Былина про школу на современный лад. «былина о том, что мы делаем в школе

Ой да, Русь-матушка! Ой да, страна-кормилица!

Сильна врагам на зависть, красива друзьям на радость, да богатырями славна!

А жил в ту пору на Руси богатырь питерский Путич Владимир свет Владимирович.

Славился он силой своей богатырской да делами ратными и умом недюжинным!

Да как наступили трудные времена, да налетели тучи черные,

А над Русью тучи те нагонял басурманин Обамка, ликом черен да речами косноязычен.

Натравил он на государство Российское своих псов верных: Парашку и Ецку,

Но не вышло у Обамки ничего: не убоялся народ русский во главе с богатырем Путичем.

Тогда басурманин решил: «Раз силою не вышло, измором возьму!»

Да велел санкции ввести, санкции лютые, несправедливые!

И склонились пред Обамкою страшным богатыри да государи западные.

Да не растерялся богатырь русский, да на Востоке нашел союзничков,

И еще сильнее стало государство русское!

А и сильные, могучие богатыри на славной Руси!

Не скакать врагам по нашей земле, не топтать их коням землю русскую!

Не затмить им солнце наше красное!

Век стоит Русь - не шатается, и века простоит - не шелохнется!

Из того ли города да из Питера

Родом был парень удаленький, парень удаленький, да Володею названный.

Силушкой обладал он с рождения, да за родину встать готов был сразу же.

Настали времена для России-матушки темные,

Ай, черны-черны, как ворона черная:

Чиновники, как сыть волчая, из казны все денежки поворовали,

Да дитятей своих всех в заморские страны поотправляли,

И хоромы себе построили, и живут себе припеваючи,

А народ-то русский смирный был, молча вытерпел.

Вот подрос удаленький молодец, Володей названный,

Увидал его народ, доверился и Россией управлять выдвинул.

Долго молодец привыкал ко всей роскоши царской,

Да не она нужна была Владимиру, а мир-порядок законный.

Вот взобрался он на спину медведю бурому,

Да взял лук тугой, да натянул тетиву туго-натуго,

Да как стрельнул, да как пульнул.

Все мужи чиновные на руку нечистые напугались, разбежались,

На чужбину к дитятям подались,

С той поры их народ больше и не видывал.

С той поры России все страны заморские завидовали,

Но настали времена для Руси-матушки темные,

Ай, черны-черны, как ворона черная!

Черный человек про Россию гадкий сказ сказывал,

Да на весь мир разглагольствовал,

А те уши поразвесили, поверили.

Вот и доллар, и евро поднялися, словно сокол в небо,

И цена на ествушку подскакивает, и под санкции все подвякивают.

Как Володя увидал это, да разозлился,

Да пришла к нему сила великая, такой отродяся не было.

Перемахнул он через океан Тихий, да добрался он до Америки,

Да показал свою силу богатырскую, да не палицей бил, а словом праведным.

Убоялся Черный человек слова гневного. Да слова правого,

Поубавил пыла своего вражьего, злобы, зависти.

Приумок, приутих и дружкам велел:

«На Россию войной не ходите, на богатства ее не смотрите,

А то богатырь - то быстро придет, Россию-матушку спасет, а

Вам, псы мои верные, худо будет!»

Как во граде во Воронеже, да на улице на Загородней,

Стоят палаты серокаменные, школою 51 называются.

В школе той директор есть, Виктор свет Викторович,

В кабинете сидит, думу думает, думу думает тяжелейшую:

Как бы школе быть краше некуда, как бы детушек учить лучше прежнего?

А детушек в той школе видимо-невидимо!

Все по классам живут, словно ульями.

И один из них 7 А называется, тот, который многим славится.

Учатся там добры молодцы да красны девицы.

Ну а классная у них распрекрасная: дева славная, в меру строгая,

И мудра она в языке родном да в грамматике.

Знаний от детей требует да приговаривает:

«Учитесь, детушки да на пятерочки, чтобы славилась Русь умными головушками!»

Все бы хорошо в классе этом, хорошо, хорошо, да не очень-то!

Есть у нас лодыри проклятые, плохо учатся, любят списывать.

Похвальбами похваляются, силой молодецкой хвастаются,

Девиц красных забижают, дисциплину школьную нарушают!

Говорит им Наталья свет Владимировна таковы слова:

«Ой вы, гой еси, добры молодцы, добры молодцы, да семикласснички!

Не будьте Вы «валенками сибирскими», поколение Ваше умное,

Ой да умное, да красивое! Не позорьте его своей леностью,

Своей леностью да бахвальством немеренным!

Набирайтесь лучше ума-разума!»

Поразмыслили добры молодцы, покумекали, да решили тут же исправиться,

Тут же исправиться да на свет весь божий прославиться!

И школа тогда их награждать будет, грамотами и медалями ублажать будет!

Всем на радость, другим школам на зависть.

Шел второй день весны.
Дело было вечером, делать было нечего. Передо мной сидели мои двоечники и тупили над былиной. (я дала задание сочинить былину по всем законам жанра, и сказала, что триместровую оценку без этого не поставлю) Мне было лениво проверять тетради, и я над ними тоже тупила, как мои балбесы над былиной. И тут один из них на свою голову заявил, что, мол, даже я великая и могучая не смогу написать черновик былины за отведенное время.
В общем, мы поспорили, что за отведенное время я напишу былину про тех пятерых молодцев, которые сидят передо мной.
и я это сделала так, что аж самой понравилось...
Вот.

Былина о том, как славны богатыри 6 «Б» класса Юлию Илсуровну победили

Как во стольном городе во Московии

Да в районе проспект Вернадского

В школе 324 во славной,

Что в народе «Жар-птицей» зовется

Жили пятеро витязей чудных.

Ой да молодцы были прекрасные!

И умом остры, и талантами.

Да и силушки богатырской.

(Илья Муромец бы не справился!)

жили долго они бед не знаючи

да во славной той школе «Жар-птица».

Раз повадилось к ним страшно чудище

По фамилии Волокасище

Да по имени (жуть!) Прям Юлия!

Да не просто - а ведь Илсуровна

(Одихманьтьева сына правнучка).

Вот повадилось это чудище

Двойки ставить да дневники портить

что ни живы да ни мертвы все вокруг лежат.

Да и в классе она насорила,

Что народ да в грязи потонул,

Да и доску всю испоганила -

Не отмыть теперь да сто лет ее!

Вот собрались да славны молодцы,

Славны молодцы - ясны соколы.

Первый молодец звался Мишею

Да по прозвищу наш прекраснейший.

Да другие два - то сильнейшие

Свет - Андрей да с ним Коля -друг его,

Про Алима с Олегом скажу одно -

Уж задумчивы были очень - да!

Видно умные были самые.

Да решили совет держать

Как изжить страшно чудище

Жутку Юлию,

Вот решили они что в оружии

Страшна силушка зверя этого.

Да решили они журнал украсть

Да в печи спалить, да во чистом во поле

Буйным ветрам отдать.

Да решили они ручку красную

Уничтожить да в черном котле сварить,

Да и съесть на обед вместо ужина.

Собирались да три дня в поход они,

Долго думали, чем отвлечь страшно чудище,

Как оружия страшные выкрасти.

Взяли ранцы они походные,

Оседлали коней богатырских

Да отправились к полю ратному.

Да включали они да музыку

Очень громкую, дискотечную.

Отвлекли они страшно чудище

Одихманьтьева сына правнучку.

Да носилась она по классу,

Да забыла свое оружие.

Все исполнили добры молодцы,

Все исполнили, как задумали.

На другой денек рано утречком

Прискакали они во школу.

Глядь - да чудище за свое взялось

Да еще пострашнее прежнего.

Ручек красных да понабросано,

Да журналов новых аж три штуки лежат.

Стали молодцы собираться,

Да опять думу думати,

Как изжить страшно чудище Юлию

По фамилии Волокасище -

Одихмантьева сына правнучку.

И решили они безобразничать,

Криком крикивать да уроки не делывать.

Все тетрадки свои уничтожили,

Да по ветру степному развеяли.

В дневниках да пятерок наставили,

Расписались, за печку спрятали.

Не найдет теперь страшно чудище,

Одихмантьева сына правнучка.

Все исполнили, как задумали.

Только чудище за свое опять,

Да еще страшней, пуще прежнего.

Закидала их тапками черными,

докладную на них наваяла,

да родителям дозвонилася,

угрожала расправой кровавою.

Собрались они снова совет держать.

Пригласили они красну-девицу,

Красну-девицу да премудрую.

Ксюшей девица называлася,

Да над соколами посмеялася.

Говорила им таковы слова:

Непоможет, мол, зло от зла.

Нужно зло добром побеждати.

Да возьмите вы по тетрадочке,

Напишите там все задания,

Покажите ей свои знания.

А начнет кричать - отвечайте,

Уходя, тряпкой доску протрите,

Да не просто так, а прям до чиста.

И бумажки с собой заберите-ка.

Пусть она в чистоте погибает.

Все исполнили, как задумали,

Только чудище не разгневалось.

Улыбалось всем, да здоровалось,

Угощало всех чаем с пряником,

Говорила им речи ласковы

Речи ласковы, да таковы слова:

«Ой вы молодцы, ясны соколы!

Да потешили, мол, на старости.

Ой спасибо вам преогромное!

Будем жить - не тужить,

Да друг с другом дружить»

Всем пятерок она понаставила,

И домой отдыхать отправила.

«БЫЛИНА О ТОМ, ЧТО МЫ ДЕЛАЕМ В ШКОЛЕ»

Во славном во Донском

Есть гимназия да Красногвардейская

Живут в ней молодцы,

Молодцы да красны девицы.

Учатся уму разуму.

На переменах играют

Не скучают, похвальбами похваляются

Иной хвастает домом роскошным,

Другой хвастает силой удачей молодецкою,

Умным хвастает славным отчеством

Славным отчеством, молодым молодечеством

Ударяют о велик заклад

Как- то молодец стал похвастывать:

Ай, те вы молодцы,

Как знаю чудо чудесное в Ток реке

А есть рыба- с руку в Ток реке.

Как тут-то молодцы говорят таковы слова:

-Не знаешь ты чуда чудесного,

Не может быть в Ток реке рыба с руку.

Ай, те вы молодцы

О чем те бьёте со мной о велик заклад

Я заложу свои ручки, ручки новые, не дешевые,

А вы залагайте десять рублей с каждого.

Так и поспорили, а на следующий день забыли.

Все в школе умницы разумницы

Учителя все хорошие, классы просторные,

Просторные да убранные.

Вот так мы живем - поживаем

Во славном во Донском!

«БЫЛИНА О ШКОЛЕ РОДНЕНЬКОЙ»

Как в Донском, то селе родимом

Возвышается гимназия, да в районе-то первая!.

Умом славится и добром.

Учатся в этой школе добры молодцы,

Дети в гимназии

Умненькие да разумненькие,

Всё умеют и решают

Про многое на свете знают,

А директриса в этой школе просто загляденье,

Что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Награждает детей своих медалями да грамотами.

Учителя, то у нас самые пригожие,

Милые, добрые и немного строгие.

Как на пришкольном, то участке

Трудятся да добры молодцы да красны девицы,

Ухаживают за школой родимой

И светлой школой люд восхищается!

«БЫЛИНА О ДЕЖУРНОМ ДА ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМ»

Когда воссияло солнце красное

На то ли на небушко на ясное,

Тогда просыпались, добры молодцы,

Добры молодцы да красны девицы.

Просыпались, добры молодцы,

Собирались они в школу,

В школу да распрекрасную.

Собирались они в школу,

Да обувь-то сменную позабыли.

Как шли-то они ведь час,

Шли-то ведь и другой час,

Не смогли до школы добраться.

Шли-то ведь и третий час,

Добрались до школы,

До школы до распрекрасной.

А у школы стоял-то дежурный,

Дежурный злой да очень ужасный.

Подходили к нему добры молодцы,

Добры молодцы да красны девицы,

Целым-то десяточком.

Как стал тут дежурный

Добрых молодцев да красных девиц

Домой отправлять их за обувью,

За обувью да за сменною.

Возвращалися добры молодцы,

Добры молодцы да красны девицы,

Возвращалися домой да за обувью,

За обувью да за сменною.

Приходили вновь добры молодцы,

Добры молодцы да красны девицы

В школу в распрекрасную

С обувью да со сменною.

Тут стал их дежурный угощать конфетками

Каждому по сто штук.

Заходили в школу добры молодцы да красны девицы

Стали-то они дежурного похваливати:

«дежурный-то у нас во школе замечательный»

Как поднималось над Красногвардейским районом

Солнце красное на тое ли на небушко на ясное.

Собиралися добры молодцы да красны девицы,

Во гимназию во светлую,

да в двухэтажную

А директор в ней – Надежда дочь Васильевна.

Лицо в школе первое, лицо в школе важное.

Думку всё она думает, да тяжелую,

Как бы школе быть да всё краше,

Как бы детушкам быть да всё умнее.

А завуч здесь дева славная,

Звать Мариной Александровной.

И мудра она в языке родном,

В языке родном, да грамматике.

А во школе той учителя есть,

Ох и умные да радушные,

Да все строгие, знаний требуют,

Да приговаривают:

«Вы учитесь в школе да на пятёрки,

А то не останется на Руси умных головушек».

Ведь учатся в этой школе добры молодцы, да красны девицы.

Дети в гимназии все умненькие да разумненькие,

Все умеют и решают про многое на свете знают.

Отличается школа результатами

Награждает детей своих

Медалями да грамотами.

А все потому, что

Учителя то у нас самые пригожие,

Милые, добрые и немного строгие. Рассказать –то хотим вам про учителей-то наших:

Ну а вам всем, пожелать хотим –

Чтоб поколение вам воспитать красивых, умных,

На радость всем и без особых больших проблем!

Семья и школа – что нас делить…

Без вас мы просто не сможем жить!

-Творческих успехов!

-Умных учеников!

-Крепкого здоровья!

Было-то это в славном-то городе Муроме, во школе-то той под номером шесть.
Да был-то там класс да шестой. И сбиралися там молодцы добры да девицы красны. И хороши те девицы и ликом, и статью. Да только молодцы те были не дородны. Да были они тельцем слабы, да духом не храбры. И захотелося им стать удалыми, добрыми молодцами.
И прослышали они о славной учительнице, да могла она научить их культуре физической. Да пришли они к той девице с поклоном, да просили ученья премудрого. И приняла она их в ученики свои.
День за днем, как дождь дождит, неделя за неделей, как река бежит, так день с утра и до вечера, да другой день с утра до победья скорешоньки вставали, да на резвы ноженьки, да гантелями размахивали, да силы-то богатырской понабралися.
Да смогли они щукой-рыбою ходить во синих морях, птицей-соколом летать под облаком, волком рыскать во чистых полях.
Да стали они дружинушкой хороброю, да славными богатырями святорусскими. Да принесут теперь пользу они земле своей славной, да городу славному своему Мурому.
***
На берегу реки Оки стоит древний Муром-град. Да есть в том граде новая школа, школа №6. Да есть в этой школе класс, да класс не простой, гимназический. Дети тут как дети, шумные, громкие, смелые да дружные. Дети учатся разные, учатся они на пятерки да на четверки. Научилися они давно уже грамоте – писать и считать, и книги читать. Есть и сильные дети, сильные да быстрые. И любимым уроком у них была физкультура. Там не надо много думати, там надо много прыгати и бегати. Вот однажды предложили им за честь класса выступати. Собралися молодцы удалые, призадумалися, на совет пригласили красных девиц. Порешили они не ударить в грязь лицом, защитить честь класса. Все силы они отдали, помогали друг другу, да защищали друг друга. Победили они в том бою неравном, за что наградили их письмами благодарственными. Да восхваляли 6 класс, да класс гимназический, все участники соревнований, да преподаватели. Да и администрация тоже!
***
Из того ли то из города из Мурома,
Из той ли улицы из Комсомольской,
Где стояла много лет школа №6.
В школе той учились девицы косы длинны,
Добры молодцы с силой богатырской.
Учеников там видимо-невидимо,
Классов было множество великое.
Самый статный класс – 6Г.
Там было 14 девиц красных
И 13 молодцев прекрасных.
Были они умом могучи,
Шабутны сильно и тягучи.
И покушать были непротив.
Урок сидят, скрипят стулья,
Солнышко уж выше деревьев стало,
А они все стульями скрипят.
Вот уж третий урок к концу близится.
Раздается урчание животов,
В глазах загорается голодный огонь.
И уж учителя побаиваться начинают.
Вдруг как гром среди ясного неба раздается звонок.
Встрепенулись дети голодные,
Побросали перья да ручки,
И помчались в харчевню школьную.
Несется 6Г – дрожат стены,
Звенят стекла,
Пыль из-под ног вьется.
Да встречные-поперечные отбегают в стороны.
Налетели, подобно воронам, на еду,
Стучат ложками, грызут корки.
В мгновенье ока съели весь обед.
А уж после наступила благодать,
Сыты все, довольны и ленивы.

Болезнь и исцеление Ильи Муромца

Возле города Мурома в пригородном селе Карачарове у крестьянина Ивана Тимофеевича да у жены его Ефросиньи Поликарповны родился долгожданный сын. Немолодые родители рады-радёхоньки. Собрали на крестины гостей со всех волостей, раздёрнули столы и завели угощенье — почестей пир. Назвали сына Ильёй. Илья, сын Иванович.

Растёт Илья не по дням, а по часам, будто тесто на опаре подымается. Глядят на сына престарелые родители, радуются, беды-невзгоды не чувствуют. А беда нежданно-негаданно к ним пришла. Отнялись у Ильи ноги резвые, и парень-крепыш ходить перестал. Сиднем в избе сидит. Горюют родители, печалятся, на убогого сына глядят, слезами обливаются. Да чего станешь делать? Ни колдуны-ведуны, ни знахари недуга излечить не могут. Так год минул, и другой прошёл. Время быстро идёт, как река течёт. Тридцать лет да ещё три года недвижимо Илья в избе просидел.

В весеннюю пору ушли спозаранку родители пал палить, пенья-коренья корчевать, землю под новую пашню готовить, а Илья на лавке дубовой сидит, дом сторожит, как и раньше.

Вдруг: стук-бряк. Что такое? Выглянул во двор, а там три старика — калики перехожие стоят, клюками в стену постукивают:

— Притомились мы в пути-дороге, и жажда нас томит, а люди сказывали, есть у вас в погребе брага пенная, холодная. Принеси-ка, Илеюшка, той браги нам жажду утолить да и сам на здоровье испей!

— Есть у нас брага в погребе, да сходить-то некому. Недужный я, недвижимый. Резвы ноги меня не слушают, и я сиднем сижу тридцать три года, — отвечает Илья.

— А ты встань, Илья, не раздумывай, — калики говорят.

Сторожко Илья приподнялся на ноги и диву дался: ноги его слушаются. Шаг шагнул и другой шагнул... А потом схватил ендову1 полуведёрную и скорым-скоро нацедил в погребе браги. Вынес ендову на крыльцо и сам себе не верит: «Неужто я, как все люди, стал ногами владеть?»

Пригубили калики перехожие из той ендовы и говорят:

— А теперь, Илеюшка, сам испей!

Испил Илья браги и почувствовал, как

сила в нём наливается.

— Пей, молодец, ещё, — говорят ему странники.

Приложился к ендове Илья другой раз. Спрашивают калики перехожие:

— Чуешь ли, Илья, перемену в себе?

— Чую я в себе силу несметную, — отвечает Илья. — Такая во мне теперь сила-могучесть, что, коли был бы столб крепко вбитый, ухватился бы за него и перевернул бы землю-матушку. Вот какой силой налился я!

Глянули калики друг на друга и промолвили:

— Испей, Илеюшка, третий раз!

Выпил Илья браги третий глоток. Спрашивают странники:

— Чуешь ли какую перемену в себе?

— Чую, силушки у меня стало вполовинушку! — отвечал Илья Иванович.

— Коли не убавилось бы у тебя силы, — говорят странники, — не смогла бы тебя носить мать сыра земля. А и той силы, что есть, достанет с тебя. Станешь ты самым могучим богатырём на Руси, и в бою тебе смерть не писана. Купи у первого, кого завтра встретишь на торжище, косматенького неражего жеребёночка, и будет у тебя верный богатырский конь. Припаси по своей силе снаряженье богатырское и служи народу русскому верой и правдой.

Попрощались с Ильёй калики перехожие и скрылись, будто их и не было.

А Илья поспешает родителей порадовать. По рассказам знал, где работают. Старики пал спалили да и притомилися, легли отдохнуть. Сын будить, тревожить отца с матерью не стал. Все пенья-коренья сам повыворотил да в сторону перетаскал, землю разрыхлил, хоть сейчас паши да сей. Пробудились Иван с Ефросиньей и глазам не верят. «В одночасье наш пал от кореньев, от пеньев очистился, стал гладкий, ровный, хоть яйцо кати. А нам бы той работы на неделю стало!» И пуще того удивились, когда сына Илью увидели: стоит перед ними добрый молодец, улыбается. Статный, дородный, светло-радостный. Смеются и плачут мать с отцом.

— Вот-то радость нам, утешение! Поправился наш ясен сокол Илеюшка! Теперь есть кому нашу старость призреть!

Рассказал Илья Иванович про исцеление, низко родителям поклонился и вымолвил:

— Благословите, батюшка с матушкой, меня богатырскую службу нести! Поеду я в стольный Киев-град, а потом на заставу богатырскую нашу землю оборонять.

Услышали старики такую речь, опечалились, пригорюнились. А потом сказал Иван Тимофеевич:

— Не судьба, видно, нам глядеть на тебя да радоваться, коли выбрал ты себе долю воина, а не крестьянскую. Нелегко нам расставаться с тобой, да делать нечего. На хорошие дела, на службу народу верную мы с матерью даём тебе благословение, чтоб служил, не кривил душой!

На другое утро раным-рано купил Илья жеребёнка, недолетка косматого, и принялся его выхаживать. Припас все доспехи богатырские, всю тяжёлую работу по хозяйству переделал.

А неражий косматый жеребёночек той порой вырос, стал могучим богатырским конём.

Оседлал Илья добра коня, снарядился сам в доспехи богатырские, распростился с отцом, с матерью и уехал из родного села Карачарова.

Илья Муромец и Соловей-разбойник

Раным-рано выехал Илья из Мурома, и хотелось ему к обеду попасть в стольный Киевград. Его резвый конь поскакивает чуть пониже облака ходячего, повыше лесу стоячего. И скорым-скоро подъехал богатырь ко городу Чернигову. А под Черниговом стоит вражья сила несметная. Ни пешему проходу, ни конному проезду нет. Вражьи полчища ко крепостным стенам подбираются, помышляют Чернигов полонить-разорить. Подъехал Илья к несметной рати и принялся бить насильников-захватчиков, как траву косить. И мечом, и копьём, и тяжёлой палицей, а конь богатырский топчет врагов. И вскорости прибил, притоптал ту силу вражью, великую.

Отворялись ворота в крепостной стене, выходили черниговцы, богатырю низко кланялись и звали его воеводой в Чернигов - град.

— За честь вам, мужики-черниговцы, спасибо, да не с руки мне воеводой сидеть в Чернигове, — отвечал Илья Муромец. — Тороплюсь я в стольный1 Киев- град. Укажите мне дорогу прямоезжую!

— Избавитель ты наш, славный русский богатырь, заросла, замуравела прямоезжая дорога в Киев-град. Окольным путём теперь ходят пешие и ездят конные. Возле Чёрной Грязи, у реки Смородинки, поселился Соловей-разбойник, Одихмантьев сын. Сидит разбойник на двенадцати дубах. Свищет злодей по-соловьему, кричит по- звериному, и от посвиста соловьего да от крика звериного трава-мурава пожухла вся, лазоревые цветы осыпаются, тёмные леса к земле клонятся, а люди замертво лежат! Не езди той дорогой, славный богатырь!

Не послушал Илья черниговцев, поехал дорогой прямоезжею. Подъезжает он к речке Смородинке да ко Грязи Чёрной. Приметил его Соловей-разбойник и стал свистать по-соловьему, закричал по- звериному, зашипел злодей по-змеиному. Пожухла трава, цветы осыпались, деревья к земле приклонились, конь под Ильёй спотыкаться стал.

Рассердился богатырь, замахнулся на коня плёткой шелковой.

— Что ты, волчья сыть, травяной мешок, спотыкаться стал? Не слыхал, видно, посвисту соловьего, шипу змеиного да крику звериного?

Сам схватил тугой лук разрывчатый и стрелял в Соловья-разбойника, поранил правый глаз да руку правую чудовища, и упал злодей на землю. Приторочил богатырь разбойника к седельной луке и повёз Соловья по чисту полю мимо логова соловьего. Увидали сыновья да дочери, как везут отца, привязана к седельной луке, схватили мечи да рогатины, побежали Соловья-разбойника выручать. А Илья их разметал, раскидал и, не мешкая, стал свой путь продолжать.

Приехал Илья в стольный Киев-град, на широкий двор княжеский. А славный князь Владимир Красно Солнышко с князьями подколенными2, с боярами почётными да с богатырями могучими только что садились за обеденный стол.

Илья поставил коня посреди двора, сам вошёл в палату столовую. Он крест клал по-писаному, поклонился на четыре стороны по-учёному, а самому князю великому во особицу.

Стал князь Владимир выспрашивать:

— Ты откуда, добрый молодец, как тебя по имени зовут, величают по отчеству?

— Я из города Мурома, из пригородного села Карачарова, Илья Муромец.

— Давно ли, добрый молодец, выехал из Мурома?

— Рано утром выехал из Мурома, — отвечал Илья, — хотел было к обедне поспеть в Киев-град, да в дороге, в пути призамешкался. А ехал я дорогой прямоезжею мимо города Чернигова, мимо речки Смородинки да Чёрной Грязи.

Насупился князь, нахмурился, глянул недобро:

— Ты, мужик-деревенщина, в глаза над нами насмехаешься! Под Черниговом стоит вражья рать — сила несметная, и ни пешему, ни конному там ни проходу, ни проезду нет. А от Чернигова до Киева прямоезжая дорога давно заросла, замуравела. Возле речки Смородинки да Чёрной Грязи сидит на двенадцати дубах разбойник Соловей, Одихмантьев сын, и не пропускает ни пешего, ни конного. Там и птице-соколу не пролететь!

Отвечает на те слова Илья Муромец:

— Под Черниговом вражье войско всё побито-повоёвано лежит, а Соловей- разбойник на твоём дворе пораненный, к седлу притороченный.

Из-за стола князь Владимир выскочил, накинул кунью шубу на одно плечо, шапку соболью на одно ушко, выбежал на красное крыльцо, увидел Соловья-разбойника, к седельной луке притороченного:

— Засвищи-ка, Соловей, по-соловьему, закричи-ка, собака, по-звериному, зашипи, разбойник, по-змеиному!

— Не ты меня, князь, полонил, победил. Победил, полонил меня Илья Муромец. И никого, кроме него, я не послушаюсь.

— Прикажи, Илья Муромец, — говорит князь Владимир, — засвистать, закричать, зашипеть Соловью!

Приказал Илья Муромец:

— Засвищи-ка, Соловей, во полсвисту соловьего, закричи во полкрика звериного, зашипи во полшипа змеиного!

— От раны кровавой, — Соловей говорит, — мой рот пересох. Ты вели налить мне чару зелена вина, не малую чару — в полтора ведра, и тогда я потешу князя Владимира.

Поднесли Соловью-разбойнику чару зелена вина. Принимал злодей чару одной рукой, выпивал чару за единый дух. После того засвистал в полный свист по- соловьему, закричал в полный крик по-звериному, зашипел в полный шип по- змеиному. Тут маковки на теремах по- кривилися, а околенки в теремах рассыпались, все люди, кто был на дворе, замертво лежат. Владимир — князь столь- нокиевский куньей шубой укрывается да окарачь2 ползёт.

Рассердился Илья Муромец. Он садился на добра коня, вывез Соловья-разбойника во чисто поле:

— Полно тебе людей губить! — И отрубил Соловью буйну голову.

Столько Соловей-разбойник и на свете жил. На том сказ о нём и окончился.

Илья Муромец и Идолище поганое

Уехал как-то раз Илья Муромец далеко от Киева в чисто поле, в широкое раздолье. Настрелял там гусей, лебедей да серых уточек. Повстречался ему в пути старчище Иванище — калика перехожий. Спрашивает Илья:

— Давно ли ты из Киева?

— Недавно я был в Киеве. Там беду бедует князь Владимир со Апраксией. Богатырей в городе не случилось, и приехал Идолище поганое. Ростом как сенная копна, глазищи как чашищи, в плечах косая сажень. Развалясь сидит в княжеских палатах, угощается, на князя с княгиней покрикивает: «То подай, это принеси!» И оборонить их некому.

— Ох ты, старчище Иванище, — говорит Илья Муромец, — ведь ты дороднее да сильнее меня, только смелости да ухватки нет у тебя! Ты снимай платье ка- личье, поменяемся на время мы одёжею.

Наряжался Илья в платье каличье, пришёл в Киев на княжий двор и вскричал громким голосом:

— Подай, князь, милостыньку калике перехожему!

— Чего горлопанишь, нищехлибина?! Зайди в столовую горницу. Мне охота с тобой перемолвиться! — закричал в окно Идолище поганое.

Вошёл богатырь в горницу, стал у притолоки. Князь и княгиня не узнали его. А Идолище, развалясь, за столом сидит, усмехается:

— Видал ли ты, калика, богатыря Илюшку Муромца? Он ростом, дородством каков? Помногу ли ест и пьёт?

— Ростом, дородством Илья Муромец совсем как я. Хлеба ест он по калачику в день. Зелена вина, пива стоялого выпивает по чарочке в день, тем и сыт бывает.

— Какой же он богатырь? — засмеялся Идолище, ощерился. — Вот я богатырь — зараз съедаю жареного быка- трёхлетка, по бочке зелена вина выпиваю. Встречу Илейку, русского богатыря, на ладонь его положу, другой — прихлопну, и останется от него грязь да вода!

На ту похвальбу отвечает калика перехожий:

— У нашего попа тоже была свинья обжористая. Много ела, пила, покуда её не разорвало.

Не слюбились те речи Идолищу. Метнул он в него аршинный1 булатный нож, а Илья Муромец увёртлив был, уклонился от ножа.

Воткнулся нож в ободверину, ободверина с треском в сени вылетела.

Тут Илья Муромец в лапоточках да в платье каличьем ухватил Идолища поганого, подымал его выше головы и бросал хвастуна-насильника о кирпичный пол. Столько Идолище и жив бывал. А могучему русскому богатырю славу поют веки-повеки.

Илья Муромец и Калин-царь

Завёл князь Владимир почестей пир и не позвал Илью Муромца. Богатырь на князя обиделся; выходил он на улицу, тугой лук натягивал, стал стрелять по церковным маковкам серебряным, по крестам золочёным и кричал мужикам киевским: «Собирайте кресты золочёные и серебряные церковные маковки, несите в кружало — в питейный дом. Заведём свой пир-столованье на всех мужиков киевских!»

Князь Владимир стольнокиевский разгневался, приказал посадить Илью Муромца в глубокий погреб на три года.

А дочь Владимира велела сделать ключи от погреба и потайно от князя приказала кормить, поить славного богатыря.

Много ли, мало ли прошло времени, прискакал в Киев гонец от царя Калина. Он настежь двери размахивал, без спросу вбегал в княжий терем, кидал Владимиру грамоту посыльную. А в грамоте написано: «Я велю тебе, князь Владимир, скоро- наскоро очистить улицы стрелецкие и большие дворы княженецкие да наставить по всем улицам и переулкам пива пенного, медов стоялых да зелена вина, чтобы было чем моему войску угощаться в Киеве. А не исполнишь приказа — пеняй на себя. Русь я огнём покачу, Киев-град в разор разорю и тебя со княгиней смерти предам. Сроку даю три дня».

Прочитал князь Владимир грамоту, затужил, запечалился. Ходит по горнице, ронит слёзы горючие:

— Ох, зачем я посадил Илью Муромца в погреб глубокий да приказал тот погреб засыпать песком! Поди, нет теперь в живых нашего защитника? И других богатырей в Киеве нет теперь. И некому постоять за веру, за землю Русскую, некому стоять за стольный град, оборонить меня со княгиней да с дочерью!

— Батюшка-князь стольнокиевский, не вели меня казнить, позволь слово вымолвить, — проговорила дочь Владимира. — Жив-здоров наш Илья Муромец. Я тайком от тебя поила, кормила его, обихаживала.

— Умница ты, разумница, — похвалил дочь Владимир-князь.

Схватил ключ от погреба и сам побежал за Ильёй Муромцем. Приводил его в палаты белокаменные, обнимал, целовал богатыря, угощал яствами сахарными, поил винами заморскими, говорил таковы слова:

— Не серчай, Илья Муромец! Пусть что было между нами быльём порастёт. Пристигла нас беда-невзгода. Подошёл к стольному городу Киеву собака Калин- царь, привёл полчища несметные. Грозится Русь разорить, огнём покатить, Киев-город разорить, всех киевлян в полон полонить, а богатырей нынче нет никого. Все на заставах стоят да в разъезды разъехались. На одного тебя вся надежда у меня, богатырь Илья Муромец!

Некогда Илье Муромцу прохлаждаться, угощаться за княжеским столом. Он скоро- скоро на свой двор пошёл.

Конь богатырский, сытый, гладкий, ухоженный, радостно заржал, когда увидел хозяина.

Паробку своему Илья Муромец сказал:

— Спасибо тебе, что холил коня, обихаживал!

И стал коня засёдлывать. Сперва накладывал потничек, а на потничек накладывал войлочек, на войлочек седло черкасское недержаное. Подтягивал двенадцать подпругов шелковых со шпенёчка- ми булатными, с пряжками красна золота, не для красы, для угожества, ради крепости богатырской: шелковые подпруги тянутся, не рвутся, булат гнётся, не ломается, а пряжки красного золота не ржавеют. Снаряжался и сам Илья в боевые доспехи богатырские. Палица при нём булатная, копьё долгомерное, подпоясывал меч боевой, прихватил шалыгу подорожную и выехал во чисто поле. Видит, силы татарской под Киевом много множество. От крика людского да от ржания лошадиного унывает сердце человеческое. Куда ни посмотришь, нигде конца-краю силы-полчищ вражеских не видать.

Повыехал Илья Муромец, поднялся на высокий холм, посмотрел он в сторону восточную и увидал далеко-далече во чистом поле шатры белополотняные. Он направлял туда, понужал коня, приговаривал: «Видно, там стоят наши русские богатыри, о напасти-беде не ведают».

И в скором времени подъехал к шатрам белополотняным, зашёл в шатёр набольшего богатыря Самсона Самойловича, своего крёстного. А богатыри в ту пору обедали. Проговорил Илья Муромец:

— Хлеб да соль, богатыри святорусские!

Отвечал Самсон Самойлович:

— А поди-ка, пожалуй, наш славный богатырь Илья Муромец! Садись с нами хлеба-соли отведать!

Тут вставали богатыри на ноги, с Ильёй Муромцем здоровались, обнимали его, за стол приглашали.

— Спасибо, братья крестовые. Не обедать я приехал, а привёз вести нерадостные, печальные, — вымолвил Илья Муромец. — Стоит под Киевом рать — сила несметная. Грозится собака Калин-царь наш стольный город взять да спалить, мужиков всех повырубить, жён, дочерей во полон угнать, церкви разорить, князя Владимира со Апраксией-княгиней злой смерти предать. И приехал к вам звать с ворогом ратиться!

На те речи отвечали богатыри: — Не станем мы, Илья Муромец, коней седлать, не поедем мы биться-ратиться за князя Владимира да за княгиню Апраксию. У них много ближних князей да бояр. Великий князь стольнокиевский поит-кормит их и жалует, а нам нет ничего от Владимира со Апраксией Королёвичной. Не уговаривай ты нас, Илья Муромец!

Не по нраву Илье Муромцу те речи пришлись. Он сел на своего добра коня и подъехал к полчищам вражеским. Стал силу вражью конём топтать, копьём колоть, мечом рубить да бить шалыгой подорожною.

Бьёт-поражает без устали. А конь богатырский под ним заговорил языком человеческим:

— Не побить тебе, Илья Муромец, силы вражеской. Есть у царя Калина могучие богатыри и поляницы1 удалые, а в чистом поле вырыты подкопы глубокие. Как просядем мы в подкопы — из первого подкопа я выскочу и из другого подкопа повыскочу и тебя, Илья, вынесу, а из третьего подкопа я хоть выскочу, а тебя мне не вынести.

Те речи Илье не слюбилися. Поднял он плётку шелковую, стал бить коня по бедрам, приговаривать:

— Ах ты, собака-изменщица, волчье мясо, травяной мешок! Я кормлю, пою тебя, обихаживаю, а ты хочешь меня погубить!

И тут просел конь с Ильёй в первый подкоп. Оттуда верный конь выскочил, богатыря вынес на себе. И опять принялся богатырь вражью силу бить, как траву косить. И в другой раз просел конь с Ильёй во глубокий подкоп. И из этого подкопа резвый конь вынес богатыря. Бьёт Илья Муромец татар, приговаривает:

— Сами не ходите и своим детям- внукам закажите ходить воевать на Русь Великую веки-повеки.

В ту пору просели они с конём в третий глубокий подкоп. Его верный конь из подкопа выскочил, а Илью Муромца вынести не мог. Набежали татары коня ловить, да не дался верный конь, ускакал он далёко во чистое поле. Тогда десятки богатырей, сотни воинов напали в подкопе на Илью Муромца, связали, сковали ему руки-ноги и привели в шатёр к царю Калину. Встретил его Калин-царь ласково- приветливо, приказал развязать-расковать богатыря:

— Садись-ка, Илья Муромец, со мной, царём Калином, за единый стол, ешь, чего душа пожелает, пей мои питьица медвяные. Я дам тебе одёжу драгоценную, дам, сколь надобно, золотой казны. Не служи ты князю Владимиру, а служи мне, царю Калину, и будешь ты моим ближним княжем-боярином!

Взглянул Илья Муромец на царя Калина, усмехнулся недобро и вымолвил:

— Не сяду я с тобой за единый стол, не буду есть твоих кушаньев, не стану пить твоих питьёв медвяных, не надо мне одёжи драгоценной, не надобно и бессчётной золотой казны. Я не стану служить тебе — собаке царю Калину! А и впредь буду верой и правдой защищать, оборонять Русь Великую, стоять за стольный Киев-град, за свой народ да за князя Владимира. И ещё тебе скажу: глупый же ты, собака Калин-царь, коли мнишь на Руси найти изменников-перебежчиков!

Размахнул настежь дверь-занавесь ковровую да прочь из шатра выскочил. А там стражники, охранники царские тучей навалились на Илью Муромца: кто с оковами, кто с верёвками — ладятся связать- сковать безоружного.

Да не тут-то было! Поднатужился могучий богатырь, поднапружился: раскидал-разметал басурман и проскочил сквозь вражью силу-рать в чистое поле, в широкое раздолье.

Свистнул посвистом богатырским, и, откуда ни возьмись, прибежал его верный конь с доспехами, со снаряжением. Выехал Илья Муромец на высокий холм, натянул лук тугой и послал калену стрелу, сам приговаривал: «Ты лети, калена стрела, во бел шатёр, пади, стрела, на белу грудь моему крёстному, проскользни да сделай малую царапинку. Он поймёт: одному мне в бою худо можется». Угодила стрела в Самсонов шатёр. Самсон- богатырь пробудился, вскочил на резвы ноги и крикнул громким голосом:

— Вставайте, богатыри могучие русские! Прилетела от крестника калена стрела — весть нерадостная: понадобилась ему подмога в бою с сарацинами. Понапрасну ведь он бы стрелу не послал. Вы седлайте, не мешкая, добрых коней, и поедем мы биться не ради князя Владимира, а ради народа русского да на выручку славному Илье Муромцу!

В скором времени прискакали на подмогу двенадцать богатырей, а Илья Муромец с ними во тринадцатых. Накинулись они на полчища вражеские, прибили, притоптали конями всю несметную силу, самого царя Калина во полон взяли, привезли в палаты князя Владимира. И возговорил Калин-царь:

— Не казни меня, князь Владимир стольнокиевский, я буду тебе дань платить и закажу своим детям, внукам и правнукам веки вечные на Русь с мечом не ходить, а с вами в мире жить. В том мы подпишем грамоту.

Тут старина-былина и окончилась, синему морю на тишину, а добрым людям на послушание.

Три поездки Ильи Муромца

По чистому полю, по широкому раздолью ехал старый казак Илья Муромец и наехал на развилку трёх дорог. На развилке горюч-камень лежит, а на камне надпись написана: «Если прямо ехать — убиту быть, направо ехать — женату быть, а налево ехать — богатому стать». Прочитал Илья надпись и призадумался:

— Мне, старому, в бою смерть не писана. Дай поеду, где убиту быть.

Долго ли, коротко ли ехал он, выскочили на дорогу воры-разбойники. Три сотни татей-подорожников. Горланят, шалыгами размахивают.

— Убьём старика да ограбим!

— Глупые люди, — говорит Илья Муромец, — не убив медведя, шкуру делите.

И напустил на них своего коня верного. Сам копьём колол и мечом разил, и не осталось в живых ни единого душегуба-разбойника.

Воротился на развилку и стёр надпись: «Если прямо ехать — убиту быть». Постоял возле камня и повернул коня направо:

— Незачем мне, старому, женату быть, а поеду, погляжу, как люди женятся.

Ехал час либо два и наехал на палаты белокаменные.

Выбегала навстречу красна девица- душа. Брала Илью Муромца за руки, провела в столовую горницу. Кормила-поила богатыря, улещала:

— После хлеба-соли ступай опочив держать1. В дороге небось умаялся!

Провела в особый покой, указала на перину пуховую.

А Илья, он смекалист, сноровист был, заприметил неладное. Кинул девицу-красу на перину, а кровать повернулась, опрокинулась, и провалилась хозяйка в подземелье глубокое.

Выбежал Илья Муромец из палат во двор, разыскал подземелье то глубокое, двери выломал и выпустил на белый свет сорок пленников, женихов незадачливых, а хозяйку — красну девицу — в тюрьму подземную запер крепко-накрепко.

После того приехал на развилку и другую надпись стёр. И новую надпись написал на камени: «Две дорожки очищены старым казаком Ильёй Муромцем».

— В третью сторону не поеду я. Зачем мне, старому, одинокому, богатым быть? Пусть кому-нибудь молодому богатство достанется.

Повернул коня старый казак Илья Муромец и поехал в стольный Киев-град нести службу ратную, биться с ворогами, стоять за Русь Великую да за русский народ!

На том сказ о славном, могучем богатыре Илье Муромце и окончился.