Западная европа в средние века крестовые походы. Крестовые походы в истории европы

Крестовые походы Крестовые походы – это широкое военно-колонизационное движение на Восток, в котором приняли участие западноевропейские государи, феодальные сеньоры, рыцарство, часть горожан и крестьянства. Традиционно эпохой крестовых походов считается период с 1096

Копаясь в Интернете нашла интереснейшую статью. Вернее это реферат студента Смоленского педагогический университета 4 курса Купченко Константина. Читая о крестовых походах, попадалось на глаза упоминание о детском крестовом походе. Но я даже не подозревала, что все было на столько ужасно!!! Прочитайте до конца, не испугайтесь объема.

Крестовый поход детей. Как все начиналось

Гюстав Доре Крестовый поход детей

Введение

«Случилось то сразу после Пасхи. Еще не дождались мы Троицы, как тысячи отроков тронулись в путь, бросив работу и кров свой. Иные из них едва на свет появились и минул им только шестой год. Другим же впору было выбирать себе невесту, они же выбрали подвиг и славу во Христе. Заботы, им порученные, они позабыли. Те оставляли плуг, коим недавно взрывали землю; те выпускали из рук тачку, их тяготившую; те покидали овец, рядом с которыми сражались против волков, и думали о других супостатах, магометанской ересью сильных... Родители, братья и сестры, друзья упорно уговаривали их, но твердость подвижников была неколебима. Возложив на себя крест и сплотившись под свои знамена, они двинулись на Иерусалим... Весь мир называл их безумцами, но они шли вперед ».

Примерно так средневековые источники повествуют о событии, всколыхнувшем все христианское общество в 1212 г. Знойным засушливым летом 1212 г. произошло событие, которое известно как детский крестовый поход.

Хронисты XIII в. подробно описывали феодальные свары и кровавые войны, но не удостоили пристальным вниманием эту трагическую страницу средневековья.

О детских походах упоминают (иногда кратко, одной-двумя строчками, иногда отводя их описанию полстранички) свыше 50 средневековых авторов; из них только более 20 заслуживают доверия, поскольку они либо собственными глазами видели юных крестоносцев. Да и сведения этих авторов очень отрывочны. Вот, например, одно из упоминаний о крестовом походе детей в средневековой хронике:

«Крестовый поход, называемый детским, 1212 год»

«В эту экспедицию отправились дети обоего пола, отроки и отроковицы, да не только малые дети, но и взрослые, замужние женщины и девицы - все они шли толпами с пустыми кошельками, наводнив не только всю Германию, но и страну Галлов и Бургундию. Ни друзья, ни родственники никоим способом не могли удержать их дома: они пускались на любые уловки, чтобы отправиться в путь. Дело дошло до того, что повсюду, в деревнях и прямо в поле люди оставляли свои орудия, бросая на месте даже те, что были у них в руках, и присоединялись к шествию. Многие люди, усмотрев в сем знак истинного благочестия, исполненного Духа Божия, спешили снабдить странников всем необходимым, раздавая им продовольствие и все, в чем они нуждались. Клирикам же и некоторым иным, обладавшим более здравым суждением и обличавшим сие хождение, миряне давали яростный отпор, упрекая их в неверии и утверждая, что они противились этому деянию более из зависти и скупости, нежели ради истины и справедливости. Между тем всякое дело, начатое без должного испытания разумом и без опоры на мудрое обсуждение, никогда не приводит ни к чему благому. И вот, когда эти безумные толпы вступили в земли Италии, они разбрелись в разные стороны и рассеялись по городам и весям, и многие из них попали в рабство к местным жителям. Некоторые, как говорят, добрались до моря, и там, доверившись лукавым корабельщикам, дали увезти себя в другие заморские страны. Те же, кто продолжил поход, дойдя до Рима, обнаружили, что дальше идти им было невозможно, поскольку они не имели поддержки от каких-либо властей, и им пришлось наконец признать, что трата сил их была пустой и напрасной, хотя, впрочем, никто не мог снять с них обета совершить крестовый поход - от него были свободны лишь дети, не достигшие сознательного возраста, да старики, согбенные под тяжестью лет. Так, разочарованные и смущенные, пустились они в обратный путь. Привыкнув когда-то шагать из провинции в провинцию толпой, каждый в своей компании и не прекращая песнопений, они теперь возвращались в молчании, поодиночке, босоногие и голодные. Их подвергали всяческим унижениям, и не одна девушка была схвачена насильниками и лишена невинности ».

Религиозные авторы последующих веков по понятным причинам обходили молчанием страшный сюжет. А просвещенные светские писатели, даже самые злоязычные и беспощадные, считали, по-видимому, напоминание о бессмысленной гибели почти ста тысяч детей "ударом ниже пояса", недостойным приемом в полемике с церковниками. Маститые же историки видели в нелепом предприятии детей лишь очевидную бесспорную глупость, на исследование которой нецелесообразно затрачивать умственный потенциал. И потому детскому крестовому походу уделяются в солидных исторических исследованиях, посвященных крестоносцам, в лучшем случае считанные страницы между описаниями четвертого (1202-1204) и пятого (1217-1221) крестовых походов.

Так что же произошло летом 1212 г.? Для начала обратимся к истории, рассмотрим вкратце причины крестовых походов вообще и поход детей в частности.

Причины крестовых походов.

Уже довольно давно Европа с тревогой смотрела на то, что происходило в Палестине. Рассказы возвращавшихся оттуда в Европу паломников о претерпеваемых ими в Святой Земле преследованиях и оскорблениях волновали европейские народы. Мало-помалу создалось убеждение возвратить христианскому миру его наиболее драгоценные и почитаемые святыни. Но для того, чтобы на это предприятие Европа в течение двух столетий высылала многочисленные полчища разнообразных народностей, надо было иметь особые основания и особую обстановку.

Причин было в Европе немало, которые помогали осуществлению мысли о крестовых походах. Средневековое общество вообще отличалось религиозным настроением; крестовые походы были своеобразной формой паломничества; большое значение для крестовых походов имело и возвышение папства. Кроме того, для всех классов средневекового общества крестовые походы казались весьма привлекательными и с мирских точек зрения. Бароны и рыцари, помимо религиозных побуждений, надеялись на славные подвиги, на наживу, на удовлетворение своего честолюбия; купцы рассчитывали увеличить свою прибыль расширением торговли с Востоком; угнетенные крестьяне освобождались за участие в крестовом походе от крепостной зависимости и знали, что во время их отсутствия церковь и государство будут заботиться об оставленных ими на родине семьях; должники и подсудимые знали, что во время их участия в крестовом походе они не будут преследоваться кредитором или судом.

За четверть века до описываемых ниже событий, знаменитый султан Салах ад-Дин, или Саладин, нанес поражение крестоносцам и очистил от них Иерусалим. Лучшие рыцариЗападного мира пытались вернуть утраченную святыню.

Многие люди того времени пришли к убеждению: если обремененные грехами взрослые люди не могут вернуть Иерусалим, то невинные дети должны исполнить эту задачу, так как им поможет Бог. И тут, к радости папы во Франции появился пророк-отрок, начавший проповедовать новый крестовый поход.

Глава 1. Юный проповедник крестового похода детей - Стефан из Клуа.

В 1200 г. (а может, в следующем) неподалеку от Орлеана в деревушке Клуа (а может, в другом месте) родился крестьянский мальчик по имени Стефан. Это слишком похоже на зачин сказки, но это только воспроизведение небрежности тогдашних хронистов и разнобой в их рассказах о детском крестовом походе. Впрочем, сказочный зачин вполне уместен для рассказа о сказочной судьбе. Вот о чем рассказывают хроники.

Как все крестьянские дети, Стефан с малых лет помогал родителям - он пас скот. От сверстников отличался только чуть большей набожностью:Стефан чаще других бывал в церкви, горше других плакал от переполнявших его чувств во время литургий и крестных ходов. Сызмала его потрясал апрельский "ход черных крестов" - торжественная процессия в день святого Марка. В этот день возносили молитвы за воинов, полегших в святой земле, за мучимых в мусульманском рабстве. И мальчик воспламенялся вместе с толпой, яростно клявшей неверных.

В один из теплых майских дней 1212 г. он повстречался с монахом-пилигримом, идущим из Палестины и попросившим подаяния. Монах стал рассказывать о заморских чудесах и подвигах. Стефан зачарованно слушал. Вдруг монах прервал свой рассказ, а потом неожиданно, что он Иисус Христос.

Все дальнейшее было как во сне (или же сном мальчика была эта встреча). Монах-Христос велел мальчику стать во главе небывалого крестового похода - детского, ибо "от уст младенцев исходит сила на врага". Нет нужды ни в мечах, ни в доспехах - для покорения мусульман, будет достаточно безгрешности детей и божьего слова в их устах. Затем онемевший Стефан принял из рук монаха свиток - письмо к королю Франции. После чего монах быстро ушел прочь.

Стефан не мог более оставаться пастухом. Всевышний призвал его на подвиг. Запыхавшись, мальчик примчался домой и десятки раз пересказывал случившееся с ним родителям и соседям, которые тщетно вглядывались (ибо были неграмотными) в слова загадочного свитка. Ни насмешки, ни подзатыльники не охладили рвения Стефана. Назавтра он собрал котомку, взял посох и направился в Сен-Дени - в аббатство святого Дионисия, патрона Франции. Мальчик верно рассудил, что собирать добровольцев для детского похода надо в месте наибольшего стечения паломников.

И вот ранним утром щуплый мальчик шел с котомкой и посохом на пустынной дороге. "Снежный ком" покатился. Мальчика еще можно остановить, удержать, связать и бросить "остыть" в подвал. Но ведь никто не предвидел трагического будущего.

Один из хронистов свидетельствует "по совести и по истине", что Стефан был "рано возмужавшим негодяем и гнездилищем всех пороков ". Но эти строки были написаны спустя тридцать лет после печального финала безумной затеи, когда задним числом стали искать козла отпущения. Ведь имей Стефан дурную репутацию в Клуа, мнимый Христос не выбрал бы его на роль святого. Вряд ли стоит называть Стефана и юродивым, как это делают советские исследователи. Он мог быть просто экзальтированным доверчивым мальчиком, сметливым и речистым.

По пути Стефан задерживался в городах и деревеньках, где своими речами собирал десятки и сотни людей. От многочисленных повторов он перестал робеть и путаться в словах. В Сен-Дени пришел уже опытный маленький оратор. Аббатство, расположенное в девяти километрах от Парижа, притягивало многотысячные толпы паломников. Стефана там приняли отлично: святость места располагала к ожиданию чуда - и вот оно: ребенок-златоуст. Пастушок бойко пересказывал все, что слышал от пилигримов, ловко вышибал слезу у толп, которые и пришли-то за тем, чтобы умиляться и плакать! "Спаси, господи, страждующих в плену!" Стефан указывал на мощи святого Дионисия, хранимые среди злата и драгоценных каменьев, чтимые толпами христиан. А затем вопрошал: такова ли судьба Гроба самого Господа, вседневно оскверняемого неверными? И выхватывал из-за пазухи свиток, и толпы гудели, когда отрок с горящими глазами потрясал перед ними непреложным велением Христа, обращенным к королю. Стефан вспоминал о множестве чудес и знамений, поданных ему Господом.

Стефан проповедовал перед взрослыми. Но в толпе были сотни детей, которых тогда частенько брали с собой старшие, направляясь к святым местам.

Через неделю чудесный отрок вошел в моду, выстояв в острой конкуренции со взрослыми краснобаями и юродивыми. С горячей верой слушали его дети. Он взывал к их тайным мечтам: о ратных подвигах, о путешествиях, о славе, о служении господу, о свободе от родительской опеки. А как это льстило честолюбию подростков! Ведь господь избрал своим орудием не грешных и алчных взрослых, а их - детей!

Паломники расходились по городам и весям Франции. Взрослые очень скоро забыли о Стефане. Зато дети взахлеб рассказывали всюду о ровеснике - чудотворце и ораторе, поражая воображение соседских детей и давая друг другу страшные клятвы помочь Стефану. И вот уже игры в рыцарей и оруженосцев заброшены, французские ребятишки начали опасную игру в Христово воинство. Дети Бретани, Нормандии и Аквитании, Оверни и Гаскони, пока взрослые всех этих областей ссорились и воевали друг с другом, стали объединяться вокруг идеи, выше и чище которой не было в XIII в.

Хроники умалчивают, был ли Стефан для папы счастливой находкой, или кто-то из прелатов, а может, и сам понтифик заранее запланировали явление мальчика-святого. Принадлежала ли сутана, мелькнувшая в видении Стефана, никем не уполномоченному монаху-фанатику или переодетому посланцу Иннокентия III - теперь уже не дознаться. Да и неважно, где возникла идея детского крестоносного движения - в недрах папской курии или в ребячьих головах. Папа ухватился за нее железной хваткой.

Теперь все служило добрым предзнаменованием для детского похода: плодовитость лягушек, столкновения собачьих стай, даже начинающаяся засуха. То там, то здесь появлялись "пророки" двенадцати, десяти и даже восьми лет от роду. Все они твердили, что посланы Стефаном, хотя многие из них в глаза его не видели. Все эти пророки излечивали бесноватых и творили другие "чудеса"...

Детвора формировала отряды и маршировала по окрестностям, повсюду вербуя новых сторонников. Во главе каждого шествия, поющего гимны и псалмы, находился свой пророк, за ним несли орифламму - копию стяга святого Дионисия. Дети держали в руках кресты и зажженные свечи, размахивали курящимися кадильницами.

А какое это было заманчивое зрелище для детей знати, которые наблюдали торжественный ход сверстников из своих замков и домов! А ведь почти у каждого из них в Палестине сражались дед, отец или старший брат. Кто-то из них погиб. И вот - возможность отомстить неверным, стяжать славу, продолжить дело старшего поколения. И дети из знатных семей с энтузиазмом включались в новую игру, стекались под знамена с изображениями Христа и Приснодевы. Иногда они становились вожаками, иногда вынуждены были подчиняться худородному сверстнику-пророку.

В движение включилось немало и девочек, которые тоже мечтали о Святой земле, подвигах и свободе от родительской власти. Вожаки не гнали "девчонок" - хотелось собрать армию побольше. Многие девочки ради безопасности и для удобства движений переодевались мальчиками.

Как только Стефан (еще не истек май!) объявил местом сбора Вандом, туда стали сходиться сотни и тысячи подростков. С ними были немногочисленные взрослые: монахи и священники, идущие, по выражению преподобного Грея, "всласть пограбить или вдосталь намолиться", городская и деревенская беднота, присоединившаяся к детям "не для Иисуса, а ради хлеба куса"; а всего больше - воры, шулера, разный преступный сброд, который надеялся поживиться за счет знатных детей, хорошо снаряженных в дорогу. Многие взрослые искренне верили в успех похода без оружия и надеялись, что им достанется богатая добыча. Были с детьми и старцы, впавшие во второе детство. Сотни продажных женщин вились вокруг отпрысков знатных семей. Так что отряды получались на диво пестрые. И в прежних крестовых походах участвовали дети, старики, орды магдалин и всяческие подонки. Но раньше они были лишь довеском, а ядро христова воинства составляли искусные в ратном деле бароны и рыцари. Теперь вместо плечистых мужей в латах и кольчугах ядро воинства составляли безоружные дети.

Но куда же смотрели власти и, главное, родители? Все ждали, что дети перебесятся и успокоятся.

Король Филипп II Август, неутомимый собиратель французских земель, коварный и дальновидный политик, поначалу одобрил инициативу детей. Филипп хотел иметь папу на своей стороне в войне с английским королем и был не прочь угодить Иннокентию III и организовать крестовый поход, да только власти его на то не хватало. Как вдруг - эта затея детей, шум, энтузиазм. Разумеется, все это должно зажечь сердца баронов и рыцарей праведным гневом против неверных!

Однако взрослые не потеряли голову. А детская возня стала угрожать спокойствию государства. Ребята бросают дома, бегут в Вандом, и в самом деле собираются двинуться к морю! Но с другой стороны, папа отмалчивается, легаты агитируют за поход... Осторожный Филипп II опасался прогневать понтифика, но все же обратился к ученым недавно созданного Парижского университета. Те ответили твердо: необходимо немедленно остановить детей! Если надо - силой, ибо их поход вдохновлен сатаной! Ответственность была за остановку похода снята с него, и король издал эдикт, повелевающий детям немедля выбросить из головы глупости и разойтись по домам.

Однако королевский эдикт не произвел впечатления на детей. У ребячьих сердец был владыка могущественнее короля. Дело зашло слишком далеко - окриком его уже не остановить. Лишь малодушные вернулись домой. Пэры и бароны не рискнули применить насилие: простой люд сочувствовал этой затее детей и поднялся бы на их защиту. Без бунтов не обошлось бы. Ведь народу только что внушали, что божья воля позволит детям без оружия и кровопролития обратить мусульман в христиан и, таким образом, освободить из рук неверных "Гроб Господень".

К тому же папа заявил громогласно: "Эти дети служат укором нам, взрослым: пока мы спим, они с радостью выступают за святую землю". Папа Иннокентий III все еще надеялся с помощью детей разбудить энтузиазм взрослых. Из далекого Рима он не мог видеть исступленных ребячьих лиц и, вероятно, не сознавал, что уже утратил контроль над ситуацией и не может остановить детский поход. Охвативший детей массовый психоз, искусно подогреваемый церковниками, теперь уже невозможно было сдержать.

Поэтому Филипп II умыл руки и не настаивал на выполнении своего эдикта.

В стране стоял стон несчастных родителей. Забавные торжественные детские шествия по округе, столь умилявшие взрослых, превратились в повальное бегство подростков из семей. Редкие семьи в своем фанатизме сами благословляли детей на гибельный поход. Большинство отцов пороли своих отпрысков, запирали в чуланах, но дети перегрызали веревки, подкапывали стены, ломали замки и убегали. А те, кто не смог вырваться, бились в истериках, отказывались от пищи, чахли, заболевали. Волей-неволей родители сдавались.

Дети надевали своего рода униформу: серые простые рубахи поверх коротких штанов и большой берет. Но многие ребятишки и этого не могли себе позволить: шли в чем были (нередко босые и с непокрытой головой, хотя солнце в то лето за тучи почти не заходило). На груди у участников похода был нашит матерчатый крест красного, зеленого или черного цвета (конечно, эти отряды соперничали друг с другом) . У каждого отряда был свой командир, флаг и прочая символика, которой ребятишки очень гордились. Когда отряды с пением, знаменами, крестами бодро и торжественно проходили через города и деревни, направляясь в Вандом, только замки и крепкие дубовые двери могли удержать сына или дочь дома. Словно чума прошлась по стране, унося десятки тысяч детей.

Восторженные толпы зевак бурно приветствовали отряды детворы, чем еще больше подогревали ее энтузиазм и честолюбие.

Наконец некоторые священники поняли всю опасность данной затеи. Они стали останавливать отряды, где могли уговаривали детей разойтись по домам, уверяли, что мысль о детском походе - это происки дьявола. Но ребята были непреклонны, тем более что во всех крупных городах их встречали и благословляли папские эмиссары. Разумных священников немедленно объявляли вероотступниками. Суеверие толпы, энтузиазм детей и козни папской курии победили здравый смысл. И многие из этих священников-вероотступников сознательно отправились вместе с обреченными на неминуемую гибель детьми, как семью веками позже учитель Януш Корчак пошел вместе со своими воспитанниками в газовую камеру фашистского концлагеря Треблинка.

Глава 2. Крестный путь германских детей.

Весть о мальчике-пророке Стефане расходилась по стране со скоростью пешими богомольцами. Те, кто ходил на поклонение в Сен-Дени, принесли новость в Бургундию и Шампань, оттуда она достигла берегов Рейна. В Германии не замедлил объявиться свой "святой отрок". И там папские легаты рьяно взялись за обработку общественного мнения в пользу организации детского крестового похода.

Мальчонку звали Николас (мы знаем только латинский вариант его имени). Родился он в деревушке близ Кельна. Ему было лет двенадцать, а то и десять. Поначалу он был просто пешкой в руках взрослых. Отец Николаса энергично «пропихивал» своего вундеркинда в пророки. Неизвестно, был ли богат отец мальчика, но им, несомненно, руководили невысокие мотивы. Монах-летописец, свидетель процесса "делания" малолетнего пророка, называет отца Николаса "пройдошливым дурнем ". Сколько он заработал на сыне, нам неведомо, но через несколько месяцев поплатился за дела сына жизнью.

Кельн - религиозный центр германских земель, куда стекались тысячи паломников зачастую со своими детьми, - был наилучшим местом для развертывания агитации. В одной из церквей города хранились ревностно почитаемые мощи "Трех королей Востока" - волхвов, принесших дары младенцу-Христу. Отметим деталь, роковая роль которой выяснится позже: мощи были захваченыт Фридрихом I Барбароссой во время ограбления им Милана. И вот именно здесь, в Кельне, по наущению отца Николас провозгласил себя избранником Божьим.

Далее события развивались по уже апробированному сценарию: Николасу было видение креста в облаках, и голос всевышнего велел ему собирать детей в поход; толпы бурно приветствовали новоявленного мальчика-пророка; немедленно последовали исцеления им бесноватых и иные чудеса, слухи о которых распространились с невероятной быстротой. Николас ораторствовал на папертях церквей, на камнях и бочках посреди площадей.

Далее все шло по известной схеме: взрослые паломники разносили весть о малолетнем пророке, дети перешептывались и собирались в команды, маршировали по окрестностям разных городов и сел уходили окончательно - в Кельн. Но были в развитии событий в Германии и свои особенности. Фридрих II, сам еще юнец, только-только отвоевавший престол у своего дяди Оттона IV, был на тот момент любимчиком папы, а следовательно, мог позволить себе перечить понтифику. Он решительно запретил затею детей: страну и без того сотрясали смуты. Поэтому дети собрались только изближайших к Кельну прирейнских краев. Движение выхватывало из семей не одного-двух ребят, как во Франции, а почти всех, включая даже шестилеток и семилеток. Именно эта малышня уже на второй день похода станет проситься старшим на закорки, а на третьей-четвертой неделе начнет болеть, умирать, в лучшем случае оставаться в придорожных селениях (по незнанию дороги назад - навсегда).

Вторая особенность германского варианта: среди мотивов детского похода первое место здесь занимало не стремление к освобождению "святой земли", а жажда мести. Доблестных германцев в крестовых походах погибло весьма много - в семьях любого звания и состояния помнили о горьких потерях. Вот почему отряды состояли почти сплошь из мальчиков (правда, некоторые из них оказались переодетыми девочками), а проповеди Николаса и других вожаков местных отрядов больше чем наполовину состояли из призывов к реваншу.

Отряды детей поспешно собирались в Кельне. Поход надо было начать как можно скорее: император против, бароны против, родители ломают палки о спины сыновей! Того и гляди, заманчивая затея сорвется!

Жители Кельна являли чудеса терпения и гостеприимства (деваться некуда) и давали приют и пищу тысячам детей. Большая часть мальчиков ночевала в полях вокруг города, стонущего от наплыва преступного сброда, который рассчитывал поживиться, присоединившись к детскому походу.

И вот настал день торжественного выступления из Кельна. Конец июня. Под знаменами Николаса - не менее двадцати тысяч детей (по некоторым хроникам, вдвое больше). В основном это мальчики двенадцати лет и старше. Как ни противились немецкие бароны, но отпрысков знатных семей в отрядах Николаса оказалось больше, чем у Стефана. Ведь и баронов в раздробленной Германии было намного больше, чем во Франции. В сердце каждого знатного подростка, воспитанного на идеалах рыцарской доблести, пылала жажда мести за убитого сарацинами деда, отца или брата.

Кельнцы высыпали на городские стены. Тысячи одинаково одетых детей выстроены колоннами в поле. Над серым морем колышатся деревянные кресты, знамена, вымпелы. Сотни взрослых - кто в сутанах, кто в лохмотьях - кажутся пленниками детского воинства. Николас, командиры отрядов, часть детей из знатных родов поедут в повозках, окруженных оруженосцами. Но многие малолетние аристократы с котомками и посохами стоят бок о бок с последними из своих холопов.

Отрыдали и отпрощались матери детей из отдаленных городов и селений. Пришел черед прощаться и рыдать кельнским матерям - их дети составляют едва ли не половину участников похода.

Но вот прозвучал сигнал труб. Дети затянули гимн во славу Христа собственного сочинения, увы, не сохраненный для нас историей. Строй шевельнулся, дрогнул - и двинулся вперед под восторженные клики толпы, причитания матерей и ропот здравомыслящих людей.

Проходит час - и детское воинство скрывается за холмами. Только тысячеголосое пение еще доносится издалека. Кельнцы расходятся - гордые: они вот снарядили своих детей в путь, а франки еще копаются!..

Неподалеку от Кельна воинство Николаса разбилось на две огромные колонны. Одну возглавил Николас, другую - мальчик, чьего имени хроники не сберегли. Колонна Николаса двигалась на юг коротким путем: по Лотарингии вдоль Рейна, по западу Швабии и через французскую Бургундию. Вторая колонна добиралась до Средиземного моря по длинному маршруту: через Франконию и Швабию. Тем и другим путь в Италию заграждали Альпы. Разумнее было бы идти равниной в Марсель, но туда намеревались направиться французские дети, да и Италия казалась ближе к Палестине, чем Марсель.

Отряды растянулись на многие километры. Оба маршрута пролегали через полудикие края. Тамошний люд, немногочисленный даже по тем временам, жался к немногим крепостям. Дикие звери выходили на дороги из лесов. Чащи кишели разбойниками. Дети десятками тонули при переправах через речки. В таких условиях целые группы убегали обратно домой. Но ряды детского воинства тут же восполнялись ребятами из придорожных селений.

Слава опережала участников похода. Но не во всех городах их кормили и оставляли ночевать хотя бы даже на улицах. Порой гнали прочь, справедливо оберегая своих детей от "заразы". Ребятам случалось оставаться без подаяния и день, и два. Съестное из котомок слабых быстро перекочевывало в желудки тех, кто посильнее и постарше. Воровство в отрядах процветало. Разбитные женщины выманивали деньги у отпрысков знатных и богатых семей, шулера отнимали у детей последний грош, заманивая играть на привалах в кости. Дисциплина в отрядах изо дня в день падала.

В путь отправлялись рано утром. В самую жару делали привал в тени деревьев. Пока шли - пели немудрящие гимны. На привалах рассказывали и слушали полные необычайных приключений и чудес истории о битвах и походах, о рыцарях и пилигримах. Наверняка находились среди ребят балагуры и шалуны, которые носились друг за другом и выплясывали, когда другие валились с ног после многокилометрового похода. Наверняка дети влюблялись, ссорились, мирились, боролись за лидерство...

На биваке в предгорьях Альп, у озера Леман, Николас оказался во главе "воинства" почти вдвое меньшего, чем первоначальное. Величавые горы лишь на минутку своими белыми шапками снега очаровали детей, не видавших ничего подобного по красоте. Затем сердечки сковал ужас: ведь к этим белым шапкам предстояло им подниматься!

Жители предгорья встретили детей настороженно и сурово. Им и в голову не приходило кормить ребят. Добро хоть не убивали. Харчи в котомках таяли. Но и это еще не все: в горных долинах германские дети - многие в первый и последний раз - встретили... тех самых сарацин, которых намеревались крестить в святой земле! Превратности эпохи забросили сюда отряды арабских грабителей: они осели в этих местах, не желая или не имея возможности вернуться на родину. Ребята крались по долине молчком, без песен, опустив кресты. Тут бы и повернуть им обратно. Увы, умные выводы сделал только примазавшийся к детям сброд. Эти подонки уже обобрали детишек и разбежались, ибо дальнейшее сулило только смерть или рабство у мусульман. Сарацины зарубили десяток-другой отставших от отряда ребят. Но к таким потерям дети уже привыкли: что ни день они хоронили или бросали без погребения десятки своих товарищей. Недоедание, утомление, стресс и болезни делали свое дело.

Переход через Альпы - без еды и теплой одежды - стал для участников похода настоящим кошмаром. Эти горы ужасали даже взрослых. Пробираться по обледенелым склонам, по вечным снегам, по каменным карнизам - не у всякого на такое достанет сил и храбрости. Через Альпы переваливали по необходимости купцы с товарами, военные отряды, клирики - в Рим и обратно.

Наличие проводников не спасало от гибели неосторожных детей. Камни резали голые замерзающие ступни. Среди снегов не было даже ягод и плодов, чтобы утолить голод. Котомки были уже совершенно пусты. Переход через Альпы из-за плохой дисциплины, усталости и ослабленности детей затянулся вдвое против обычного! Обмороженные ноги скользили и не слушались, дети срывались в пропасти. За хребтом вставал новый хребет. Спали на камнях. Если находили ветки для костра -грелись. Наверное, дрались из-за тепла. На ночь сбивались в кучи, чтобы согреть друг друга. Поутру поднимались не все. Покойников бросали на мерзлой земле - не было сил даже привалить их камнями или ветками. На высшей точке перевала был монастырь монахов-миссионеров. Там детей чуть обогрели и приветили. Но где было взять еды и тепла на такую ораву!

Спуск был неимоверной радостью. Зелень! Серебро рек! Многолюдные селения, виноградники, цитрусовые, разгар роскошного лета! После Альп в живых остался лишь каждый третий участник похода. Но оставшиеся, воспрянув духом, думали, что все горести уже позади. В этом изобильном краю их, конечно, обласкают и откормят.

Но не тут-то было. Италия встретила их нескрываемой ненавистью.

Ведь явились те, чьи отцы терзали набегами эти изобильные земли, оскверняли святыни и грабили города. Поэтому в итальянские города "германских змеенышей" не пускали. Милостыню подавали только самые сердобольные, да и то тайком от соседей. Едва три-четыре тысячи детей дошли до Генуи, воруя еду по пути и обирая плодовые деревья.

В субботу 25 августа 1212 г. (единственная дата в хронике похода, с которой согласны все летописи) изнуренные подростки стояли на берегу генуэзской гавани . Два чудовищных месяца и тысяча километров позади, схоронено столько друзей, и вот - море, и до святой земли рукой подать.

Как же они собирались пересечь Средиземное море? Откуда собирались раздобыть деньги на корабли? Ответ прост. Ни корабли, ни деньги им не нужны. Море - с божьей помощью - должно расступиться перед ними. С первого дня агитации за поход ни о каких кораблях и деньгах речи не шло.

Перед детьми был сказочный город - богатая Генуя. Воспрянув духом, они снова высоко подняли оставшиеся знамена и кресты. Николас, который в Альпах лишился повозки и шел теперь со всеми вместе пешком, вышел вперед и произнес пламенную речь. Ребята с прежним энтузиазмом приветствовали своего вождя. Пусть они были босы и в лохмотьях, в ранах и струпьях, но они дошли до моря - самые упрямые, самые сильные духом. Цель похода - святая земля - совсем близка.

Отцы свободного города приняли делегацию детей во главе с несколькими священниками (в прочие моменты похода роль взрослых наставников хронистами замалчивается, вероятно, из-за нежелания компрометировать церковников, поддерживавших эту нелепую затею). Дети не просили кораблей, они испрашивали лишь позволения переночевать на улицах и площадях Генуи. Отцы города, обрадовавшись, что у них не просят ни денег, ни кораблей, позволили ребятам остаться на неделю в городе, а затем советовали им возвращаться подобру-поздорову в Германию.

Участники похода живописными колоннами вошли в город, впервые за многие недели снова упиваясь всеобщим вниманием и интересом. Горожане встретили их с нескрываемым любопытством, но в то же время настороженно-враждебно.

Однако Генуэзский дож и сенаторы передумали: никакой недели, пусть завтра же убираются из города восвояси! Чернь была решительно против присутствия в Генуе маленьких германцев. Правда, папа благословил поход, но вдруг эти дети выполняют коварный замысел германского императора. С другой стороны, генуэзцам не хотелось выпускать из рук такое количество дармовой рабочей силы, и детям было предложено остаться в Генуе навсегда и стать добрыми гражданами свободного города.

Но участники похода отмахнулись от казавшегося им нелепым предложения. Ведь завтра - в путь через море!

Утром колонна Николаса во всей красе выстроилась у кромки прибоя. Горожане столпились на набережной. После торжественной литургии, распевая псалмы, отряды двинулись навстречу волнам. Первые ряды вошли в воду по колени... по пояс... И замерли в оторопи: море не желало расступаться. Господь не сдержал своего обещания. Новые молитвы и гимны не помогали. Время шло. Солнце поднималось и припекало... Генуэзцы, пересмеиваясь, расходились по домам. А дети все не спускали глаз с моря и пели, пели - до хрипоты...

Срок разрешения на пребывание в городе истекал. Надо было уходить. Несколько сот потерявших надежду на успех похода подростков ухватились за предложение городских властей поселиться в Генуе. Юношей из знатных семей приняли в лучшие дома как сыновей, прочих - разобрали в услужение.

Но самые упрямые собрались в поле невдалеке от города. И стали совещаться. Кто знает, где господь положил открыть им дно моря, - может, и не в Генуе. Надо идти дальше, искать то место. И лучше умереть в солнечной Италии, чем вернуться побитыми собаками на родину! А страшнее позора - Альпы...

Сильно поредевшие отряды незадачливых юных крестоносцев двинулись дальше на Юго-Восток. О дисциплине больше не было и речи, шли группами, точнее, шайками, силой и хитростью добывая пропитание. Николас больше хронистами не упоминается - может, остался в Генуе.

Орда подростков достигла наконец Пизы . То, что их выдворили из Генуи, было отличной рекомендацией для них в Пизе, городе, соперничавшем с Генуей. Море и тут не расступилось, но жители Пизы в пику генуэзцам оснастили два корабля и отправили на них какую-то часть детей в Палестину. В хрониках имеется глухое упоминание о том, что они благополучно достигли берега святой земли. Но если это и случилось, они, вероятно, вскоре перемерли от нужды и голода - тамошние христиане сами едва-едва сводили концы с концами. Ни о каких встречах детей-крестоносцев с мусульманами хроники не упоминают.

Осенью несколько сотен германских подростков добрались до Рима , нищета и заброшенность которого после роскоши Генуи, Пизы и Флоренции поразила их. Папа Иннокентий III принял представителей маленьких крестоносцев, похвалил, а затем пожурил их и велел возвращаться домой, запамятовав, что их дом - в тысяче километров за проклятыми Альпами. Затем по приказу главы католической церкви дети целовали крест, что, "прийдя в совершенный возраст", непременно закончат прерванный крестовый поход. Теперь худо-бедно папа имел несколько сотен крестоносцев на будущее.

Немногие участники похода решились на возвращение в Германию, большинство из них поселились в Италии. До родины дошли единицы - через многие месяцы, а то и годы. По своему невежеству они даже не умели толком рассказать, где побывали. Детский крестовый поход вылился в своего рода миграцию детей - рассеяние их по другим областям Германии, Бургундии и Италии.

Вторую германскую колонну, не менее многочисленную, чем колонна Николаса, постигла такая же трагическая судьба. Те же тысячи смертей на дорогах - от голода, быстрых течений, хищных зверей; тяжелейший переход через Альпы - правда, через другой, но не менее губительный перевал. Повторялось все. Только неубранных трупов позади осталось еще больше: общего руководства в этой колонне почти не было, поход уже через неделю превратился в кочевку неуправляемых орд голодных до озверения подростков. Монахи и священники с большим трудом собирали детей в группы и кое-как обуздывали, но это - до первой драки за подаяние.

В Италии детей угораздило сунуться в Милан , который за пятьдесят лет еле-еле оправился от набега Барбароссы. Оттуда они еле унесли ноги: миланцы травили их собаками, как зайцев.

Море не расступилось перед малолетними крестоносцами ни в Равенне , ни в других местах. Лишь несколько тысяч детей добрели до самого юга Италии. Они уже прослышали о решении папы остановить поход и задумали обмануть понтифика и уплыть в Палестину из порта Бриндизи. А многое просто по инерции брели вперед, ни на что не надеясь. На крайнем юге Италии в тот год была чудовищная засуха - урожай погиб, голод был такой, что, по свидетельству хронистов, "матери пожирали своих детей". Трудно даже представить, чем могла питаться германская детвора в этом пухнувшем от голода враждебном им краю.

Тех, кто чудом остался жив и добрался до Бриндизи , ждали новые злоключения. Горожане определили участвовавших в походе девочек в матросские притоны. Двадцать лет спустя хронисты станут удивляться: отчего в Италии так много белокурых голубоглазых проституток? Мальчиков хватали и обращали в полурабов; оставшимся в живых отпрыскам знатных родов повезло, конечно, больше - их усыновили.

Архиепископ Бриндизи попытался остановить этот шабаш. Он собрал остатки маленьких страстотерпцев и... пожелал им приятного возвращения в Германию. Самых фанатичных "милосердный" епископ усадил на несколько суденышек и благословил на безоружное завоевание Палестины. Снаряженные епископом посудины затонули едва ли не в виду Бриндизи.

Глава 3. Крестный путь французских детей

Более чем тридцать тысяч французских ребят вышли тогда, когда германские дети уже замерзали в горах. Торжественности и слез при проводах было не меньше, чем в Кельне.

В первые дни похода накал религиозного фанатизма среди подростков был таким, что они не замечали никаких трудностей пути. Святой Стефан ехал в наилучшей повозке, устланной и крытой дорогими коврами. Рядом с повозкой гарцевали малолетние высокородные адъютанты вождя. Они с удовольствием носились вдоль походных колонн, передавая поручения и приказы своего кумира.

Стефан тонко улавливал настроение массы участников похода и по необходимости обращался к ним на привалах с зажигательной речью. И тогда вокруг его повозки творилось такое столпотворение, что в этой толчее одного-двоих малышей непременно калечили или затаптывали насмерть. В таких случаях наспех сооружали носилки или рыли могилу, скороговоркой творили молитву и спешили дальше, помня о жертвах до первого перекрестка. Зато долго и оживленно обсуждали, кому повезло разжиться клочком одежды святого Стефана или щепкой от его повозки. Эта экзальтация захватила даже тех детишек, которые бежали из дома и присоединились к крестоносному "воинству" вовсе не по религиозным мотивам. У Стефана голова шла кругом от сознания своей власти над сверстниками, от непрестанного восхваления и беспредельного обожания.

Трудно сказать, был ли он хорошим организатором - скорее всего движением отрядов руководили сопровождавшие детей священники, хоть хроники об этом умалчивают. Невозможно поверить тому, что горластые подростки могли без помощи взрослых управиться с тридцатитысячным "воинством", разбивать в удобных местах лагеря, организовывать ночевки, давать отрядам по утрам направление движения надень.

Пока юные крестоносцы шли по территории родной страны, население везде принимало их гостеприимно. Дети если и умирали в походе, то почти исключительно от солнечных ударов. И все-таки постепенно усталость накапливалась, дисциплина ослабевала. Чтобы поддерживать энтузиазм участников похода, ежедневно приходилось лгать, что к вечеру отряды прибудут к пункту назначения. Завидев вдали какую-нибудь крепость, дети возбужденно спрашивали друг друга: "Иерусалим?" Бедолаги забывали, а многие и просто не знали, что достичь "святой земли" можно, лишь переплыв море.

Миновали Тур, Лион и пришли в Марсель почти в полном составе. За месяц ребята прошли пятьсот километров. Легкость маршрута позволила им опередить германских детей и первыми достичь побережья Средиземного моря, которое, увы, не расступилось перед ними.

Разочарованные и даже обиженные на господа бога, дети разбрелись по городу. Переночевали. Наутро снова молились на берегу моря. К вечеру в отрядах недосчитались нескольких сотен детей - они подались домой.

Шли дни. Марсельцы кое-как терпели свалившуюся им на голову ораву детей. На молитвы к морю выходило все меньше "крестоносиков". Руководители похода с тоской поглядывали на корабли в гавани - были бы деньги, они бы не побрезговали теперь и обычным способом пересечения моря.

Марсельцы стали роптать. Атмосфера накалялась. Как вдруг, по старинному выражению, Господь на них оглянулся. В один прекрасный день море расступилось. Разумеется, не в буквальном смысле слова.

Горестное положение юных крестоносцев тронуло двух именитейших купцов города - Гуго Ферреуса и Вильяма Поркуса (Гуго Железный и Вильям Свинья). Впрочем, две эти дьявольские фигуры со своими мрачными прозвищами вовсе не выдуманы летописцем. Их имена упоминают и другие источники. И они из чистого человеколюбия предоставили детям нужное количество кораблей и провианта.

Чудо, обещанное вам, - вещал с помоста на городской площади святой Стефан, - свершилось! Мы просто не так поняли знамения Божьи. Расступиться должно было не море, а сердце человеческое! Воля господа явлена нам в поступке двух достопочтенных марсельцев и т. д.

И снова ребята теснились вокруг своего кумира, снова норовили урвать лоскуток его рубахи, снова кого-то насмерть задавили...

Но оказалось среди детей немало и таких, которые старались побыстрее выбраться из толпы, чтобы под шумок улизнуть из благословенного Марселя. Средневековые мальчишки были достаточно наслышаны о ненадежности тогдашних кораблей, о морских бурях, о рифах и разбойниках.

К следующему утру участников похода значительно поубавилось. Но это было к лучшему, оставшиеся сносно разместились на кораблях, очистив свои ряды от малодушных. Кораблей было семь. Согласно хроникам, крупный корабль того времени мог вместить до семисот рыцарей. Таким образом, мы с достаточным основанием можем предполагать, что детей помещалось на каждый корабль не меньше. Значит, корабли приняли около пяти тысяч ребят. С ними было не менее четырехсот священников и монахов.

Проводить детей на берег высыпало почти все население Марселя. После торжественного молебна суда под парусами, расцвеченные флагами, под песнопения и восторженные крики горожан величаво отплыли из гавани, и вот уже они исчезли за горизонтом. Навеки.

Восемнадцать лет о судьбе этих кораблей и отплывших на них детей ничего не было известно.

Глава 4. Трагический финал. Что осталось в памяти европейцев о крестовом походе детей.

Прошло восемнадцать лет со дня отплытия юных крестоносцев из Марселя.Все сроки для возвращения участников детского похода минули.

Отшумели, уже после смерти папы Иннокентия III, еще два крестовых похода, удалось захватить Иерусалим у мусульман, пойдя на союз с египетским султаном... Словом, жизнь продолжалась. О пропавших детях и думать забыли. Кинуть клич, поднять Европу на поиски, разыскать пять тысяч ребят, которые, возможно, еще живы, - такое и в голову никому не приходило. Столь расточительный гуманизм был не в обычаях того времени.

Матери свое уже отплакали. Детей рождалось видимо-невидимо. И умирало немало. Хотя, конечно, трудно представить, что сердца матерей, проводивших детей в поход, не саднило от горечи бессмысленной утраты.

В 1230 г. в Европе внезапно объявился монах, некогда отплывший из Марселя вместе с детьми. К нему, за какие-то заслуги отпущенному из Каира, стекались со всей Европы матери пропавших во время похода детей. Но много ли радости было им от того, что монах видел их сына в Каире, что сын или дочь еще живы? Монах рассказывал, что в Каире томятся в неволе около семисот участников похода. Разумеется, ни один человек в Европе пальцем о палец не ударил, чтобы выкупить из рабства былых кумиров невежественных толп.

Из рассказов беглого монаха, быстро облетевших весь континент, родители наконец узнали о трагической судьбе своих без вести пропавших детей. А случилось вот что:

Детишки, скученные в трюмах кораблей, отплывших из Марселя, ужасно страдали от духоты, морской болезни и страха. Они боялись сирен, левиафанов и, конечно, бурь. Именно буря обрушилась на несчастных, когда они миновали Корсику и огибали Сардинию . Корабли понесло к острову святого Петра у юго-западной оконечности Сардинии. В сумерках дети вопили от ужаса, когда судно швыряло с волны на волну. Находившихся на палубе десятками смывало за борт. Пять кораблей течение пронесло мимо рифов. А два летели прямо на прибрежные скалы. Два корабля с детьми разнесло в щепы.

Рыбаки сразу после кораблекрушения погребли на необитаемом острове сотни детских трупов. Но такова была разобщенность тогдашней Европы, что известие об этом не дошло ни до французских, ни до германских матерей. Двадцать лет спустя детей перезахоронили в одном месте и на их братской могиле воздвигли церковь Новых Непорочных Младенцев. Церковь стала местом паломничества. Так длилось века три. Потом церковь захирела, даже ее руины со временем затерялись...

Пять других кораблей кое-как добрались до африканского берега. Правда, прибило их в алжирскую гавань ... Но оказалось, что именно сюда они и должны были приплыть! Их здесь явно ждали. Мусульманские корабли встретили их и отконвоировали в порт. Образцовые христиане, сердобольные марсельцы Ферреус и Поркус потому и пожертвовали семь кораблей, что вознамерились продать пять тысяч детей в рабство неверным. Как верно рассчитали купцы, чудовищная разобщенность христианского и мусульманского миров способствовала успеху их преступного замысла и обеспечила их личную безопасность.

Что такое рабство у неверных, дети знали из жутких историй, которые разносили по Европе пилигримы. Поэтому невозможно описать их ужас, когда они поняли, что произошло.

Часть детей раскупили на алжирском базаре, и они стали рабами, наложницами или наложниками богатых мусульман. Остальных ребят погрузили на корабли и отвезли на рынки Александрии . Четырем сотням монахов и священников, которых вместе с детьми привезли в Египет, сказочно повезло: их купил престарелый султан Малек Камель, более известный как Сафадин. Этот просвещенный правитель уже поделил свои владения между сыновьями и имел досуг для ученых занятий. Христиан он поселил в каирском дворце и засадил за переводы с латыни на арабский. Образованнейшие из ученых рабов делились своей европейской премудростью с султаном и давали уроки его придворным. Жилось им сытно и вольготно, только нельзя было выходить за пределы Каира. Пока они осваивались во дворце, благословляя бога, дети работали на полях и мерли как мухи.

Несколько сотен маленьких рабов отправили в Багдад . А попасть в Багдад можно было только через Палестину... Да, дети ступили-таки на Святую землю . Но в оковах или с веревками на шее. Они видели величественные стены Иерусалима. Они прошли через Назарет, их босые ступни обжигали пески Галилеи... В Багдаде юных рабов распродали. Одна из хроник повествует, что багдадский халиф вздумал обратить их в ислам. И хоть событие это описано по тогдашнему трафарету: их пытали, били, терзали, но ни один не предал родную веру, - рассказ мог быть правдивым. Мальчики, которые ради высокой цели прошли через столько страданий, вполне могли показать несгибаемую волю и умереть мучениками за веру. Таких было, согласно хроникам, восемнадцать. Калиф оставил свою затею и услал оставшихся в живых христианских фанатиков медленно иссыхать на полях.

В мусульманских землях малолетние крестоносцы умирали от болезней, от побоев или осваивались, учили язык, постепенно забывая родину и родных. Все они умерли в рабстве - из плена ни один не вернулся.

Что стало с вожаками юных крестоносцев? О Стефане было слышно только до прихода его колонны в Марсель. Николас пропал из виду в Генуе. Третий, безымянный, вожак детей-крестоносцев растворился в безвестности.

Что же касается современников детского крестового похода, то, как мы уже говорили, хронисты ограничились лишь весьма беглым его описанием, а простой народ, забыв свой энтузиазм и восторг от затеи маленьких безумцев, вполне соглашался с двухстрочной латинской эпиграммой - литература почтила сто тысяч загубленных ребятишек лишь шестью словами:

На берег дурацкий
Ведет ум ребятский.

Так закончилась одна из самых страшных трагедий в истории Европы.

Материал взят отсюда http://www.erudition.ru/referat/printref/id.16217_1.html немного сократила, убрала ситуацию в Европе в начале XIII в. и экскурс в историю крестовых походов. Книгу "Крестоносец в джинсах" о вышеописанных событиях можно найти на Либрусеке. Автор Теа Бекман.

Крестовые походы - серия военных походов в XI-XV в.в. из Западной Европы против мусульман. В узком смысле - походы 1095-1290 гг. в Палестину, направленные на захват в первую очередь Иерусалима (с Гробом Господним), против турок-сельджуков. В более широком смысле - также и другие походы, провозглашаемые римскими папами, в том числе более поздние, проводившиеся с целями обращения в христианство язычников Прибалтики и подавления еретических и антиклерикальных течений в Европе (катары, гуситы и др.)

Первый Крестовый Поход

Первый поход начался в 1096 году. Во главе многочисленного и хорошо вооруженного ополчения находились Раймунд IV,граф Тулузский (он вел войска из южной Франции и к нему примкнул папский легат), Гуго де Вермандуа (брат французского короля Филиппа I), Этьен (Стефан) II, граф Блуа и Шартра, герцог Нормандии Роберт III Куртгёз, граф Фландрии Роберт II, Готфрид Бульонский, герцог Нижней Лотарингии, с братьями Евстахием (Эсташем) III, графом Булони, и Балдуином (Бодуэном), а также племянником Балдуином (Бодуэном) Младшим, (сынРоберта Гвискара), с племянником Танкредом. Число крестоносцев, собравшихся разными путями в Константинополе, составлБоэмунд Тарентскийяло несколько десятков тысяч. В Константинополе большая часть крестоносных вождей признали свои будущие завоевания, как части восточной империи, в ленной зависимости от Алексея и дали ему соответствующую присягу. Алексею было нелегко добиться этого: он был вынужден даже прибегнуть к вооруженной силе (так он принудил к присяге Готфрида Бульонского). Их войска не были единой сплочённой армией — каждый идущий в поход феодал привлекал своих вассалов, а за ними шли сорвавшиеся с насиженных мест крестьяне.

В апреле 1097 года крестоносцы перешли Босфор. Вскоре византийцам сдалась Никея, а 1 июля крестоносцы разбили при Дорилее султана Килидж-Арслана и этим проложили себе путь через Малую Азию. Двигаясь далее, крестоносцы нашли себе драгоценных союзников против турок в князьях Малой Армении, которых они стали всячески поддерживать. Балдуин, отделившись от главного войска, утвердился в Эдессе. Для крестоносцев это было очень важно, по положению города, который составлял с тех пор их крайний восточный форпост. В октябре 1097 года крестоносцы осадили Антиохию, которую им удалось взять лишь в июне следующего года. В Антиохии крестоносцы в свою очередь были осаждены эмиром моссульским Кербогой и, терпя голод, подвергались большой опасности; им удалось, однако, выйти из города и разбить Кербогу. После продолжительной распри с Раймундом Антиохией завладел Боэмунд, которому удалось ещё до падения её вынудить у остальных крестоносных вождей согласие на передачу ему этого важного города. Пока шли споры из-за Антиохии, в войске, недовольном промедлением, произошло волнение, которое заставило князей, прекратив распри, двинуться далее. То же повторялось и потом: в то время, как войско рвалось к Иерусалиму, вожди спорили из-за каждого взятого города.

Рис. 30. Тамплиеры.

7 июня 1099 года перед глазами крестоносцев открылся, наконец, святой город, а 15 июля они взяли его, причём произвели страшную резню среди мусульман. Власть в Иерусалиме получил Готфрид Бульонский. Разбив под Аскалоном египетское войско, он обеспечил на некоторое время с этой стороны завоевания крестоносцев. После смерти Готфрида королём иерусалимским стал Балдуин Старший, передавший Эдессу Балдуину Младшему. В 1101 году в Малую Азию явилось второе большое крестоносное войско из Ломбардии, Германии и Франции, во главе которого шло много знатных и богатых рыцарей; но большая часть этого войска была истреблена соединенными силами нескольких эмиров. Между тем крестоносцы, утвердившиеся в Сирии (число их увеличивалось новыми пилигримами, прибывавшими почти непрерывно), должны были вести тяжелую борьбу с соседними мусульманскими владетелями. Боэмунд был взят одним из них в плен и выкуплен армянами. Кроме того, крестоносцы вели уже с весны 1099 года войну с греками из-за приморских городов. В Малой Азии византийцам удалось возвратить себе значительную территорию; их успехи могли быть здесь ещё значительнее, если бы они не тратили своих сил в борьбе с крестоносцами из-за отдаленных сирийских и киликийских областей. Наконец, с самого начала шла борьба и между самими крестоносцами из-за обладания разными городами. Значительную поддержку иерусалимскому королевству оказали образовавшиеся вскоре духовно-рыцарские ордена тамплиеров и госпитальеров (иоаннитов). Серьёзная опасность стала грозить крестоносцам, когда власть в Мосуле получил (1127) Имад-ад-Дин Занги. Он соединил под своей властью несколько мусульманских владений, лежавших около владений крестоносцев, и образовал обширное и сильное государство, занимавшее почти всю Месопотамию и значительную часть Сирии. В 1144 году он взял Эдессу, несмотря на героическое сопротивление защитников города. Весть об этом бедствии вновь вызвала крестоносное одушевление на Западе, выразившееся во 2-м крестовом походе. Проповедь Бернарда Клервосского подняла прежде всего массу французских рыцарей, во главе которых стал король Людовик VII; потом Бернарду удалось привлечь к крестовым походам и германского императора Конрада III. С Конрадом пошли его племянник Фридрих Швабский и много германских князей.

По окончании 1-го крестового похода на территории Леванта были основаны четыре христианских государства.

Графство Эдесса — первое государство, основанное крестоносцами на Востоке. Было основано в 1098 году Балдуином I Булонским. После завоевания Иерусалима и создания королевства. Просуществовало до 1146 года. Столицей его был город Эдесса. Княжество Антиохия — было основано Боэмундом I Тарентским в 1098 году после взятия Антиохии. Княжество просуществовало до 1268 года. Иерусалимское королевство, просуществовало вплоть до падения Акры в 1291 году. В подчинении у королевства находилось несколько вассальных сеньорий, в том числе четыре наиболее крупные: Княжество Галилеи Графство Яффы и Аскалона Трансиордания — сеньория Крака, Монреаля и Сент-Авраама Сеньория Сидона Графство Триполи — последнее из государств, основанных в ходе Первого крестового похода. Было основано в 1105 году графом Тулузы Раймундом IV. Графство просуществовало до 1289 года.



style="width:1000px;">

Рис. 31. Карта Государств крестоносцев.

Государства крестоносцев полностью охватывали территорию, через которую шла в то время торговля Европы с Индией и Китаем, никакой лишней территории не занимая. Египет оказывался отрезан от этой торговли. Доставка грузов в Европу наиболее экономичным путем из Багдада, минуя государства крестоносцев, стала невозможна. Таким образом, крестоносцы приобрели в некотором роде монополию в данного рода торговле. Создались условия для развития новых торговых путей между Европой и, например, Китаем, таких, как путь по Волге с перевалкой в реки, впадающие в Балтику, и волго-донской путь. В этом можно усматривать причины смещения политического центра Руси как раз после первого крестового похода в район, где происходила перевалка международных грузов из бассейна Волги в бассейн Западной Двины, а также причины экономического и политического подъёма Волжской Булгарии. Последовавший захват крестоносцами устья Западной Двины и Немана, захват ими Константинополя, через который проходили грузы волго-донского пути и пути по реке Куре, а также попытку шведов захватить устье Невы, можно также расценивать как стремление установить контроль над торговыми путями данного вида торговли. Экономический подъём в то время северо-западной части Западной Европы против южной, стал причиной того, что для европейцев международная торговля с Востоком через Балтику и далее через Северо-Восточную Русь становилась более экономически выгодной. Возможно, именно в этой связи крестовые походы в Святую Землю утратили популярность среди европейцев, и дольше всего крестоносные государства просуществовали именно в Прибалтике, исчезнув лишь тогда, когда европейцы открыли прямые морские пути в Китай и Индию.

Второй Крестовый Поход

Второй крестовый поход состоялся в 1147—1149 годах. Он был начат в ответ на взятие Эдессы в 1144 году войсками Занги.

Французская нация, во главе со своим королем, выставила значительные силы. Как сам король Людовик VII, так и феодальные французские князья выказали сочувствие делу Второго крестового похода; собрался отряд численностью до 70 тысяч. Цель, которую предстояло достигнуть Второму крестовому походу, была ясно намечена и строго определена. Задача его состояла в том, чтобы ослабить мусульманского эмира Занги и отнять у него Эдессу. Эту задачу успешно выполнило бы и одно французское войско, состоявшее из хорошо вооруженной армии, которая по пути увеличилась вдвойне приставшими добровольцами. Если бы крестоносное ополчение 1147 года состояло из одних французов, оно направилось бы другим путем, более кратким и более безопасным, чем тот, который оно избрало под влиянием германцев.

Французы в политической системе той эпохи представляли нацию, совершенно обособленную, которая своими ближайшими интересами склонялась к Италии. Сицилийский король Рожер II и французский король находились в близких отношениях. Вследствие этого для французского короля всего естественнее было избрать путь через Италию, откуда он мог, воспользовавшись норманнским флотом и также флотом торговых городов, которые явились такими энергичными помощниками в Первом крестовом походе, удобно и скоро прибыть в Сирию. Кроме того, путь через южную Италию имел за собой ещё то преимущество, что к ополчению мог присоединиться и сицилийский король. Людовик VII, снесшись с Рожером II, готов был двинуться через Италию.

Когда поднялся вопрос о пути и средствах движения, германский король предложил избрать тот путь, которым шли и первые германские крестоносцы, — на Венгрию, Болгарию, Сербию, Фракию и Македонию. Германцы настаивали на том, чтобы и французский король двинулся этим путем, мотивируя свое предложение тем, что лучше избегать разделения сил, что движение через владения союзного и даже родственного с германским королем государя вполне обеспечено от всякого рода случайностей и неожиданностей и что с византийским царем начаты по этому вопросу переговоры, в благоприятном результате которых Конрад не сомневался.



Летом 1147 года началось движение крестоносцев через Венгрию; Конрад III шёл впереди, месяцем позже шёл за ним Людовик.

Рожер II Сицилийский, который ранее не заявлял намерения участвовать во Втором крестовом походе, но который однако не мог оставаться равнодушным к исходу его, потребовал от Людовика исполнения заключенного между ними договора — направить путь через Италию. Людовик долго колебался, но уступил союзу с германским королем. Рожер II понял, что если он теперь не примет участия в походе, то положение его станет изолированным. Он снарядил корабли, вооружился, но не для того, чтобы оказать помощь общему движению. Он начал действовать сообразно норманнской политике относительно Востока: сицилийский флот стал грабить острова и приморские земли, принадлежащие Византии, берега Иллирии, Далмации и южной Греции. Опустошая византийские владения, сицилийский король завладел островом Корфу и в то же время, чтобы с успехом продолжать свои морские операции против Византии и чтобы обезопасить себя со стороны африканскихмусульман, заключил с последними союз.

По ходу движения в Святую землю крестоносцы грабили территории, которые лежали на их пути, нападали на местных жителей. Византийский император Мануил I Комнин боялся, что Конраду III не удастся обуздать буйную и непокорную толпу, что эта толпа, жадная к наживе, может начать в виду Константинополя грабежи и насилия и вызовет серьёзные смуты в столице. Поэтому Мануил старался отстранить крестоносное ополчение от Константинополя и советовал Конраду переправиться на азиатский берег Галлиполи. Но крестоносцы силой пробились к Константинополю, сопровождая свой путь грабежами и насилиями. В сентябре 1147 года опасность для Византии со стороны крестоносцев была серьёзна: у стен Константинополя стояли раздраженные германцы, предававшие все грабежу; через две-три недели нужно было ожидать прибытия французских крестоносцев; соединенные силы тех и других могли угрожать Константинополю серьёзными неприятностями. В то же время до византийского царя доходили известия о взятии Корфу, о нападениях норманнского короля на приморские византийские владения, о союзе Роджера II с египетскими мусульманами.

Под влиянием грозившей со всех сторон опасности Мануил сделал шаг, который в самом корне подрывал поставленные Вторым крестовым походом задачи и цели, — он заключил союз с турками-сельджуками; правда, это не был союз наступательный, он имел целью обезопасить империю и пригрозить латинянам на случай, если бы последние вздумали угрожать Константинополю. Но тем не менее этот союз имел весьма важное значение в том отношении, что он давал понять сельджукам, что им придется считаться только с одним западным ополчением. Заключая этот союз с иконийским султаном, Мануил давал понять, что он не смотрит на сельджуков как на врагов. Оберегая свои личные интересы, он умывал руки, предоставляя крестоносцам действовать на собственный риск собственными силами и средствами. Таким образом против крестового ополчения составилось два христианско-мусульманских союза: один — прямо враждебный крестоносному ополчению — это союз Рожера II с египетским султаном; другой — союз византийского царя с иконийским султаном — был не в интересах крестового похода. Все это было причиной тех неудач, которыми закончился Второй крестовый поход.



Мануил поспешил удовлетворить Конрада и перевез немцев на противоположный берег Босфора. Крестоносцы дали себе первый отдых в Никее, где произошли уже серьёзные недоразумения. Пятнадцатитысячный отряд отделился от немецкого ополчения и на собственный страх направился приморским путем к Палестине. Конрад с остальным войском избрал тот путь, которого держалось первое крестоносное ополчение, — через Дорилей, Иконий и Гераклею.

В первой битве (26 октября 1147 года), происшедшей в Каппадокии, близ Дорилея, немецкое войско, застигнутое врасплох, было разбито наголову, большая часть ополчения погибла или была взята в плен, весьма немногие вернулись с королем в Никею, где Конрад стал поджидать французов.

Почти в то самое время, когда Конрад потерпел страшное поражение, Людовик VII приближался к Константинополю. Происходили обычные столкновения между французским войском и византийским правительством. Зная симпатии между Людовиком VII и Рожером II, Мануил не считал безопасным продолжительное пребывание в Константинополе французов. Чтобы поскорее отделаться от них и понудить рыцарей к ленной присяге, царь Мануил употребил хитрость. Между французами был пущен слух, что немцы, переправившиеся в Азию, быстро подвигаются вперед, шаг за шагом одерживают блистательные победы; так что французам нечего будет делать в Азии. Соревнование французов было возбуждено; они требовали переправить их поскорее через Босфор. Здесь уже, на Азиатском берегу, французы узнали о несчастной участи немецкого войска; в Никее свиделись оба короля, — Людовик и Конрад, и решились продолжать путь вместе, в верном союзе.

Так как путь от Никеи до Дорилея был покрыт трупами и облит христианской кровью, оба короля желали избавить войско от тяжелого зрелища и потому отправились обходным путем, на Адрамитий, Пергам иСмирну. Путь этот был чрезвычайно трудный, замедлявший движение войска; выбирая этот путь, короли надеялись встретить здесь менее опасностей со стороны мусульман. Надежды их однако не оправдались: турецкие наездники держали в постоянном напряжении крестоносную армию, замедляли путь, грабили, отбивали людей и обозы. Кроме того, недостаток съестных припасов и фуража заставил Людовика бросить массу вьючных животных и багажа. Французский король, не предвидя всех этих затруднений, взял с собой многочисленную свиту; поезд его, в котором участвовала и его супруга Алиенора, был в высшей степени блистательный, пышный, не соответствовавший важности предприятия, соединенного с такими затруднениями и опасностями. Крестоносное ополчение двигалось очень медленно, теряя на своем пути массу людей, вьючного скота и багажа.

Третий Крестовый Поход

Третий крестовый поход (1189—1192) был инициирован римскими папами Григорием VIII и (после смерти Григория VIII) Климентом III. В Крестовом походе приняли участие четверо самых могущественныхевропейских монархов — германский император Фридрих I Барбаросса, французский король Филипп II Август, австрийский герцог Леопольд V и английский король Ричард I Львиное Сердце. Третьему Крестовому походу предшествовал захват Саладином Иерусалима в октябре 1187 года.

В марте 1190 года войска Фридриха переправились в Азию, двинулись на юго-восток и, после страшных лишений, пробились через всю Малую Азию; но вскоре после перехода через Тавр император утонул в реке Салеф. Часть его войска разошлась, многие погибли, остальных герцог Фридрих привел в Антиохию, а потом к Акре. В январе 1191 года он умер от малярии. Весной прибыли короли французский (Филипп II Август) и английский (Ричард Львиное Сердце) и герцог Леопольд Австрийский. По дороге Ричард Львиное Сердце победил императора Кипра, Исаака, который вынужден был сдаться; его заключили в сирийский замок, где держали почти до самой смерти, а Кипр попал во власть крестоносцев. Осада Акры шла плохо, вследствие раздоров между королями французским и английским, а также между Ги де Лузиньяном и маркграфом Конрадом Монферратским, который заявил, по смерти жены Ги, притязание на иерусалимскую корону и женился на Изабелле, сестре и наследнице умершей Сибиллы. Только 12 июля 1191 года Акра сдалась после почти двухлетней осады. Конрад и Ги примирились уже после взятия Акры; первый был признан наследником Ги и получил Тир, Бейрут и Сидон. Вскоре после этого отплыл на родину Филипп II с частью французских рыцарей, но Гуго Бургундский, Генрих Шампанский и много других знатных крестоносцев остались в Сирии. Крестоносцам удалось нанести Саладину поражение в битве при Арсуфе, но из-за нехватки воды и постоянных стычек с мусульманскими отрядами армия христиан не сумела отвоевать Иерусалим — король Ричард дважды подходил к городу и оба раза не решился на штурм. Наконец, в сентябре 1192 года было заключено перемирие с Саладином: Иерусалим остался во власти мусульман, христианам было лишь позволено посещать святой город. После этого отплыл в Европу король Ричард.

Обстоятельством, несколько облегчившим положение крестоносцев, была последовавшая в марте 1193 года смерть Саладина: раздел его владений между его многочисленными сыновьями стало источником междоусобиц среди мусульман. Вскоре, впрочем, выдвинулся брат Саладина, аль-Малик аль-Адиль, который овладел Египтом, южной Сирией и Месопотамией и принял титул султана. После неудачи третьего крестового похода в Святую землю стал собираться император Генрих VI, принявший крест в мае 1195 года; но он умер в сентябре 1197 года. Некоторые отряды крестоносцев, отправившиеся ранее, всё-таки прибыли в Акру. Несколько ранее императора умер Генрих Шампанский, который был женат на вдове Конрада Монферратского и носил поэтому иерусалимскую корону. Королём выбран был теперь Амори II (брат Ги де Лузиньяна), женившийся на вдове Генриха. Между тем, военные действия в Сирии шли неудачно; значительная часть крестоносцев вернулась на родину. Около этого времени немецкое госпитальное братство св. Марии, основанное во время 3-го крестового похода, было преобразовано в Тевтонский духовно-рыцарский орден.



Филипп, приехавший во Францию, начал мстить английскому королю в его французских владениях. Английским королевством управлял тогда брат Ричарда Иоанн (будущий английский король Иоанн Безземельный), с которым Филипп вошел в отношения. Действия Филиппа, направленные во вред Ричарду, были прямым нарушением договора, заключенного ими во время сборов к крестовому походу. По этому договору французский король во все время отсутствия английского короля не имел права нападать на его владения и мог объявить ему войну только спустя 40 дней после возвращения Ричарда из похода. Излишне говорить о том, что нарушение договора со стороны Филиппа и его посягательства на французские владения Ричарда должны были вредно влиять на дух английского короля.


Левант после Третьего крестового похода.
Ричард, оставаясь в Акре, ожидал исполнения со стороны Саладина остальных пунктов мирного договора. Саладин отказался возвратить Иерусалим, не освобождал пленников и не платил военных издержек. Тогда Ричард сделал один шаг, который напугал всех мусульман и который должен считаться самым характерным для той печальной славы, которую приобрел Ричард на Востоке. Ричард велел заколоть до 2 тысяч знатных мусульман, которые находились в его руках в качестве заложников. Такого рода факты были необычным явлением на Востоке и вызвали со стороны Саладина только озлобление. Саладин не замедлил ответить тем же.

Ричард не предпринял никаких решительных и правильных действий против Саладина, а ограничился мелкими нападениями. Эти наезды с целью грабежа характеризуют, правда, рыцарское время, но в приложении к главе крестоносного ополчения, который представляет интересы всей христианской Европы, обличали только неумение взяться за дело. Раз Саладин пожертвовал Акрой, христиане не должны были допустить его укрепиться в другом месте, а должны были тотчас идти на Иерусалим. Но Гвидо Лузиньян, этот номинальный король без королевства, вражду которого к Конраду Монтферратскому можно объяснить только завистью, уговаривал Ричарда очистить от мусульман прежде всего береговую полосу; Гвидо Лузиньяна поддерживали также и венецианцы, преследовавшие торговые цели: для них было удобнее, чтобы приморскими городами владели христиане, а не мусульмане. Ричард, поддавшись этому влиянию, двинулся из Акры на Аскалон — предприятие совершенно бесполезное, которое было внушено торговыми интересами итальянских городов и честолюбием Гвидо.



Сам Саладин не ожидал подобного бессмысленного шага со стороны Ричарда; он решился на экстренное средство; велел срыть крепкие стены Аскалона и превратить в груду камней сам город. Всю осень 1191 и весну 1192 года Ричард стоял во главе крестоносного ополчения. Все это время он потерял в преследовании ложных планов и ненужных задач и дал понять своему талантливому противнику, что тот имеет дело с человеком весьма недальновидным. Не раз для Ричарда представлялась совершенно ясно задача — идти прямо на Иерусалим; само войско его сознавало, что оно не исполнило ещё своей задачи и побуждало короля к тому же. Три раза он был уже на пути к Иерусалиму, три раза сумасбродные идеи заставляли его останавливать марш и двигаться назад.

К началу 1192 года в Азию пришли известия из Франции, которые сильно подействовали на Ричарда. В то же самое время на Востоке имел место один факт, который внушил Ричарду опасения за исход предприятия. Конрад Монферратский понимал, что при бестактности Ричарда, едва ли христианам удастся победить Саладина, начал переговоры с последним, выговаривал у него для себя Тир и Акру и обещал за это соединиться с ним и одним ударом уничтожить Ричарда.



Тогда Ричард, поставленный в высшей степени затруднительное положение делами на Востоке и беспокоясь за свои английские владения, которым угрожал французский король, употребил все средства для того, чтобы войти в отношения с Саладином. В мечтательном самообмане он составил вполне неосуществимый план. Он предложил Саладину соединиться с ним узами родства: предлагая выдать свою сестру Иоанну за брата Саладина Малек-Аделя. Идея в высшей степени мечтательная и не могущая удовлетворить никого. Если бы даже и мог состояться подобного рода брак, то он не удовлетворял бы христиан; земли, священные для них, по-прежнему оставались бы в руках мусульман.

Наконец, Ричард, который, оставаясь в Азии, рисковал потерять свою корону, заключил 1 сентября 1192 года договор с Саладином. Этот постыдный для чести Ричарда мир оставлял за христианами небольшую береговую полосу от Яффы до Тира, Иерусалим оставался во власти мусульман, Святой крест не возвращен. Саладин даровал христианам мир на три года. В это время они могли свободно приходить на поклонение святым местам. Через три года христиане обязывались войти в новые соглашения с Саладином, которые, само собой разумеется, должны были быть хуже предыдущих. Этот бесславный мир лег тяжелым обвинением на Ричарда. Современники подозревали его даже в измене и предательстве; мусульмане упрекали его в чрезмерной жестокости.

В октябре 1192 года Ричард оставил Сирию. Для него, однако, возвращение в Европу представляло немалые затруднения, так как у него везде были враги. После долгих колебаний он решился высадиться в Италии, откуда предполагал пробраться в Англию. Но в Европе его сторожили все враги, которых он немало нажил. Около Вены в Австрийском герцогстве он был узнан. По приказу Леопольда V он был схвачен рыцарем Георгом Роппельтом и заключен в замок Дюрнштейн в тюрьму, где содержался около двух лет. Только под влиянием римского папы и сильного возбуждения английской нации, он получил свободу. За его свободу Англия заплатила Леопольду V до 23 тонн серебра

Четвертый Крестовый Поход

Вскоре папа Иннокентий III стал проповедовать новый 4-й крестовый поход. Пламенный проповедник Фулько из Нельи уговорил принять крест графа Тибо Шампанского, Людовика Блуасского и Шартрского, Симона Монфортского и многих рыцарей. Кроме того, дали обет идти в Святую землю граф Балдуин Фландрский и его братья, Евстахий и Генрих. Граф Тибо вскоре умер, но в крестовом походе принял участие ещё Бонифаций Монферратский.

В то время, как крестоносцы собирались отплыть в Египет, летом 1201 года в Италию прибыл царевич Алексей, сын низложенного и ослепленного в 1196 году византийского императора Исаака Ангела. Он просил у папы и Гогенштауфенов помощи против своего дяди, узурпатора Алексея III. Филипп Швабский был женат на сестре царевича Алексея, Ирине, и поддержал его просьбу. Вмешательство в дела Византийской империи обещало большие выгоды венецианцам; поэтому дож Энрико Дандоло также стал на сторону Алексея, обещавшего крестоносцам щедрое вознаграждение за помощь. Крестоносцы, взяв в ноябре 1202 года для венецианцев город Задар (взамен недоплаченных денег за перевоз), отплыли на Восток, летом 1203 года высадились на берегу Босфора и стали штурмовать Константинополь. После нескольких неудач император Алексей III бежал, и слепой Исаак был снова провозглашен императором, а его сын — соправителем.



Вскоре начались раздоры между крестоносцами и Алексеем, который не был в состоянии исполнить своих обещаний. Уже в ноябре того же года это привело к враждебным действиям. 25 января 1204 года новая революция в Константинополе низвергла Алексея IV и возвела на престол Алексея V (Мурзуфла). Народ был недоволен новыми налогами и отбиранием церковных сокровищ для уплаты крестоносцам условленного вознаграждения. Исаак умер; Алексей IV и выбранный было императором Канабус были задушены по приказанию Мурзуфла. Война с франками шла неудачно и при новом императоре. 12 апреля 1204 года крестоносцы взяли Константинополь, причем погибло множество памятников искусства. Алексей V и Феодор Ласкарис, зять Алексея III, бежали (последний — в Никею, где и утвердился), а победители образовали Латинскую империю. Для Сирии ближайшим следствием этого события было отвлечение оттуда западных рыцарей. Кроме того, могущество франков в Сирии ослаблялось ещё борьбой между Боэмундом Антиохийским и Львом Армянским. В апреле 1205 года умер король иерусалимский Амальрих; Кипр получил его сын Гуго, а иерусалимскую корону наследовала Мария Иерусалимская, дочь маркграфа Конрада Монферратского и Елизаветы. За её малолетством правил Жан I Ибелин. В 1210 году Марию Иоланту выдали замуж за храброго Иоанна Бриеннского. С мусульманами крестоносцы жили в это время большей частью в мире, который был очень выгоден Альмелику-Аладилу: благодаря ему он укрепил свою власть в Передней Азии и Египте. В Европе успех 4-го крестового похода вновь оживил крестоносное рвение.

Крестовый поход детей (1212)

В 1212 году состоялся так называемый Крестовый поход детей, экспедиция под предводительством юного провидца по имени Стефан, который вдохнул во французских и немецких детей веру в то, что с его помощью, как бедные и преданные слуги Господа, они смогут вернуть христианству Иерусалим. Дети отправились на юг Европы, но многие из них не достигли даже берегов Средиземного моря, а погибли в пути. Некоторые историки считают, что Крестовый поход детей был провокацией, устроенной работорговцами с целью продать участников похода в рабство. В мае 1212 года, когда немецкое народное войско прошло через Кёльн, в его рядах насчитывалось около двадцати пяти тысяч детей и подростков, направляющихся в Италию, чтобы оттуда морем достигнуть Палестины. В хрониках XIII века более пятидесяти раз упоминается этот поход, который получил название «крестового похода детей». Крестоносцы сели в Марселе на корабли и частью погибли от бури, частью же, как говорят, детей продали в Египет в рабство. Подобное движение охватило и Германию, где мальчик Николай собрал толпу детей примерно в 20 тысяч человек. Большая часть их погибла или рассеялась по дороге (особенно много погибло их в Альпах), но некоторые дошли до Бриндизи, откуда должны были вернуться; большая часть их также погибла. Между тем, на новый призыв Иннокентия III отозвались английский король Иоанн, венгерский король Андраш и, наконец, Фридрих II Гогенштауфен, принявший крест в июле 1215 года. Начало крестового похода назначено было на 1 июня 1217 года.

Папа Григорий X старался, но без успеха, организовать новый крестовый поход. Обещали идти в Святую землю многие (в том числе Рудольф Габсбургский, Филипп Французский, Эдуард Английский, Хайме Арагонский и другие), но никто не исполнил обещания. В 1277 году умер Бейбарс, и началась борьба за его наследство. Неурядицы шли и среди христиан. В 1267 году, со смертью короля иерусалимского Гуго II (сын Генриха I Кипрского), прекратилась мужская линия Лузиньянов; власть перешла к Гуго III, принцу антиохийскому. Мария Антиохийская, считая себя наследницей иерусалимской короны, уступила свои притязания Карлу Анжуйскому, который овладел Акрой и требовал, чтобы его признали королем. Гуго III умер в 1284 году; на Кипре ему наследовал его сын Иоанн, но он умер уже в 1285 году. Брат его Генрих II изгнал из Акры сицилийцев и получил короны кипрскую и иерусалимскую. Между тем возобновились враждебные действия против мусульман. Султан Калаун взял Маркаб, Маракию, Лаодикею, Триполи (Боэмунд VII умер в 1287 году). Крестоносная проповедь не производила более на Западе прежнего действия: монархи, под влиянием самих крестовых походов, потеряли веру в возможность дальнейшей успешной борьбы за Гроб Господень и земли на Востоке; прежнее религиозное настроение ослабевало, развивались светские стремления, возникали новые интересы. Сын Калауна, Малик-аль-Ашраф, взял Акру (18 мая 1291 года). Король Генрих покинул осаждённый город и отплыл на Кипр. После Акры пали Тир, Сидон, Бейрут, Тортоза; христиане потеряли все свои завоевания на сирийском берегу. Масса крестоносцев погибла, остальные выселились, преимущественно на Кипр. На Кипр удалились, после падения Акры, и иоанниты. Тамплиеры перебрались сначала также на Кипр, потом во Францию; тевтонцы нашли себе ещё ранее новое поле действия на севере, среди пруссов (см.: Тевтонский орден). Последний форпост крестоносцев на побережье Леванта, остров Руад, был взят мамлюками в 1303 году, после чего европейцы никогда не занимали больше территорий на Святой Земле до Первой мировой войны.

Мысль о возвращении Святой земли не была, однако, окончательно оставлена на Западе. В 1312 году папа Климент V проповедовал крестовый поход на Вьеннском соборе. Несколько государей дали обещание идти в Святую землю, но никто не пошёл. Несколько лет спустя венецианец Марино Сануто составил проект крестового похода и представил его папе Иоанну XXII; но время крестовых походов прошло безвозвратно. Кипрское королевство, подкрепленное бежавшими туда франками, долго ещё сохраняло свою независимость. Один из его королей, Петр I (1359—1369), объехал всю Европу с целью поднять крестовый поход. Ему удалось завоевать и ограбить Александрию, но удержать её за собой он не смог. Окончательно ослабили Кипр войны с Генуей, и после смерти короля Иакова II остров попал в руки Венеции: вдова Иакова венецианка Катерина Корнаро по смерти мужа и сына вынуждена была уступить Кипр своему родному городу (1489). Республика св. Марка владела островом почти целое столетие, пока его не отвоевали турки-османы. Киликийская Армения, судьба которой со времени первого крестового похода была тесно связана с судьбой крестоносцев, отстаивала свою независимость до 1375 года, когда мамелюкский султан Ашраф подчинил её своей власти. Утвердившись в Малой Азии, османские турки перенесли свои завоевания в Европу и стали грозить христианскому миру серьёзной опасностью, а Запад пытался организовать крестовые походы против них.


Крестовые походы имели важные последствия для всей Европы. Неблагоприятным их результатом было ослабление восточной империи, отдавшее её во власть турок, а также гибель бесчисленного количества людей. Но гораздо значительнее были следствия, благотворные для Европы. Для Востока и ислама крестовые походы далеко не имели того значения, какое принадлежит им в истории Европы: они изменили весьма немногое в культуре мусульманских народов и в государственном и общественном их строе. Крестовые походы несомненно оказали известное влияние (которого, однако, не следует преувеличивать) на политический и общественный строй Западной Европы: они содействовали падению в ней средневековых форм. Численное ослабление барониального рыцарского класса, являвшееся следствием отлива рыцарей на Восток, продолжавшегося почти непрерывно в течение двух столетий, облегчало королевской власти борьбу с оставшимися на родине представителями феодальной аристократии. Небывалое дотоле развитие торговых отношений содействовало обогащению и усилению городского класса, который в Средние века был опорой королевской власти и врагом феодалов. Затем, крестовые походы в некоторых странах облегчили и ускорили процесс освобождения вилланов от крепостной зависимости: вилланы освобождались не только вследствие ухода в Святую землю, но и методом выкупа свободы у баронов, которые нуждались в деньгах при отправлении в крестовый поход и поэтому охотно вступали в такие сделки. В крестовых походах принимали участие представители всех тех групп, на которые делилось население средневековой Западной Европы, начиная от крупнейших баронов и кончая массами простых вилланов; поэтому крестовые походы содействовали сближению всех классов между собой, как и сближению различных европейских народностей. Крестовые походы впервые соединили в одном деле все общественные классы и все народы Европы и пробуждали в них сознание единства.



С другой стороны, приводя в близкое соприкосновение различные народы Западной Европы, крестовые походы помогали им уяснить свои национальные особенности. Приведя западных христиан в близкое соприкосновение с иноплеменными и иноверными народами Востока (греками, арабами, турками и так далее), крестовые походы содействовали ослаблению племенных и религиозных предрассудков. Близко ознакомившись с культурой Востока, с материальной обстановкой, нравами и религией мусульман, крестоносцы приучались видеть в них себе подобных людей, начинали ценить и уважать своих противников. Те, кого они сначала считали полудикими варварами и грубыми язычниками, оказывались, в культурном отношении, выше самих крестоносцев. Крестовые походы наложили неизгладимый отпечаток на рыцарский класс; война, служившая ранее феодалам лишь средством к достижению эгоистических целей, в крестовых походах получила новый характер: рыцари проливали свою кровь по идейным и религиозным побуждениям. Идеал рыцаря, как борца за высшие интересы, борца за правду и за религию, образовался именно под влиянием крестовых походов. Самым важным следствием крестовых походов было культурное влияние Востока на Западную Европу. Из соприкосновения на Востоке западноевропейской культуры с византийской и особенно с мусульманской вытекли чрезвычайно благотворные последствия для первой. Во всех областях материальной и духовной жизни встречаются в эпоху крестовых походов или прямые заимствования с Востока, или явления, обязанные своим происхождением влиянию этих заимствований и тех новых условий, в какие стала тогда Западная Европа.

Мореплавание достигло во время крестовых походов небывалого развития: большая часть крестоносцев отправлялась в Святую землю морем; морским же маршрутом велась и почти вся обширная торговля между Западной Европой и Востоком. Главными деятелями в этой торговле являлись итальянские купцы из Венеции, Генуи, Пизы, Амальфи и других городов. Оживленные торговые отношения приносили в Зап. Европу множество денег, а это, вместе с развитием торговли, приводило к упадку на Западе форм натурального хозяйства и содействовало тому экономическому перевороту, который замечается в конце Средних веков. Отношения с Востоком приносили на Запад много полезных предметов, до тех пор или вовсе там не известных, или же бывших редкими и дорогими. Теперь эти продукты стали привозиться в большем количестве, дешевели и входили во всеобщее употребление. Так были перенесены с Востока рожковое дерево, шафран, абрикос (дамасская слива), лимон, фисташки (сами слова, обозначающие многие из этих растений — арабские). В обширных размерах стал ввозиться сахар, вошёл в широкое употребление рис. В значительном количестве ввозились также произведения высоко развитой восточной промышленности — бумажные материи, ситец, кисея, дорогие шёлковые ткани (атлас, бархат), ковры, ювелирные изделия, краски и тому подобное. Знакомство с этими предметами и со способом их изготовления повело к развитию и на Западе подобных же отраслей промышленности (во Франции тех, кто изготовлял ковры по восточным образцам, называли «сарацинами»). С Востока заимствовано было много предметов одеяния и домашнего комфорта, которые носят в самих названиях (арабских) доказательства своего происхождения (юбка, бурнус, альков, софа), некоторые предметы вооружения (арбалет) и тому подобное.



Значительное количество восточных, преимущественно арабских слов, вошедших в эпоху крестовых походов в западные языки, указывает обыкновенно на заимствование того, что обозначается этими словами. Таковы (кроме указанных выше) итал. dogana, фр. douane — таможня, — адмирал, талисман и др. Крестовые походы познакомили западных учёных с арабской и греческой наукой (например, с Аристотелем). Особенно много приобретений сделала в это время география: Запад близко ознакомился с целым рядом стран, мало известных ранее; широкое развитие торговых сношений с Востоком дало возможность европейцам проникнуть в такие отдаленные и малоизвестные тогда страны, как Центральная Азия (путешествия Плано Карпини, Вильгельма из Рубрука, Марко Поло). Значительные успехи сделали тогда также математика, астрономия, естественные науки, медицина, языкознание, история. В европейском искусстве с эпохи крестовых походов замечается известное влияние искусства византийского и мусульманского.


Арабеска
Такие заимствования можно проследить в архитектуре (подковообразные и сложные арки, арки в форме трилистника и остроконечные, плоские крыши), в скульптуре («арабески» — самое название указывает на заимствование от арабов), в художественных ремеслах. Поэзии, духовной и светской крестовые походы дали богатый материал. Сильно действуя на воображение, они развивали его у западных поэтов; они познакомили европейцев с сокровищами поэтического творчества Востока, откуда перешло на Запад много поэтического материала, много новых сюжетов. В общем, знакомство западных народов с новыми странами, с иными чем на Западе политическими и общественными формами, со множеством новых явлений и продуктов, с новыми формами в искусстве, с другими религиозными и научными взглядами — должно было чрезвычайно расширить умственный кругозор западных народов, сообщить ему небывалую дотоле широту. Западная мысль стала выбиваться из тисков, в которых католическая церковь держала до тех пор всю духовную жизнь, науку и искусство. Авторитет римско-католической церкви был сильно подорван неудачей тех стремлений и крушением надежд, с которыми она повела Запад в крестовые походы. Широкое развитие под влиянием крестовых походов и через посредство сирийских христиан торговли и промышленности содействовало экономическому преуспеванию стран, принявших участие в этом движении, и давала простор разнообразным мирским интересам, а это ещё более подрывало здание средневековой церкви и её аскетические идеалы. Ближе ознакомив Запад с новой культурой, сделав для него доступными сокровища мысли и художественного творчества греков и мусульман, развив мирские вкусы и взгляды, крестовые походы подготовляли так называемое Возрождение, которое хронологически непосредственно примыкает к ним и в значительной степени есть их следствие. Этим способом крестовые походы косвенно содействовали выработке нового направления в духовной жизни человечества и подготовили, отчасти, основы новой европейской цивилизации.

Также произошёл рост европейской торговли: из-за падения Византийской империи началось господство итальянских купцов в Средиземном море.

Введение 3

1. Инквизиция и крестовые походы 4

2. Монашество и крестовые походы 6

Заключение 10

Литература 11

Введение

В средние века наибольшего развития достигли ереси (греч. – особое вероучение). Они представляли собой всевозможные отклонения от официальной христианской догматики и культа. Еретические движения носили в основном антицерковный и антифеодальный характер и стали массовыми в связи с появлением и расцветом городов. Средневековые ереси делились на бюргерские и крестьянско-плебейские. Последние были более радикальны, крестьяне отстаивали свои убеждения часто с оружием в руках. К еретическим относятся движения “апостольских братьев”, таборитрв, альбигойцев, арнольдистов. Характерно, что еретики воспринимали христианскую церковь так, как иудейские пророки и первые христиане-общинники воспринимали язычников. Еретики создавали простые религиозные организации, проповедовали “апостольскую бедность”, вводили упрощенную обрядность, признавали источником веры лишь Новый Завет. Особенно резкие нападки у них Вызывала продажа католической церковью индульгенций – полного или частичного отпущения грехов. Одним из средств борьбы с ересями было официальное признание некоторых умеренных сект и учреждение на их основе нищенствующих орденов, наиболее значительными из которых были францисканский, доминиканский, августинский. Среди ересей были распространены мистические идеи, например, еретическими были объявлены многие положения в учении М. Экхарта.

1. Инквизиция и крестовые походы

К борьбе с мистицизмом использовались тайное судопроизводство и пытки, софистические ухищрения и запугивания, с помощью которых у жертв вырывали признание вины. С XIII в. инквизиция (от лат. – розыск) существовала как самостоятельное учреждение под властью главы католической церкви – папы.

Особенно жестокими были действия инквизиторов в Испании. Процветали шпионаж и доносы, изобретались утонченные методы и страшные орудия пыток. Инквизиция поставила себе целью дать возможность еретикам еще при жизни испытать муки ада. Чудовищнее всего было то, что все пытки и казни творились “именем Христа”. “Не судите, да не судимы будете, – говорил Христос в Нагорной проповеди. – Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить”. Действия инквизиции свидетельствуют о том, насколько живучи были в средневековом обществе чисто языческие отношения к вере и к человеку. Ведь утверждение веры посредством пыток и издевательств не может быть названо христианским. С другой стороны, сами инквизиторы с одинаковым рвением отправляли на костер и “колдуна” и ученого. Инквизиторы не признавали разницы между чародейством и наукой, между язычеством и свободомыслием. Видя в любом отклонении мысли проявление язычества и борясь с ним языческими же методами, инквизиторы ничего, кроме язычества, не могли утвердить в средневековом обществе. Эта борьба обернулась если не торжеством язычества, то по крайней мере поражением истинного христианства и в итоге – безрелигиозной культурой XX в.

Порождением средневековой культуры в Западной Европе явились крестовые походы, продолжавшиеся в течение почти двух столетий (1096-1270) .

Захватнические цели по отношению к Ближнему Востоку прикрывались лозунгами борьбы с “неверными” (мусульманами) и защиты “святой земли” (Палестины). Всего было восемь походов, между четвертым и пятым походами были Организованы армии детей-крестоносцев, которых тоже использовали в целях освобождения Иерусалима. В походах участвовали крупные феодалы и рыцарство, духовенство и крестьяне. Были созданы духовно-рыцарские ордены тамплиеров, госпитальеров, Тевтонский орден. Походы принесли много бедствий странам Востока и Запада, они способствовали разрушению христианских святынь, к числу которых можно отнести жизнь и мир. Но в то же время крестовые походы обусловили развитие торговли, ремесел, распространение духовного влияния Востока. Наконец, походы повлияли на характер европейской культуры, выразившейся в склонности к странствиям, к открытиям, в ее беспокойстве и подвижности.

2. Монашество и крестовые походы

Античность стремилась к идеалу человека, в котором душа и тело находились бы в гармонии. Однако в реализации этого идеала гораздо больше повезло все-таки телу, особенно если иметь в виду римскую культуру. Учитывая горькие уроки римского общества, в котором сложился своеобразный культ физических удовольствий и наслаждений, христианство отдало явное предпочтение душе, духовному началу в человеке. Оно призывает человека к самоограничению во всем, к добровольному аскетизму, к подавлению чувственных, физических влечений тела.

Провозглашая безусловный примат духовного над телесным, делая акцент на внутреннем мире человека, христианство многое сделало для формирования глубокой духовности человека, его нравственного возвышения.

Основными нравственным и ценностями христианства являются Вера, Надежда и Любовь. Они тесно связаны между собой и переходят одна в другую. Однако главной среди них выступает Любовь, которая означает прежде всего духовную связь и любовь к Богу и которая противостоит физической и плотской любви, объявляемой греховной и низменной. В то же время христианская любовь распространяется на всех “ближних”, включая тех, которые не только не отвечают взаимностью, но и проявляют ненависть и враждебность. Христос настоятельно призывает: “любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас и гонящих вас”.

Любовь к Богу делает веру в Него естественной, легкой и простой, не требующей каких-либо усилий. Вера означает особое состояние духа, которое не требует никаких доказательств, аргументов или фактов. Такая вера в свою очередь легко и естественно переходит в любовь к Богу. Надежда в христианстве означает идею спасения, которая является цен тральной во многих религиях.

В христианстве эта идея имеет несколько смыслов: спасение от зла в земной жизни в посюстороннем мире, избавление от участи попасть в ад на будущем Страшном Суде, пребывание в раю в потустороннем мире как справедливое воздаяние за веру и любовь . Спасения удостоятся далеко не все, а только праведники, те, кто строго следует заповедям Христа. В числе заповедей - подавление гордыни и алчности, являющихся главными источниками зла, покаяние в содеянных грехах, смирение, терпение, непротивление злу насилием, требования не убивать, не брать чужого, не прелюбодействовать, почитать родителей, и многие другие нравственные нормы и законы, соблюдение которых дает надежду на спасение от мук ада.

Господство религии не делало культуру совершенно однородной. Напротив, одна из важных черт средневековой культуры состоит как раз в возникновении в ней вполне определенных субкультур, вызванных строгим делением общества на три сословия: духовенство, феодальную аристократию и третье сословие.

Духовенство считалось высшим сословием, оно подразделялось на белое - священство - и черное - монашество. В его ведении находились “дела небесные”, забота о вере и духовной жизни. Именно оно, в особенности монашество, с наибольшей полнотой воплощало христианские идеалы и ценности. Однако и оно было далеким от единства, о чем свидетельствуют расхождения в понимании христианства между существовавшими в монашестве орденами.

Бенедикт Нурсийский - основатель Бенедиктинского ордена - выступал против крайностей отшельничества, воздержания и аскетизма, вполне терпимо относился к собственности и богатству, высоко ценил физический труд, особенно земледелие и садоводство, считая, что монашеская община должна не только полностью обеспечивать себя всем необходимым, но и помогать в этом всей округе, показывая пример деятельного христианского милосердия . Некоторые общины данного ордена весьма высоко ценили образованность, поощряли не только физический, но и умственный труд, в частности освоение агрономических и медицинских знаний.

Напротив, Франциск Ассизский - основатель Францисканского ордена, ордена нищенствующих монахов - призывал к крайнему аскетизму, проповедовал полную, святую бедность, ибо владение каким-либо имуществом требует его защиты, то есть применения силы, а это противоречит нравственным принципам христианства. Он видел идеал полной бедности и беззаботности в жизни птиц.

Заключение

Культура Средневековья - при всей неоднозначности ее содержания - занимает достойное место в истории мировой культуры. Эпоха Возрождения дала Средневековью весьма критическую и суровую оценку. Однако последующие эпохи вносили в эту оценку существенные поправки. Романтизм XVIII - XIX веков черпал свое вдохновение в средневековом рыцарстве, видя в нем подлинно человеческие идеалы и ценности. Женщины всех последующих эпох, включая нашу, испытывают неизбывную ностальгию по настоящим мужчинам-рыцарям, по рыцарскому благородству, щедрости и учтивости. Современный кризис духовности побуждает нас обращаться к опыту Средневековья, вновь и вновь решать вечную проблему соотношения духа и плоти.

Литература

Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995.

Даркевич В.П. Народная культура Средневековья. М., 1988.

Полищук В.И. Культурология. М., 1999.

Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995.

Полищук В.И. Культурология. М., 1999.

Даркевич В.П. Народная культура Средневековья. М., 1988.

Ещё в древности началась борьба за господство в странах Передней Азии, особенно в Сирии и Месопотамии, а также за овладение Египтом. Эти страны являлись одним из богатейших и культурных районов тогдашнего мира. Через них пролегали пути международной торговли. За господство в этих странах вели борьбу Византия и Иран, Иран и арабы, арабы и Византия. В конце XI в. в борьбу вступили и феодальные государства Западной Европы.

Причины крестовых походов

Наименование крестовых походов в истории получили военно-колонизационные походы западноевропейских феодалов в страны Восточного Средиземноморья, а также в пределы земель, принадлежавших западным славянам и прибалтийским народам. Крестовые походы в страны Восточного Средиземноморья, происходившие под видом религиозных мероприятий, откуда и их название, начались в конце XI в. и продолжались с перерывами до конца XIII в.

В крестовых походах принимали участие различные слои феодального общества. Наиболее крупные из феодалов - короли, графы и герцоги стремились путём захватов богатых земель расширить свои владения, увеличить доходы и усилить влияние в Европе.

Главную военную силу крестоносных отрядов составляли мелкие феодалы - рыцари. Основное средство производства в эпоху феодализма - земля оказалась на Западе к XI столетию поделённой между светскими и духовными представителями господствующего класса. Превращение же пожизненного бенефиция в наследственный феод привело к установлению определённого порядка наследования земли феодалами. Теперь она стала переходить от отца только к старшему сыну (право старшинства, или майорат). В результате этого в Западной Европе образовался многочисленный слой рыцарей, не имевших феодов и жаждавших как захвата и грабежа новых территорий, так и закрепощения живущих на них крестьян.

Кроме крупных и мелких феодалов, в крестовых походах приняли участие также и представители купеческой верхушки многих городов. Особенно большую роль сыграли купцы итальянских городов Генуи и Венеции, стремившихся к захвату территорий в Передней Азии, к ликвидации торгового соперничества Византии и к укреплению своей роли посредников между Востоком и Западом.

Самую активную роль в крестовых походах играла римско-католическая церковь, являвшаяся крупнейшим феодальным собственником и заинтересованная в военно-колонизационном движении в силу тех же причин, что и остальные крупные феодалы. Но у церкви имелись ещё и свои особые интересы. Ко времени первого крестового похода западная и восточная церкви окончательно отделились друг от друга. С этого момента стремление западной церкви подчинить себе восточную составляло один из главных пунктов в реакционной теократической программе папства, желавшего поставить власть римского папы выше всякой иной светской и духовной власти. Удачными походами на Восток католическая церковь рассчитывала также увеличить количество епархий (церковных областей, обязанных уплачивать ей десятину) и повысить таким путём свои доходы. Кроме того, уходившие в поход лица зачастую жертвовали свои сбережения церкви или отдавали под её покровительство своё имущество. Богатства церкви в результате этого непрерывно росли.

В конце XI в. духовенство начало усиленную проповедь походов на Восток и захвата Сирии и Палестины. Церковь призывала верующих к завоеванию Иерусалима (бывшего в руках у мусульман), где, согласно христианским легендам, находилась гробница Иисуса Христа. Церковь выдвинула во время крестовых походов официальный лозунг: «Освобождение гроба господня».

Действительные причины восточного направления крестовых походов были иные. Европейцы имели преувеличенное представление о лёгкости завоевания стран Восточного Средиземноморья, раздробленных на ряд феодальных владений - сельджукские эмираты, непрерывно враждовавшие друг с другом (). В тяжёлом положении в это время находилась Византия, которую со всех сторон окружали враги, захватывавшие её владения (тюрки-сельджуки, печенеги и сицилийские норманны) (См. главу XXVIII настоящего тома. ). Она была вынуждена обращаться к Западу за помощью. Главное же, в Европе существовало издавна сложившееся убеждение относительно «сказочных» богатств Востока, стоявшего по своей материальной и духовной культуре в то время значительно выше Запада.

Многочисленные богомольцы (паломники), отправлявшиеся в Иерусалим на поклонение «гробу господню», и купцы, торговавшие со странами Передней Азии, бывая в городах Византии, Сирии и Палестины, неизменно удивлялись красоте и изяществу зданий и храмов, изобилию богатых лавок и рынков и всевозможных невиданных на Западе товаров. Возвращаясь на родину, купцы и паломники приносили с собой рассказы не только о пальмах Иерихона, о водах Иордана и о «гробе господнем», но и восторженные отзывы о богатствах Востока. Так в Западной Европе складывалось мнение о заморских странах, полных изобилия, которые не только выгодно, но и нетрудно завоевать.

Сирия и Палестина

После распада Аббасидского халифата (См. главу XXXIV настоящего тома. ) северная часть Сирии с городом Антиохией, остававшимся одним из крупнейших городов Восточного Средиземноморья, была завоёвана Византией (969 г.). Всю остальную Сирию, Ливан и Палестину в это же время захватили войска Фатимидского халифата. Под властью Фатимидского халифата Сирия и Палестина оставались до 70-х годов XI в., когда их завоевали сельджуки.

В Х-XI вв. Сирия и Палестина переживали экономический подъём. На их землях возделывались пшеница, хлопок, виноград, оливы (маслины), фиги (винные ягоды, инжир), каруба (рожковое дерево), яблоня, айва, персики и другие плодовые деревья, бобовые и овощные растения, артишоки, спаржа, трюфели. В Палестине и в приморской полосе Сирии, кроме перечисленных культурных растений, разводились финиковые пальмы, цитрусовые деревья, бананы, сахарный тростник и индиго. Повсюду было распространено шелководство. Сирия и Палестина занимали первое место среди стран Передней Азии по производству оливкового масла, которое вывозилось в другие страны. Одна только Палестина поставляла в виде налога 300 тыс. ритлей (1 ритль = 400 г. ) оливкового масла в год. Поля и сады в Палестине орошались дождевой водой, сохранявшейся в цистернах.

Города Сирии и Палестины были центрами ремесленного производства и торговли как местной, так и транзитной. Первое место среди этих городов занимал Дамаск, стоявший в долине Гута, засаженной сплошными садами на однодневный переход в длину и ширину. Арабские географы называли долину Гута одним из четырёх чудес света. Предметами вывоза из Дамаска являлись оливковое масло, шёлковые и хлопчатобумажные ткани, парча, медная посуда, бумага, фиалковое масло и сушёные фрукты. Из Халеба (Алеппо) вывозили ткани, хлопок, поташ и охру. Из Иерусалима, в котором в середине XI в. насчитывалось 40 тыс. жителей, вывозили сыр, хлопок, лучшие copтa изюма, яблоки, зеркала, лампы и иголки. В приморском городе Триполи, окружённом обширными насаждениями сахарного тростника, апельсинных и лимонных деревьев и финиковых пальм, производилась бумага.

В XI в. сирийские порты Триполи, Бейрут, Сидон (Сайда), Тир, Акра (Акка), Кесария, Аскалон и Газа вели оживлённую морскую торговлю с Египтом и портами Северной Африки, Византии, Сицилии и Италии. Кроме перечисленных выше товаров из этих портов вывозили зерно, скот, полушёлковые ткани, стеклянные изделия и мыло. В портовых городах строились суда и происходила работорговля. Сюда приходили галеры и хеландии (Типы военных судов в Византии. ) румов, т. е. византийцев, нагруженные мусульманскими пленниками-рабами, которых здесь выкупали по 100 динаров (Динар того времени равнялся приблизительно 2,4 г золота. ) за каждых трёх человек. Близ Бейрута были железные рудники. Около Халеба вырабатывали лучшую охру. В Сирии находились каменоломни, где добывался красный песчаник, а в Палестине - белый камень и мрамор - зелёный, красный, чёрный, белый и пятнистый.

О внутренней жизни сирийских городов источники сохранили скудные сведения. Однако есть указания на обострение классовой борьбы между феодально-купеческой верхушкой и городскими низами. Некоторые города сумели добиться больших уступок в области налогов. Так, город Триполи был освобождён от прямых налогов в пользу фатимидского правительства при условии, чтобы горожане на свой счёт содержали гарнизон.

Формы феодальной земельной собственности и феодальной зависимости в Сирии и Палестине были такими же, как и в других странах Передней и Средней Азии. Феодальная рента взималась с крестьян в смешанной форме - продуктами и отчасти деньгами. В XI в. в Сирии и Палестине происходили частые мятежи и междоусобия военно-феодальной знати.

Этнически население Сирии и Палестины в XI в. было довольно однородно: оно состояло из арабов и сирийцев, кроме небольшого числа евреев и самаритян, разговорными языками которых были сирийский и арабский. Преобладал арабский язык. По вероисповеданию состав населения был очень пёстр: кроме «правоверных» мусульман (суннитов), имелось много мусульманских сектантов, а также христиан разных толков - православных, монофизитов и пр. В Палестине было также много иудеев.

До середины IX в. мусульманские власти в Сирии и Палестине соблюдали веротерпимость. Но но мере того как «правоверный» ислам развивался в феодальную религию, он становился всё более и более фанатичным и нетерпимым, как и все религии феодального общества. Отношения между мусульманами и христианами в Сирии и Палестине сильно обострились особенно после сельджукского завоевания.

В 90-х годах XI в. египетские (фатимидские) войска, воспользовавшись ослаблением Сельджукской империи, вновь захватили прибрежную полосу Сирии, а также Иерусалим. Окончательный распад Сельджукской империи на уделы, война между сирийскими сельджуками и фатимидским Египтом и феодальные междоусобия в Сирии и Палестине значительно облегчили крестоносцам их завоевания.

Подготовка первого крестового похода

В 1095 г., осенью, в Клермоне (Южная Франция) собрался большой церковный собор, на котором папа Урбан II возвестил о начале крестового похода и произнёс большую рассчитанную на разжигание христианского фанатизма речь перед многочисленными слушателями, собравшимися на Клермонской равнине за городом. В речи папы особенно ярко и выпукло была выражена истинная, чисто грабительская цель крестовых походов.

Эта речь свидетельствовала также о стремлении церкви отвлечь народные массы от классовой борьбы лживой проповедью социального мира, затушевать классовые противоречия между крестьянами и феодалами, объединив их в общем понятии «христовых воинов», и вывести за пределы Западной Европы наиболее «беспокойные» и опасные для феодалов элементы. «Земля, которую вы населяете,- сказал папа, обращаясь к слушателям,- ...сделалась тесной при вашей многочисленности. Богатствами она не обильна и едва даёт хлеб тем, кто её обрабатывает. Отсюда происходит то, что вы друг друга кусаете и друг с другом сражаетесь... Теперь же может прекратиться ваша ненависть, смолкнет вражда и задремлет междоусобие. Предпримите путь ко гробу святому, исторгните ту землю у нечестивого народа и подчините её себе». «Кто здесь горестен,- продолжал папа, - и беден, там будет богат».

Прельстив присутствовавших перспективами богатой добычи на Востоке, Урбан II сразу же нашёл среди них горячий отклик. Наэлектризованные заманчивыми обещаниями слушатели закричали: «Бог того хочет! Бог того хочет!» - и бросились нашивать красные кресты на свою одежду. Весть о решении идти на Восток быстро облетела Западную Европу. Участники движения получили наименование крестоносцев. Всем крестоносцам церковь обещала ряд льгот: отсрочку платежей по долгам, охрану семей и имущества, прощение грехов и т. д.

Поход бедноты

Крестовому походу феодалов предшествовал поход бедноты, который и по составу участников и по своим целям отличался от военно-колонизационного движения феодалов. Поэтому этот поход надо рассматривать как нечто самостоятельное и отдельное.

Крестьяне стремились найти на Востоке избавление от гнёта феодальных господ и новые земли для поселения. Они мечтали укрыться от бесконечных феодальных усобиц, разорявших их хозяйство, и спастись от голодовок и эпидемий, которые в условиях низкого уровня техники и жесточайшей феодальной эксплуатации были обычным явлением в средние века. В этих условиях проповедники крестового похода (Пётр Амьенский и др.) встретили живой отклик на свою проповедь со стороны самых широких крестьянских масс. Следуя призыву церкви к крестовому походу, крестьяне начали в огромном количестве покидать своих сеньоров.

Весною 1096 г. неорганизованные отряды крестьянской бедноты тронулись в путь. Подковав быков, как это делают с лошадьми, крестьяне запрягали их в повозки и, поместив туда немудрёное своё имущество, вместе с детьми, стариками и женщинами двинулись к Константинополю. Шли они безоружные, не имея ни припасов, ни денег, занимаясь в дороге грабежами и нищенством. Естественно, что население тех стран, по которым двигались эти «крестоносцы», безжалостно истребляло их. Поэтому большое количество крестьян погибло ещё в пути.

По выражению летописца, бесчисленные, как звёзды на небе или песок морской, массы крестьян шли главным образом из Северной и Средней Франции и из Западной Германии вверх по Рейну и далее вниз по Дунаю. Крестьяне даже не представляли себе, как далеко находится Иерусалим. При виде каждою крупного города или замка они спрашивали, не Иерусалим ли это, в который они стремятся.

Сильно поредевшие крестьянские отряды дошли до Константинополя и были спешно переправлены в Малую Азию византийским императором, ожидавшим с Запада вовсе не такой помощи. Taм в первом же бою отряды крестьян были наголову разбиты армией сельджуков. Петр Амьенский бросил крестьянские отряды на произвол судьбы и бежал в Константинополь. Подавляющее большинство крестьян было уничтожено, а остальные обращены в рабство. Попытка крестьян бежать от своих феодальных господ и найти на Востоке землю и волю окончилась, таким образом, трагически. Лишь небольшие остатки крестьянских отрядов соединились впоследствии с отрядами рыцарей и приняли участие в сражениях под Антиохией.

Первын крестовый поход феодалов

В августе 1096 г. в первый крестовый поход двинулось феодальное рыцарство, прекрасно вооруженное и экипированное, из Нормандии - во главе с нормандским герцогом Робертом, из Лотарингии - во хлаве с Готфридом Бульонским, из Южной Франции - под водительством графа Раймонда Тулузского, из Южной Италии - во главе с Боэмундом Тарентским (Гаронтским).

Весной 1097 г. все эти отдельные феодальные отряды соединились в Константинополе. К этому времени внешнее положение Визанши по сравнению с предыдущими годами несколько улучшилось, и император Алексей I Комнин думал только о том, чтобы как можно быстрее oсвободиться от крестоносцев, способных, как он правильно предполагал, направить оружие против самой Византии. Крестоносцы были переправлены в Малую Азию. Дальнейший путь оказался для них очень тяжелым. От страшной жары ежедневно гибли десятки рыцарей, одетых в тяжелые доспехи. Крестоносцев непрерывно тревожили налеты сельджукской легкой кавалерии. Тем не менее большая часть крестоносцев все же сумела дойти до Малой Армении (Киликии) где они отдохнули и, набравшись новых сил, двинулись дальше.

Захватив Эдессу, которая зaнимала важное стратегическое положение, и окружавшую ее территорию, крестоносцы основали здесь свое первое государство - Эдесское графство. Затем они начали осаду Антиохии. Осада этого города длилась несколько месяцев, так как Антиохия была обнесена толстыми стенами (настолько толстыми, что по верху их свободно проезжала колесница, запряженная четверкой лошадей), и взять город приступом крестоносцы не смогли. Измена одного из начальников гарнизона помогла крестоносцам овладеть городом, а затем и всей Антиохийской областью. Свою победу крестоносцы ознаменовали грабежами и страшной резнёй мусульманского населения, находившегося в Антиохии. Но эти зверства «наихристианнейшего» войска бледнеют перед той расправой, какую учинили крестоносцы в захваченном Иерусалиме.

К Иерусалиму добралось не более 20 тыс. человек, и взять город им удалось только после длительной подготовки и отчаянного штурма. Большую помощь при этом крестоносцам оказали генуэзские и венецианские купцы, подвезшие на своих кораблях лес, необходимый для постройки стенобитных машин. Описывая захват Иерусалима, один из современников этих событий писал: «Язычники, совершенно устрашённые, сменили свою дерзость на быстрое бегство... не было места, где сарацины могли избежать убийц. Многие из них были убиты стрелами на крыше Соломонова храма (Так летописец именовал мечеть Куббат-ас-сахра, стоявшую на месте прежнего Сионского (Соломонова) храма. ), который они подожгли при бегстве, и сброшены с крыши на землю. В этом храме было зарезано почти десять тысяч человек. И если бы вы там были, ноги ваши до бёдер обагрились бы кровью убитых. Что сказать? Никто из них не сохранил жизни. Но не пощадили ни женщин, ни малюток...».

После столь большого кровопролития крестоносцы бросились грабить город. Всякий, кто врывался в дом первым, считался собственником этого дома или дворца и всего, что в нём находилось. «Так, - говорит летописец, - поддерживали они в своей среде право. И многие неимущие стали богатыми». Овладев всем городом и его округой, крестоносцы основали Иерусалимское королевство (1099 г.). Действия крестоносцев в Иерусалиме вызвали страшное возмущение мусульманского населения в Сирии и Палестине.

Государства крестоносцев

На Востоке возникло четыре крестоносных государства: графство Эдесское, во главе которого стал брат Готфрида Бульонского Балдуин, княжество Антиохийское, захваченное Боэмундом, графство Триполи, доставшееся Раймонду Тулузскому, и королевство Иерусалимское, от которого три первых княжества находились формально в вассальной зависимости. Во главе Иерусалимского королевства встал Готфрид Бульонский.

На завоёванной крестоносцами территории продолжали господствовать феодальные порядки. Вся территория Иерусалимского королевстяа была разбита на феоды, за которые рыцари-крестоносцы несли военную службу. Каждый такой феод представлял собой поместье или несколько поместий, разбитых на мелкие участки земли, обрабатывавшиеся крепостными крестьянами.

Местных крестьян (арабов и сирийцев) завоеватели оставили в крепостном состояний, а свободных насильственно превратили в крепостных. Крестьяне платили за свои наделы владельцу поместья феодальную ренту, доходившую в общей сложности до 50% урожая. Таким образом, в государствах крестоносцев продолжал существовать типичный феодальный способ производства, что нашло отражение в «Иерусалимских ассизах» - записи феодальных обычаев, согласно которым управлялись государства крестоносцев. Энгельс писал, что Иерусалимское королевство «оставило после себя в «Иерусалимских ассизах» наиболее классическое выражение феодального порядка».(Ф. Энгельс, К. Шмидту, К. Маркс и Ф Энгельс, Избранные письма, 1953, стр. 484. )

Хозяйство во владениях крестоносцев в значительной части оставалось натуральным, цветущие города на побережье являлись по существу пунктами транзитной торговли и не выступали в качестве объединявших местную территорию центров. Особо привилегированное положение в этих городах занимали колонии многочисленных генуэзских, венецианских и французских купцов, зависевших только от своих правителей в Генуе, Венеции и Марселе и пользовавшихся полной самостоятельностью по отношению к властям крестоносных государств.

Экономической децентрализации соответствовала и децентрализация политическая. Хотя все феодалы считались вассалами короля, но сам король был лишь первым среди равных, так как его действия ограничивались палатой баронов, т. е. собранием наиболее крупных феодалов королевства. Без согласия этой верхней палаты король не мог провести ни одного мало-мальски важною мероприятия. Ассизы точно перечисляли все случаи, когда король имел право требовать выполнения военной службы от своих вассалов. Кроме того, в каждой крупной баронии, на которые делилось Иерусалимское королевство, существовали свои палаты баронов, а в крупнейших городах имелись особые палаты горожан. Такие же порядки были установлены и в других государствах крестоносцев. Политлческой их децентрализации способствовали также притязания церкви на политическое господство и ее борьба со светской властью, а также самостоятельность, которой пользовались на территории крестоносных государств духовно-рыцарские ордены.

Обычных военных сил рыцарей-крестоносцев для защиты завоёванной территории было недостаточно, хотя служба рыцарей не была ограничена каким-либо сроком (в отличие от западноевропейских стран, где рыцарь, получивший феод от сеньора, был обязан нести в его пользу военную службу всего 40 дней в году. Кроме того, рыцарство стремилось объединить свои усилия в подчинения и грабеже новых территорий. Поэтому уже в начале XII в. крестоносцы начали создавать постоянные военные организации, известные под именем духовно-рыцарских орденов: Орден тамплиеров (храмовников) (Это название орден получил потому, что именно ему была передана после завоевания Иерусалима крестоносцами мечеть Куббат-ас-сахра, стоявшая на месте прежнего Соломонова храма. ), Орден иоаннитов, или госпитальеров, и Тевтонский, или Немецкий, орден, осуществивший позднее кровавое завоевание Прибалтики. Члены духовно-рыцарских орденов считались одновременно монахами и рыцарями. Они давали монашеские обеты и зависели непосредственно от римского папы. Являясь мощным орудием папской теократии, ордены не подчинялись власти тех государств, в которых были расположены их владения. Их главной задачей была вооружённая борьба со всеми «неверными».

Крестоносцы, завоевав территорию восточного побережья Средиземного моря, не внесли и не были способны внести что-нибудь новое в хозяйственную жизнь захваченных земель, ибо производительные силы на Востоке в это время находились на более высокой ступени развития, чем на Западе. На захваченных землях крестоносцы (местное население называло их франками, поскольку наибольшее количество участников первого крестового похода было из Франции) вели себя, как обыкновенные грабители и хищники. «Всякий, кто хорошо понимает дела франков,- писал о крестоносцах арабский летописец XII столетия Усама ибн Мункыз в своей «Книге назидания», - ...увидит во франках только животных, обладающих достоинством доблести в сражениях, и ничем больше, так же как и животные обладают доблестью и храбростью при нападениях».

Народам завоёванных стран крестовые походы не принесли ничего, кроме бесчисленных бедствий и разорения. Крепостные крестьяне, в число которых входили и арабы-мусульмане, и сирийские христиане, подвергались самой жестокой эксплуатации со стороны крестоносцев. Эксплуатация являлась тем более жестокой, чем больше были развиты в крестоносных государствах товарно-денежные отношения. К феодальному гнёту присоединялся и гнёт чужеземцев.

Местное население ненавидело завоевателей. «Все сельские местности, - писал летописец-крестоносец, - в нашей стране были населены неверными и сарацинами; злее их не было врагов у нашего народа, и они были тем хуже, что находились в нашей стране, а нет более вредоносной чумы, чем враг, находящийся в доме. Они не только убивали наших, когда те неосторожно ходили по дорогам, и продавали их в рабство врагам, но также и отказывались от сельских работ, чтобы низвергнуть наших с помощью голода. Они лучше готовы были сами голодать, чем оказать какую-нибудь услугу нашим, которых они считали врагами. И не только вне городов были небезопасны дороги; также и в домах, расположенных за городскими укреплениями, едва можно было найти безопасное и спокойное место...». Таким образом, ожесточённая классовая борьба, осложнённая тем, что крестьяне выступали против феодалов-чужеземцев, была характернейшей чертой внутреннего строя государств крестоносцев. Эти феодально раздробленные государства в условиях всё обострявшейся борьбы местного населения против чужеземных захватчиков не могли быть прочными.

Ослабление крестоносных государств. Второй и третий крестовые походы

В 1144 г. крестоносцы были вынуждены оставить Эдессу, захваченную мосульским эмиром. Потеря Эдесского графства сразу и резко ухудшила положение владений крестоносцев на Востоке. Католическая церковь вновь выступила с проповедью крестового похода. Под руководством французского короля Людовика VII и немецкого императора Конрада III был начат второй крестовый поход в Переднюю Азию (1147-1149 гг.). Однако этот поход закончился для крестоносцев полнейшей неудачей. Такой же неудачей закончился и происходивший одновременно крестовый поход в земли полабских славян, куда направилась часть немецких феодалов ( См. главу XXV настоящего тома. ).

Во второй половине XII в. опасность Иерусалимскому королевству начала грозить уже не только с севера и северо-востока, но и с юга. После падения династии Фатимидов в Египте (1171 г.), когда египетским султаном сделался даровитый полководец Салах-ад-дин, или Саладин, Египет, мусульманские территории Сирии, а также Хиджаз составили одно государство - султанат, ставший самым сильным из мусульманских стран Восточного Средиземноморья не только в экономическом, но и в политическом отношении. Иерусалимское королевство попало, таким образом, в тиски и с юга и с востока.

Саладин объявил крестоносцам «священную войну» и нанёс им страшное поражение при Тивериаде. Затем Саладин в течение нескольких недель захватил Сидон, Бейрут, Аскалон, Яффу и, наконец, Иерусалим (1187г.). В противоположность крестоносцам Саладин не устроил резни в побеждённом городе и за выкуп выпустил из него христиан. В качестве выкупа Саладин взял по 10 золотых динаров за мужчину, по 5 золотых динаров за женщину и по 1 золотому динару за ребёнка. Те лица, которые не внесли выкупа, были обращены Саладином в рабство. Таким образом, не прошло и ста лет с тех пор, как крестоносцы захватили Иерусалим, а он уже был ими потерян. Это свидетельствовало прежде всего о той ненависти, которую крестоносцы внушили к себе на Востоке.

Захват Иерусалима Саладином послужил толчком к организации третьего крестовою похода (1189-1192 гг.), который, несмотря на то, что в нём участвовали три западноевропейских государя (король Англии Ричард I Львиное Сердце, король Франции Филипп II Август и германский император Фридрих I Барбаросса), не дал других результатов, кроме того, что во время этого похода Ричард Львиное Сердце захватил в свои руки остров Кипр и совместно с Филиппом II - крепость Акру с её округой. Фридрих I Барбаросса, который вёл своё войско отдельно, утонул ещё в самом начале похода при переправе через одну из речек Малой Азии. Иерусалим остался в руках у мусульман, а крестоносные владения свелись к княжеству Антиохийскому, объединившемуся с графством Триполи в одно государство, городам Акре, Тиру и некоторым другим, а также к Кипрскому королевству.

Итак, завоевания крестоносцев на Ближнем Востоке оказались чрезвычайно непрочными и недолговечными. Децентрализованные крестоносные государства, раздираемые внутренними противоречиями, не смогли противостоять объединившимся под властью Саладина Египту и Сирии и сохранить в своих руках захваченные территории. Большую роль в ослаблении крестоносных государств, несомненно, играла Византия, занимавшая по отношению к крестоносцам в основном враждебную позицию, неоднократно вступавшая в союз с сельджуками и упорно стремившаяся отнять у крестоносцев те территории, которыми когда-то она владела.

Четвёртый крестовый поход и его значение

С конца XII в. римский папа Иннокентий III (1198-1216), при котором папство достигло наибольшего влияния в странах Западной Европы, вновь начал проповедь крестовых походов, давая своё благословение крестоносным завоевателям и в странах Передней Азии и в Прибалтике. Эта проповедь нашла живейший отклик у феодалов Франции, Италии и Германии. В четвёртом походе в Переднюю Азию участвовали французские, итальянские и германские феодалы, в походе в Прибалтику - германские.

Участники крестового похода на Восток решили начать свой поход из Венеции с тем, чтобы использовать её флот. Ближайшей целью крестоносцев являлся Египет. Крестоносцы рассчитывали, что, овладев последним, они облегчат себе захват Иерусалима, который находился во власти египетского султана. Но ловкие венецианские купцы сумели использовать крестоносцев исключительно в своих интересах и направить их не на Египет, с которым Венеция вела оживлённую торговлю, а на Византию, являвшуюся торговой соперницей Венеции. Из «крестоносной глупости» венецианские купцы сумели, по выражению Маркса, сделать торговую операцию (См. Я. Маркс, Хронологические выписки; в кн. «Архив К. Маркса и Ф. Энгельса», т. V, стр. 194. ).

Произошло это так. В начале XIII в. дожем (правителем) Венецианской городской республики был умный и хитрый Энрико Дандоло. Это был уже 80-летний старик, но человек весьма энергичный и настойчивый в достижении своих целей. Решив использовать четвёртый крестовый поход в интересах венецианского купечества, он проделал следующее: с вождями крестоносного войска был заключён договор, по которому Венеция обязывалась перевезти на кораблях 4,5 тыс. всадников и 20 тыс. пехотинцев, а крестоносцы обязывались уплатить за это Венеции большую сумму денег в 85 тыс. марок серебром, рассчитывая на будущее ограбление завоёванных стран. Заключив такой договор, Энрико Дандоло распорядился перевезти всех прибывших в Венецию крестоносцев на один из её островов. Затем Дандоло отвёл свои корабли и предложил крестоносцам полностью уплатить обусловленные договором деньги. Оказалось, что крестоносцы смогли внести только 51 тыс. марок, и вот тогда-то венецианцы предложили крестоносцам возместить недостающую сумму «ратными услугами». В качестве первого объекта, который должны были завоевать крестоносцы для Венеции, был указан город Задар (Зара), находившийся в это время под властью христианского венгерского короля и являвшийся конкурентом венецианцев в торговле. Крестоносцы, начавшие страдать от недостатка пищи и питья на острове, охотно согласились на предложение и захватили Задар.

Тогда венецианцы решили направить крестоносцев уже на Константинополь. Обстановка в самой Византии благоприятствовала этим планам. Незадолго до этих событий в Византии произошёл дворцовый переворот и царствовавший тогда император Исаак II Ангел был низвергнут с престола, ослеплён и заключён в тюрьму. Его сыну Алексею Ангелу удалось добраться до крестоносцев, отдыхавших после победы над Задаром на острове Корфу, и с помощью Дандоло убедить их двинуться на Константинополь. За огромное вознаграждение, обещанное Алексеем Ангелом, крестоносцы быстро тронулись с места. В 1203 г. они подошли к Константинополю и легко восстановили на престоле низвергнутого императора. Но вскоре после этого Исаак Ангел умер. А когда наследовавший ему Алексей попытался собрать с населения деньги, обещанные крестоносцам, народные массы восстали и отказались платить долги императора.

Видя возможность утраты обещанных Алексеем денег, крестоносцы взяли Константинополь штурмом и подвергли весь город невероятному разграблению (1204 г.). Вот какими красками рисовал разгром храма св. Софии один из очевидцев, византийский летописец Никита Акоминат: «О разграблении главного храма нельзя и слушать равнодушно. Святые налои, затканные драгоценностями и необыкновенной красоты, приводившие в изумление, были разрублены на куски и разделены между воинами вместе с другими великолепными вещами. Когда им было нужно вывезти из храма священные сосуды, предметы необыкновенного искусства и чрезвычайной редкости, серебро и золото, которым были обложены кафедры, амвоны и врата, они ввели в притворы храма мулов и лошадей с сёдлами... Животные, пугаясь блестящего пола, не хотели войти, но они били их и... оскверняли их кровью священный пол храма...».

О том, что византийский летописец нисколько не преувеличивал, описывая деяния «освободителей гроба господня» в «христианнейшей Византии», свидетельствует новгородский летописец. Он рисует события следующим образом: «Утром же, когда восходило солнце, они вошли в церковь св. Софии и ободрали двери и рассекли амвон, окованный серебром, и 12 столпов серебряных и 4 иконостаса и тябло (часть иконостаса.) иссекли, 12 крестов, кои были над алтарём... и трапезу ободрали, драгие камни и чудный жемчуг, а саму неведомо куда дели... иных же церквей [разграбленных] не может человек перечислить, ибо без числа... монахов, и монахинь, и попов обобрали до нитки, а некоторых и избили...». Во время этого грабежа погибла масса великолепных произведений искусства, а часть их была увезена в Западную Европу.

Захватив и разграбив Константинополь, крестоносцы оставили всякую мысль о походе к Иерусалиму и решили обосноваться на завоёванной территории. Овладев на Балканах примерно половиной территории Византии, они основали здесь Латинскую империю, называемую так в отличие от Греческой (Византийской). Византийцы удержали за собой только Эпир, часть Албании и некоторые владения в Малой Азии. Четвёртый крестовый поход с полной очевидностью обнаружил истинные цели крестоносного движения. Из всей его истории ясно видно, что лозунг «освобождения гроба господня» служил лишь прикрытием для чисто грабительских целей крестоносцев. Крестоносное воинство, громившее не только мусульманские, но и христианские города и церкви, стремилось лишь к грабежам и захватам земель.

Папство во время четвёртого крестового похода негласно содействовало движению крестоносцев на Константинополь. Лицемерно осудив разгром «христианнейшей Византии» крестоносцами, папство в то же время всячески стремилось использовать этот разгром в интересах осуществления своей теократической программы. Во главе церкви в Византии был поставлен новый константинопольский патриарх, представитель католической церкви, стремившийся навязать местному греческому и славянскому населению церковную унию с католицизмом.

Латинская империя

В Латинской империи, как и в прежних государствах крестоносцев, господствовали феодальные порядки, и управлялась она согласно тем же феодальным обычаям, которые были зафиксированы в «Иерусалимских ассизах». Народные массы Византии задыхались под гнётом чужеземных феодалов-завоевателей.

Наибольшие выгоды от завоевания Византии крестоносцами получила Венеция, захватившая 3/8 её владений - важнейшие береговые пункты в Южной и Восточной Греции, предместья Константинополя (Галату), остров Крит и ряд островов архипелага. Завладев проходом в Чёрное море, венецианцы постарались вытеснить с территории Балканского полуострова своих торговых соперников - генуэзских купцов, а в самом Константинополе заняли особый квартал. Но Латинская империя не могла быть крепкой и прочной. Местное население ненавидело западноевропейских рыцарей, беспощадно его угнетавших и грабивших.

На севере крестоносные захватчики столкнулись с упорным сопротивлением болгар, не допускавших распространения латинского владычества на свои земли. Столь же упорное сопротивление крестоносцам оказали албанцы. С востока на Латинскую империю нападали византийцы, укрепившиеся в северо-западной части Малой Азии. Поэтому уже в 1261 г. Латинская империя пала. Византийская империя была вновь восстановлена. Власть перешла в руки династии Палеологов, которым особенно помогали генуэзские купцы, стремившиеся лишить Венецию её владений и влияния на Балканском полуострове. Однако Византия, разгромленная крестоносцами, уже никогда не смогла оправиться от последствий этого разгрома и никогда уже не достигла прежнего могущества.

Упадок крестоносного движения. Монголы и крестоносцы

Дальнейшие походы на Восток (5, 6, 7 и 8-й походы, из которых последний состоялся в 1270 г.) не имели большого значения и не привели к каким-либо территориальным захватам. Упадок военно-колонизационного движения западноевропейских феодалов в Сирию и Палестину в XIII в. обусловливали упорная и непрекращавшаяся борьба народов Передней Азии против чужеземных завоевателей, а также экономические и политические перемены, происходившие в самой Западной Европе. Сопротивление, которое оказывала крестоносцам основная масса населения захваченных ими стран, всё время росло. Временная консолидация ряда мусульманских стран в борьбе с государствами крестоносцев имела своим непосредственным результатом гибель этих государств и изгнание всех крестоносцев из Сирии и Палестины.

Египетско-сирийский султанат, располагавший относительно сильной центральной властью, крепким феодальным ополчением и большими экономическими ресурсами, сумел обеспечить себе поддержку сельджуков Рума (Малой Азии) и некоторых других мусульманских государств в борьбе с крестоносцами. Крестоносцы Сирии и Палестины, понимая, что им не удержаться, если Египет не будет ослаблен, пытались при поддержке главным образом Франции организовать несколько экспедиций для завоевания Египта, но каждый раз терпели жестокие поражения. Во второй половине XIII в. у крестоносцев, правда, появился неожиданный союзник. Монгольские ильханы Хулагуиды, утвердившиеся в Иране и в странах Закавказья, взяв Багдад и казнив аббасидского халифа Мустасима (1258 г.), задумали покорить Сирию (См. главу XXXVII настоящего тома. ). Зная, что египетский султанат взял на себя роль главного защитника ислама против крестоносцев, Хулагуиды решили использовать в своих целях борьбу христиан с мусульманами, заключив союз с государствами крестоносцев в Сирии и Палестине. При этом Хулагуиды рассматривали крестоносцев не как независимых и равноправных союзников, а как своих вассалов. Хулагуиды стремились использовать в своих целях также западноевропейские государства и католическую церковь. Начиная с, 60-х годов XIII в. Хулагуиды вступили в дипломатическую переписку с римскими папами (последовательно - с Климентом IV, с Григорием X и с Николаем III), обменивались с ними дипломатическими посольствами и одновременно вели переговоры с Генуей, королями Англии и Франции. Цель ильханов во всех этих дипломатических переговорах была одна: добиться совместных военных действий западных государств и монголов Ирана (Хулагуидского улуса) против египетского султаната.

Хулагуиды в своих сношениях с Западом, особенно с Генуей, пытались добиться и расширения торговых связей. Генуя считалась союзницей Хулагуидов и пользовалась в Иране льготами в торговых делах, тогда как её соперница Венеция большей частью находилась в дружеских отношениях с Египтом.

Во второй половине XIII в. (1260-1303) хулагуидские монголы предприняли ряд походов в Сирию и Палестину и попытались там утвердиться. Вооружённые силы крестоносцев в этой борьбе превратились в придаток монгольских войск, а война в Сирии и Палестине приняла ещё более жестокий характер. При взятии городов (например, Дамаска) хулагуидские монголы беспощадно уничтожали мусульман, но щадили христиан и иудеев, рассматривая их как своих сторонников. Когда же эти города переходили в руки египетских войск, те в свою очередь убивали или угоняли в плен христиан и иудеев. Но в войне хулагуидских монголов с египетским султанатом перевес оказался на стороне последнего. Поэтому поражения монголов повлекли за собой и окончательную гибель государства крестоносцев. В 1268 г. египетские войска взяли Антиохию, в 1289 г. та же участь постигла Триполи Сирийский, а через некоторое время Бейрут, Тир, Сидон и Акру (1291 г.). Никакой помощи с Запада крестоносцам оказано не было.

После четвёртого похода на Западе уже почти не было желающих принимать участие в далёких и опасных предприятиях. За период с XI по XIII в. в Европе произошёл несомненный рост производительных сил, улучшилась сельскохозяйственная техника, выросли города. В связи с этим во многом отпали причины, побуждавшие различные слои западноевропейского общества к участию в крестоносном движении. Крестьяне, нашедшие на Востоке только гибель, после первого опыта с походом бедноты уже но предпринимали больше попыток столь массового бегства от феодалов на Восток.

Купечество теперь не стремилось к организации новых завоеваний. Оно было удовлетворено результатами четырёх первых походов, подорвавших посредническую роль Византии в торговле между Западом и Востоком и обеспечивших свободу торговых путей по Средиземному морю для купцов из западноевропейских городов. К тому же в странах Западной Европы происходило расширение внутреннего рынка.

Остыл прежний пыл и у главной силы крестоносных отрядов - феодального рыцарства. Оно получило возможность найти себе применение в наёмных королевских войсках, значение которых всё более возрастало в связи с постепенным укреплением королевской власти. Вместе с тем рыцарство «открыло» для себя новые области колонизации в Прибалтике и утратило интерес к далёким походам в Сирию и Палестину. Католическая церковь и римский папа в свою очередь обратились к организации грабительских походов в Прибалтику, видя в них лишь начало осуществления общего плана покорения всех прибалтийских и славянских народов и подчинения Руси Риму. Борьба русского и прибалтийских народов против захватчиков не позволила осуществиться этим планам (См. главу XXXVIII настоящего тома. ).

Через 21 год после восьмого крестового похода пало последнее владение западных христиан в Сирии - город Акра. Поэтому 1291 год считают концом крестовых походов в Переднюю Азию. За рыцарями-крестоносцами на Востоке сохранился лишь остров Кипр, завоёванный ещё Ричардом Львиное Сердце во время третьего крестового похода. Так закончилось военно-колонизационное движение западноевропейских феодалов в Сирию и Палестину. Разорение и экономический упадок этих стран - таков был конечный итог крестовых походов для народов Восточного Средиземноморья.

Значение крестовых походов для Западной Европы

Наиболее важным результатом крестовых походов для Западной Европы был захват западноевропейскими странами торговых путей по Средиземному морю, которые ранее находились в руках у Византии и стран Восточного Средиземноморья. А то обстоятельство, что торговые пути по Средиземному морю попали в руки западноевропейских купцов, сильно способствовало оживлению их торговли с Востоком, сыгравшей в экономическом развитии западноевропейских государств большую роль. Североитальянские города получили в этой торговле первенствующее значение, так как Византия, разгромленная в результате четвёртого крестового похода, уже не могла с ними соперничать. Это имело большое значение для более быстрого развития североитальянскях городов и облегчило возникновение в них ранних ростков капиталистических отношений.

На Востоке крестоносцы познакомились с шелководством, новыми земледельческими культурами (не известными до тех пор на Западе), рисом, арбузами, лимонными и фисташковыми деревьями. Именно во время крестовых походов в Европе начали пользоваться ветряными мельницами, познакомившись с их употреблением в Сирии. Встретив более высокую материальную культуру на Востоке, население Западной Европы научилось также изготовлению более тонких тканей, различной их окраске и более тщательной обработке металлов. Феодалы, побывавшие на Востоке, приобретали там более изощрённые вкусы. Расширение же потребностей высших классов западноевропейского общества вело к усилению эксплуатации крестьян, а следовательно, и к обострению классовой борьбы в Европе. Таковы были экономические и социальные последствия крестовых походов для западноевропейских стран.