Буало-Депрео Никола. Поэтическое искусство
Никола Буало
Поэтическое искусство
«Поэтическое искусство» Буало
Творчество Буало - крупнейшего теоретика французского классицизма, обобщившего в своей поэтике ведущие тенденции национальной литературы своего времени, - падает на вторую половину 17 века В этот период во Франции завершается процесс становления и укрепления централизованной государственной власти, абсолютная монархия достигает апогея своего могущества Это укрепление централизованной власти, совершавшееся ценой жестоких репрессий, сыграло тем не менее прогрессивную роль в становлении единого национального государства и - косвенным образом - в становлении общенациональной французской культуры и литературы По выражению Маркса, во Франции абсолютная монархия выступает «в качестве цивилизующего центра, в качестве основоположника национального единства».
Будучи по природе своей дворянской властью, французский абсолютизм вместе с тем пытался найти опору в высших слоях буржуазии: на протяжении всего XVII века королевская власть последовательно проводит политику укрепления и расширения привилегированной, чиновничьей прослойки буржуазии - так называемого «дворянства мантии». Этот бюрократический характер французской буржуазии отмечает Маркс в письме к Энгельсу от 27 июля 1854 года: «сразу же, по крайней мере с момента возникновения городов, французская буржуазия становится особенно влиятельной благодаря тому, что организуется в виде парламентов, бюрократии и т. д., а не так, как в Англии, благодаря одной торговле и промышленности». Вместе с тем французская буржуазия в XVII веке, в отличие от английской, совершавшей в это время свою первую революцию, была еще незрелым, несамостоятельным классом, неспособным революционным путем отстоять свои права.
Склонность буржуазии к компромиссу, ее покорность мощи и авторитету абсолютной монархии особенно ясно обнаружились в конце 40-х - начал 50-х годов XVII века, в период Фронды В этом сложном по своему составу антиабсолютистском движении возникшем сначала в среде оппозиционной феодальной знати, но получившем широкий отклик среди крестьянских масс, верхушка городской буржуазии составлявшая парижский парламент, изменила интересам народа, сложила оружие и покорилась королевской власти В свою очередь и сама абсолютная монархия, в лице Людовика XIV (годы правления 1643–1715), намеренно стремилась вовлечь в орбиту природного влияния верхушку чиновничьей буржуазии и буржуазной интеллигенции, противопоставив ее, с одной стороны, остаткам оппозиционной феодальной знати, с другой - широким народным массам.
Эта буржуазная прослойка при дворе должна была явиться рассадником и проводником придворной идеологии, культуры, эстетических вкусов среди более широких кругов городской буржуазии (подобно тому как в области экономической жизни аналогичную функцию выполнял министр Людовика XIV Кольбер, первый в истории Франции буржуа на посту министра).
Эта сознательно проводимая Людовиком XIV линия являлась как бы продолжением той «культурной политики», которую начал его политический предшественник кардинал Ришелье (годы правления 1624–1642), впервые поставивший литературу и искусство под не посредственный контроль государственной власти. Наряду с учрежденной Ришелье Французской Академией - официальной законодательницей литературы и языка - в 1660-е годы основываются Академия изящных искусств. Академия надписей, позднее Академия музыки и т. п.
Но если вначале своего правления, в 1660-1670-е годы, Людовик XIV разыгрывал по преимуществу роль щедрого мецената, стремящегося окружить свой двор выдающимися писателями и художниками, то в 1680-е годы его вмешательство в идеологическую жизнь принимает сугубо деспотический и реакционный характер, отражающий общий поворот французского абсолютизма в сторону реакции. Начинаются религиозные преследования кальвинистов и близкой к ним католической секты янсенистов В 1685 году отменяется Нантский эдикт, обеспечивавший равноправие протестантов с католиками, начинается насильственное обращение в католицизм, конфискация имущества непокорных, преследование малейших проблесков оппозиционной мысли. Возрастает влияние иезуитов, реакционных церковников.
Литературная жизнь Франции также вступает в полосу кризиса и затишья; последним значительным произведением блестящей классической литературы являются «Характеры и нравы нашего века» Лабрюйера (1688) - публицистическая книга, запечатлевшая картину морального упадка и деградации французского высшего общества.
Поворот в сторону реакции наблюдается и в области философии. Если ведущее философское направление середины века - учение Декарта - заключало в себе наряду с идеалистическими элементами материалистические, то в конце века последователи и ученики Декарта заключало в себе наряду с идеалистическими элементами материалистические то в конце века последователи и ученики Декарта развивают именно идеалистическую и метафизическую сторону его учения. «Все богатство метафизики ограничивалось теперь только мысленными сущностями и божественными предметами, и это как раз в такое время, когда реальные сущности и земные вещи начали сосредоточивать на себе весь интерес. Метафизика стала плоской». В свою очередь и традиция материалистической философской мысли, представленная в середине века Гассенди и его учениками, переживает кризис, разменивается на мелкую монету в аристократических вольнодумных кружках опальных вельмож; и только одна крупная фигура воплощает наследие французского материализма. и атеизма, - это эмигрант Пьер Бейль, которого по справедливости считают духовным. отцом французского Просвещения.
Творчество Буало в своей последовательной эволюции отразило эти сложные процессы совершавшиеся в общественной и идеологической жизни его времени.
Никола Буало-Депрео родился 1 ноябри 1636 года в Париже, в семье зажиточного буржуа, адвоката, чиновника парижского парламента. Получив обычное для того времени классическое образование в иезуитской коллегии Буало поступил сначала на богословский, а затем на юридический факультет Сорбонны (Парижского университета), однако, не испытывая никакого влечения к этой профессии, отказался от первого же порученного ему судебного дела. Оказавшись в 1657 году, после смерти отца, материально независимым (отцовское наследство обеспечивало ему пожизненную ренту приличного размера), Буало целиком посвятил себя литературе С 1663 года начинают печататься его мелкие стихотворения, а затем сатиры (первая из них написана еще в 1657 году). До конца 1660-х годов Буало выпускает девять сатир, снабженных, в качестве предисловия к девятой, теоретическим «Рассуждением о сатире». В этот же период Буало сближается с Мольером, Лафонтеном и Расином. В 1670-е годы он пишет девять Посланий, «Трактат о прекрасном», ирои-комическую поэму «Налой». В 1674 году заканчивает стихотворный трактат «Поэтическое искусство», задуманный по образцу «Науки поэзии» Горация. В этот период авторитет Буало в области литературной теории и критики является уже общепризнанным.
Творчество Буало - крупнейшего теоретика французского классицизма, обобщившего в своей поэтике ведущие тенденции национальной литературы своего времени, - падает на вторую половину 17 века.
Никола Буало, Буало-Депрео, французский поэт, критик, теоретик классицизма. Выходец из буржуазно-чиновничьей среды. Изучал в Сорбонне богословие, затем право. Буало отстаивал превосходство древних над современными авторами. Основные эстетические принципы французского классицизма сформулированы Буало в поэме "Поэтическое искусство" (1674). Эстетика Буало проникнута рационализмом: прекрасное для него тождественно разумному. Положив в основу своей поэтики принцип "подражания природе", Буало ограничивает его изображением абстрактно всеобщего, типического, исключающего всё индивидуальное, изменчивое. Согласно Буало, такой характер "подражания природе" был присущ античному искусству, которое рассматривается им как абсолютная эстетическая норма (Аристотель, особенно Гораций). Буало устанавливает незыблемые правила "хорошего вкуса", народную поэзию третирует как искусство "вульгарное", "варварское", "площадное". Поэтика Никола Буало оказала влияние на эстетическую мысль и литературу 17-18 веков многих европейских стран. В России эстетике Буало следовали Кантемир, Сумароков, особенно В. К. Тредиаковский, который в 1752 году перевёл "Поэтическое искусство" на русский язык.
Ниже приводятся выдержки из этого знаменитого произведения.
ПОЭТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО
1.
«О вы, кого манит успеха путь кремнистый,
В ком честолюбие зажгло огонь нечистый,
Вы не достигнете поэзии высот:
Не станет никогда поэтом стихоплет.
Не внемля голосу тщеславия пустого,
Проверьте ваш талант и трезво и сурово.
Природа щедрая, заботливая мать,
Умеет каждому талант особый дать».
2.
«Будь то в трагедии, в эклоге иль в балладе,
Но рифма не должна со смыслом жить в разладе;
Меж ними ссоры нет и не идет борьба:
Он - властелин ее. она - его раба.
Коль вы научитесь искать ее упорно,
На голос разума она придет покорно».
3.
«Так пусть же будет смысл всего дороже вам.
Пусть блеск и красоту лишь он дает стихам!»
4.
«Всего важнее смысл; но, чтоб к нему прийти,
Придется одолеть преграды на пути,
Намеченной тропы придерживаться строго:
Порой у разума всего одна дорога».
5.
«Остерегайтесь же пустых перечислений
Ненужных мелочей и длинных отступлений!
Излишество в стихах и плоско и смешно:
Мы им пресыщены, нас тяготит оно».
6.
«Хотите, чтобы вас читать любили мы?
Однообразия бегите как чумы!
Тягуче гладкие, размеренные строки
На всех читателей наводят сон глубокий.
Поэт, что без конца бубнит унылый стих,
Себе поклонников не обретет меж них».
7.
«Бегите подлых слов и грубого уродства.
Пусть низкий слог хранит и строй и благородство».
8.
«С изящной простотой ведите свой рассказ
И научитесь быть приятным без прикрас.
Своим читателям понравиться старайтесь.
О ритме помните, с размера не сбивайтесь;
На полустишия делите так ваш стих
Чтоб смысл цезурою подчеркивался в них».
9.
Вы приложить должны особое старанье,
Чтоб между гласными не допустить зиянья.
Созвучные слова сливайте в стройный хор:
Нам отвратителен согласных, грубый спор.
Стихи, где мысли есть. но звуки ухо ранят,
Когда во Франции из тьмы Парнас возник,
Царил там произвол, неудержим и дик.
Цезуру обойдя, стремились слов потоки…
Поэзией звались рифмованные строки!
Но вот пришел Малерб и показал французам
Простой и стройный стих, во всем угодный музам,
Велел гармонии к ногам рассудка пасть
И, разместив слова, удвоил тем их власть.
Очистив наш язык от грубости и скверны,
Он вкус образовал взыскательный и верный,
За легкостью стиха внимательно следил
И перенос строки сурово запретил».
10.
«Неудивительно, что нас дремота клонит,
Когда невнятен смысл, когда во тьме он тонет;
От пустословия мы быстро устаем
И, книгу отложив, читать перестаем.
Иной в своих стихах так затемнит идею,
Что тусклой пеленой туман лежит над нею
И разума лучам его не разорвать, -
Обдумать надо мысль и лишь потом писать!
Пока неясно вам, что вы сказать хотите,
Простых и точных слов напрасно не ищите
Но если замысел у вас в уме готов
Всё нужные слова придут на первый зов.
Законам языка покорствуйте, смиренны,
И твердо помните: для вас они священны.
Гармония стиха меня не привлечет,
Когда для уха чужд и странен оборот.
Иноязычных слов бегите, как заразы,
И стройте ясные и правильные фразы».
12.
«Спешите медленно и, мужество утроя,
Отделывайте стих, не ведая покоя,
Шлифуйте, чистите, пока терпенье есть:
Добавьте две строки и вычеркните шесть.
Когда стихи кишат ошибками без счета,
В них блеск ума искать кому придет охота?»
13.
«Не нужно обрывать событий плавный ход,
Пленяя нас на миг сверканием острот.
Вам страшен приговор общественного мненья?
Пристало лишь глупцу себя хвалить всегда.
Просите у друзей сурового суда.
Прямая критика, придирки и нападки
Откроют вам глаза на ваши недостатки».
14.
Заносчивая спесь поэту не к лицу,
И, друга слушая, не внемлите льстецу:
Он льстит, а за глаза чернит во мненье света.
Спешит вам угодить не в меру добрый друг:
Он славит каждый стих, возносит каждый звук;
Все дивно удалось и все слова на месте;
Он плачет, он дрожит, он льет потоки лести,
И с ног сбивает вас похвал пустых волна, -
А истина всегда спокойна и скромна.
Тот настоящий друг среди толпы знакомых,
Кто, правды не боясь, укажет вам на промах,
Вниманье обратит на слабые стихи, -
Короче говоря, заметит все грехи.
Он строго побранит за пышную эмфазу,
Тут слово подчеркнет, там вычурную фразу;
Вот эта мысль темна, а этот оборот
В недоумение читателя введет…
Так будет говорить поэзии ревнитель.
Но несговорчивый, упрямый сочинитель
Свое творение оберегает так,
Как будто перед ним стоит не друг, а враг».
Чтоб кончить эту песнь, мы скажем в заключенье:
Глупец глупцу всегда внушает восхищенье».
15.
«И эллин Феокрит и римлянин Вергилий,
Вы изучать должны и днем и ночью их:
Ведь сами музы им подсказывали стих.
Они научат вас, как, легкость соблюдая,
И чистоту храня, и в грубость не впадая,
Петь Флору и поля, Помону и сады».
16.
«Элегия скорбя, над гробом слезы льет
Не дерзок, но высок ее стиха полет.
Она рисует нам влюбленных смех, и слезы,
И радость, и печаль, и ревности угрозы;
Но лишь поэт, что сам любви изведал власть.
Сумеет описать правдиво эту страсть..
Признаться, мне претят холодные поэты,
Что пишут о любви, любовью не согреты,
Притворно слезы льют, изображают страх
И, равнодушные, безумствуют в стихах.
Невыносимые ханжи и пустословы,
Они умеют петь лишь цепи да оковы».
17.
«Пусть муза резвая пленяет нас порою
Веселой болтовней, словесною игрою,
Нежданной шуткою и бойкостью своей,
Но пусть хороший вкус не изменяет ей:
Зачем стремиться вам, чтоб Эпиграммы жало
Таило каламбур во что бы то ни стало?
В любой поэме есть особые черты,
Печать лишь ей одной присущей красоты:
Затейливостью рифм нам нравится Баллада
Рондо наивностью и простотою лада,
Изящный, искренний любовный Мадригал
Возвышенностью чувств сердца очаровал.
Не злобу, а добро стремясь посеять в мире,
Являет истина свой чистый лик в Сатире».
18.
«Тот, у кого в стихах циничный, пошлый слог,
Не может обличать распутство и порок».
19.
«Но пусть не вздумает бесстыдный рифмоплет
Избрать всевышнего мишенью для острот:
Шутник, которого безбожье подстрекает,
На Гревской площади печально путь кончает».
20.
«Когда запишете стишок удачный вы,
Старайтесь не терять от счастья головы.
Иной бездарный шут, нас одарив куплетом,
Надменно мнит себя невесть каким поэтом».
21.
«Пускай огнем страстей исполненные строки
Тревожат, радуют, рождают слез потоки!
Но если доблестный и благородный пыл
Приятным ужасом сердца не захватил
И не посеял в них живого состраданья
Напрасен был ваш труд и тщетны все старанья
Не прозвучит хвала рассудочным стихам,
И аплодировать никто не станет вам».
22.
«Найдите путь к сердцам: секрет успеха в том,
Чтоб зрителя увлечь взволнованным стихом.
Пусть вводит в действие легко, без напряженья
Завязки плавное, искусное движенье.
Как скучен тот актер, что тянет свой рассказ
И только путает и отвлекает нас!
Он словно ощупью вкруг темы главной бродит
И непробудный сон на зрителя наводит!»
23.
«Герой, в ком мелко все, лишь для романа годен.
Пусть будет он у вас отважен, благороден
Но все ж без слабостей он никому не мил
Нам дорог вспыльчивый, стремительный Ахилл;
Он плачет от обид - нелишняя подробность,
Чтоб мы поверили в его правдоподобность».
24.
«Вы искренно должны печаль передавать;
Чтоб я растрогался, вам нужно зарыдать;
А красноречие, в котором чувство тонет,
Напрасно прозвучит и зрителей не тронет».
25.
«Чтобы понравиться ценителям надменным,
Поэт обязан быть и гордым и смиренным,
Высоких помыслов показывать полет,
Изображать любовь, надежду, скорби гнет,
Писать отточенно, изящно, вдохновенно,
Порою глубоко, порою дерзновенно
И шлифовать стихи, чтобы в умах свой след
Они оставили на много дней и лет».
26.
«Пусть любит вымыслы и мифы наша лира, -
Из бога истины мы не творим кумира,
Преданья древности исполнены красот.
Сама поэзия там в именах живет».
27.
«Пусть будет слог у вас в повествованье сжат,
А описаниями пышен и богат:
Великолепия достигнуть в них старайтесь,
До пошлых мелочей нигде не опускайтесь.
Примите мой совет: поэту не к лицу
В чем-либо подражать бездарному глупцу,
Пусть гармоничное, изящное творенье
Богатством образов дарует наслажденье.
С величьем вы должны приятность сочетать:
Витиеватый слог невмоготу читать».
28.
«Без должной помощи труда и размышленья
Не долго проживет поэта вдохновенье.
Читатели бранят его наперебой,
Но стихотворец наш любуется собой,
И, в ослеплении спесивом и упрямом,
Он сам себе кадит восторга фимиамом».
29.
«Героя каждого обдумайте язык,
Чтобы отличен был от юноши старик.
Узнайте горожан, придворных изучите;
Меж них старательно характеры ищите.
Присматривался к ним внимательно Мольер;
Искусства высшего он дал бы нам пример».
30.
«Когда б, в стремлении к народу подольститься,
Порой гримасами не искажал он лица,
Я повторяю вновь: прислушивайтесь чутко
К достойным доводам и знанья и рассудка,
А суд невежества пускай вас не страшит.
Бывает, что глупец, приняв ученый вид,
Разносит невпопад прекрасные творенья
За смелость образа и яркость выраженья.
Напрасно стали бы вы отвечать ему:
Все доводы презрев, не внемля ничему,
Он, в самомнении незрячем и кичливом,
Себя ценителем считает прозорливым.
Его советами вам лучше пренебречь,
Иначе ваш корабль даст неизбежно течь».
31.
«Ваш критик должен быть разумным, благородным,
Глубоко сведущим, от зависти свободным:
Те промахи тогда он сможет уловить,
Что даже от себя вы попытались скрыть.
Пускай ваш труд хранит печать души прекрасной,
Порочным помыслам и грязи непричастной».
32.
«Сурового суда заслуживает тот,
Кто нравственность и честь постыдно предает,
Рисуя нам разврат заманчивым и милым.
Но я не протяну руки ханжам постылым,
Чей неотвязный рой по глупости готов
Любовь совсем изгнать из прозы и стихов,
Так пусть всего милей вам добродетель будет!
Ведь даже если ум и ясен и глубок,
Испорченность души всегда видна меж строк».
33.
«Бегите зависти, что сердце злобно гложет
Талантливый поэт завидовать не может
И эту страсть к себе не пустит на порог.
Посредственных умов постыднейший порок,
Противница всего, что в мире даровито,
Она в кругу вельмож злословит ядовито,
Старается, пыхтя, повыше ростом стать
И гения чернит, чтобы с собой сравнять.
Мы этой низостью пятнать себя не будем
И, к почестям стремясь, о чести не забудем.
Вы не должны в стихи зарыться с головой:
Поэт не книжный червь, он - человек живой.
Умея нас пленять в стихах своих талантом,
Умейте в обществе не быть смешным педантом».
34.
«Воспитанники муз! Пусть вас к себе влечет
Не золотой телец, а слава и почет.
Когда вы пишете и долго и упорно,
Доходы получать потом вам не зазорно,
Но как противен мне и ненавистен тот,
Кто, к славе охладев, одной наживы ждет!»
35.
«Но век иной настал, печальный и голодный,
И утерял Парнас свой облик благородный.
Свирепая корысть - пороков грязных мать -
На души и стихи поставила печать,
И речи лживые для выгоды слагала,
И беззастенчиво словами торговала.
Вы презирать должны столь низменную страсть.
Как много подвигов, достойных восхвалений!
Поэты, чтоб воспеть как подобает их,
С особым тщанием выковывайте стих!»
АФОРИЗМЫ НИКОЛА БУАЛО
Кто ясно мыслит, ясно излагает.
Всякий глупец найдет еще большего глупца, который станет им восторгаться.
Безделье - мучительное бремя
Никола Буало-Депрео (1636 – 1711) – выдающийся поэт-сатирик, критик и теоретик классицизма во Франции XVII в. Самое важное в истории литературы сочинение Буало – стихотворный трактат «Поэтическое искусство» (1674), в котором писатель четко и последовательно систематизирует и обобщает теоретические принципы классицизма, при этом строгие нормы классицизма изложены в трактате в совершенной поэтической форме, доступно и живо. Поэма изобилует легко запоминающимися формулировками, афоризмами, многие ее строки стали крылатыми выражениями французской речи.
Русской публике трактат Буало известен в шуточном переводе А.С. Пушкина.
Правило первое – герой всегда должен быть идеальным.
Герою своему искусно сохраните черты характера среди любых событий.
От недостойных чувств пусть будет он свободен
И даже в слабостях могуч и благороден!
Великие дела он должен совершать.
Правило второе – исключалось использование простонародного языка:
Бегите подлых слов и грубого уродства.
Пусть низкий слог хранит и строй и благородство
Правило третье – требование композиционной строгости: никаких случайных персонажей и сцен.
Правило четвертое – соблюдение в произведении трех единств: времени, места и действия.
Вы нас, не мешкая, должны в сюжет ввести.
Единство места в нем вам следует блюсти.
Но забывать нельзя, поэты, о рассудке:
Одно событие, вместившееся в сутки,
В едином месте пусть на сцене протечет;
Лишь в этом случае оно нас увлечет.
Правило пятое – строгое деление на жанры. «Высокие» жанры: трагедии, эпические поэмы, оды, гимны. Они должны разрабатывать важные общественные проблемы, прибегая к античным сюжетам. Их сфера – жизнь государства и двора, религия. Язык торжествен, украшен эпитетами и мифологическими параллелями, эпитетами. «Низкие» жанры: комедии, сатиры, басни. Их тематика – жизнь частных лиц, народный быт. В них допускался просторечный язык. Смешивать жанры считалось недопустимым.
Писать отточенно, изящно, вдохновенно,
Порою глубоко, порою дерзновенно
И шлифовать стихи, чтобы в уме свой след
Они оставили на много дней и лет,
Вот в чем Трагедии высокая идея.
Коль вы прославиться в Комедии хотите,
Себе в наставницы природу изберите.
Трактат Буало сыграл важную роль в становлении читательского вкуса, литературной теории, а также критики во Франции и за ее пределами.
Литература и драматургия европейского классицизма
Вследствие кризиса ренессансной идеологии оптимизма в XVII в. усиливается трагизм от осознания несовершенства человеческой природы и бытия. Начинает ощущаться влияние науки на общественное сознание. Открытия в естественных науках проявляются в новых литературных жанрах и сюжетах произведений. Появляются научно-фантастические романы: «Государства и империи Луны» (1652) и «Государства и империи Солнца» (1662) Сирано де Бержарака. Сирано описывает от первого лица воображаемое путешествие на Луну и Солнце и жизненный уклад тамошних аборигенов. Однако, следует отметить, что самый первый роман такого вида написал Фрэнсис Годвин – «Человек на Луне» (1638).
Классицизм складывается в XVII в. во Франции, в XVIII в. тесно связан с Просвещением; основываясь на идеях философского рационализма, на представлениях о разумной закономерности мира, о прекрасной облагороженной природе, в целом классицизм стремился к выражению большого общественного содержания, возвышенных героических и нравственных идеалов, к строгой организованности логичных, ясных и гармоничных образов. Для него характерны герои – «образы без лиц». Они не меняются, являясь выразителями общих истин.
Жан Расин (1639 – 1699) – знаменитый французский драматург XVII в., «самый образцовый поэт классицизма», по определению Буало. Расин создает не героические, исполненные пафоса гражданственности трагедии, как Корнель, а трагедии любовно-психологические, показывающие бессилие разума перед страстью. Создает яркие женские образы страдающих героинь, которые полностью зависят от судьбы. Схема сюжета проста: «А преследует Б, а тот любит С». «слепая страсть» пенрсонажа А ведёт к неизбежной катастрофе. Расин создал 11 трагедий на античные сюжеты – «Андромаха» (пост. 1667, изд. 1668), «Британик» (пост. 1669, изд. 1670), «Береника» (пост. 1670, изд. 1671), «Ифигения» (пост. 1674, изд. 1675), «Федра» (пост, и изд. 1677), «Эсфирь» (пост, и изд. 1689), «Гофолия» (пост. 1690, изд. 1691) и др., но лучшей из них признана «Федра». Но Расин по-своему развивал и сюжет, и характеры героев.
Пьер Корнель (1606 – 1684) – драматург, который нарушил все правила классицизмавеликий французский классик драматургии XVII в. Автор трагикомедии в стихах «Сид» (1637), трагедии «Гораций» (1641), «Никомед» (1651), «Эдип» (1659) и др. Для сюжеты характерен конфликт между желаемым и действительным, чувством и долгом; главные персонажи – мужчины, истинные герои; личные трагедии разворачиваются на фоне государственных событий. Корнель создает не любовную, а героическую драму, рисуя конфликт любви и долга. Основным приемом композиции пьесы становится антитеза, посредством которой писатель выражает напряженную нравственно-психологическую борьбу между героями и в их собственной душе.
Мольер (1622 – 1673). Жан-Батист Поклен вошел в историю мировой литературы под своим сценическим псевдонимом Мольер. Им написаны пьесы «Тартюф, или Обманщик», «Дон Жуан, или Каменный гость», «Мизантроп», «Скупой», «Плутни Скапена», «Мещанин во дворянстве», «Мнимый больной», и др. О себе он говорил: «Я охотно следую правилам, но вместо того, чтоб подчиняться им рабски, я их расширяю или сужаю согласно требованиям моего сюжета». Он работал в жанре сатиры главные персонажи – сатирические типы: жадина, ханжа, лицемер, глупец. Вписал в рамки классицизма народный юмор, буффонаду, соединил фарс и комедию дель-арте.
Мольер был создателем «комедии характера», где важную роль играло нравственно-психологическое состояние героя. Персонаж у Мольера наделен в соответствии с законами классицизма одной доминирующей чертой характера. Это позволяет писателю дать обобщенный образ человеческих пороков – скупости, тщеславия, лицемерия. Недаром некоторые имена мольеровских персонажей, например Тартюфа, Гарпагона, стали нарицательными: тартюфом называют часто лицемерного человека, гарпагоном – скупца. В комедии «Мещанин во дворянстве» Мольер рисует в ней яркий сатирический образ богатого буржуа Журдена, преклоняющегося перед дворянством, мечтающего влиться в среду аристократов. Комизм возникает из сопоставления претензий невежественного, грубого человека на утонченность манер и его реальной вульгарностью. В то же время Журден вызвает у зрителя сочувствие. Доверчивый и простодушный, честный Журден более привлекателен, чем живущие на его деньги, но презирающие героя аристократы.
Мольер был не только замечательным драматургом, но и прекрасным комическим актером. Он и умер на сцене во время представления собственной комедии «Мнимый больной».
Литература эпохи Просвещения: общая характеристика
Этот период европейской истории, находящийся, условно говоря, между двумя революциями – так называемой «славной революцией» в Англии (1688 – 1689) и Великой французской революцией 1789 – 1795 гг. Движение Просвещения включало в себя политические, общественные идеи прогресса, свободы, справедливого и разумного социального устройства, развития научного знания, религиозной терпимости. Оптимистические упования на преобразовательные возможности ренессансного разума сменяются тревожным ощущением дисгармонии бытия, противоречивости и хрупкости человека - «мыслящего тростника», по словам французского философа Паскаля, XVII в. был неспокойным и бурным периодом в истории Западной Европы: буржуазная революция в Нидерландах, затяжная Тридцатилетняя война, буржуазная революция в Англии, оппозиционное абсолютизму движение Фронды во Франции. Как бы в противовес противоречивому и зыбкому бытию человек XVII в. уповает на разум: это век стремительного развития физико-математических наук, время научной революции, которую совершали столь известные ученые, как Кеплер, Галилей, Декарт, Ньютон. Самые блестящие результаты научных изысканий в этот период не устраняли, а еще больше обостряли ощущение непознанности - загадочности внутренней человеческой жизни. Взгляд на мир и на себя у человека XVII столетия, человека нового времени, был более трезвым и горьким, чем в период Возрождения. Жизнерадостной, оптимистической вере в свои возможности, уверенности в гармонии вселенной здесь нет места. Человеческий разум понимается как достаточно верный и тонкий, но единственный и хрупкий инструмент познания. Основные идеи Просвещения носили общечеловеческий характер. Одной из важных задач просветителей была широкая популяризация идей: недаром важнейшим актом их интеллектуальной и гражданской деятельности был выпуск в 1750-х гг. Энциклопедии, пересматривающей прежнюю систему человеческих знаний, отвергающей убеждения, основанные на невежестве и предрассудках. Просветители были убеждены в том, что, рационально изменяя, совершенствуя общественные формы жизни, возможно изменять к лучшему каждого человека. С другой стороны, человек, обладающий разумом, способен к нравственному совершенствованию и образование и воспитание каждого человека улучшит общество в целом. Таким образом, в Просвещении выходит на первый план идея воспитания человека. «Век разума» – таково распространенное наименование XVIII в., когда сложные философские идеи обсуждались не только в ученых трактатах, но и в художественной литературе. Просветительское движение дало толчок развитию разнообразной публицистики, особое значение приобрели с начала XVIII в. газеты и журналы, многие писатели этой эпохи были одновременно журналистами или начинали свою деятельность как журналисты. Центральным явлением литературной жизни Просвещения были философская повесть и роман, прежде всего – роман воспитания. Эпоха Просвещения была временем более тесного, чем раньше, общения и взаимодействия национальных литератур и культур. Результатом этого стало создание единой европейской, а затем и всемирной литературы. Знаменитыми стали слова великого немецкого просветителя Гете, подводящего итог культурного развития XVIII в.: «Сейчас мы вступаем в эпоху мировой литературы».
ИЗ ПЕСНИ ПЕРВОЙ Будь то в трагедии, в эклоге иль в балладе, Но рифма не должна со смыслом жить в разладе; Меж ними ссоры нет и не идет борьба: Он - властелин ее, она - его раба. Коль вы научитесь искать ее упорно, На голос разума она придет покорно, Охотно подчинись привычному ярму, Неся богатство в дар владыке своему. Но чуть ей волю дать - восстанет против долга, И разуму ловить ее придется долго. Так пусть же будет смысл всего дороже вам, Пусть блеск и красоту лишь он дает стихам! Иной строчит стихи как бы охвачен бредом: Ему порядок чужд и здравый смысл неведом. Чудовищной строкой он доказать спешит, Что думать так, как все, его душе претит. Не следуйте ему. Оставим итальянцам Пустую мишуру с ее фальшивым глянцем. Всего важнее смысл; но, чтоб к нему прийти, Придется одолеть преграды на пути, Намеченной тропы придерживаться строго: Порой у разума всего одна дорога. Нередко пишущий так в свой предмет влюблен, Что хочет показать его со всех сторон: Похвалит красоту дворцового фасада; Начнет меня водить по всем аллеям сада; Вот башенка стоит, пленяет арка взгляд; Сверкая золотом, балкончики висят; На потолке лепном сочтет круги, овалы: «Как много здесь гирлянд, какие астрагалы!» Десятка два страниц перелистав подряд, Я жажду одного - покинуть этот сад. Остерегайтесь же пустых перечислений, Ненужных мелочей и длинных отступлений! Излишество в стихах и плоско и смешно: Мы им пресыщены, нас тяготит оно. Не обуздав себя, поэт писать не может.
Узнайте горожан, придворных изучите;
Меж них старательно характеры ищите.
При этом под «горожанами» Буало разумеет верхушку буржуазии.
Косвенно рекомендуя, таким образом, выводить комедиях дворян и буржуа (в отличие от трагедии, которая в соответствии с иерархией жанров имеет дело только с царями, полководцами, прославленными историческими героями), Буало совершенно недвусмысленно подчеркивает свое пренебрежение к простому народу. В знаменитых строках, посвященных Мольеру, он проводит резкую грань между его «высокими» комедиями, лучшей из которых он считал «Мизантропа», и «низкими» фарсами, написанными для простого народа.
Идеалом для Буало является древнеримская комедия характеров, ее он противопоставляет традиции средневекового народного фарса, которая воплощается для него в образе ярмарочного фарсового актера Табарена. Буало решительно отвергает комические приемы народного фарса - двусмысленные шутки, палочные удары, грубоватые остроты считая, их несовместимыми со здравым смыслом хорошим вкусом и с основной задачей комедии - поучать и воспитывать без желчи и без яда.
Игнорируя социальную конкретность и заостренность комедии, Буало, само собой разумеется, не мог оценить тех богатых сатирических возможностей, которые были заложены в традициях народного фарса и которые так широко использовал и развил Мольер.
Ориентация на образованного зрителя и читателя, принадлежащего высшим кругам общества или по крайней мере вхожего в эти круги, во многом определяет собою ограниченность эстетических принципов Буало. Когда он требует общепонятности и общедоступности мыслей, языка, композиции, то под словом «общий» он подразумевает не широкого демократического читателя, а «двор и город», причем «город» для него - это верхушечные слои буржуазии, буржуазная интеллигенция и дворянство.
Однако это не означает, что Буало безоговорочно и решительно признает безошибочность литературных вкусов и суждений высшего общества; говоря о «читателях-глупцах», он с горечью констатирует:
Невеждами наш век воистину богат!
У нас они кишат везде толпой нескромной, -
У князя за столом, у герцога в приемной.
Цель и задача литературной критики - воспитать и развить вкус читающей публики на лучших образцах античной и современной поэзии.
Ограниченность социальных симпатий Буало сказалась и в его языковых требованиях: он беспощадно изгоняет из поэзии низкие и вульгарные выражения, обрушивается на «площадной», «базарный», «кабацкий» язык. Но вместе с тем он высмеивает и сухой, мертвый, лишенный выразительности язык ученых педантов; преклоняясь перед античностью, он возражает против чрезмерного увлечения «учеными» греческими словами (о Ронсаре: «Его французский стих по-гречески звучал»).
Образцом языкового мастерства является для Буало Малерб, в стихах которого он ценит прежде всего ясность, простоту и точность выражения.
Этим принципам Буало стремится следовать и в собственном поэтическом творчестве; они-то и определяют основные стилистические особенности «Поэтического искусства» как стихотворного трактата: необыкновенную стройность композиции, чеканность стиха, и лаконичную четкость формулировок.
Одним из излюбленных приемов Буало является антитеза - противопоставление крайностей, которых должен избегать поэт; она помогает Буало яснее и нагляднее показать то, что он считает «золотой сере, диной».
Целый ряд общих положений (нередко заимствованных из Горация), которым Буало сумел придать афористически сжатую форму, стали в дальнейшем крылатыми изречениями, вошли в пословицу. Но, как правило, такие общие положения обязательно сопровождаются в «Поэтическом искусстве» конкретной характеристикой того или иного поэта; иногда же они развертываются в целую драматизованную сценку-диалог или басню (см., например, конец I песни и начало IV песни). В этих небольших бытовых и нравоописательных зарисовках чувствуется мастерство опытного сатирика.
Стихотворный трактат Буало, запечатлевший живую борьбу - литературных направлений и взглядов своего времени, в дальнейшем был канонизован как непререкаемый авторитет, как норма эстетических вкусов и требований, на эстетику Буало опираются не только классицисты во Франции, но и сторонники доктрины классицизма в других странах, пытающиеся ориентировать свою национальную литературу на французские образцы. Это необходимо должно было привести уже во второй половине XVIII века к резкой оппозиции со стороны поборников национального, самобытного развития родной литературы, и оппозиция эта со всей силой обрушилась на поэтическую теорию Буало.
В самой Франции традиция классицизма (в особенности в области драматургии и в теории стихосложения) была устойчивее, чем где бы то ни было, и решительный бой доктрине классицизма был дан лишь в первой четверти XIX века романтической школой, отвергнувшей все основные принципы поэтики Буало: рационализм, следование традиции, строгую пропорциональность и гармоничность композиции, симметрию в построении стиха.
В России поэтическая теория Буало встретила сочувствие и интерес у поэтов XVIII века - Кантемира, Сумарокова и в особенности Тредиаковского, которому принадлежит первый перевод «Поэтического искусства» на русский язык (1752). В дальнейшем трактат Буало не раз переводился на русский язык (назовем здесь старые переводы начала XIX века, принадлежавшие Д. И. Хвостову, А. П. Буниной, и относительно новый перевод Нестеровой, сделанный в 1914 году). В советское время появился перевод I песни Д. Усова и перевод всего трактата Г. С. Пиралова под редакцией Г. А. Шенгели (1937).
Пушкин, неоднократно цитировавший «Поэтическое искусство» в своих критических заметках о французской литературе, назвал Буало в числе «истинно великих писателей, покрывших таким блеском конец XVII века».
Борьба передовой реалистической литературы и критики, прежде всего Белинского, против балласта классических догм и консервативных традиций классической поэтики не могла не сказаться в том отрицательном отношении к поэтической системе Буало, которое надолго утвердилось в русской литературе и продолжало сохраняться и после того, как борьба между классиками и романтиками давно отошла в область истории.
Советское литературоведение подходит к творчеству Буало, имея в виду ту прогрессивную роль, которую великий французский критик сыграл в становлении своей. национальной литературы, в выражении тех передовых для его времени эстетических идей. без которых невозможно было бы в дальнейшем развитие эстетики просвещения.
Поэтика Буало, при всей своей неизбежной противоречивости и ограниченности, явилась выражением прогрессивных тенденций французской литературы и литературной теории. Сохранив целый ряд формальных моментов, выработанных до него теоретиками доктрины классицизма в Италии и Франции, Буало сумел придать им внутренний - смысл, громко провозгласив принцип подчинения формы содержанию. Утверждение объективного начала в искусстве, требование подражать «природе» (пусть в урезанном и упрощенном ее понимании), протест против субъективного произвола и безудержного вымысла в литературе, против поверхностного дилетантизма, идея моральной и общественной ответственности поэта перед читателем, наконец отстаивание воспитательной роли искусства - все эти положения, составляющие основу эстетической системы Буало, сохраняют свою ценность и в наши дни, являются непреходящим вкладом в сокровищницу мировой эстетической мысли.
Вступительная статья Н. А. СИГАЛ
ПОЭТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО
Песнь первая
Есть сочинители - их много среди нас, -
Что тешатся мечтой взобраться на Парнас;
Но, знайте, лишь тому, кто призван быть поэтом,
Чей гений озарен незримым горним светом,
Покорствует Пегас и внемлет Аполлон:
Ему дано взойти на неприступный склон.
О вы, кого манит успеха путь кремнистый,
В ком честолюбие зажгло огонь нечистый,
Вы не достигнете поэзии высот:
Не станет никогда поэтом стихоплет.
Проверьте ваш талант и трезво и сурово.
Природа щедрая, заботливая мать,
Умеет каждому талант особый дать:
Тот может всех затмить в колючей эпиграмме,
А этот - описать любви взаимной пламя;
Ракан своих Филид и пастушков поет,
Но иногда поэт, к себе не слишком строгий,
Предел свой перейдя, сбивается с дороги:
Так, у Фаре есть друг, писавший до сих пор
На стенах кабачка в стихи одетый вздор;
Некстати осмелев, он петь желает ныне
Исход израильтян, их странствия в пустыне.
Ретиво гонится за Моисеем он, -
Будь то в трагедии, в эклоге иль в балладе,
Но рифма не должна со смыслом жить в разладе;
Меж ними ссоры нет и не идет борьба:
Он - властелин ее. она - его раба.
Коль вы научитесь искать ее упорно,
Охотно подчинись привычному ярму,
Неся богатство в дар владыке своему.
Но чуть ей волю дать - восстанет против долга,
И разуму ловить ее придется долго.
Так пусть же будет смысл всего дороже вам.
Пусть блеск и красоту лишь он дает стихам!
Иной строчит стихи как бы охвачен бредом:
Ему порядок чужд и здравый смысл неведом.
Чудовищной строкой он доказать спешит,
Что думать так, как все, его душе претит.
Не следуйте ему. Оставим итальянцам
Всего важнее смысл; но, чтоб к нему прийти,
Придется одолеть преграды на пути,
Намеченной тропы придерживаться строго:
Порой у разума всего одна дорога.
Нередко пишущий так в свой предмет влюблен,
Что хочет показать его со всех сторон:
Похвалит красоту дворцового фасада;
Начнет меня водить по всем аллеям сада;
Вот башенка стоит, пленяет арка взгляд;
Сверкая золотом, балкончики висят;
На потолке лепном сочтет круги, овалы:
Десятка два страниц перелистав подряд,
Остерегайтесь же пустых перечислений
Ненужных мелочей и длинных отступлений!
Излишество в стихах и плоско и смешно:
Мы им пресыщены, нас тяготит оно.
Не обуздав себя, поэт писать не может.
Спасаясь от грехов, он их порою множит.
У вас был вялый стих, теперь он режет слух;
Нет у меня прикрас, но я безмерно сух;
Один избег длиннот и ясности лишился;
Другой, чтоб не ползти, в туманных высях скрылся.
Однообразия бегите как чумы!
Тягуче гладкие, размеренные строки
На всех читателей наводят сон глубокий.
Поэт, что без конца бубнит унылый стих,
Себе поклонников не обретет меж них.
Как счастлив тот поэт, чей стих, живой и гибкий,
Умеет воплотить и слезы и улыбки.
Любовью окружен такой поэт у нас:
Бегите подлых слов и грубого уродства.
Пусть низкий слог хранит и строй и благородство
У нас в новинку был его несносный треск.
Поэтом звался тот, кто был в остротах ловок.
Заговорил Парнас на языке торговок.
Всяк рифмовал как мог, не ведая препон,
Всех заразил недуг, опасный и тлетворный,-
Болел им буржуа, болел им и придворный,
За гения сходил ничтожнейший остряк,
Потом, пресыщенный сим вздором сумасбродным,
Его отринул двор с презрением холодным;
Он шутку отличил от шутовских гримас,
И лишь в провинции «Тифон» в ходу сейчас.
И бойтесь запятнать поэзию бурлеском;
Поверьте, незачем в сраженье при Фарсале
С изящной простотой ведите свой рассказ
И научитесь быть приятным без прикрас.
Своим читателям понравиться старайтесь.
О ритме помните, с размера не сбивайтесь;
На полустишия делите так ваш стих
Чтоб смысл цезурою подчеркивался в них.
Вы приложить должны особое старанье,
Чтоб между гласными не допустить зиянья.
Созвучные слова сливайте в стройный хор:
Нам отвратителен согласных, грубый спор.
Стихи, где мысли есть. но звуки ухо ранят,
Когда во Франции из тьмы Парнас возник,
Царил там произвол, неудержим и дик.
Цезуру обойдя, стремились слов потоки…
Поэзией звались рифмованные строки!
Неловкий, грубый стих тех варварских времен
Из-под пера Маро, изяществом одеты,
Слетали весело баллады, триолеты;
И в рифмах показал поэтам новый путь.
Придумал правила, но все запутал снова.
Латынью, греческим он засорил язык
И все-таки похвал и почестей достиг.
Однако час настал - и поняли французы
Смешные стороны его ученой музы.
Свалившись с высоты, он превращен в ничто,
Но вот пришел Малерб и показал французам
Простой и стройный стих, во всеми угодный музам,
Велел гармонии к ногам рассудка пасть
И, разместив слова, удвоил тем их власть.
Очистив наш язык от грубости и скверны,
Он вкус образовал взыскательный и верный,
За легкостью стиха внимательно следил
И перенос строки сурово запретил.
Его признали все; он до сих пор вожатый;
Любите стих его, отточенный и сжатый,
И ясность чистую всегда изящных строк,
И точные слова, и образцовый слог!
Неудивительно, что нас дремота клонит,
Когда невнятен смысл, когда во тьме он тонет;
От пустословия мы быстро устаем
Иной в своих стихах так затемнит идею,
Что тусклой пеленой туман лежит над нею
И разума лучам его не разорвать, -
Обдумать надо мысль и лишь потом писать!
Пока неясно вам, что вы сказать хотите,
