А сами один за другим были уничтожены именно теми, кому они продали лошадей. В конечном итоге, присутствие крестоносцев на Ближнем Востоке было полностью утрачено. Об этом здесь будет написано позже.

Развеянный по всей Сирии пепел Сидона, до недавнего времени являвшегося главной опорой христианства на Ближнем Востоке, вызвал злобу баронов Акры и Тура.

Окончательный выбор тюрков-мамлюков

В это время Мисирское государство, получившее письмо Хулагу хаана находилось в смятении. Пишущий, преисполненный уверенности в правоте и могуществе, требовал беспрекословного подчинения. Хулагу хаан писал: “По велению Всевышнего Неба мы – монголы – вступаем в ваши земли. Любой, кто будет противостоять нам, будет беспощадно предан смерти. У вас у всех есть лишь два пути. Или погибнуть, сопротивляясь, или сдаться, сохраняя жизнь. Не будет иной судьбы, так повелевает Небо».

В том же письме султан Кутуз был назван рабом-мамлюком, имеющим рабское происхождение, который, убив своего господина, путём предательства завладел престолом. Повелевалось султану Кутузу, как рабу, немедленно явиться перед великим ханом для искупления своей вины.

Монгольский правитель с супругой восходит на престол. Одна из немногих средневековых миниатюр Персии где изображены 100% монголы. Иллюстрация к Джами "аль-Таварик ("Всеобщая история") Рашида ад-дина. Ил-Ханид Тебриз, 1330.

Военный совет при султане целых семь дней провёл в спорах, решая – сдаться на милость врагу или сразиться с ним. Султан Кутуз, причислявший себя к потомкам Хорезм шаха, поверженного когда-то монголами, и Бейбарс, вкусивший все невзгоды судьбы, ибо раньше сражался с монголами, терпел от них поражение, был пленён и даже воевал в их рядах, но потом был продан в рабство в Ливант – были полны решимости сразиться или погибнуть. Печальный опыт некоторых истреблённых сирийских городов, сдавшихся, но не получивших милосердия, склонили чашу весов в пользу сражения. Лучше погибнуть с саблей в руках, чем умереть, сдаваясь в плен.

На такое решение также повлияло и послание от рыцарей Акры. Крестоносцы, не говоря уж о том, что были крайне недовольны новым порядком установленным монголами в Сирии, жаждали мщения за поражение Жюльена и падение крестоносного Сидона. Посланец Акры известил мамлюков, что: “Верные слуги Христа готовы присоединиться к ним в совместной борьбе против монголов”.

Большинство мамлюков** были кипчаками, принадлежавшими к тюркским племенам. В их жилах текла горячая кровь, они были воинственны и горды. Среди них было немало монголов, по разным причинам прибывших из Золотой Орды. Последняя ханша, Шаграт из династии Айюбидов Мисира, имела монголо-тюркское происхождение.

Кутуз, усилив своё основное войско воинами-беженцами из Сирии и Палестины, выступил из Каира – он решил сразиться с врагом не на своей земле, а идти к нему навстречу. Его войско перешло Синайскую пустыню, вступило в полосу Газы, где наткнулось на передовой дозорный отряд Кит Бука во главе с Байдар нойоном. Силы были чересчур неравны, отряд Байдара за короткое время был накрыт и смят. Несмотря на победу над малочисленным врагом, успех подбодрил воинский дух мамлюков.

Кит Бука, находившийся в Баалбеке, на расстоянии 260 километров от Газы, узнав от Байдара, что тюрки-мамлюки переходят Синайскую пустыню и приближаются к Газе, поспешил со своим войском к нему навстречу. Он привёл войско до Назарета, выбрал местность Айн Джалут, с прозрачными ручьями и хорошими пастбищами для откорма лошадей. Там он решил выждать мамлюков и дать им бой.

Кит Бука нойон рассчитывал, что мамлюки никак не пойдут к западному берегу Газы, где хозяйничали крестоносцы, а напрямик пересекут пустыню и направятся к этому месту, богатой водой и лугами. Кони мамлюков должны быть утомлены переходом через пустыню. Любой другой рассчитывал бы на то же. Это была эпоха, когда выносливость боевых коней во многом решала судьбу битвы. Для монгольской конницы Айн Джалут был удобен тем, что с левого крыла она защищалась горами. Центр и правое крыло располагались на местности с невысокими холмами, удобной для маневрирования.

В это самое время рыцари приветствовали Кутуза у крепостных стен Акры, предоставили отдых его воинам, а султанов и военачальников пригласили к застолью и продали им те самые украденные резервные табуны лошадей Кит Бука. Этим рыцари не ограничились, а даже будто бы договорились выкупить обратно лошадей в случае победы над монголами.

Действия начали разворачиваться по другому сценарию, нежели задумали монголы. Циничный поступок рыцарей, что не укладывалось в голове монголов, оказал роковое влияние на историческое событие. Л. Н. Гумилев с большой неприязнью писал об этом вероломстве баронов Акры и Тира. Прошло почти столетие с тех пор, как монголы, перенявшие понятие о чести от своего великого Чингис-хаана, забыли, что такое предательство. Когда мамлюки, достаточно отдохнув и освежив лошадей, подошли к Айн Джалут, там находился Хит Бука, который прошёл 130 км от Баалбека без сменных лошадей и ещё не успел как следует дать отдохнуть ни воинам, ни лошадям.

Битва насмерть, без пощады

Сражение началось на рассвете 3 сентября 1260-го года. Некоторые историки считают, что первым атаковал Кутуз. Может быть, это была заранее задуманная ложная атака. Но это ему дорого обошлось – его войско значительно потрёпали. Мисирийский султан понёс ощутимые потери.

Порубленные монгольской саблей, пронзённые монгольскими стрелами бездыханные тела воинов неприятеля не могли быть притворством. Это лишило монголов осторожности, и они устремились добивать противника. А Кутуз, как, наверное, намечалось с самого начала, отступая, вовлёк преследователей в засаду, где находился Бейбарс со своими воинами. Монголы были зажаты с двух сторон и побеждены.

Монголы осаждают город. Из миниатюр нач. 14 в., монгольский Иран. Иллюстрации к Джами ат-таварих Рашид-ад-дина.

Во время походов в Азию и Европу, монголы неоднократно применяли тактику вовлечения противника в ловушку, нападая из засады. Так сделали Джэбэ-нойон в 1217 в долине Ферганы против Хореземского шаха, Джэбэ и Субэдэй в 1221 году на реке Кура против грузинских джигитов, в 1223 году на реке Калка против объединённых дружин русских княжеств, в 1241 году Байдар и Хадан против совместных войск Европы под командованием герцога Генриха II, при Лигнице, на реке Шайо Бату хан и Субэдэй против короля Венгрии Бела IV. Поэтому считается, что тюрки-мамлюки впервые успешно применили эту тактику против самих же монголов.

Ясно, что тактика монгольских всадников, которые на протяжении целого столетия сотрясали Азию и Европу, была достаточно изучена. И талантливый Бейбарс, когда-то служивший в монгольской армии, отлично усвоил это дело.

Как бы то ни было, монголы, несмотря на то, что противник значительно превосходил их численностью – может быть, и в два раза – уверенно приняли бой. Во время военных походов Чингис-хаан и его последователи не раз сталкивались с преобладающими силами противника, иногда многократно превосходящими их – и одерживали верх. Так что для Кит Бука численность тюрков-мамлюков не представлялось особо значимым обстоятельством.

В первый момент Бейбарс едва не попал в плен к монголам. Правое крыло монгольской конницы смяло левое крыло мамлюков, вынудив их к отступлению. Больших трудов стоило Кутузу и Бейбарсу снова сомкнуть рассеянные ряды своих воинов, перестроить их и перейти в контратаку. Ожесточённая сечь между противниками возобновилась. Отразив натиск мамлюков, монголы, в свою очередь, перешли в контрнаступление.

Наступал момент, когда казалось, что поражение мамлюков уж совсем близко. Кутуз громко молился Аллаху, призывал его на помощь. Заклинал начавших поддаваться растерянности своих воинов сражаться до конца, заверяя, что при бегстве всё равно они все погибнут, оттого-то лучше умереть с честью на поле брани. Он не думал о победе, а собирался достойно умереть в сражении.

Но в затянувшейся битве ослабли кони под монгольскими всадниками, не было у них резервных лошадей. А мамлюки пересели на украденных свежих коней, им удалось снова перестроиться. Ситуация теперь становилось опасной для самих монголов. В этот критический момент сражавшийся на левом крыле монголов султан Муса из династии Аюбидов Сирии, который ранее примкнул к монголам, обратился в бегство, увлекая за собой своё войско. Некоторые исследователи не без основания считают, что султан Муса накануне сражения тайком встречался с Кутузом и договорился, что в решающий момент покинет поле битвы, нарушая замыслы и боевой строй монголов. Это вполне похоже на правду потому, что после Айн Джалут Кутуз щедро одарил султана Мусу.

Бегство Мусы стало для монголов вторым, на этот раз погибельным ударом кинжала в спину. Бейбарс со своими лучшими солдатами опрокинул и окружил поредевшее левое крыло монгольских всадников на утомленных лошадях.

Гордый конец Кит Бука нойона

Исход сражения уже не вызывал сомнений. Ближайшее окружение Кит Бука убеждало его покинуть поле битвы, ещё оставался шанс сохранить ему жизнь. Но Кит Бука отказался наотрез.

В последний раз он обратился к своему хану и своим воинам со словами:

“Спасаться бегством, показывая спину врагам – такого не будет. Не хочу так позориться перед потомками. Не буду срамить доблесть монгольского воина. Хотя и побеждённый, он не будет убегать как побитая собака с поджатым хвостом. Как воин, присягнувший своему господину, буду биться до конца. Если кому доведётся остаться в живых в этой сечи, пускай донесет до моего хана, что не обращался я в бегство, посрамляя честь Великого Хан. Пусть мой Великий Хан не гневается, думая, что имел удирающего воина. Пусть мой Хозяин не печалится тому, что его воины полегли здесь. Пусть мой Хан думает, что жены его воинов один раз не забеременели, что кобылы из его табунов один раз не ожеребились. Да будет славиться наш Хулагу хан во все времена”.

Монгольское знамя было близко к захвату врагами. Благородный батыр сочтёт за честь погибнуть под своими знамёнами, и Кит Бука, прорубаясь через ряды неприятеля, устремился к своим знаменосцам, но конь под ним пал поражённый стрелой. Тогда он и пеший продолжал сражаться. Сравнивали его с затравленным тигром, осаждённым гиенами, никто не мог подступиться к нему, его разящая сабля вращалась в гуще врагов, словно смерч.

Много тюрок-мамлюков, жаждущих славы зарубить монгольского батыра, нашли свою смерть от его сабли. Летописец писал, что Кит Бука один сражался как тысяча воинов. Кутуз и Бейбарс, достаточно повидавшие разные кровавые битвы, не раз скрестившие мечи с искусными бойцами, наблюдали бесстрашие и поразительное умение сабельного боя Кит Бука. Они непременно жаждали взять живым батыра.

Только тогда, когда мамлюки-лучники пронзили его в бедро стрелой, и он упал на колени, врагам удалось навалиться на него и пленить.

Когда-то учеником средней школы, любопытный до всего, я прочитал про Кит Бука, рассказ о его героическом и трагическом конце глубоко запал мне в душу. Потом часто вставал предо мной образ старого воина, стоящего на коленях, но не сгибая спины, как до предела натянутая струна. Его седые волосы развеваются на ветру, в руках крепко держит он сверкающий меч из хуралж-стали, орлинный взор его пронзает окружающих мамлюков. Будь я сносным художником,написал бы его образ, как Репин в свое время написал впечатляющий образ Тараса Бульбы.

Н.В.Гоголь написал прекрасную повесть “Тарас Бульба”, вдохновившую меня – много лет я вынашивал идею написать подобную повесть и о Кит Бука, считал, что потомки должны увековечить память о нём…

Образ нойона Кит Бука – рядового военачальника, темника Великой Монгольской империи, ничем не уступает образу того удалого запорожского казака.

Кит Бука в то время было не менее 60-ти лет, может быть, и больше – ведь в Сидон за угнанными лошадьми он посылал своего внука.

В то время как Кит Бука нойон отбивался от врага, подобно раненому тигру окруженному гиенами, его воины стремились выручить военачальника. Несколько батыров во главе с Байдар нойоном – того самого, кто был во главе дозорного отряда в Газе и первым сразился с мамлюками и кому удалось ускользнуть от них – собрал из рассеявшихся воинов вблизи местности Байсан группу и предпринял безрассудную атаку для спасения своего полководца.

Хотя силы были слишком не равны, и люди и лошади были крайне измождены, эта последняя отчаянная атака монголов изрядно побеспокоила Кутуза. Но не удалось монголам опрокинуть ряды мамлюков, имевших явное численное преимущество и окрылённых предвкушением скорой победы. Почти все монголы поголовно полегли на поле брани. Немногие воины укрылись в тростниковых зарослях реки Иордан, но Бейбарс приказал поджечь тростник, не оставляя им шансов выжить.

Связанного Кит Бука приволокли к шатру Кутуза, поставленному на вершине холма.

Когда-то прославленный Саладин в 1187 году в Хатинском сражении недалеко от Айн Джалут наголову разбив крестоносцев, заставил взятых в плен баронов и князей встать перед ним на колени, включая самого Ги де Лузиньяна, короля Иерусалимского королевства. Кутуз, по его примеру, также вознамерился поставить Кит Бука на колени. Но не удалось ему это. “Не бывало такого, чтобы господин вставал на колени перед своим слугой”, – презрительно ответил ему Кит Бука.

Не получил Кутуз удовольствия лицезреть перед собой коленопреклоненного Кит Бука, пришлось ему смириться и выносить приговор гордо стоящему перед ним врагу: “Ты, дикий язычник, пролил несметное море невинной крови, погубил много родословных вельмож и благородных воинов! Знай, что теперь пришёл и твой черёд, будешь предан мученической смерти“.

Кит Бука отвечал: “Я достойно сражался за своего господина и достойно умру за своего господина, не сможешь ты равняться со мной. Ибо ты гнусный раб, подло захвативший престол, убийца своего покровителя. Я не убиваю, как ты – из-за спины. Я в честном бою сражаюсь за своего господина”.

Монголы на миниатюре нач.14 века, монгольский Иран. Иллюстрации к “Джами ат-таварих” Рашид-ад-Дина.

Он знал, что Кутуз и Бейбарс происходят от кипчакско-тюркских племён, побеждённых монголами и нашедших убежище в Мисире. Знал и то, каким путём они стали султаном и военачальником Мисирийского государства.

И продолжал Кит Бука: “Можешь меня убить, не согнусь перед тобой, знай, что не ты меня убиваешь по своей силе, а потому как это угодно Вечному Небу. Ни на мгновение не обольщайся, ни на ноготок не восхваляйся. Как доведется Великому Хану узнать о ваших злодеяниях – рабов презренных, разразится он гневом, как бушующее море. Примчатся сюда наши воины, и копыта монгольских коней сравняют земли от Азейрбаджана до Мисири. Я – обычный воин Хулагу хан. Таких как я – у него тьма тьмущая, придут они взыскать ответ с тебя”.

Звучала в его словах убеждённость в том, что монголам суждено править всем миром, и наделены они правом – быть хозяевами всем народам. Ибо так ими воспринималось предназначение Великой Монгольской империи.

Кутуз, сжигаемый ненавистью и жаждой мести, четвертовал Кит Бука и, как он это сделал раньше с гонцом хана Хубилая, насадил голову Кит Бука на пику и пронес его по всей Палестине, Сирии и Мисире.

Монголам было чуждо неуважительное отношение к пленённым врагам знатного рода, их военачальникам. Они не позволяли себе казнить их пытками, глумиться над их останками. По их понятию только предатели, ничтожные рабы заслуживают унизительную смерть. Доблестные же батыры, знатные нойоны удостаивались почётной смерти без пролития крови и с торжественным захоронением.

Мы хорошо знаем, как почтительно Чингис-хаан предал смерти Джамуху, своего анду**, впоследствии ставшего главным соперником в борьбе за ханский престол. Был казнён без пролития крови и князь Мстислав Киевский после битвы на реке Калка в 1223 году. Восхищённый доблестью Хорезмского султана Джелал ад-Дина, Чингис хаан запретил своим лучникам застрелить его, когда тот переплывал реку Инд.

Батый хан даровал свободу воеводе Дмитрию в знак уважения к его геройству при обороне Киева в 1240 году. Хан Хулагу казнил халифа, властителя древнего Багдада, без пролития крови.

Толуй и Субэдэй после битвы у Унэгэн Даба захоронили с почестями киданьского полководца Алтын улуса. Монгольский полководец Соритай хорчи при походе в Корею был восхищён доблестью военачальника Хун Мёнг, бесстрашно оборонявшего крепость Чачжу, и отпустил того на свободу.

А Кутуз, учинивший гнусную казнь монгольского полководца, спустя немного времени, нашёл бесславную смерть.

И там, на Голанских высотах Израиля – земли проклятой, где вечно клубится дым войны и проливается кровь – в последний раз тёплый ветер приласкал седые волосы на висках монгольского батыра, гордо встретившего свою трагическую кончину.

Конец предателя

Почти никто из монголов не выжил в той кровавой сечи. Кому чудом удалось остаться в живых – бежали в Дамаск, Хомс, Баалбек. Назначенные во многих городах и поселениях Сирии монгольские наместники и их немногочисленная охрана оказались беззащитны, началось повсеместное отступление.

Основные силы Хулагу хана находились далеко, в Северной Армении и в Иране. Бейбарс вплоть до Алеппо преследовал отдельные отступающие обозы монголов, поголовно уничтожая всех, не щадя и их семьи. Находившаяся в Хамаде семья Кит Бука – жена и его дети – была препровождена к Кутузу, который ни минуты не сомневаясь, приказал всех их умертвить. Были казнены и те из местной знати, кто в свое время примкнул к монголам.

«Миниатюрное изображение знатного монгола верхом». Реза Джахангир Шах. Из миниатюр средневекового Ирана.

Но самая жестокая участь ждала христиан Дамаска. Кутуз, победным шествием войдя в город, праздновал свой триумф, подвергая их поголовному истреблению. Были испепелены до основания культурные ценности христиан Сирии, которых даже самые фанатичные приверженцы ислама из династии арабских Омейядов и полудикие курды из Фатимидов – Айюбидов оставили нетронутыми. На этом он не остановился. По всей Сирии развернулись гонения на христиан.

Очевидец того времени писал, что пролитая кровь крестоносцев на много превысила кровь мусульман, пролившуюся во время нашествия Хулагу хана. Алчность крестоносцев Акры, Тира и Сидона обернулась потоком христианской крови по всей Сирии, разрушением культурных и религиозных ценностей христианства. Крестоносцы окончательно потеряли свои владения в юго-западной части Сирии.

Все султаны, участвовавшие на стороне Кутуза в битве при Айн Джалут были награждены земельными владениями. Султан Муса, который в критический момент сражения покинул правое крыло монгольских войск, что оказало решающее влияние на исход сражения, сохранил право владеть своими землями. Эти земли были оставлены ему монголами за то, что он изъявил верность служить им. Двойное предательство было вознаграждено.

Но Бейбарс, ближайший сподвижник при битве Айн Джалут, который завершил успех, преследуя монголов через всю территорию Сирии, и захватил немало монгольских гарнизонов в разных городах вплоть до Алеппо, был обделён милостью Кутуза. С давних времён между ними имелся узел противоречия.

Кутуз в свое время участвовал в заговоре с целью убийства Актая, правителя бахрейцев. А Бейбарс являлся одним из доверенных лиц Актая. Их взаимные распри временно утихли перед лицом острой необходимости объединиться против общего сильного врага – у каждого из них имелись счёты с монголами. Как было записано в источниках, Бейбарс рассчитывал, что Кутуз назначит его султаном Алеппо, но этого не случилось. И старая неприязнь вновь вспыхнула, но стала ещё более непримиримой. Один из них должен будет уступить, двум султаном не сидеть на одном троне. Кутуз обоснованно остерегался усиления властолюбивого и сильного Бейбарса.

В источниках описывается, что по завершению успешного похода в Сирию, Кутуз наконец решил возвращаться назад в Мисир. По пути развлекался охотой. Однажды застрелил из лука не то зайца, не то лису. Когда он подскакал к убитой добыче, к нему подбежал некто, видимо, заранее подготовленный Бейбарсом. Тот человек перед этим был приговорён к смертной казни, но Кутуз его помиловал. В благодарность за свое спасение он поклялся на веки быть ему верным и попросил разрешения прикоснуться к его правой руке, чтобы получить благословление.

Ничего не подозревая, Кутуз протянул ему руку, и тут стоявший рядом Бейбарс выхватил саблю из ножен и отрубил эту руку. Затем зарубил его вовсе. Сопровождавшие Кутуза приближённые были захвачены врасплох и потрясены. Наверняка были сторонники Бейбарса и среди сопровождающих Кутуза. По возвращении в Мисир вся слава великой победы над монголами досталась не Кутузу, а Бейбарсу, толпа с ликованием встречала его в Каире.

Бесславно кончил Кутуз, зарублен руками своих же людей. Победитель монголов не был достоин того чтобы погибнуть на поле брани. Когда-то он свергнул своего султана Айюбида, воспитавшего его и доверившего ему командование войском мамлюков. Свергнув султана, Кутуз затем безжалостно умертвил и его сына. Прав был Кит Бука нойон, ничуть не сомневаясь, что по воле Хух Тэнгри жизнь предателя закончится жалкой смертью. Предателей убивают предатели.

Почему не было возмездия со стороны Хулагу хана за смерть его полководца

Сильно опечалился Хулагу хан, когда ему донесли о гибели его верного полководца. Но не мог он идти войной на Мисир, мстить за смерть своего нукера. Хан стоял перед лицом ещё более сурового вызова, чем поражение его отдельной армии в Айн Джалут.

После смерти Великого хана Мункэ, между родными братьями Хулагу, Хубилаем и Аригбухой, вспыхнула борьба за ханский престол. В самой вотчине монголов разгорелось пламя междоусобной войны, родные братья с оружием пошли друг на друга, началась взаимная резня.

Эта междоусобица продолжалась четыре года. Но сопротивление политике Хубилая, переместившего центр Монгольской Империи в Китай, с разным размахом продолжалось на протяжении дальнейших 40 лет. Хайду, потомок Угэдэй хана, никак не мог примириться с Хубилаем.

Сын Хулагу хана со своей армией сражался на стороне Аригбухи, тогда как сам Хулагу встал на сторону Хубилая.

После низвержения Хулагу ханом Багдада – оплота исламского мира того времени – и казни Багдадского халифа, являвшегося его высшим лицом, Беркэ, хан Золотой Орды, наследник Бату хана, ставший правоверным мусульманином, озлобился на Хулагу и не таил угрозы. Он многократно обменивался гонцами с Бейбарсом, договариваясь о совместном выступлении против улуса ильхана Хулагу.

К тому же спор между Хулагу и Беркэ вышел и из-за богатых кавказских земель, сопредельных между их владениями. Дело усугубилось тем, что несколько княжичей ханских кровей из Золотой Орды, служивших в армии Хулагу хана, были убиты при загадочных обстоятельствах. Всё это привело к тому, что в конце 1260-года вблизи Дербента два монгольских войска столкнулись между собой в братоубийственной сече, безжалостно проливая кровь друг друга.

В этом сражении с обеих сторон участвовало небывалое количество воинов. Пишут, что такой небывалой битвы ещё не было ни во всех предыдущих войнах при Чингис-хане, ни потом. Здесь всего за несколько дней пролилось несравнимо больше монгольской крови, чем той, что пролилась в ходе всей истории монгольских завоевательных походов.

Наряду с этим потомки улуса Джагатая, посчитав, что их незаслуженно обделили, начали притязать на земли Золотой Орды и земли ильханов. На стыке этих государств, на приграничных землях в Средней Азии, то и дело вспыхивали вооружённые стычки.

По причине всех этих сложных обстоятельств Хулагу хан не смог послать главные силы своёго войска в Сирию и Мисир. Это позволило мамлюкам закрепиться в Сирии и затем нанести ещё одно поражение значительной группировке монгольских войск в 1281 году вблизи города Хомс.

Впервые острие монгольской сабли притупилось в Айн-Джалуте. Но почти одновременно с этим, закономерно или случайно, по всей Монгольской империи как заразная болезнь, безжалостно уничтожая её единство и мощь, начали распространяться раскольнические помыслы и деяния. Не прошло много времени, как великая Монгольская империи раскололась. Из неё образовались: с центром в Китае сверхдержава Азии – Империя Юань или Монгольская Синяя Орда, в Средней Азии – улус Джагатая, в Иране, на Ближнем Востоке – империя ильханов, от восточных окраин кипчакской степи до реки Днестр возникла Золотая Орда.

Если бы монголы не впали в междоусобные воины, как верил Кит Бука, копыта конницы Хулагу хана сравняли бы Сирию и Мисир с землей и не помешал бы этому ни полководческий талант Бейбарса, ни доблесть тюрок-мамлюков. Это признают и сами арабские историки.

В ту эпоху силовому напору монголов, который достиг наивысшей точки своей мощи, никто не был в состоянии противостоять. По всем театру военных действий – будь то в Китае, на Руси, в Европе или на Ближнем Востоке – не было ни одной силы способной выдержать безудержный натиск монгольских конниц. Разве что сами монголы могли на равных сразиться между собой. Что, к сожалению, и произошло.

В любых исторических деяниях существуют его отправная точка, поступательное развитие, достижение наивысшей точки – апогея, затем начинается обратное движение – спад, в чём человечество убедилось предостаточно. В XIII веке деяния монголов достигли своего апогея, затем начался обратный отсчёт времени, мамлюки оказались отправной точкой этого движения.

Однако ни одному другому народу не удалось создать подобную сверхогромную империю. До сих пор многие историки задаются вопросом: почему, каким образом монголы были столь непобедимы, откуда и в чём заключалась их сила.

В тот момент Монгольская империя простиралась на девятой части всей известной в то время суши, это приблизительно 33 млн. кв.км. В 18-м, 19-м веках колониальные владения Великобритании, в период её наивысшей мощи распространялись на 33,7 млн. кв. км, но в то время все неизвестные земли были уже открыты, и с учётом этого, её колониальные территории составляли менее одной трети всей суши на Земле.

Замечено что, начиная ещё с времён Чингис-хаана, монголы только к одному народу относились с особой суровостью, повсюду преследуя и стремясь подавить. Это были родственные монголам по происхождению кипчаки-тюрки, кочевавшие на обширной территории от подножия Алтайских гор до реки Днепр, которые и не уступали монголам в воинском умении и отваге. Может быть, именно из-за того что кипчаки на равных соперничали с ними, монголы относились к ним с такой непримиримостью. Субэдэй-богатур впервые столкнулся с кипчаками, преследуя остатки меркитов на реке Чуй, с тех пор и продолжалось монгольское гонение на них вплоть до Венгрии, к мадьярам. А потом ещё дальше – до границ Мисира (Египта).

Первая династия мамлюкского государства, называемая Бахрейской и просуществовавшая с 1250-го по1382-й год, происходила именно от этих кипчаков и тюрков. Кутуз родился в Хорезме, а Бейбарс – либо в Крыму, либо в Карахане сегодняшнего Казахстана.

Для казахов Бейбарс является национальной гордостью, они почитают его как своего эпического героя. В честь него были воздвигнуты памятники, в наше время о нём был создан многосерийный фильм. Находящаяся в Каире мечеть Бейбарса и его мавзолей в Сирии были реконструированы правительством Казахстана. (А в Казахстане находится мавзолей-гробница Джучи хана. К большому сожалению, не говоря о какой-либо реконструкции, ни одно официальное лицо или делегация Монголии не посетили этот мавзолей-гробницу, вообще мало кто знает о её существовании).

Победа Бейбарса при Айн-Джалут над одним туменом монголов принесла ему славу ничуть не уступающую славе великого султана Саладина, разгромившего объединённую армию крестоносцев в 1187 году в местности Хаттин, на расстоянии чуть более 60-ти километров от Айн- Джалут.

В честь победы при Айн-Джалут исламские историки назвали Бейбарса “Исламским львом”.

Во время захвата Чингис-хааном Хорезма небольшое тюркское племя, обитавшее на севере города Мерв, отошло на запад, временно нашедши убежище в Армении. Затем, спасаясь от продолжающегося на Ближнем Востоке наступления монгольских войск руководимых Чормоган и Байчу, это племя достигло Анадолы (Современная Анатолия). Позже они положили основу для возникновения всесильной Оттоманской империи на территории, перекинувшейся с Азии и до половины европейского континента. Можно сказать, что эта империя зародилась по стопам и на руинах всемирной империи, созданной монголами.

Эпилог

Сила военных походов монголов, непобедимая на протяжении целого столетия, истощилась среди песчаных холмов Айн-Джалут Синайской пустыни. Иссякла – как поток ливневого дождя уходит в песок.

Устоявшееся и неподлежащее сомнению представление как на Востоке, так и на Западе о непобедимости монгольских завоевателей – исполнителей божьего повеления – рассеялось. Осталась только легенда. Такая судьба ожидала эти завоевания.

Весь арабо-мусульманский мир увидел, что монголов тоже можно победить, что они, как и все, созданы из плоти и крови. И что, когда настанет час, они тоже балансируют на тонкой грани между победой и поражением.

Монгольское войско, которое сражалось в Айн-Джалут представляло собой одну небольшую группировку, всего лишь один тумен Великой империи. Это была одна из сотен их битв. Поражение при Айн-Джалут положило конец дальнейшим завоеваниям, но оно ни в малейшей мере не пошатнуло устои Монгольской империи, её величие и мощь по-прежнему повсюду вызывали страх и уважение.

Айн-Джалут, по своему смыслу, ознаменовал прощание с идеей господства Великой Монгольской империи над остальным миром. Идеи изначально несбыточной, обречённой на неизбежный провал.

Чингис-хаан делил людей на две группы. Не на аристократию и их слуг, не на богатых и бедных. А разделял по их преданности делу, которому они служат, уважал честность и верность, презирал жадных, подхалимов, ненавидел предателей. Чингис хаан, где бы ему ни повстречались такие – давил их как ползучих гадов, вшей и клопов.

Разгневанный Чингис хаан казнил приближённых Джамухи, когда те, предав своего хозяина, привели его в плен. В то же время он оказал высокое доверие Наян батыру, пришедшему к нему служить, но предварительно дав возможности уйти своему господину – Таргудай хану. Впоследствии Наян стал одним из военачальников Чингис-хаана и с честью служил ему до конца. Чингис-хаан уважал храбрость и самоотверженность Зургадая, хана тайчиутов, хотя тот являлся его непримиримым врагом.

За верность и доблесть Чингис хаан причислял своих нукеров к подданным Хух Тэнгри. Такими нукерами были Джэбэ, Субудай, Наяа, Мухулай, Кит Бука и многие другие. По определению Л. Н. Гумилёва, это были “люди длинной воли”. Они ярко выделялись среди остальных беззаветным служением делу, готовностью жертвовать собой ради общего дела. Эти качества широко проявились среди монголов в XIII веке. Кит Бука, погибший при Айн Джалут, и другие батыры были последними представителями такого поколения.

Образ полководца Кит Бука из глубины столетий встаёт перед нами преисполненный гордости и доблести, в трагический момент своей смерти обращаясь к потомкам: «Да не устыдятся мною потомки, не скажут, что я спасал свою шкуру, убегая от врага и показывая им спину». Ему нечего стыдиться перед потомками, а вот потомкам есть, за что стыдиться перед ним.

Героический конец Кит Бука оказался последней песнью величия монголов. Пусть сегодня эта песнь будет призывом, который пробудит погаснувшую в нас отвагу, воодушевит наш разум, восстановит растерянную веру и разбудит дремлющую в нас силу.

Симпатии разместившего на стороне ариев-мамлюков-половцев.

3 сентября 1260 года в Изреельской долине близ источника Айн-Джалут (совр. Израиль) произошло сражение между армией египетских мамлюков под командованием султана Кутуза и эмира Бейбарса и монгольским корпусом из армии Хулагу под командованием Китбуки-нойона. В этой битве монголы были разгромлены, Китбука убит.

В 1253 году на курултае в Монголии был решён вопрос о походе против исмаилитов-низаритов (ассасинов) Ирана и халифата Аббасидов (Сирия). Командующим армии великий хан Мункэ назначил своего брата - Хулагу. Уже в 1253 в Кухистане (горы Эльбурс) действовал авангард под командованием Китбуки. Основная армия перешла Амударью в начале 1256 и в течение года захватила расположенные в Западном Иране крепости низаритов. В феврале 1258 был взят Багдад - столица Аббасидского халифата, а затем (1260) - Халеб. Отряд под командованием Китбуки захватил Дамаск.

Весть о внезапной кончине великого хана Мункэ (1259) вынудила Хулагу с бóльшей частью войска вернуться в Иран. В Палестине остался корпус Китбуки. Отступая, Хулагу отправил посольство к мамлюкскому султану Кутузу в Каир с ультиматумом: признать власть монголов и начать платить дань, или умереть. В ответ на это требование Кутуз, по инициативе эмира Бейбарса (командира мамлюков) приказал казнить послов и готовиться к войне.

Первой неприятной неожиданностью для монголов стало то, что их возможные союзники - крестоносцы Палестины, вдруг приняли сторону мамлюков. Сначала Жюльен Грёнье, граф Сидона, без повода и предупреждения напал на монгольский отряд. А затем мамлюкский корпус, вышедший из Египта 26 июля 1260 года, пройдя через Синайскую пустыню и сбив монгольский заслон у Газы, получил в христианской Акре отдых и продовольствие. Отдохнув под стенами гостеприимной крепости, мамлюки через территорию Иерусалимского королевства вышли в Галилею, в тыл монгольской армии.

Китбука находился в долине Бекаа, когда получил известие, что мамлюки вступили в Сирию и направляются на север. Он собрал свои войска, рассеянные по гарнизонам и пастбищам, выступил на юг и занял позицию близ Айн-Джалута. Выбор места для ожидания противника был логичен. Текущий вдоль северного подножия Гилбоа поток Вади (или Нар) Джалут мог предоставить водопой для лошадей, а окрестная долина - пастбища и простор для кавалерийской атаки. Монголы могли использовать близость горного хребта, чтобы укрепить свой фланг. Близлежащий холм Море (Гиват ха-Море) являлся отличным наблюдательным пунктом.

Данные о численности и составе войск, которые участвовали в сражении с обеих сторон весьма противоречивы и неточны. Большинство источников сходятся на том, что войска обеих сторон состояли преимущественно, если не исключительно, из конных лучников.

Численность монгольской армии была сравнительно невелика. По одним данным Хулагу оставил Китбуке корпус из двух туменов (около 20 тыс.), а по другим - лишь один тумен, усиленный вспомогательными отрядами из Киликийской Армении, Грузии, а также местных войск, ранее служивших сирийским айюбидам. На стороне монголов выступали и айюбидские правители из Хомса и Баниаса.

Точная численность египетской армии еще менее известна. Позднейшие персидские данные определяют ее в 12 тысячах воинов, однако это не вызывает доверия, поскольку источник этих сведений неизвестен. Скорее всего в распоряжении Кутуза было больше воинов, однако качество его войска определенно уступало монгольскому.

Составляющий основной его костяк мамлюки были немногочисленным элитным корпусом, основную же часть армии составляли слабо экипированные египетские воины, а также бедуины и лёгкая туркменская кавалерия. Кроме того, к мамлюкскому султану присоединились также курды-шахразури, бежавшие от армии Хулагу сначала в Сирию, а затем в Египет, и айюбидский правитель Хамы.

Утром 3 сентября 1260 года н. э. (25 рамадана 658 г. х.) две армии сошлись у Айн-Джалута. Мамлюки выдвинулись первыми, но были упреждены атакой монголов. Кутуз, чьи лидерские качества и смелость отмечены в мамлюкских источниках, сохранил хладнокровие, когда левый фланг его армии готов был дрогнуть, и возглавил контратаку, которая, по-видимому, привела к победе. Важную роль сыграло неожиданное отступление сирийских мусульман, сражавшихся в войске монголов, приведшее к образованию бреши в их рядах. Бейбарс ложным отступлением завлёк Китбуку в засаду, где на него с трёх сторон ударили мамлюки. Монгольская армия потерпела поражение, Китбука попал в плен и был казнён.

Хотя наступление монголов в Палестине было остановлено, а мамлюки заняли Сирию, битва при Айн-Джалуте не имела решающего значения в долгосрочной перспективе. Война между Мамлюкским султанатом и государством Хулагуидов, основанным Хулагу, затянулась на годы. Зато эта битва имела огромный психологический эффект: миф о непобедимости монгольской армии в поле был развеян. Военный престиж мамлюков-бахритов напротив был сильно укреплен.